Мастер Зеркал. Книга II

Глава 23 — взять власть в свои руки! первые шаги

— Не понял, — я посмотрел на Ануэн, — она что, единственный ребёнок в семье?

— Вролен Ануэн не совсем правильно выразилась, — улыбнулась гостья, — у меня ещё есть два старших брата, а вот сестёр нет.

— Понятно, тогда тоже представлюсь. Меня зовут Эйнион Киу. Я наследую баронский титул фан Стоуб. Скоро уже обзаведусь баронской короной.

— Очень приятно, — улыбнулась Эгиса.

Кстати, сразу было видно, что манерам её обучали, не то, что меня, сиволапого. Надо попросить Ануэн, чтобы она по возможности ликвидировала пробелы в моих знаниях этикета и прочих правил поведения, принятых в среде благородных. Пора, пора становиться бароном, хе-хе.

— Ануэн, — спросил я подругу, — а Эгиса что-нибудь рассказала тебе, как она попала в то незавидное положение, в котором пребывала на момент встречи с нами?

— Да там нечего рассказывать, — взяла слово гостья, — я после обеда отдыхала в своей любимой беседке, в нашем саду. Попивала слегка разбавленное, как всегда, вино, роман читала. А потом, видимо заснула. Очнулась тут, у вас. По крайней мере помню только это.

— А почему лицо всё избито было? — удивилась Ануэн

— Наверное, её опоили…а потом набросились вязать, она сопротивлялась, но в памяти это не отложилось из-за проглоченной алхимии… — высказал я своё предположение.

— Да, может быть и такое, — согласилась магесса.

— Так, значит и у графа фан Савуа в замке имеются лазутчики Ордена. Похоже, орден похитил Эгису, чтобы вынудить графа на смягчение его позиции по недопуску войск ордена на земли графства. Значит, скорее всего, он уже получил от них какие-то требования. Но у Ордена нет инструментов давления на графа, кроме слов и пустых угроз, так как по стечению обстоятельств Эгиса из их рук ускользнула…- это я начал вслух размышлять, — и где она, они не знают, так как столкновение наше произошло в междумирье, на Тропах Амальгамы, и никто из их людей не вернулся. Это хорошо.

— Ты кое что упускаешь, — невесёлым голосом спустила меня с небес на землю Ануэн, — отец Дадуин мог обратить внимание на слова, о девушке, спасённой от похитителей.

— Да, это я действительно упустил, — признался я, — и нам теперь остаётся надеяться только на то, что Ланцо успеет его схватить. Хотя, я бы не особенно на это рассчитывал.

В коридоре послышались шаги и лязг железа, Это быстрым шагом шёл Ланцо. Физиономия его была весьма недовольной. За ним шагал ещё один стражник, невысокий и жилистый.

— Мастер Ланцо, ну как там? — высунувшись в коридор спросил я.

— Мабли успели прихватить, а вот святоша ушёл, это Фарвин, моя правая рука,- указал Ланцо на своего спутника, входя в комнату, — о, вы пришли в себя окончательно? — спросил он, посмотрев на Эгису.

— Да, спасибо, — улыбнулась она.

Некоторое время заняла процедура знакомства Эгисы и Ланцо и обмен дежурными любезностями, после чего мы таки вернулись к своим баранам.

— Так, ну хоть Мабли удрать не успела, — вздохнул я, — куда вы её определили?

— Так в замковой темнице сейчас все апартаменты свободны, так что места и для неё, и для Беруина хватило с избытком — усмехнулся Ланцо.

— Ага, ну это хорошо, по этой сладкой парочке тоже виселица давно плачет. Охрану поставьте. Мабли, она, я думаю, прекрасно понимает, что ей теперь крупно не поздоровится. Если у Беруина могут быть ещё какие-то иллюзии относительно того, что ему всё сойдёт с рук по причине дальнего родства с нами, то у Мабли таких иллюзий нет. А потому, если представится удобный случай, она непременно побег устроит.

— Там постоянно дежурит часовой. Меняют через четыре часа. Так что нормально, не сбегут. Да и решётки крепкие, — Ланцо замялся немного, а потом продолжил, — и ещё…

— Ещё что-то неприятное? — спросил я с кислой улыбкой.

— Не знаю, насколько неприятное, но, похоже, отец Дадуин прихватил с собой один экземпляр завещания баронессы. Ну того, где весь феод в случае её смерти отходит Церкви Почившего Бога.

— Это очень, очень плохо, — констатировал я, — это даже не плохо, это просто отвратительно.

— Почему? — недоуменно поднял бровь Ланцо.

— Ланцо, всё же просто, смотрите. Он не предполагает, что мы можем вылечить баронессу. А значит, он считает, что она умрёт в обозримом будущем. Тогда меня просто объявляют самозванцем, берут замок штурмом, и пожалуйста, феод в их полном распоряжении. А когда поймут, что баронесса своё здоровье поправила, то всё равно пойдут на штурм. В любом случае у них есть бумага о том, что всё законно. А что там будет в реальности, кто кого и за что убил, а кто своей смертью умер? Да кого это волнует-то? Умер, и ладно, а историю пишут победители.

— И что тогда будем делать? — подобрался Ланцо, — у меня тут есть пять десятков стражников. Но с таким количеством не то что город, а даже цитатель мы не отстоим.

— У вас есть возможность нанять человек двести-триста опытных наёмников на пару-тройку месяцев? — тут же поинтересовался я.

— У меня есть на примете несколько приличных отрядов, — ответил Ланцо, — только всё стоит денег…

— На это деньги у меня найдутся, — успокоил я начальника стражи, — так что выбирайте самый приличный и боеспособный отряд. Сразу скажите, что наверняка придётся драться с орденскими подразделениями, чтобы потом они не пытались дополнительно выцыганить боевые, или ещё какие-нибудь бонусы, а то знаю я их…

— Хорошо, к вечеру напишу письма и отправлю человека. В какой срок они должны приступить к выполнению своих обязанностей?

— Не позже, чем через десять дней. Ни в коем случае не позже. Орден нападёт наверняка, тут целых два приза — дочь графа фан Савуа, и власть над баронством Стоуб. А у них же тут и в субпрецептории ещё какие-то силы есть.

— Десятка три, не больше, — ответил Ланцо, — но это действительно отменные бойцы, в отличие от моих охламонов.

— А теперь, давайте думать, как нам лучше с нашей гостьей в свете всего вышеперечисленного поступить, — перешёл я к следующему пункту повестки, — смотрите сами. У ордена тут, в самом баронстве около тридцати боеспособных воинов, а это значит, что если мы отправим Эгису домой, пусть даже и под конвоем, мы никак не застрахованы от того, что орден не попытается её опять отбить, и ведь таки отобьёт, учитывая низкую боеспособность тех стражников, коими мы располагаем. Воришек на рынке они шугать ещё могут, а вот драться на равных с паладинами, это уже вряд ли.

— Я могу написать письмо, и отец пришлёт отряд хороших воинов, — подала голос Эгиса, — и они проводят меня домой.

— Только этот отряд тут появится, когда Стоуб, скорее всего, уже обложат войска Ордена. И, даже если они умудрятся проскочить внутрь, то обратно будет пробиться уже, ох, как не просто.

— Да, об этом я не подумала, — сникла девушка.

— Но, вролен Эгиса, идея с письмом была в общем-то правильная, — я ничуть не кривил душой, письмо надо было отправить, — ваш владетельный отец должен знать, что вы в относительной безопасности в баронстве Стоуб. Это очень важно, тогда любые попытки со стороны Ордена его продавить, угрожая тем, что с вами что-нибудь нехорошие сделают будут обречены на неудачу. И опишите всё, что вы услышали о вашем появлении здесь. Воинов, кстати, можно попросить, Но, в первую очередь, для участия в обороне города, а потом, когда опасность минует, то тогда они вас и до дома сопроводят.

— Понятно, — согласилась Эгиса, подарив мне долгий взгляд и легонько улыбнулась, — давайте бумагу, перо и чернила, буду писать. Да, я совсем не против у вас погостить подольше, — и я натолкнулся на ещё один взгляд, который был ещё откровеннее.

— Ну, — подумал я, — начинается, — чувствуя, что спину мне сверлят насмешливые и, одновременно, строгие глаза Ануэн.

Начальник стражи не мешкая отправил своего Фарвина за письменными принадлежностями.

— Ланцо, вы вроде сказали, что Фарвин это ваша правая рука? — спросил я.

— Да, — отозвался он, — думаю, послать его с письмами к командирам наёмных отрядов.

— Ага, тогда найдите ещё одного человека, достойного доверия, умного и опытного, что бы он доставил письмо графу фан Савуа. И что бы ни одна живая душа об этом не знала, кроме вас и его.

— А к чему такая секретность? Отец Дадуин то в бега подался, — недоумевал Ланцо.

— Мастер Ланцо, вам, вроде по долгу службы надо быть параноиком, — я пояснил свой резон, — отец Дадуин, конечно удрал, но я уверен, что здесь его глаза и уши остались. А от того, дойдёт это письмо или нет может очень многое зависеть.

— Логично, — согласился Ланцо.

— Кстати, как баронесса сегодня себя чувствует? — задал я вопрос, который следовало задать гораздо раньше.

— Последние несколько дней, после вашего ухода, у неё на диво неплохое самочувствие, — ответил Ланцо.

— Замечательно, обо мне пока не докладывали?

— Нет, мы же договорились…

— Ну и хорошо, я думаю, что время пришло, — я бы с удовольствием отложил бы этот момент, но надо было действительно переходить к лечению, та энергия, которую я ей добавил скоро исчерпается, — доложите, что её сын, Эйнион Киу нашёлся. Что прошёл тест на родовом артефакте. И да, скажите, обязательно, что у него большие провалы в памяти.

Мы с Ануэн оставили Эгису писать письмо, а сами вернулись в свою комнату, где зиял пролом, ведущий в потайные коридоры, спрятанные в толще стен замка.

— Да, утро выдалось весьма насыщенным, — констатировал я, усаживаясь в кресло с бокалом вина. И тут же Мао запрыгнул мне на колени и свернулся в клубочек. Да нет, это был весьма объемный, тяжёлый, и басовито мурчащий клубок.

— Ну, мы же так и предполагали, — согласилась Ануэн, — и как тебе, Эгиса? — задала она вопрос совершенно невинным тоном, — я её, если ты заметил, подлечила твоим артефактом.

— Да, я заметил, все гематомы исчезли, и выглядит она теперь вполне прилично.

— Ага, настолько прилично, что начала тебе с ходу глазки строить, — недовольно буркнула Ануэн.

— Эй, — раздался у меня в мозгу бодрый голос Зайки, — я опять что-то пропустила?

— Ещё нет, но могла бы, — услышал я мысль Ануэн, — всё только начинается.

— Что начинается? — на поняла Зайка.

— А начинается охмурение нашего непорочного, я б даже сказала, девственного наследника баронского титула бесстыжей графской дочкой.

— Что, там действительно всё так запущено? — глумливо отозвалась демонесса, — неужто девственник?

— Ну хватит уже издеваться то? — взмолился я, — я ж не виноват, что на меня женщины бросаются.

— Как это не виноват? — спросила Ануэн, — На других не бросаются, а на тебя вот бросаются, и в койку затащить норовят. Неужто это они все такие безнравственные особы?

— Да, ты нашла верные слова, моя дорогая! — я подумал, что немного лести не ухудшат моего положения, — они, именно в силу своей безнравственности так и норовят меня…это…

— Финтифлюхнуть? — мысленно заржала Зайка.

— Ну, пусть будет финтифлюхнуть, — усмехнулся я, — факт, инициатива исходит не от меня. Значит и вины на мне нету.

— Нет, — глубокомысленно заметила Ануэн, — ты их просто как-то провоцируешь, как Зайка мужиков феромонами глушит, примерно так же.

— Нет у меня никаких феромонов! — ушёл я в полную несознанку.

— А мне кажется, что есть, — Ануэн плотоядно ухмыльнулась, — иначе чем ты объяснишь, что я, вся такая высоконравственная и в высшей степени добродетельная, хочу вот прямо сейчас, что бы ты грубо сорвал с меня всю одежду, и не взирая на мои визги и притворное сопротивление, утащил в койку?

— А Зайку куда денем? — я решил, что такой способ избегнуть беспочвенных обвинений будет наиболее предпочтительным, в кольцо и в соседнюю комнату или к делу пристроим, пусть свечку подержит?

— Я готова поработать осветителем, раз уж такое дело, — прозвучала у меня в мозгу блудливая мысль любительницы домашнего порно, — правильное освещение, это очень важно, а то, вставится что-нибудь не то куда-нибудь не туда…

— Не, я против! — взбрыкнула Ануэн, — я голосую за удаление ненужных свидетелей в соседнюю комнату. И вообще, тут и так света хватает, нечего свечи понапрасну жечь. В общем — Зайка, сейчас мы твоё колечко временно передадим в апартаменты Эгисы, и котиков к вам приставим, для надёжности.

Я понял, что это были не шутки. Ануэн действительно стремилась уединиться со мной преследуя вполне понятную цель. Поэтому я нащупал в кармане то самое колечко, прогулялся до комнаты Эгисы, и положил его в комод, стоявший у входа. Девушка, старательно писавшая письмо родителю, обернулась на шум, и одарила меня просто-таки огненным взглядом. Вот действительно. На феромоны, что ли, провериться как-то? Я рассеяно улыбнулся, типа не понял ничего. Тем временем мимо меня внутрь пролезли два больших комка серой шерсти.

— Ой, какая прелесть! — тут же взвизгнула Эгиса, — идите ко мне мои хорошие. Всё таки котики, это замечательно. В большинстве случаев они без труда перетягивают на себя женское внимание. И, воспользовавшись этим, я тихо выскользнул из комнаты.

Сделав шаг внутрь комнаты, я упёрся в Ануэн, стоявшую прямо у входа. Она была прекрасна, лицо раскраснелось, грудь заманчиво натягивала ткань платья, так, что казалось, ещё немного, и швы разойдутся. Ну да, она же волшебница, самая настоящая, и умеет не только огнём швыряться, но такие штуки проделывать, что у таких неискушённых, хе-хе, парней, как я, на раз срывает крышу. Вот и сейчас, её огромные голубые глаза притянули мой взгляд, как магнитом, и мой рассудок начал, медленно кружась, погружаться в глубины этих бездонных провалов, в которых мерцали шаловливые искорки. Ануэн обвила своими тонкими, но удивительно сильными руками мою шею, встала на цыпочки и, наши губы соприкоснулись. От ощущений, что навалились на меня, голова закружилась, и в мозгу оформилась мысль: «А, гори оно всё синим пламенем, это моя женщина, и я её хочу».

— Да, милый, — низко и страстно, и, даже, как мне показалось, с сексуальной хрипотцой, прозвучала в моём мозгу мысль Ануэн, — возьми меня.

Я продолжал целовать её податливые мягкие губы. Их вкус был наполнен приятной земляничной горечью и мятной прохладой. Изящные руки магессы таки освободили меня от камзола, я же в это время, искал на её спине завязку, потянув за которую, я смогу освободить её совершенную грудь от стягивающей её ткани платья. И поиски мои увенчались успехом лишь немного позже того момента, когда мой камзол, печально шурша, упал на пол. Ануэн, задрав мою тонкую батистовую сорочку мне под горло прижалась ко мне обнажённой грудью и принялась стаскивать эту одежку через голову.

— Ну же, не бойся, — её мысль отдавалась в моём мозгу урчанием похотливой кошки, — не медли, иди ко мне…

А я наконец нащупал ту самую завязку, дёрнув за которую распустил в поясе её юбку, которая тут же упала на пол. Ануэн осталась только в ажурных чёрных чулочках, пристёгнутых к чёрному же кружевному поясу. Последний писк моды, кстати. Мне тоже нравится. Пикантненько так.

Она стоптала юбку себе под ноги, наконец освободила меня от сорочки и подняла на меня свои бездонные глаза, блестящие влажной голубизной.

— Ну, чего же ты ждёшь? — нетерпеливо-страстная мысль словно обожгла меня, и я, обняв её крепко за плечи и подхватив под коленки, оторвал от пола её лёгкое и столь желанное тело. Сделал три шага на дрожащих от вожделения ногах, и бережно опустил свой драгоценный груз на просторную кровать…

Мы выпали из реальности минут на двадцать, утонув друг в друге. Но, реальность эта всё равно напомнила о себе, хорошо, хоть уже тогда, когда мы просто валялись, раскинув руки и ноги на влажной простыни и счастливо улыбались. В коридоре послышались шаги. И для меня их звук был вполне узнаваем. Это шёл Ланцо, значит он доложил баронессе обо всём, и сейчас настало время мне явиться пред её строгие очи. Я так для себя пока и не решил, стоит ли мне пытаться сыграть её сына, или рассказать не совсем приятную правду. При этом, конечно стоило всё таки попробовать сыграть, но что-то мне подсказывало, что то, что могло бы обмануть кого-то постороннего, не сможет ввести в заблуждение мать, особенно в вопросе, напрямую касающегося её ребёнка. Невзирая на то, что покажет родовой артефакт…

Раздался стук в дверь.

— Достопочтенный Эйнион Киу, ваша мать, госпожа Гленис Киу, баронесса фан Стоуб ждёт вас, — торжественно прозвучал голос Ланцо.

— Да, Ланцо, я уже иду, — крикнул я и пошёл собирать с пола свою одежду.

— Ну, вот ещё, — возмущённо прошипела обнажённая и всё-ещё разгорячённая Ануэн, уже стоящая у шкафа, и ковыряющаяся в его необъятных недрах, оттопырив крепкую попку, — свежее оденешь, — в последних словах наружу прорвалась нескрываемая насмешка, — без пяти минут барон, хи-хи.

— Конечно дорогая, — я залюбовался её точёной фигуркой, плавные обводы которой сейчас не мешала разглядывать никакая ткань,- как скажешь, дорогая…