Маски зверя

Восьмая глава

Следующие полчаса мне усиленно казалось, что счастливые миротворцы чуть не подпрыгивают от эйфории и с трудом сдерживаются, чтобы не упаковать Лелля в какой-нибудь ящик, наподобие сейфа, заклепав его цепями или ставнями, а на худой конец и просто обклеив скотчем с надписями «Не кантовать!», после чего один бы сел за руль, а второй устроился бы рядом, а эту коробку поставил себе на колени и обнял — и попробуй только кто-нибудь у него это сокровище отнять!.. Олег глядел на небесную птицу, мирно улыбающуюся всем, с благоговением — Димыч с не меньшим восторгом. И только я скептически хихикала про себя: «Видели бы вы этого Лелля в женском парике и в той жуткой юбке, в которой он сбежал от гиен!»

Я с трудом всех выгнала к машине, чтобы закрыть магазин, а когда закрыла, индейцы-миротворцы велели нам с Димычем ехать домой своим ходом и приготовить Лену с девочкой к переезду на новую квартиру. Сами они уже уселись примерно так, как я предполагала: Олег за рулём, Лелль — на заднем сиденье между миротворцами. Услышав приказ, я просто-напросто сунула в машину Олега две сумки с пряжей, заранее набранной для Лены, чтобы не таскать домой зря, и мы с Димычем заторопились к своей остановке.

— Слушай, а как ты догадалась? — пристал братишка, пока мы стояли у заднего ветрового стекла троллейбуса, вцепившись в поручень. — Ну, как искать его?

— Да я не догадывалась, — призналась я. — Решила проверять все идеи, которые приходят в голову. Но на этот раз идея пришла в голову Аделии.

— Врёшь! — не поверил Димка.

— Честно, — серьёзно сказала я. — Сама удивляюсь. Я ей предложила продолжить ситуацию: типа, к нам попал такой, как Лелль, и что бы с ним было в нашем мире. Она сразу сказала про гадалку.

— Хм. Интересная мысль — проверять все идеи, — уважительно сказал братишка. — А я вот ничего не придумал.

— А ты думай, — посоветовала я. — Нам сейчас тоже любопытное дельце предстоит — проводить Лену с девочкой к машине. Тоже ведь опасно. А вдруг по дороге какая-нибудь гиена увидит?

— Надо у мамы тот кондитерский нож взять, — задумчиво сказал Димыч. — Ну, которым она торты режет. Там лезвие длинное-длинное.

— Ага, — в тон ему договорила я. — А ещё на голову вязаную шапку с прорезями для глаз напялить. Я тебе про то, чтобы их спрятать, а ты уже войнушку устраиваешь.

Мы замолчали, уставившись на убегающую из-под колёс троллейбуса дорогу, окаймлённую ровными полосами зелёных газонов, на темновато-жёлтое солнце, прячущееся за деревьями, почти чёрными к вечеру… Почти перед выходом Димка, не оборачиваясь, сказал, чуть усмехаясь:

— А я-то думал — лето будет скучным: никуда не поехал. Думал, будет скучно в твоём магазине: будешь меня использовать — принеси-подай…

Дома нас встретила уже привычно потрясённая мама.

— Дети, — почему-то шёпотом сказала она — глаза чуть не в слезах, — я такого в жизни не видела! Это даже не красота, а что-то… выше.

Сообразив, что Лена вывязала новую шаль, мы переглянулись. Я осторожно постучала в дверь своей комнаты и мягко открыла её. Лена сидела на кровати, девочка лежала, лицом уткнувшись в её колени. Кажется, услышав стук двери, девочка быстро поднесла руку к голове и закрыла ладонью лицо. Лена улыбнулась нам, улыбнулась спрятавшейся от нас девочке и погладила её по голове.

Мы даже удивились диковатости нашего найдёныша, но всё внимание оттянула на себя новая вещь, лежавшая на столе. Её даже шалью было сложно назвать. Насколько я поняла, Лена связала её из тех начал, что лежали на столе, соединив их. Дух перехватило уже при первом взгляде на это… чудо. Точно. Не шаль. Но и палантином трудно назвать. Множество рядов из мелких ажурных цветов издали виднелись одним громадным цветком. Вязаная скатерть или ковёр — единственное, что приходило в голову при попытке назвать одним словом этот предмет, обладающий неимоверно притягательной силой для глаза. И, чем больше я вглядывалась в это многоузорье, тем больше понимала маму: хотелось плакать от этого совершенства и поразительной красоты.

С трудом оторвавшись от созерцания, я обернулась к Лене.

— Лена, сейчас приедут миротворцы и заберут вас к себе.

Дослушав, женщина тут же метнула взгляд на стол, но не на шаль, как мне показалось сначала, а на оставшиеся фрукты и ягоды в вазе. Я пообещала:

— Всё заберём с собой. И рада сообщить, что мы нашли Лелля.

Лена, вспыхнув радостью, даже встала от неожиданности, осторожно сложив со своих коленей руки девочки.

А та поневоле подняла голову взглянуть на неё.

Сказать, что у меня перехватило дыхание… Слышно было, как сквозь зубы втянул воздух Димыч… Лена быстро села назад, закрывая всем телом девочку, которая стремительно отвернулась. Но хищную морду малолетней гиены мы, ошеломлённые в очередной раз, уже успели разглядеть.

— Не говорите ничего, — шёпотом попросила Лена. — Пожалуйста. Земное имя девочки — Арина. Не смотрите на неё. Ей сейчас и так трудно. Очень трудно.

Но это странное превращение и для нас оказалось слишком трудным. Приходилось скрывать свои изумление и страх. Мы с Димычем спасли маленькую небесную птицу! Откуда здесь маленькая гиена?! Человеческая-то личина — та же!

Сидя, Лена дотянулась до стула рядом с кроватью и стянула с него шаль, укрыла ею голову девочки… Остолбенение проходило постепенно, вместе с мягкими, бережными движениями Лены. И я негромко сказала:

— Тогда начинаем собираться. Миротворцы будут вот-вот.

— Шали останутся здесь, — непреклонно сказала небесная птица. — Мне они больше не нужны, а вам понадобятся, чтобы помочь нам.

— Ты имеешь в виду — их можно продать? — медленно переспросила я, не в силах оторвать взгляд от громадного цветка на столе. — Все?

— Да, сколько надо, столько и продадите.

Меня чуть на слёзы не пробило, как представила, что скажет мама на это. Одного этого ковра хватит, чтобы выручить за него бешеные бабки, а ведь в комнате около пары десятков других шалей! А ведь мама ещё и не захочет продавать такую красоту!.. Может, Лена не осознаёт, сколько такие могут стоить? Я попыталась объяснить ей, но она прервала мои объяснения в самом начале.

— Все они уже лишены магической силы, — с грустной улыбкой сказала она. — Остались лишь форма и цвет обычных вещей. И мне даже неловко просить тебя, Лида, купить мне ещё пряжи. Но… Пожалуйста…

— Я уже купила, — с облегчением, что хоть что-то сделала для Лены заранее, сказала я. — Две сумки. Оставила их в машине, которая везёт твоего брата.

— Тогда соберите фрукты — и нам хватит, — предложила небесная птица. И призналась: — Если ты договорилась с миротворцами, значит, они тоже меня обеспечат всем нужным, но поначалу в другом месте хочется быть уверенной хотя бы в еде.

Скоро позвонил Олег и сказал, что его машина стоит у нашего подъезда.

За минуты до его звонка мама быстро рассказала нам последние домашние новости: брат сдал диамат и правда на «отлично» и, воодушевлённый, корпит над учебниками к следующему экзамену. А папа ходил к друзьям на привычный сеанс покера и неожиданно для себя впервые выиграл. Мы с Димычем только переглянулись, улыбаясь.

Мы быстро подхватили приготовленные сумки, а Лена накинула на голову найдёныша маленькую шаль, хотя я и предупредила, что на улице уже и так стемнело.

— Она знает, что вы Зрячие, — одними губами прошептала Лена. — И стесняется.

Маму мы уже предупредили, что уедем вместе со странными гостями, но скоро вернёмся, причём нас привезут назад. Думаю, ей после нашего ухода будет совсем не до того, когда мы вернёмся: я велела ей разобраться с шалями в моей комнате, выбрав те, которые отдавать на продажу ей не захочется. Так что, когда мама закрывала за нами дверь, в её глазах стоял если не ужас (как выбрать?!), то растерянность.

Когда мы вышли к приподъездной площадке, Олег стоял возле машины и быстро открыл дверцу к заднему сиденью. Оттуда выглянул Аскольд. Насколько я поняла, Ингольф остался сторожить Лелля. Так что Лена с девочкой, которую продолжала обнимать, села к миротворцу. Тот велел сесть сбоку Димке, а я села к Олегу.

— Вы купили фруктов? — тихонько поинтересовалась я.

— Всё взяли, — отозвался Олег. — В багажнике несколько сеток со всем, что нужно. Да и дома запас большой — с тех пор, как узнали, что Лена у вас.

Вечером движение не такое активное, пробок почти не было. Во всяком случае, стояли в них недолго. Только в последней пришлось выждать минут пять. За это время я увидела, как Арина осторожно выглянула из-под шальки, как улыбнулся ей в зеркальце Олег… И его улыбка быстро увяла, когда они встретились глаза в глаза. Девочка, по впечатлениям, снова шмыгнула под шаль, а Лена крепче прижала её к себе, метнув сердитый взгляд в то же зеркальце.

— Знаю, а привыкнуть не могу, — под нос пробормотал Олег и вздохнул, снова сосредоточившись на дороге.

Его бормотание разбудило во мне любопытство. Скажут ли индейцы-миротворцы нам, что не так с этой Ариной? Неясного сияния, которое блёкло, то и дело пропадая, виднелось в ней, найденной в лесополосе, сейчас почти не осталось. Впрочем, лучше говорить напрямую: сейчас сияния небесной птицы вообще в ней не осталось. Так почему Лена прижимает её к себе так, словно боится, как бы девочку не отняли у неё?

На седьмой этаж, где жил Олег, попали быстро. Время — поздний вечер, и в подъезде нам встретилась только женщина, поднимавшаяся на второй этаж по лестнице.

Дверь в квартиру Аскольд открыл своим ключом.

Удивлённая, я оглянулась на Олега, замыкавшего нашу группу и стоявшего за моей спиной. Тот сразу понял, чему я удивилась, и объяснил:

— Эту квартиру мне купили миротворцы. По сути, это не личная квартира, а что-то вроде штаб-квартиры.

В небольшой прихожей стало тесно, как только Олег закрыл за нами дверь. Но Аскольд пропустил вперёд Лену с девочкой, а потом и меня — как-то так, чтобы за нашими спинами оставались только мужчины. А потом мы оказались в единственной комнате, которая была весьма скудно обставлена: диван — кажется, раскладной; две кровати, застеклённая зеркалом часть комнаты явно прятала одёжный шкаф; письменный стол прямо стоял под громадным окном; несколько стульев и низких комодов довершали интерьер. Я немного озадачилась: много мебели — почему мне показалось, что обстановка бедная? Не сразу, но дошло: на полу — ни коврика, ни «дорожек», ни паласов; на стенах тоже голо, разве что сбоку от письменного стола висячий шкафчик в шесть полок.

Лелль порывисто шагнул к сестре и сжал её руки. Они постояли, так улыбаясь друг другу, словно и не чаяли больше увидеться. Лена даже подняла руку, чтобы погладить его по плечу, и покачала головой… Арина стояла рядом, опустив голову. Ничего не сказав Лене, Лелль опустился перед девочкой на колени и приподнял краешек шали, чтобы заглянуть в лицо. Это было странно, но его взгляд напоминал взгляд врача, изучающего трудного пациента. Ну, как я это себе представляла.

— Мы сумеем? — с надеждой спросила Лена, полностью стянув шаль с головы понурившейся Арины. Это были её первые слова, обращённые к брату. Они даже не поздоровались друг с другом, и я начала подозревать, что эта девочка, маленькая приживала, для них очень чем-то важна. Но чем?

— Сумеем, — заверил её Лелль, всё ещё продолжая всматриваться в лицо Арины, которая напряжённо стояла перед ним, явно боясь сделать хотя бы движение.

Лена заметно выдохнула, а я вспомнила слова Лелля о том, что он сильный. Получается, сильней сестры-близнеца, которая в чём-то сомневалась?

Лелль, легко улыбаясь, продолжал изучать боязливо молчавшую девочку, а Лена огляделась и почти подбежала к моим пакетам с пряжей и спицами.

Почувствовав ладонь на своём плече, я оглянулась.

— Мы закроем их здесь, в комнате, — вполголоса сказал Ингольф, — а сами посидим на кухне. Пойдёмте. Теперь у нас есть время, чтобы вы узнали подробности нашего дела.

Дом был новейшей планировки, и кухня здесь просто поражала размерами, похожая на вторую комнату. Как потом выяснилось, виной тому — лоджия, переделанная под продолжение кухни. В середине помещения стоял круглый стол, где всё было готово для чаепития. Зашедший последним Ингольф неплотно прикрыл за собой дверь.

— Садитесь, — скомандовал Аскольд, который возился у газовой плиты с чайником.

Мы с Димычем просто изнывали от нетерпения выпалить свои вопросы.

Наверное, Ингольф это заметил, потому что сел напротив меня и сказал:

— Когда впервые видишь, что сияние небесной птицы угасает, это… больно. Для всех. Но ещё страшней видеть, что сияние заменяется чем-то другим, для многих близким к уродству. Небесные птицы и приживалы — два ростка из одного корня. В семье небесных птиц может родиться маленькая птица, которая с возрастом может превратиться в приживалу, если вовремя не проследить за её ростом. И в семье приживал может появиться небесная птица, которая впоследствии может деградировать до сущности своих родителей. Ваша Арина из такой семьи.

В который раз ошарашенные, мы с братом переглянулись. Ну и сюрприз!

— Впрочем, о деградации говорить не стоит, — добавил Аскольд. — Небесные птицы строго блюдут почти спартанскую жизнь — по меркам Земли. Не каждое живое существо сумеет выдержать полные жёсткого воздержания, обучения и скудные на события дни взамен на умение действовать на структуры пространства. Небесные птицы изменяют структуры, приближая нужное, необходимое другому существу событие к его логичному явлению. Но как я уже говорил, их осталось мало. И когда в семье приживал появляется ребёнок небесная птица, родители могут передать своё дитя на воспитание ему подобным. Семья, в которой родилась Арина, ждала такой возможности. Отец передал Олегу, которого в городе знают все легальные семьи, что он ждёт миротворцев, чтобы отправить Арину назад, в свой бывший мир. Здесь девочке сложно удержать свой необычный дар. Слишком много искусов. Слишком много желанных излишеств.

— А потом её отец позвонил нам дня три назад, — перехватил нить разговора Ингольф. — Сказал, что девочка пропала. Но мы даже подумать не могли, что молодые приживалы из нелегалов захотят использовать её для своих развлечений. В семьях приживал обычно трепетно относятся к детям — небесным птицам.

Неожиданно я вспомнила, как спросила Ингольфа, почему даже у легальных приживал такие страшные глаза. А он ответил: «Они злятся на себя — за потерянное». Теперь я поняла его фразу. Каждый приживала думает о той возможности быть сильным магом, которую потерял — из-за соблазнов обычной жизни.

— Лена с братом сумеют вернуть ей то, что она потеряла из-за нелегалов? — с тревогой спросила я, невольно глядя на дверь.

— Для одной Лены это было бы трудновато, она потеряла много сил, выполняя требования своего бывшего хозяина, — со вздохом ответил Аскольд. — Для небесных птиц исполнять негативные желания тяжело. Исполняя вообще желание, они должны проникаться чувствами загадавшего их. Представьте, каково было небесной птице выполнять требования, когда хозяин хочет не приблизить задуманное и логичное по течению жизни событие, а создать условия для появления тех, которые не предвидятся его собственной судьбой. Чтобы изменить структуры пространства в этом случае, приходится прилагать много усилий. Но хуже всё-таки чувства загадавшего желание. Они убивают небесную птицу, так как проникнуты жестокостью — это во-первых. Во-вторых, проникаясь этими чувствами, небесная птица сама постепенно деградирует и превращается в приживалу.

— Но почему взрослый приживала потребовал выбросить Арину, не оказав ей помощи? — спросила я, сжимая кулаки. — Почему он хотя бы не подкинул её родителям?

— У него в запасе сильная небесная птица — сын Лены, — вздохнул Аскольд. — И тратить время на девочку, которая исчерпала свою магию, ему было лень. У таких, как этот приживала, сочувствия ни на грош. В чужом мире они считают себя вправе вести себя, как им удобно. И старые законы чести — не для них. — И, уже несколько извиняясь, миротворец договорил: — А мы впервые сталкиваемся с проблемой похищения и пока не знаем, как справиться с этой ситуацией и предотвратить следующие аналогичные. Вся работа буквально вслепую. Приживалы в этом мире, сталкиваясь с новичками из своего мира, стараются сразу не подходить, а сначала выяснить через Олега, хотят ли новички общаться с ними. Поэтому, если наши легальные переселенцы и видели нелегалов, они не сообщают о них. Нам уже пришлось всех обзвонить и попросить, чтобы о новичках сообщали — и не только о том, что их видели, но и о месте проживания. Пока всё глухо.

— У меня вопрос. Новый, — виновато улыбнулась я. — Почему в первую очередь Лена и Лелль не взялись за поиски сына Лены? Чем так важна Арина?

— Небесных птиц мало, — напомнил Ингольф. — Драгоценна каждая из них, что сумеет потом вырасти полноценной.

— А как зовут мальчика? — спросила я и поправилась: — Как зовут сына Лены?

— Земное имя — Эрик.

— А это так легко — похитить небесную птицу из того, их мира? — спросил Дима. — Я имею в виду, что были похищены сразу несколько птиц…

— Это очень нелегко, — вздохнул Ингольф, — но тут на руку похитителям сыграло несколько обстоятельств. Так что похищение прошло очень легко — до такой степени легко, что хочется… — Он даже задохнулся от негодования.

Кажется, об этих обстоятельствах спрашивать не стоит. Тамошние заморочки…

— И что теперь мы будем делать? — поинтересовалась я. — И что будут делать небесные птицы? Нет, я поняла, что они стараются восстановить что-то вроде потенциала Арины. Но вы не собираетесь переправлять их в свой мир? Подальше от искушения нелегальных приживал снова попытаться похитить их?

— Всё дело в Лене, — сказал Олег. — Она наотрез оказывается переходить в свой мир, пока её сын в опасности — полностью потерять дар изменять структуры пространства. А Лелль всегда будет там, где его сестра. Поэтому придётся оставить и Арину здесь же. Правда, теперь я надеюсь, что вдвоём Лена и Лелль сумеют изменять пространство в два раза мощней, чтобы выполнить желания друг друга. — Он улыбнулся. — И наши, если мы думаем о спасении Эрика.

— Что-то я не могу представить себе, что Лелль тоже вяжет на спицах, — скептически сказал Димыч, и я толкнула его локтем в бок. — А что я такого сказал?

— Ничего особенного, — улыбнулся Ингольф. — Лелль и впрямь не вязальщик. Он плетельщик.

— То есть руками плетёт? — поразился братишка.

— Нет, он вплетает. Пара — Лена с Леллем — сильна именно тем, что они, будучи близнецами, понимают друг друга с полуслова, с одного взгляда. Лена вяжет полотно, Лелль вплетает в него нужный рисунок.

— Но как они смогут помочь сыну Лены? — продолжал недоумевать Димыч.

— Просто, — улыбнулся Аскольд. — Выполняя его желание вернуться.

— Но это желание очень крохотное, — сумрачно сказал Ингольф. — Его забивают, приучая к соблазнам вашего мира. Но что хуже, самого мальчика могут подвергать… приучать к такому положению дел, что он думает не о желании вернуться домой, а о чём-то другом. Чтобы вытянуть его гаснущее желание вернуться, Лене и Леллю придётся сильно постараться.

— А можно будет посмотреть? — спросил Димыч. И смутился. — Ну, на то, что они именно делают для этого?

— Да хоть сейчас, — отозвался Аскольд. — Но только от двери и только очень тихо, чтобы не сбить их рабочий настрой.

Я немного сомневалась, что Лена и Лелль уже сейчас принялись за желание Эрика. Думала, что оба пока работают с Ариной. Но, когда дверь в комнату приоткрылась, я в первую очередь заметила, что девочка спит на кровати — ну, может, и не спит, но лежит неподвижно, укрытая лёгким покрывалом. Оказалось, что письменный стол уже выволочен на середину комнаты, под ярко горящую люстру, и Лена с братом стоят по обе стороны от него. И в тишине вечера легко и колко постукивают спицы.

Трудно было разглядеть весь стол, поскольку близнецы ненароком закрывали его своими телами. Но основное я рассмотрела: Лена быстро, даже стремительно вязала широкую полосу, а Лелль хватал с края столешницы, из кучи нарезанных нитей, нужные и тут же вплетал их в уже вывязанное полотно. Причём обрезанные нити были разноцветные. Вспомнив поразительной красоты работы Лены, я даже вздохнула от избытка чувств, думая о том, что это будет, если её шали окажутся ещё и цветными.

Мы постояли немного и тихонечко вышли, бесшумно закрыв за собой дверь.

— Так, — снова на кухне сказал Ингольф. — Диму мы не можем задействовать сейчас, ночью. Но вы, Лида, согласны поколесить по городу — патрулируя вместе с нами? Пока спит Олег? Мы дадим вам выспаться под утро, когда Олег вас сменит.

— А куда ездить надо? — тут же влез братишка.

— От легальных приживал к нам поступают первые сообщения, в каких районах города видели незнакомых приживал. Наше патрулирование пока заключается в том, что мы колесим по указанному району в надежде найти дома нелегалов. Как только появится миротворческий спецназ, дело пойдёт быстрей.

Ингольф сказал последнее с какими-то странными интонациями, и вдруг заподозрила, что в качестве миротворцев в спецназе, возможно, будут не индейцы. А кто-то другой. И с языка тут же слетело:

— Ингольф, вы ведь не из мира небесных птиц?

— Нет.

Я подождала немного, но Ингольф, чуть насмешливый, так больше ничего и не сказал. То ли ждал моего уточняющего вопроса, то ли вознамерился и впрямь сохранять свою тайну. Димыч покосился на меня и вздохнул. Хм. Кажется, братишка хотел задать тот же вопрос. Но пока я решилась на другое:

— А Дима поедет домой? Ну, на время моего дежурства?

— Возьмите меня с собой! — выпалил Димка. — Мы сядем с обеих сторон машины и будем смотреть по сторонам. Так же лучше! А ещё… Мы же вам дали номер машины той гиены! Вы не нашли его по номеру?

— У нас есть помощник в полиции, — сказал Олег. — Он обещал проверить.

— Что-то долго проверяет, — проворчал Димыч.

— Согласен, — кивнул ему Олег. — Но для нас вообще находка — человек, который согласен работать с нами. Найти такого, который бы поверил в то, что не видит, а только на слово, — очень сложно. Этого-то я разыскал с трудом, через знакомых. И мне кажется, он до сих пор подозревает, что мы его разыгрываем.

— Но ведь помогает?

— Не совсем из благородных побуждений, — усмехнулся Олег. — Мы ему платим за информацию. И есть впечатление: он думает, что мы частные детективы или журналисты.

— Ну, так вы возьмёте меня? — гнул своё Димка.

Я молчала: парню почти семнадцать. Не хочу решать за него. Маме позвонить и отбояриться, что мы остались возле Лены, несложно.

— Возьмём, — решился Аскольд.

Итак, счастливый Олег ещё при нас улёгся в кухне, на узком диване, Ингольф тоже остался с небесными птицами — охранять их, а мы поехали патрулировать микрорайон, где видели приживал-нелегалов.

Когда прибыли на место, я первой догадалась спросить Аскольда, севшего за руль:

— Аскольд, а как мы увидим приживал? Небесных птиц — понятно: они сияют. А как высматривать гиен?

— В темноте их глаза отсвечивают красным или жёлтым, — ответил миротворец. — Отблеск этот виден издалека.

— Ха, я тоже хотел спросить про это, — пробормотал Дима и тут же полюбопытствовал: — Аскольд, а не пробовали собаками их искать или каким-то другим зверьём? Может, у приживал запах какой-то такой, что их след взять легко?

— Ты забываешь, что есть обычные, легальные приживалы! — засмеялся Аскольд. — И что делать, если каждый раз собаки будут тащить именно к ним?

— Ну ладно, — сказал Димыч, — а как мы будем действовать, если найдём гиену? Как отличим его от обычного приживалы? Подойдём и спросим: эй ты, а ну говори, кто ты такой? Здешний или нелегал?

— Есть кодовые слова, которые знают только легальные приживалы, — спокойно откликнулся миротворец. — И есть у нас, миротворцев, фраза, по которой нам легко определить, кто именно перед нами.

Полночи прошло незаметно. И малопродуктивно, честно говоря: лишь однажды проезжали мимо притулившейся на обочине машины, в которой сидящий на месте водителя мигнул ярко-жёлтым. Но, когда Аскольд и Дима подошли к нему, выяснилось, что владелец машины всего лишь закурил, чиркнув зажигалкой. В три мы приехали в квартиру Олега. Он проснулся и быстро собрался. Теперь уже за рулём оказался Ингольф — Олег сел рядом с ним. Они отвезли нас домой.

Мы с Димкой на цыпочках вошли в квартиру и на цыпочках же разошлись по комнатам. Правда, потом столкнулись у ванной комнаты — обоим захотелось умыться перед сном.

— Лид, — задумчиво сказал брат, уступая мне дорогу, — а ведь старший брат Семёна работает в полиции. Шишка не очень крупная, но какой-то чин имеет. Поговорить, что ли, с Семёном? Ну, вроде того, что сказал Олег… Типа, я хочу учиться на журналиста или на частного детектива, а потому хочу знать что-то про дела полицейские?

— Дим, давай не сейчас, а? — зевнула я. — Завтра к девяти. Нам спать всего-ничего. По дороге на работу и поговорим.

В спину мне братишка опять-таки задумчиво сказал:

— Скучно было на патрулировании. Может, завтра будет веселей?

Пререкаться не хотелось. Веселей ему захотелось…

Знать бы ещё, что завтра веселей день будет лично для меня, я бы, может, на Димку наорала, чтобы не накаркал. Но у меня ноги подламывались от желания спать, да и шатало не хило. Так что, умывшись, я побрела в свою комнату и рухнула на кровать.