Маски зверя

Двадцатая глава

Фарт, который мы испытали в магазине, когда в нём пряталась Лена, не оставил нас, а лишь слегка упорядочился. В общем, ни дня без хороших продаж. И это было замечательно. Ведь буквально через неделю после всех событий, по совету Олега и миротворцев, мы переехали в другое помещение, где прямо в самой кладовке нашлась вторая, запасная дверь. Так вот: мы переехали, а покупатели продолжали идти к нам, хотя новое место магазина мы обозначили всего лишь бумажкой с адресом на двери старого магазина. Весь следующий месяц я обучала работе Аделию, тем самым обеспечивая себе на будущее свободное от работы время. Ну, на всякий случай. Вдруг ещё придётся побегать — уже по своей второй специальности… Аделия не возражала: ей нравилось в глазах Павлика быть солидной дамой, умеющей разговаривать с клиентами и знать абсолютно всё о своём товаре. Нравилось быть «компетентной», как с удовольствием выговаривала она.

Валера за этот месяц перебрался в город, нашёл себе место в полиции, а ему нашли место в общежитии. Как только выходные, мы или встречались, или он брал Димыча и меня и увозил в деревню. Как хорошо и тихо там! И как радовалась нашим приездам тётя Зоя! Ну и мы — её пирогам! Щенят, кстати, она быстро раздала. И мы с братом долго спорили, помогла ли ей в том шаль Лены, или всё произошло с лёгкой руки маленькой небесной птицы Эрика.

Коллегам Валеры пришлось поверить в довольно дикие происшествия, которые развернулись на их глазах и в которых им пришлось быть прямыми участниками. Они же приняли близко к сердцу информацию, что в наш мир постепенно просачиваются и другие иномирные личности.

Миротворцы нас просили держать в курсе, если что. Обещали и сами сообщать новости нам.

Мы с Димычем тоже привыкли за этот месяц встречать в толпе обычных людей приживал и уже не вздрагивали, не таращились на них, как раньше.

Белая ведьма Наталья насторожённо отнеслась к новости, что она не просто ведьма, а с задатками Зрячей. Но вынуждена была принять факт, поскольку своими глазами видела сквозь человеческий облик и ангела, и жуткого зверя.

Пару раз миротворцы передавали нам приветы от небесных птиц, а мы отсылали свои. Заодно я передавала Лене с оказией ту пряжу, которую она просила. Иногда ей срочно нужен был цвет, которого не найти в её мире. Она же дарила нам шали, которые потеряли магическую силу, но не потеряли своей неповторимой ажурной красоты. Так что и здесь взаимное сотрудничество развивалось вовсю.

Казалось, события, связанные с похищением небесных птиц, закончились.

Когда кажется, вообще-то, креститься надо.

Месяц спустя после событий. В мире небесных птиц.

В один прекрасный день Лелль и Лиенна собрались к знакомому пекарю за выпечкой. Они проделывали этот путь не раз, а в последнее время даже чаще обычного. Ведь теперь в доме появились дети, которым иногда хочется необычного, вкусненького. И почему их не побаловать свежими булочками и пирожками?

Потратили обычный час ранним утром на утоптанную тропу (дорогу оба не любили: слишком жарко, а значит на ней — пыльно) от города небесных птиц до старого района города приживал. Шли ярко-зелёным лесом, а потом овражистой равниной, невольно улыбаясь солнечному дню. И вот уже близнецы легко и быстро спустились по мощёному переулку между каменными домами к нужному, двухэтажному. Открыв дверь, будто вошли в густые ароматы ванили, печёного теста и горячей начинки к пирогам.

— Здравствуйте, птицы! — поприветствовал их искренне обрадованный пекарь, с давних пор знакомый им.

Они улыбнулись ему, хотя знали, что он радуется не только тому, чем они наберут у него выпечки, но и тому, что после их прихода исполнятся некоторые нехитрые его желания. Но корзины тяжелели пахучим, ещё тёплым хлебом, маслянистыми румяными булочками с сахарной обсыпкой, и небесные птицы с удовольствием вдыхали вкуснейший аромат печёного, думая о радости детей и потому забывая о всегдашней прагматичности знакомого приживалы…

Внезапно пекарь, пересчитывавший монеты, отданные ему Леллем, поднял глаза и сразу помрачнел, а глаза зажглись ненавистью.

Небесные птицы укладывали выпечку по корзинам, чтобы не примять, в стороне от прилавка, поэтому сразу поняли, что гневный вскрик хозяина относится не к ним.

— А ну, пошёл отсюда, бродяга! В приличном месте тебе делать нечего, проклятый попрошайка!

Занятая хлебом в своих руках, Лиенна не сразу обернулась. Мельком заметила тёмную высокую фигуру, согбенно притулившуюся у двери, а потом хозяин пекарни выскочил из-за прилавка с деревянной лопатой, которой двигал выпекаемый хлеб в печи, и фигура, неловко развернувшись, вышла за дверь.

— Дир?! — изумлённо воскликнула Лиенна.

— Дир? — поразился и Лелль, тоже оборачиваясь к двери. — Где?

— Его только что выгнал хозяин пекарни!

Оставив корзины на прилавке, небесные птицы выбежали из пекарни. Им навстречу шёл довольный пекарь, неся свою лопату.

— Не беспокойтесь, прогнал этого прОклятого. Ещё он будет ко мне в дом лезть! В мою пекарню! К приличным посетителям!

Они вошли за ним, торжествующим, в лавку, забрали корзины и побрели домой. Настроение быстро упало.

— Надо было расспросить хозяина, почему он назвал Дира попрошайкой, — нарушила тягостное молчание Лиенна. Ей было как-то не по себе, когда она думала о том, что добродушный пекарь мог догнать Дира и ударить его своей лопатой. Хотя твёрдо знала, что пекарь не ударил бы: слишком трепетно он относился к своему хлебопекарному искусству, чтобы бить почти белоснежной лопатой грязного оборванца.

Когда Лиенна поняла, что именно она произнесла мысленно, она забеспокоилась ещё больше.

— Дир — бродяга? Почему? Лелль, что происходит?

Лелль не ответил, наверное размышляя о том же. Но, когда дом пекаря остался позади, он вдруг предложил:

— Ты будешь тревожиться очень долго от неизвестности. Давай найдём этого бродягу и удостоверимся, что это не Дир.

Лиенна нисколько не возражала.

Они оставили корзины с выпечкой на скамейке следующего по улице дома, упросив хозяйку, подметающую двор, приглядеть за ними, и поспешили в ту сторону, откуда возвращался пекарь, прогнав бродягу. В переулке этом высились в основном частные дома, так что здесь всегда было малолюдно. Едва они повернули на узкую улочку между домами, как Лелль остановился. А потом заторопился ещё быстрей. Лиенна молча поспешила за ним. А вскоре и сама заметила высокую фигуру, застывшую у забора, окружавшего дом и усадьбу при нём. Когда они дошли, Дир стоял, держась за кованые изгибы забора и глядя в сад.

— Дир, что ты здесь делаешь? — выпалила Лиенна.

Он покосился на неё и снова уставился в сад. А женщина-небесная птица оторопело разглядывала его, страшно похудевшего — так что костюм, который, она помнила, он носил в другом мире, висел на его плечах, как на вешалке.

— Дир! — настойчиво позвал его Лелль.

На этот раз приживала повернулся к ним, но так насторожённо, будто боясь, что они тут же накричат на него. Он даже заранее согнулся, пытаясь стать невидимым невзрачным, что при его росте было проблематично.

Лиенна нахмурилась. Глаза бывшего мужа, несмотря на его уже привычный облик приживалы, не желтели. Они были странного мутно-серого цвета. Правда, до сих пор она никогда не видела приживал, которым бы миротворцы стёрли память, поэтому решила, что такой цвет глаз и является следствием стирания памяти.

— Я не буду вам мешать, — выдавил из себя Дир. — Я уйду, не кричите.

И в самом деле начал поворачиваться, с неохотой отпуская прутья затейливой решётки забора. Брат с сестрой переглянулись.

— Не уходи, — уже спокойней сказала Лиенна, — мы уйдём сами. — И потянула брата за рукав летней рубахи.

Когда они прошли уже порядочное расстояние и дом, при котором они оставили свои корзины, уже был виден, оба вздрогнули от зова, пропадающего в шорохе ветра.

— Ли…

Обернулись. Но Дир, всё так же уткнув нос в решётку, то ли любовался на сад, то ли размышлял о чём-то своём.

— Он… позвал меня? — неуверенно спросила Лиенна.

— Может, нам показалось? — откликнулся брат. — Миротворцы на всякий случай стёрли ему память и о тебе. Может, он просто что-то сказал…

Она хотела напомнить Леллю, что зов услышали они оба. Но не решилась. Молчал он всю дорогу до дома, и Лиенна была благодарна, что он не говорит о её бывшем муже.

Зато раздумывал. И только дома, когда они оделили детишек выпечкой, а потом отнесли корзины на кухню, брат сказал:

— Мы кое-чего не учли, когда наказывали Дира.

— Всё было справедливо, — беспомощно возразила Лиенна.

— Сегодня вечером ещё раз схожу в город и поговорю со знакомыми.

Возражать Леллю она не стала, зная упрямый характер брата и его настойчивость, когда он хочет что-то сделать или даже просто узнать. И затаилась внутри себя, с тревогой ожидая вестей о Дире. Неожиданная встреча, странный вид бывшего мужа встревожили её гораздо больше, чем она сама предполагала. Занимаясь с детьми, выполняя простые дела по дому и работая с пряжей, она то и дело прислушивалась к входной двери. И, каждый раз, когда она стукала, Лиенна вздрагивала и застывала: а если Дир вернулся?

Лелль пришёл поздним вечером — и не с улицы, как ждала она, а со двора. Пришёл усталый и хмурый. Лиенна бросилась собирать ужин для него, хотя все тарелки уже стояли на столе, но она хотела, чтобы он заметил её заботу и расслабился.

— Не надо, — остановил её брат. — Я привёл Дира и накормил его. Он спит в конюшне. Мне нужно, чтобы ты взглянула на него.

Чтобы дойти до конюшен, надо пройти весь двор при доме, а потом — часть сада. В эти несколько минут Лелль объяснил, в чём получилась ошибка, когда покарали Дира. Миротворцам было некогда, а небесные птицы забыли о том, что остальные приживалы-нелегалы хоть и были наказаны, но они жили в человеческом мире семьёй и теперь семьями же переживали возмездие за то, что преступили закон. Дир среди нелегалов один был без семьи. И сейчас родители его выгнали: кому нужен сын — такой же приживала, как они, только отягощённый страшным наказанием? Вот он и бродил по городу, не зная, куда приткнуться, чтобы жить дальше.

Знакомые приживалы помогли Леллю отыскать Дира, и небесная птица привёл его в дом, где Дир жил свои самые счастливые годы. В сам дом Лелль не решился его вести: дети, Эрик и Арина, не должны были видеть отца в таком состоянии. Да и вообще видеть. Мало ли как они сейчас воспринимают приживалу, который легко бросил умирать оставленную без сил девочку и который не раз бил за непослушание собственного сына, хотя это непослушание выражалось всего лишь в попытках возразить?

Лиенна молча слушала брата, чувствуя, что он не сказал главного — то, что она должна увидеть собственными глазами. Сначала она с ужасом решила, что Дир возвращается к форме небесной птицы. С ужасом, потому что не понимала, как он будет жить, забывший всё, но чистый! Но потом сообразила, что Лелль сразу бы сказал о том. И пришла к выводу, что лучше и впрямь увидеть собственными глазами то, что взволновало брата… Они подошли к конюшне, пустой сейчас, когда лошади были на летнем выпасе.

Лелль пошёл впереди, чтобы показать место, где он устроил Дира. И знаками же показал, чтобы Лиенна молчала.

Женщина подошла к спящему на охапке сена бывшему мужу и присела перед ним на цыпочках. Дир лежал, съёжившись, но его лицо отчётливо было видно в последних лучах солнца, падающих из окна в довольно тёмное помещение. Уродливой морды приживалы не было. Но отсутствовал и гармоничный лик ангела, как их, небесных птиц, называли на Земле, о чём женщина была наслышана. В чертах этого спящего мужчины Лиенна с трудом узнавала привычные ей черты Дира. Угадывалось в нём что-то от идеальных черт небесной птицы, но казалось утяжелённым общим угрюмым выражением. И… лицо не светилось силой, а словно натужно источало силу, но отнюдь не ту, которой пользовались небесные птицы.

— Что происходит? — прошептала она, взволнованная не менее брата.

— Не знаю, — покачал головой Лелль. И кивнул ей на выход.

У ворот конюшни он обернулся к темнеющему в наплывающих сумерках помещению и тихо сказал:

— Лиенна, нам не послышалось. Он позвал тебя тогда.

— Почему ты так думаешь? — насторожённо спросила она.

— Когда мне помогли найти его, это было первое, что он спросил: «Где Лиенна?» Наверное, в наказании было неправильным, что миротворцы отнеслись к Диру, как к обычному приживале. А ведь когда-то он был небесной птицей. И, значит, сильней других. И что-то в нём начинает меняться. Но что? И во что это изменение выльется?

Они в тишине раздумий вошли в дом и забылись в суете обычных вечерних дел. И только перед сном с неожиданным отчаянием Лиенна подумала: «Дир провинился, поставив целью добиться лёгкой жизни! Но почему именно я чувствую себя виноватой из-за того, в кого он превратился сейчас?!»

Утром, пряча глаза, Лелль сказал, что Дира в конюшне он не нашёл.

Обыскали город. Потом соседние поселения. Дир пропал.

Лиенна посидела в одиночестве, кусая губы, растерянная, ничего не понимающая, а потом ушла в конюшню, чтобы никто не видел. Посидев немного со спицами в руках, рассеянно повертев нить выбранной пряжи, она сформулировала, наконец, примерное чужое желание и начала вязать шаль.

Через полчаса сестру нашёл Лелль. Посмотрел, что она вывязывает, и, быстро сбегав в дом, вернулся в конюшню и принёс нити другого цвета для ввязывания-вплетения, чтобы усилить это желание.

Белая ведьма Наталья вышла из троллейбуса и вошла под навес остановки, чтобы поправить пакеты с овощами, поставив сумки на скамью. На скамье, ближе к углу остановочного навеса сидел ссутулившийся мужчина. Наталья неожиданно для себя заинтересовалась странным мужиком. На нём хороший костюм, но потрёпан так, словно он в нём же и спит. Отличные ботинки — со страшно стёртыми подошвами и запылённые так, словно отшагал мужик километров двести. Он не просто ссутулился, но ещё и прислонился к стене, сложив руки на груди так, будто страшно замёрз. Но на дворе лето — самый разгар! И чутьём, которое, она полагала, может быть только у ведьмы, Наталья ощущала, что мужик этот не простой. Веяло от него силищей, да так, что когда она, словно невзначай, протянула к нему ладонь, почувствовалось сильное отторжение. Будто сжатый воздух отталкивал её ладонь от неизвестного.

Переложив покупки, как надо, Наталья скосилась на мужика, так и не шевельнувшегося за время её суетливым шелестом. Он дышал — это первое, что она проверила. Так что, решив думать, что перед нею бомж, Наталья негромко сказала:

— Эй, есть хочешь?

Он повернул к ней голову — и её обдало жаром, когда она увидела его лицо. Оно было человеческим, но почему она увидела в нём зверя?! Нет, её предупредили, что за внешностью человека может скрываться как ангел, так и зверь, но… Этот зверь тоже был в человеческом облике! Хуже, что одновременно ко всему прочему она узнала в нём того жуткого типа, что искал в её квартире заблудившегося ангела. Но многие лица за его обманчивой внешностью человека продолжали мелькать, и белая ведьма уже не знала, что и думать. А силища от него так и пёрла!

Наталья уже другими глазами осмотрела потрёпанную одёжку странного мужика, его невероятно похудевшее, голодное лицо, и приняла решение.

— Как звать? — сухо спросила она.

— Дир, — как ни странно, послушно откликнулся он хриплым голосом, внешне робея, но глядя на неё сумрачными чёрными глазами, в которых полыхало (она вздрогнула, когда поняла) чёрное же пламя.

— Есть хочешь ли, Дир? — чуть дрогнувшим голосом спросила Наталья.

Он чуть нагнулся, как будто чего-то испугался. Интуитивно городская ведьма внезапно поняла, чего он испугался: он недавно стал сильным, а раньше он боялся всех. Он, кажется, ещё не понимает, что он силён! Это её поразило и даже снова напугало, едва память подсунула воспоминание о том, как властно он распоряжался в её квартире… Взяв себя в руки, Наталья велела:

— Иди за мной. Натальей меня зовут.

— Натальей, — прошептал он ведьме в спину.

Она уж испугалась, что этот странный Дир не захочет идти за нею, но ничего — побрёл, как миленький. Причём ближе к дому он начал поднимать плечи, будто боясь, что его увидят. Мало того, он начал стараться идти рядом с ведьмой, всем своим видом показывая: «Я с нею!» И снова Наталья поняла: он прячется за нею. От кого бы это? И почему — с такой силищей-то? И только у двери в квартиру опять сообразила: он эту силищу недавно получил и пока сам её побаивается! Ух ты… Открытие было таким ошеломляющим, что ведьма просто не знала, с чего начинать разговор с мужиком. Да и о чём с ним говорить?

Сделала главное — накормила. По глазам увидела, что доверился, стал выглядеть мягче, в глазах перестало полыхать чёрным. Потом велела помыться в ванной и отдала старую, но чистую одежду умершего мужа. Как и рассчитывала, после тёплой воды, сытый, он начал клевать носом. И, уже успокоенная, повела его к дивану, на котором он свернулся клубочком, как ребёнок.

Городская ведьма оставалась с Диром в одной комнате, пока по дыханию не определила, что он крепко уснул. Только после этого прихватила мобильный телефон и осторожно вышла из квартиры на лестничную площадку.

Олег позвонил нам, когда пора было закрывать магазин. Солидный Павлик уже увёз свою драгоценную Аделию на своей зверь-машине, как усмехались мы с Димычем между собой, а Димыч всё продолжал мне объяснять, как это здорово, что повизгивающий голос влюблённой Адельки наконец пропал.

— Димка, — раздражённо воззвала я к брату, — ты мне уже сам надоел! Каждый день одно и то же. Придумай что-нибудь другое!

— Потом, — беззаботно отозвался брат. — Ты закрывай давай. На рынок надо забежать. Что-то я так привык к яблокам, что уже без них не могу.

— Хочешь в небесную птичку превратиться? — насмешливо спросила я, звеня ключами у двери в магазин. — А что? Попробуй. Поголодай, посиди на диете — глядишь, начнёшь желания исполнять.

— А что — скажешь, не надо исполнять? — напыжился Димыч. — Смотри, сколько всего надо сделать: Сашка пусть красный диплом получит, я поступлю на следующий год в универ; мама хочет новую стиральную машину, а папа…

— Нет, не стать тебе небесной птичкой, — философски заметила я.

— Почему это?

— Ты перечисляешь такие желания, которые должен выполнить сам человек, — объяснила я своё видение ситуации. — Сашка должен стараться, чтобы получить настоящие знания, а не диплом. Ты должен постараться подготовиться, чтобы учиться в универе было легко. Маме мы подарим стиральную машину, потому что деньги у нас есть — и это будет подарок от нас. А теперь посмотри с моей точки зрения. Плохо?

— Да нет, — вынужден был признать брат. — Но всё равно было бы здорово…

Зазвенел музыкальными фразами мобильный.

— Да, Олег, слушаю тебя.

— Добрый вечер, Лидия. У меня вопрос такой: сегодня за весь день ничего особенного не произошло? Ничего особенного не видели?

— А что мы должны увидеть? — встревожилась я. После моего вопроса Димка округлил глаза и тоже приник ухом к моему мобильнику.

— Есть маленькая вероятность, что Дир снова попал на Землю, в наш город.

— Ди-ир? — поразилась я. — Каким образом?

— Сами не знаем. С Аскольдом Лиенна передала нам шаль, а мы даже не представляем, какое желание она пыталась исполнить и чьё.

— Ну, я думаю, что, передав с шалью новость о побеге Дира, она сделала так, что желание найти его появилось у всех у нас, — задумчиво сказала я.

— Так-то оно так, — тоже задумчиво сказал Олег и на прощание добавил: — Вы там поглядывайте по сторонам, хорошо? И будьте осторожны. Пока!

И отключился! Не объяснил, почему надо быть осторожными с приживалой, лишённым памяти! Димыч выпрямился от моего телефона и тоже озадаченно посмотрел мне в глаза. Поднял брови, пытаясь вычислить, какая опасность нас может поджидать.

— Может, он с катушек съехал?

Ответа придумать не успела — мобильный снова звякнул. Хм. Наталья.

— Добрый вечер, Наталья!

— Добрый… — вполголоса, будто боясь чего-то, проворчала та. — Лидушка, вот не знаю, как мне теперь быть. Нашла я одного из тех, кто к нам на Землю попал, как вы говорили. Диром назвался. Знаешь такого?

— Диром? — повторила я в растерянности. Братишка чуть не выбил мобильный из моей руки, снова стремительно приникнув к нему. — И где он сейчас?

— А у меня. — По интонациям белой ведьмы мне показалось — Наталья пожала плечами. — А вот что делать мне с ним — ума не приложу. А силища у него — дай Господи… И страшно мне, и понять его хочется. А он совсем как сам потерялся… Вот, звоню. Может, вы подскажете…

С Диром мы намучились до ночи.

Самим стыдно было. Взрослого мужика, перепуганного до истерики, до крика, тащили изо всех сил из квартиры Натальи, а он улучил момент — и спрятался от нас в ванной комнате, закрылся на крючок. До хрипа уговаривали нас не бояться, объясняли, что ничего ему не сделаем (ведьма при этих словах на нас очень странно посмотрела). Уже и миротворцы приехали — Олег, бывший тут же, вызвал их. Но и они ничего не добились, а ломать дверь почему-то испуганная Наталья строго-настрого запретила. В общем, миротворцы уехали на квартиру Олега, ушли через портал в мир приживал и небесных птиц, а вернулись с Леллем и Лиенной.

Когда небесные птицы появились на пороге квартиры Натальи, ведьма с улыбкой обняла Лелля, а тот, не привычный к такому способу выражения радости, только улыбался. При виде Лиенны ведьма только вздохнула, любуясь ею. Небесная же птица мягко улыбнулась Наталье и нам, а затем вынула из корзинки пряжу — два клубка и спицы. После чего устроилась у двери в ванную комнату на принесённом для неё стуле, под ярким светом торшера, и принялась вязать на желание Дира.

Мы сидели в кухне и слушали Лелля.

— Мне пришлось сходить к старику Дару, который знает все легенды нашего мира. Он напомнил нам легенду о тёмной небесной птице. Мы слушали её ещё в детстве, но никогда не думали, что однажды станем свидетелями её возрождения. Дир — тёмная небесная птица, потому что его заставили забыть все злодеяния, совершённые в личине приживалы. Но крупицы силы небесной птицы всё же в нём остались. И теперь все тёмные страсти поднялись в нём, протестуя против насильной потери памяти. Его сила, которую почувствовала Наталья, зиждется на прошлых впечатлениях и тёмных снах. Дира нельзя оставлять ни здесь, на Земле, ни с теми, рядом с кем он раньше жил. Тёмная птица — это война или одиночество. Дир боится себя и своих сил — он выбирает одиночество.

— Но вы-то знаете, как с ним совладать? — с тревогой спросила Наталья.

— Всё будет зависеть от того, что он хочет, — вздохнул Лелль.

Спустя полчаса дверь ванной комнаты слегка приоткрылась. Лиенна подняла голову от вязания и встала. Затаив дыхание, мы следили, как Дир шагнул к ней, склонился к её плечу и спрятал лицо в волосах небесной птицы. Она помедлила, вздохнула и обняла его за плечи…

— Олег, почему ты позволил Лене так легко уйти с Диром? А как же Эрик, Арина, тот мальчик-небесная птица? Как же они будут жить? Каково будет Леллю?

— Ты забываешь, что Лена и Лелль живут в семейном, родительском доме — вместе с семьёй младшей сестры. Лелль рассказывал, что у младшей всего один ребёнок. Она не откажется помочь ему с воспитанием детишек, пока не вернутся Лена и Дир.

— Но почему? Почему Лена решила помочь ему? Он предал её — и не один раз!

— Дир любит её — во всех своих обличиях. И эта любовь — та ниточка, из которой Лена собирается связать новую шаль, вытаскивая Дира из облика тёмной птицы. Здесь и личное, потому что Лена тоже любит его, несмотря ни на что. И… можно сказать — космическое. Ведь памяти приживалы у Дира нет. Когда он вернётся небесной птицей в город, он уже никогда не покинет его. А значит, больше не будет опасности, что он снова превратится в приживалу. В старом каменном городе появится ещё одна небесная птица, чтобы заниматься магией, тем самым работая на крепкие границы между мирами. Не забывай, что катаклизм междумирья начался именно с того, что небесных птиц стало меньше. Поэтому… драгоценен каждый… каждая небесная птица, которая плетёт то, что вы называете шалями.

Даже сейчас я вижу эту картину, о которой обмолвился Лелль: по равнине, которой нет конца-края, Лиенна ведёт за руку послушного ей Дира к горам. На дальних высотных пастбищах небесных птиц, где редко кто бывает, есть маленькие дома, почти избушки. Там Лиенна будет жить с Диром, пока он не вернёт себе облик небесной птицы.

Лелль был прав: Дир позвал Лиенну тогда, от забора.

Приживала забыл свою жену.

Но остатки небесной птицы в нём, перерождавшиеся в тёмную, помнили её. И зов тёмной птицы, его взывание к любви, которую он когда-то испытал, стали последним отчаянным шагом к ней, перед тем как попытаться исчезнуть из мира приживал в мир полного одиночества.

Конец истории.