Мат

Глава вторая

Горы были серо-синими. Крутой ломаной линией они рассекали свежее утреннее небо, тянулись по всему горизонту и с обеих сторон замыкали свои объятия. Словно на картине, хребты, приближаясь, меняли свой оттенок от полупризрачного бледного до налившегося темной краской полноценного цвета. А у их подножия окаймленное зеленой массой деревьев сверкало зеркало озера.

Майкл медленно втянул в себя прохладный бодрящий воздух. Уходить с веранды не хотелось. Пожалуй, ради одного этого вида стоило ехать почти четыре часа, встав спозаранку. Сначала была залитая ярким светом горная дорога над захватывающим дух обрывом, затем – петляющая среди величественного леса грунтовка, неожиданно закончившаяся идиллическим пейзажем. В самом центре пейзажа возвышался своими двумя этажами основательный, крепко сбитый из длинных бревен дом. Бревна почернели от времени, и на глаз этому строению можно было дать лет сто, но при этом не чувствовалось в нем ни малейшей ветхости. Напротив – прямые отвесные стены были пропитаны основательной солидностью, словно древнее, но полное сил и жизни, дерево.

Дом стоял почти у самой кромки воды, повернувшись окнами к дремлющему озеру. У короткого бревенчатого причала, увешанного угольными покрышками, едва заметно покачивались три ослепительно белые «моторки» и пара лодок с красными веслами. Мелькнули, словно кадры в кино, профессионально радушная улыбка администратора, просторный холл с традиционными чучелами и рогами на стенах, солидная дубовая дверь номера, широкая, будто для молодоженов предназначенная кровать. Хотя до начала оставалось еще минут двадцать, задерживаться в номере не имело смысла, и Майкл отправился вниз – в конференц-зал, где, как утверждала карточка, и будет проводиться курс.

Небольшой зал неуловимо сочетал в своей отделке серьезность и раскованность. Меблировку составляли стоящие полумесяцем четыре круглых стола с разложенными на них глянцевыми папками, прямоугольный стол перед ними, еще несколько столов у стен, аккуратно расставленные стулья, да развешанные на треногах огромные, девственно чистые листы. Зал был практически безлюден. Только в углу возле шведского стола с булками и бутербродами какой-то солидный круглощекий мужчина сосредоточенно колдовал над стаканом кофе, с величайшей осторожностью отмеряя в него сливки. Майкл коротко кивнул ему и прошел наискось через зал на веранду. И там, на веранде, на него и навалилась эта красота едва проснувшихся гор, словно сошедшая со страниц рекламного журнала. Он усмехнулся этому сравнению. До чего же странной стала жизнь, если человек непроизвольно сравнивает настоящие красоты с журнальными. По здравому смыслу должно быть наоборот. А он вот стоит и думает, что давеча видел как раз такую фотографию. И краски там были такие же и убаюкивающее спокойствие застывшей воды, и взбегающие вверх по склону ели. И даже мчащаяся лодка тоже была там.

Он отвел взгляд от бешено вспарывавшей озерную гладь «моторки» и взглянул на часы. Все, пора идти. Начало через пару минут, а чашка кофе действительно не помешает. Моторная лодка внизу лихо подошла к причалу. Темная фигура гибким движением перемахнула через борт на настил и стала ловко вязать узлы на причальной колодке. Интересно, подумал Майкл, когда ему надо было встать, чтобы успеть прошвырнуться по озеру до начала? Впрочем, приехать он мог еще вчера вечером.

Появившиеся за пятнадцать минут люди неузнаваемо изменили зал. Он ожил, но стал еще меньше. Майкл с интересом остановился в дверном проеме, не торопясь входить. Если всех отбирали по одному принципу, компания должна была получиться любопытная. Все – менеджеры среднего звена. Все быстро делающие карьеру. Все подающие большие надежды. И разумеется, все по-своему амбициозные и стремящиеся наверх. На вид никого старше тридцати пяти-тридцати шести. Хотя юных дарований тоже не видно. Юные дарования вообще редко оказываются в менеджменте. Гораздо чаще они упоенно работают, обогащая своих работодателей и создавая у менеджеров иллюзию, что именно они руководят этой кипучей деятельностью. А иногда они основывают свои компании, и через какое-то время мир начинает восторженно охать, а именно такие амбициозные тридцатилетние начальники отчаянно стараются в эти компании попасть.

Одно юное существо сюда все же затесалось, хотя относится ли оно к дарованиям – это еще вопрос. Майкл некоторое время понаблюдал за высоким хрупким херувимчиком с юношеским румянцем на щеках. Судя по уверенной манере держаться, херувимчик вполне мог быть дарованием, впрочем, особого рода. Вот он любезно пропустил вперед изящную женщину с короткой, почти мальчишеской стрижкой. Женщина что-то ему сказала, он ответил, и, судя по выражению ее лица, ответ был удачен. Вот он уверенно пожал руку приземистому усачу – пожалуй, самому старшему из присутствующих. Усачу комплимент отвесить будет посложнее, но, похоже, он справился и с этим, потому что под усами складывается одобрительная улыбка. Ай да херувимчик! А вот он слишком долго смотрит куда-то вбок, и теперь, когда он не следит за выражением своего лица, особенно хорошо видно, до чего же он молод. Майкл проследил за взглядом голубых глаз и нашел причину такого оцепенения весьма уважительной. Блондинка действительно была хороша. Чудо как хороша. Разумеется, она об этом знала, и это только придавало ее движениям особую привлекательность. Вот для кого эта неделя однозначно обещала быть приятной. Во всем зале кроме нее и шатенки, с которой до этого любезничал херувим, не было ни одной женщины. А что может быть лучше на таком курсе, чем тщательно скрываемое за любезными манерами, восторженное, а то и жадное внимание десятка мужчин?

Кстати, десятка ли? Майкл мысленно пересчитал собравшихся. Оказалось, что вместе с ним в комнате набралось тринадцать человек. Любопытное число. Кроме суеверной подоплеки подсчет выявил двух мужчин, которым было явно за сорок, одного охранника – никем другим человек таких габаритов быть не мог – и любопытствующий взгляд блондинки. Поймав этот взгляд, Майкл решил, что пребывание в дверях затянулось, и прошел в зал.

Джоан видела, как пришедший с веранды невысокий брюнет с немного насмешливым выражением лица внимательно осматривал присутствующих. Ему явно не мешало бы поучиться хорошим манерам. Ей самой тоже любопытно посмотреть на тех, с кем предстоит провести неделю, но нельзя же так беспардонно глазеть на людей. Хотя этот мальчик возле стола смотрит еще более настойчиво. Но он хотя бы глядит так только на нее одну. Надо ему улыбнуться. Вот так. Теперь он наверняка засмущается. Нет, надо же, никакого смущения. Напротив, радостно улыбается в ответ. И улыбка у него очень милая. Весьма самоуверенный юноша. Он до этого любезничал со Стеллой – так, кажется, назвалась это деловитая шатенка, когда они вместе получали ключи. Интересно, это крашеные волосы? Очень уж приятный цвет. Так или иначе, конкуренции она не составляет. Симпатична, несомненно, следит за фигурой и лицом, но не особо женственна. Излучает чуть ли не мужскую уверенность в себе. Не в своей красоте, а именно в себе самой. А мужчинам такое не очень нравится.

Мужчины тут, между прочим, собрались весьма интересные. Чего стоит, например, один этот блондин. Высокий, но в меру, не телеграфный столб. Лицо открытое и очень приятное, особенно когда улыбается. А улыбается он, кстати сказать, часто. Чем-то он напоминает того русского, который первым полетел в космос. И такой крепкий, ладно сбитый. Ему, конечно, далеко до громилы в углу, но до того далеко всем в зале. Впрочем, ничем, кроме своих размеров, громила не примечателен. Наверное, не особо умен, с такими широченными плечами… А вот еще один… только что вошел проворно осмотрел всех, но, в отличие от насмешливого брюнета, задерживаться на пороге не стал. Пострижен коротко, пожалуй, слишком коротко – к такому живому лицу скорее пошли бы более длинные волосы. Глаза очень резко очерчены. Ясные такие глаза, уверенные, быстрые. Тоже невысок, но очень хорошо скроен. В общем, приятен, ничего не скажешь. А еще…

– Прошу вас, прошу вас, присаживайтесь, – произнесенные ровным голосом слова прервали ее размышления.

Роберт закончил наливать кофе, кинул на блюдце яркий кусок дыни и повернулся на голос. Благообразный мужчина с пробивающейся в густых волосах сединой приветливо приглашал всех рассаживаться. Собравшиеся с готовностью окликались на предложение. Так, похоже, успел в самый раз. Правильно сделал, что перед целым днем разговоров глотнул свежего воздуха. Лодки у них тут ничего. Не самые мощные, конечно, но тянут. Завтра утром надо будет повторить. Хорошо бы еще прокатиться на водных лыжах, но вряд ли у них тут есть такое развлечение. Развлечения здесь, судя по всему, предстоят другие. Он заметил свободное место и прошел к стулу.

– Роб, – коротко представился он, протягивая руку круглолицему соседу.

– Росс, – радушно отозвался тот, улыбаясь и зачем-то проводя левой рукой по начинающей лысеть голове.

Сидящая слева от него стройная шатенка одарила Роберта вежливой улыбкой и, по-мужски уверенно протягивая ладонь, сказала:

– Стелла.

Роберт кивнул ей, повторил свое имя и, осматриваясь, сел. За другими столами тоже происходили знакомства – там пожимались руки и звучали имена. Соседний стол эту стадию уже явно прошел. Поместившаяся между двумя мужчинами эффектная блондинка оживленно болтала с соседями. Один из них что-то вежливо отвечал ей, перемежая свои ответы широкой улыбкой, другой вертел в мощной руке карандаш и сдержанно вставлял в разговор короткие реплики.

– Как вам гостиница? – круглолицый Росс исходил желанием начать непринужденную беседу, но ничего лучше такого вопроса, очевидно, придумать не смог.

– Красиво, – отозвалась Стелла, отрываясь от своей папки. – Озеро чудесное. Надо будет найти время искупаться.

– Вряд ли получится, – коротко сказал Роберт. – Вода холодная.

Стелла недоверчиво взглянула на него.

– Почему вы так думаете? Сейчас июнь.

– Во-первых, вода идет с ледников. А во-вторых, я пробовал.

– Вы здесь бывали? – удивилась она.

– Нет, я пробовал сегодня. Час назад. Стелла улыбнулась.

– Раз тут есть пляж, то, очевидно, для того, чтобы люди купались.

Роберт покачал головой.

– Пляжа нет. Я нырял с лодки.

– И почему вы думаете, – Стелла приложила тонкий палец к щеке, – что вода, которая хороша для вас, недостаточно тепла для других?

Потому что… – начал Роберт, но тут его прервал голос благообразного: «Начинаем, начинаем». – …Потому что я знаю только двух людей, которые купаются при такой температуре, – закончил он вполголоса. – И второго здесь сейчас нет.

Стелла испытующе посмотрела на него и, тоже понизив голос, ответила:

– Возможно, вам следовало бы расширить круг знакомств.

– С удовольствием, – глядя ей в глаза, согласился Роберт.

– Итак, – провозгласил благообразный в центре зала, – давайте приступим к тому, для чего мы все сюда приехали.

Остатки разговоров порхнули по комнате, задержались над крайним левым столом и растаяли в солнечном воздухе. Благообразный встал из-за стола, обошел его, являя начинающую полнеть фигуру, облаченную в серый джемпер и мягкие брюки, и вдруг непринужденно присел на стол, нисколько не считаясь с тем, что это совсем не вяжется с его обликом.

– Добро пожаловать на самый важный курс в вашей жизни.

Роберт не смог сдержать ироническую улыбку.

– Это не беспардонное нахальство, – сладко сказал благообразный. – Это простая констатация факта. Каждый из вас – профессиональный менеджер. И значит, каждый из вас провел не один год, подготавливая себя к своей нынешней карьере. Сначала школа, потом университет, затем еще какие-то курсы, на которые вас всех, разумеется, посылали. Но ни одна неделя обучения в вашей жизни не была столь полезной для вас, какой станет эта. Если, разумеется, вы собираетесь оставаться менеджерами… – Па-азвольте, – встрял недовольный голос справа, – откуда вы знаете, какие курсы я посещал и насколько полезными они для меня были?

Все повернулись вправо – к гладко выбритому человеку, который, полуразвалившись на стуле и обмахиваясь, словно веером, какой-то бумагой, ожидал ответа.

– Этого я не знаю, – вежливо согласился благообразный. – Зато я знаю, что вы еще не бывали на нашем курсе. И этого достаточно.

– Вы хотите сказать, – оживился недовольный, – что ни один курс для менеджмента во всем мире не может сравниться с вашим?

Благообразный пожал плечами.

– Сравниться может. Превзойти – нет. Неделю спустя вы и сами так будете думать.

Недовольный скептически фыркнул и поставил перед собой согнутую пополам бумагу, на которой оказалась надпись «Пол». На лице его читалось явное «ну-ну».

– Для начала представимся. Мои коллеги, – благообразный простер руку вправо, – Арден и Эд.

Щуплый, походящий на напоминающий небритого мальчишку, Арден раскланялся. Солидный Эд ограничился улыбкой.

– Меня же зовут Кларк, и я отвечаю за курс в целом. Ну а теперь к делу. Я не буду вам пересказывать то, что вы прочли в своих брошюрах. Песни о международном успехе, удовлетворенных клиентах и о том, что сюда попадают только по рекомендациям глав компаний, – дело наших рекламщиков. Хотя, между прочим, все, что там написано, – чистая правда. Что само по себе уже редкий случай. Гораздо интереснее другое: почему я, да и не только я считаю, что ни один курс не может превзойти наш. Считаем мы так, согласно выражению одного из моих знакомых, по трем причинам.

– Первая, – Кларк растопырил пальцы левой руки и с маху загнул мизинец. – Мы единственные в нашем бизнесе, кто полностью, до самого конца называет вещи своими именами. Все, для чего вы приходите каждый день на работу, все, что мотивирует вас уже не первый год, все, о чем вы мечтаете, когда думаете о карьере, – все это вы не найдете в других курсах. На эти темы наложено негласное, но очень жесткое табу. Мы же его не признаем, нарушаем и отметаем. Мы говорим вам правду – ту правду, которую до этого вам в лицо не говорил никто, по крайней мере, никто, с кем вас связывали деловые отношения.

– Вторая причина, – безымянный палец ушел вниз, тускло блеснув кольцом. – Мы единственные в нашем бизнесе, кто, назвав вещи своими именами, выделяет истинные факторы, лежащие в основе успеха компаний и людей. А выделив их, мы помогаем вам развивать именно те качества, которые необходимы для успеха.

И, наконец, причина третья – то, как мы это делаем. Ни одна компания в мире не использует подобную методику. Ничьи методы не могут даже приблизительно сравниться с нашими. То, что мы делаем, просто, как все гениальное, и точно так же эффективно. Наш курс – это уникальный шанс, который предоставляется только прибывшим сюда. Ваши коллеги и конкуренты не имеют возможности попробовать что-либо подобное. Почему – вы поймете сами.

Кларк загнул большой палец и, с мгновение подержав перед собой оставшееся «V», увел руку вниз.

– Вот, собственно, и все. Сегодня вам предстоит день теории, а затем четыре дня практики. Поначалу теория вам покажется очевидной, а практическое задание – примитивным. Тем не менее, прошу вас: не поддавайтесь первому впечатлению. Чем серьезнее вы отнесетесь к курсу, тем больше вы в ходе него почерпнете.

Теория начнется прямо сейчас. Но сначала – несколько простых правил. Все, что вы знаете друг о друге, это имена. Даже не фамилии. И тем более не компании, в которых вы работаете. Я настоятельно рекомендую вам не делиться друг с другом никакой другой информацией.

– Почему? – с едва заметным вызовом поинтересовался Пол.

Кларк вежливо улыбнулся.

– В интересах вас и ваших работодателей. Через два-три дня вы поймете, почему я так говорю. Пока поверьте на слово.

«Интересный предстоит курс, – подумал Майкл. – Как будто мы здесь собрались лечиться от алкоголизма».

– Еще одно правило, – Кларк продолжал гнуть свою линию. – Все, что здесь происходит, не подлежит огласке. Вы, разумеется, можете в каком-либо виде описывать этот курс знакомым, но, пожалуйста, ни в коем случае не переходите на личности. Все это, впрочем, подробно описано в соглашении, которое каждый из вас подписал. Единственные люди, с которыми вы можете смело все обсуждать, – это ваши руководители. Мы, кстати, получаем около девяноста процентов новых клиентов именно в результате подобных рассказов и, разумеется, наглядных результатов. Ну и последнее: попытайтесь быть максимально раскрепощенными и будьте просто сами собой.

– Расслабьтесь и получайте удовольствие, – добавил Пол.

– Именно! – подхватил Кларк, словно даже обрадовавшись скользнувшим по лицам улыбкам. – Удовольствие я, кстати, гарантирую. По крайней мере, некоторым из вас.

Майкл улыбнулся. Гарантия звучала несколько двусмысленно.

– Можно вопрос? – вежливо спросил херувимчик, перед которым теперь оказалась надпись «Алан».

– Разумеется.

– Как вы получаете остальные десять процентов ваших клиентов?

Кларк с интересом взглянул на него.

– Оставшиеся десять процентов новыми клиентами, собственно говоря, назвать нельзя. Это те, кто в свое время посетил наш курс.

– Они посылают вам своих людей, став главами компаний? – уточнил Алан.

– Абсолютно верно, – с тонкой улыбкой подтвердил Кларк. – Очень хорошо подмечено.

– А как же совсем новые клиенты? Вы же себя как-то рекламируете?

– Уже много лет наши единственные рекламные агенты – это люди, прошедшие курс. Мы давно не прибегаем к обычным рекламным средствам.

– В таком случае, сколько времени ваш курс существует? – озадаченно спросила блондинка.

Кларк развел руки.

– Долго. Очень долго. Значительно дольше, чем можно предположить. Мы учим вечным истинам. А теперь пришло время поговорить о той самой правде. О табу.

Росс с видом заговорщика качнулся к Стелле и тихо сказал:

– Любопытно, что он нам сейчас поведает.

– Поведаете это, собственно, вы, – проявив незаурядный слух, отозвался Кларк. – Я буду только обобщать. Помните два вопроса, о которых вам предлагалось подумать на досуге? Теперь самое время поговорить об ответах. Будьте добры, возьмите, пожалуйста, самый верхний лист из вашей папки, впишите туда соответствующие ответы и сложите. Просто пополам или как вам будет угодно. Эд соберет ваши записки, а затем мы их огласим. Это и будет та самая правда. При условии, что вы будете искренни. Подписываться не надо – ответы могут быть анонимными. Пожалуй, даже лучше, если они будут анонимными.

Под идущий со всех сторон шелест Майкл открыл папку. Да, те же самые вопросы. И зачем-то в двух экземплярах. Почему получил… Чего хочу… Игры. Сплошные игры. Ладно, поиграем. Он оглядел зал. Лишь на некоторых лицах было написано любопытство. Усач явно скучал. Скептическое выражение на лице Пола лишь усилилось. Вот кому это все явно не нравится. Блондинка демонстрирует вежливый интерес. Так, значит, как я оказался на своем месте? Скажем, вот так. Чего хочу? Послание анонимное, так что можно написать и честно. Анонимность вообще стимулирует откровенность. Так же как и самый гнусный обман… Но мы будем честными. Не будут же они проводить графологическую экспертизу. А даже если бы и проводили, что в этом такого? Записали, завернули… А вот и Эд тут как тут. Извольте получить.

Майкл отдал сложенный лист Эду и вновь огляделся по сторонам. Прямо как в начальной школе. Только здесь – все отличники, поэтому закончили почти одновременно и теперь переглядываются. Впрочем, один человек еще что-то пишет. Любопытное лицо. Аристократическое и некрасивое одновременно. Имени полностью не видно, он его частично закрыл. Начинается как «Ке…». Вот теперь и Ке закончил. И оказался Кевином.

– Ну что ж, – сказал Кларк, расправляя листки, – давайте поговорим о вечном. Я буду только читать ваши ответы. А выводы вы делайте сами. Итак, вопрос первый. «Почему я получил ту должность, в которой сейчас нахожусь?» А вот и ответы. «Потому что я – наиболее подходящий для этой должности человек».

По комнате прокатился смешок. Кларк, даже не улыбнувшись, взял следующий лист. «Потому что мой бывший начальник ушел наверх». Следующая записка. «Потому что я умен». Зал хохотнул теперь уже громче. Кларк задумчиво почесал подбородок, как будто желая что-то сказать, но промолчал. Следующий ответ показался чем-то знакомым: «Потому что мой босс ушел на пенсию». Шелест бумаги. «Потому что выше я пока подняться не смог». Кларк задумчиво оглядел зал и вернулся к чтению. «Потому что на этой должности я полезен своей компании». Майклу показалось, что некрасивый аристократ еле заметно улыбнулся. «Потому что без меня это был бы не проект, а полное дерьмо». Кларку пришлось выждать минуту для того, чтобы хохот утих.

– Честное слово… – маша рукой, говорил Росс, – …честное слово, я это не писал, но полностью готов подписаться.

Стелла взглянула на Роберта. Он отрицательно качнул головой.

– «Потому что мое начальство меня ценит». – Кларк уважительно покивал. – «Потому что должен же кто-нибудь руководить этим отделом. Почему бы не я?»

– Собственно говоря, – Кларк все-таки нарушил свой обет молчания, – это не ответ. Это вопрос. Впрочем, ладно. «Потому что мне нравится эта работа, и я делаю ее хорошо». «Потому что когда надо было выбрать одного человека из пятерых, выбрали меня». Все.

Кларк замолчал.

– Так, – сказал он после недолгой паузы. – Примерно то, что ожидалось. Теперь вопрос номер два. Чтобы было интереснее, сделаем так… Впрочем, вы все равно пока не следите…

Он рассыпал листки по столу, перемешал их и опять собрал в стопку.

– Вопрос номер два, как вы помните, звучал так: «Чего я хочу больше всего, когда думаю о дальнейшей карьере?» Посмотрим, посмотрим… «Успеха»… «Успешного продвижения»… «Быстрого повышения»… «Хочу продолжать приносить пользу своей компании»…

Пол громко фыркнул. Кларк коротко глянул в его сторону и продолжил: «Хочу когда-нибудь возглавить компанию». – Переглядывание в зале. – «Хочу расти и дальше»… «При количестве окружающих меня идиотов, моя будущая карьера весьма сомнительна». Теперь уже фыркнуло ползала.

– Опять же, – вздохнул Кларк, – это не ответ на поставленный вопрос. «Хочу хорошо и быстро продвигаться»… «Хочу руководить большей группой в этой области»… «Хочу со временем заменить своего начальника»… «Хочу стать вице-президентом».

Он хлопнул стопкой листов о ладонь.

– Интересно, – негромко сказала Стелла. – Не президентом, а именно вице-президентом.

– А что тут такого, – пожал плечами Роберт. – Человек знает свой потолок.

– Какие будут комментарии? – обратился к залу Кларк, перебирая листки.

– У кого-то на работе засилье идиотов, – сверкнул белозубой улыбкой сосед блондинки.

– Верное наблюдение, Крис, – подтвердил Кларк, скользнув глазами по надписи на табличке. – Еще какие-нибудь замечания?

– Очевидные ответы, – сухо сказал грузный усатый мужчина, сидящий за крайним левым столом.

– Вот как? – удивился Кларк. – И почему же они очевидные? Кстати, не могли бы вы немного развернуть свою табличку. Вот так, спасибо… Брендон. Так чем же эти ответы для вас очевидны?

– А что вы еще ожидали в них найти? – вопросом на вопрос ответил Брендон. – Каков вопрос, таков и ответ.

– Правду, например, – очень серьезно отозвался Кларк. – Но я ее не очень-то ожидал. Это ведь не первый мой курс.

– И что именно в этих ответах лживо? Кларк покачал головой.

– Я бы не сказал, что они лживы. Просто все они, за исключением разве что одного, поверхностны. Хотя некоторые из них весьма остроумны.

– Простите, не понимаю. Я лично написал все очень честно, серьезно и никак не поверхностно.

– Честно и серьезно – разумеется. Никак не поверхностно – позвольте с этим не согласиться.

Брендон огладил усы.

– Позволяю. Но только если вы объясните, что имеется в виду.

– С удовольствием. Это именно то, для чего мы здесь собрались. Возьмем, к примеру, ответы на первый вопрос. Что мы имеем? Я занимаю свое нынешнее место, потому что мое начальство ушло, потому что мое начальство ушли, потому что мое начальство меня ценит, потому что мое начальство меня любит… Разве это не поверхностно?

– Но мы же не дети, – басовито сказал атлетически сложенный сосед блондинки. – Именно так все и происходит. Мы ведь все это понимаем.

– Вы правы, Алекс, – подтвердил Кларк. – Без любви начальства и свободного места далеко не уедешь. Но разве это и есть основная причина того, почему вы оказались на своем месте? А почему бы не оглянуться назад? На год. На два. На десять. Из-за чего вы вообще оказались под начальственной рукой, когда начальство искало подходящего руководителя? Откуда это начальство взяло, что вы хотите занять эту должность? Почему, в конце концов, вам эта работа нравится? Почему вы не инженер, не ученый, не рабочий, не журналист, короче говоря, не отдельный работник, а менеджер? Заметьте, стремительно поднимающийся вверх менеджер. Менеджер, начинавший совсем не как начальник. Менеджер, обгоняющий своих коллег. Менеджер, проделавший очень впечатляющий путь за последние пять лет. Так что же гонит вас наверх? Подумайте. Подумайте.

Он обвел взглядом лица и требовательно повторил:

– Подумайте.

Над залом повисло молчание.

– Давайте сделаем так, – произнес минуту спустя Кларк. – Вы сейчас еще немного поразмыслите над этими вопросами. А затем возьмете вторую копию – вы же знаете, в каждой папке она есть – и еще раз запишите ответы. Только в этот раз попытайтесь отразить самую суть. И постарайтесь ограничиться всего несколькими словами. А на второй вопрос лучше ответить вообще одним словом. Выделите самое главное. Самое основное. То, что прельщает вас в работе руководителя. То, что ведет вас наверх. То, чего вы действительно хотите добиться. То, для чего вы стремитесь выше и выше. Подумайте, чем вы отличаетесь от президента вашей компании. И в чем вы похожи на этого человека. И запишите. А самое главное – будьте откровенны!

Майкл задумчиво повертел в руках ручку. Становилось интереснее. Чуть-чуть интереснее. Понятно, к чему они ведут, но не ясно, во что именно это выльется. Одно слово… Одно слово…

Эд, молча улыбаясь, собрал бумаги. Кларк принял у него стопку, медленно перетасовал ее, словно гигантскую колоду и, усиливая сходство с карточной игрой, переложил один лист из середины вниз. Затем снова оглядел зал.

– Приступим. На этот раз я буду зачитывать оба ответа. Вопрос первый: «Почему я получил»… Ну, вы знаете. Вопрос второй: «Чего я хочу больше всего, когда думаю о дальнейшей карьере?» А теперь ответы. Итак, почему. «Потому что хочу руководить». Чего хочу. «Расширить сферу влияния»… Чувствуете разницу? Идем дальше. Почему. «Потому что преуспеть можно только на верху». Чего хочу. «Попасть на самый верх»… Почему. «Потому что на этом месте я полезен»… – Стелла тонко улыбнулась. – Чего хочу. «Продолжать расти, принося пользу компании»… Почему. «Потому что хочу быть главным». Чего хочу. «Контроля»… Отлично, спасибо тому, кто все-таки нашел одно слово. Почему на этом месте. «Потому что я всегда хотела быть лидером». Чего хочу. «Быть им и дальше»… – Джоан и Стелла переглянулись. – Почему. «Потому что я умен»… Кларк поднял голову под звук нескольких коротких смешков и тут же продолжил:

– Чего хочу. «В нужное время оказаться в нужном месте»… Хорошо сказано. Почему. «Потому что начальству платят больше». Чего хочу. «Чтобы меня часто повышали, чего же еще?» Так и написано: «Чего же еще?» Кто-то никак не может обойтись без вопросов. Почему на месте. «Потому что мне нравится контролировать ход событий». Чего хочу, когда думаю о карьере. «Хочу иметь эту самую карьеру»… Почему. «Потому что я – хороший организатор». Чего хочу. «Продвигаться, не становясь карьеристом»…

Четкие слова мерно падали в зал.

– Почему. «Потому что люблю свое дело и не хочу, чтобы всякие болваны говорили мне, как его делать». Чего хочу. «Чтоб меня как можно реже посылали на все эти курсы»… – Снова прошелестел смех. – Почему. «Не терплю бессилия». Чего хочу. «Власти».

Кларк обвел взглядом неожиданно притихший зал.

– Вот, – сказал он, подняв перед собой последний лист. – Вот почему вы все тут. И вот об этом наш курс.

– Так все-таки у кого так много идиотов? – весело спросил Крис, разделывая курицу. – А то тему мы как-то быстро замяли.

– Ладно тебе, – добродушно сказал Алекс. – Не хочет человек говорить…

– А может, ты сам и написал? – Стелла посмотрела на Криса.

Они уже все были на «ты». Поначалу над столом раздавалось вежливое выканье, но к концу обеда оно как-то незаметно испарилось. Вместо него пришла легкость, ирония и даже дружеское подтрунивание. Сознание собственной значительности уравнивало всех. Только к Брендону продолжали обращаться на «вы» – он казался старше остальных, и его немного суровое лицо не способствовало фамильярности.

– Нет, не я, – вздохнул Крис. – Хотя у меня их, конечно, тоже хватает.

– А у кого их нет? Без них никак, – улыбаясь своей милой улыбкой, сказал Росс.

Крис поднял палец.

– Вопрос, у кого их больше, чем требуется для здоровой организации?

– Для здоровой организации их требуется круглый ноль.

– Не скажи… А кто будет тогда создавать внутренние трудности? Люди расслабляться начнут.

– Да зачем внутренние? Внешних, что ли, не хватает?

– Вот у кого-то же не хватило. Зачем они их иначе всех нанимали?

– Хорошо, хорошо, – раздался голос Пола. – Это я написал. Довольны? Серьезная тут анонимность, ничего не скажешь.

Ах, вот как? – на щеках Джоан появились очаровательные ямочки. – Теперь нам только осталось узнать название твоей компании. Представляете себе реакцию биржи? «Согласно заявлению высокопоставленного внутреннего источника, подавляющее число работников компании такой-то являются клиническими идиотами»…

– Они не клинические, – вздохнул Пол. – В этом вся проблема.

– Ну что вы напали на человека, – миролюбиво сказал Брендон. – Всякое бывает. Дайте ему хоть неделю отдохнуть.

– Вы, наверное, плохо слушали, – возразила Джоан. – Мы сюда приехали не отдыхать, а работать. Мы же из тех, кто никогда не отдыхает. Мы – материал, так он сказал?

Брендон неторопливо потянулся к блюду с фруктами.

– Работа работе рознь. И кстати, почему меня единственного все называют на «вы»? Что я вам, дед?

Алан краем уха слушал этот разговор. Обычно он четко придерживался золотого правила: в ходе любой беседы с любым человеком, который может когда-нибудь пригодиться, надо производить хорошее впечатление. «Правило очарования», как он называл этот нехитрый постулат для себя. Были еще и другие правила. Правило молчуна: не говорить слишком много. Правило болтуна: не говорить слишком мало. Правило глупого обещания: не обещать то, что заведомо невозможно исполнить. Правило надежности: пообещать – значит сделать. Правило отрытого глаза: не упускать ни единой возможности. И много других – всего тридцать шесть. Все это он придумал еще в школе, кое-что вместе с Тимом и Ларри, кое-что сам. И хотя с тех пор прошел не один год, правила эти всегда были при нем, словно надежный испытанный боевой арсенал. Он подсмеивался над собой, не раз уже думал, что формулировки звучат по-детски, но продолжал использовать их каждый день. И считал, что своим успехом не в последнюю очередь обязан этому внутреннему своду законов и неукоснительному его соблюдению.

Но сейчас правило очарования терпело поражение в борьбе с совершенно неуправляемыми мыслями. Слишком уж сокрушительную информацию вывалил на него этот благообразный человек сегодняшним утром. Это было восхитительно, это былo как сладкий томящий сон, как внезапно сбывшаяся ослепительная мечта. Это было лучше всего того, что он воображал, направляясь сюда. Слова, произнесенные Кларком во время утреннего занятия, расцветали в воображении, словно тропические деревья, блистая невиданными цветами. Алан, конечно, знал, что когда-нибудь к нему придет успех. Настоящий, серьезный успех. Но никак, никак не ожидал он, что успех этот придет так скоро и будет настолько опьяняющим.

«Вы – тот материал, из которого растут властелины корпораций. Вы – те, кто через некоторое время сменят нынешних воротил делового мира. Вы – те, кто в какой-то момент будут определять, куда идет глобальная экономика. Не выпускники престижных колледжей, не наследники аристократических семей, не ваши нынешние начальники, а именно вы – те, кто одержим стремлением к власти, – рано или поздно будете управлять работой многих тысяч людей. Это то, что отличает вас от тысяч других, то, что не дает вам стоять на месте, то, что влечет вас вперед. Вы можете любить или не любить свое дело, можете быть отличными или посредственными специалистами, можете осознавать или не осознавать, почему вам хочется наверх. Но в вас есть именно то, что рано или поздно поднимет вас туда, куда доходят лишь немногие…»

Алан задумчиво очистил банан. Все-таки они знают, на какие кнопки нажимать, чтобы пробудить интерес даже у самых больших циников. Все эти люди вокруг могут сколько угодно посмеиваться и демонстрировать, что на них это не подействовало, но на самом-то деле их ведь тоже зацепило. Еще как зацепило. Джоан вон сейчас веселится, а ведь в конференц-зале сидела, как завороженная, и все слушала, слушала… Правило маски: не демонстрируй свои мысли без необходимости.

«Каждый из вас был отобран по прямому указанию главы компании. Вы уже, наверное, догадались, почему они принимают такое непосредственное участие в этом процессе. Это просто. Они знают, что вы – их смена. Они знают, что вы – те, кто через десять лет будет принимать решения, которые повлияют на всю компанию. Они знают, что руководить международным конгломератом невозможно, не имея правильных людей на ключевых должностях. И они знают, что эти люди – вы. На вас делают ставки. Большие, капитальные ставки».

Вокруг шутили, смеялись, жестикулировали, просили передать яблоко. Вокруг было весело. Но каждый наверняка думал о том же. Не могли же они не думать об этом. Такие слова невозможно проигнорировать.

«Но сейчас вы еще не готовы. Сейчас вы находитесь в самом начале пути. Сегодня вы не более чем талантливые дети, из которых может получиться что-то действительно стоящее. А может и не получиться. Ни одному из вас сейчас еще нельзя доверить ответственность, о которой идет речь. А все потому, что сейчас вы – менеджеры. (Здесь Кларк сделал паузу. Похоже, он прекрасно знал, когда нужно делать паузы и как долго они должны длиться.) Отличные, превосходные, умелые – но всего лишь менеджеры. Наемные работники, которым платят за то, что они направляют работу других наемных работников в соответствии с заданным курсом. И не более того. А для того чтобы стать одним из них… преуспевающим одним из них этого недостаточно. Для этого надо быть лидером. Человеком, за которым идут. Причем неважно куда. И послали вас сюда для того, чтобы мы помогли вам стать лидерами. Потому что, не став лидером, ни один из вас не сможет взлететь действительно высоко. В этом и состоит наша специализация – превращать менеджеров в лидеров. Это то, что мы умеем, то, мы что знаем, и то, что делаем уже много лет».

Майкл искоса взглянул на Алана. Да, призадумался херувимчик. Выпадает из беседы. Ему все эти речи о власти и избранности, видимо, как мед. Впрочем, речи действительно производят определенное впечатление. Над ними, очевидно, трудились не один год. И, наверное, не один человек. Над всем этим трудился не один человек. Не один умный человек, причем. И над речами, и над вопросами, и над рекламной стратегией, и над установлением связей с главами корпораций. Сверхсекретный курс, о котором знают только сильные мира всего… Добро пожаловать во внутренний круг избранных. Вот неподалеку сидит ваш президент, вот тот самый человек, о котором вчера трезвонили все газеты, а вон там прогуливается… да, да, вы не ошиблись, именно министр финансов.

Попахивает дешевой теорией мирового заговора. Особенно если предположить, что домик этот – не единственный, а скорее всего, так и есть. И над домиком тоже, кстати, поработали неплохо. Виден почерк профессионала. Обстановка как раз подходящая и природа вокруг – прямо мечта пейзажиста. Один вид из этого во всю стену окна чего стоит. Кушайте, дорогие, и ощущайте себя будущими хозяевами мира. Властелинами корпораций. Что, еще не властелины? Так их из вас сейчас сделаем. Что-то тут не так. Перегибают они палку. Самую малость, но перегибают. Причем намеренно. Пытаются ослепить, заворожить… А вот зачем – это вопрос. Ладно, завтра увидим, в чем состоит практическая часть. Сеансы массового гипноза? Или это будет включено в послеобеденную теорию?

Однако сеансов массового гипноза после обеда не последовало.

– Давайте поговорим об интересах, – предложил Кларк, снова утверждаясь на краю стола. – Об интересах личных и общественных, а также о том, как они совмещаются.

– А также о королях и капусте, – вполголоса добавил Пол.

– Можно и о них, – согласился Кларк. – Разговор о королях непременно сведется к тому же вопросу. А вопрос состоит вот в чем: где проходит граница между тем, что вы делаете для себя, и тем, что вы делаете для вашей компании? У кого-нибудь есть готовый ответ?

Готовый ответ нашелся у Кевина.

– По-моему, тут все ясно, – бойко сказал он. Кларк одобрительно кивнул.

– Для компании мы делаем все, что относится к бизнесу. Все остальное – для себя самих.

– Не могли бы вы уточнить?

– Уточнить… – Кевин задумался. – Скажем, мне надо достигнуть определенных результатов к такому-то числу. Все, что я делаю для того, чтобы это произошло, я делаю для компании. Мне ведь, между нами говоря, не так уж важно, будут ли достигнуты эти результаты в срок, да и будут ли они достигнуты вообще. А вот если я хочу, чтобы в моем кабинете стояло удобное кресло, и прошу секретаршу об этом позаботиться – это уже только для меня. Компании это безразлично.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил Кларк. – Весьма интересная точка зрения. Кто-нибудь еще?

– Это все, разумеется, не так просто, – смотря на него своим открытым взглядом, сказал Крис. – Вот подумай сам, – он повернулся к Кевину. – Разве тебе так уж наплевать на твои проекты? Так, конечно, думают те, кем мы руководим, да и то не все. А для нас это уже вовсе не такое черно-белое. Правда ведь? – он блеснул уже привычной белозубой улыбкой.

Кевин повел плечом.

– Не уверен. Объясни.

– Пожалуйста. Ты ведь почему должен что-то закончить в срок? Потому что тебе так сказали. А почему тебе так сказали? Потому что компании это выгодно. Это же основы… А раз ей это выгодно, значит, она сделает больше денег. Верно?

Кевин кивнул.

– А раз у компании больше денег, больше достанется и тебе. Особенно если у тебя есть акции. Так что не все так прямолинейно. Нет четкой линии. Я думаю, – Крис поджал губы, – тут примерно пятьдесят на пятьдесят выходит.

– Хороший подход, – сказал Кларк, видя, что Кевин молчит. – Проценты… Хороший подход. Будут еще какие-то мнения? Нет? Тогда давайте поработаем в парах.

Пол громко вздохнул.

– Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить ситуацию, когда кто-то из ваших коллег делал что-то якобы для блага компании, а на самом деле заботился только о себе. О, сколько улыбок. Похоже, каждому из вас есть что вспомнить. Вот и замечательно. Вспомните все детали этого инцидента. Затем опишите его вашему соседу справа. А сосед в свою очередь пусть расскажет вам о каком-нибудь случае, когда он сделал что-то на благо компании и без малейшей выгоды для себя. Если, прослушав рассказ, вы будете не согласны с той оценкой ситуации, которую предлагает рассказчик, выскажите, пожалуйста, свое мнение. На все упражнение у нас есть пятнадцать минут. Пол, вы, кажется, остались без пары? Ничего, не расстраивайтесь, я составлю вам компанию.

– Хочешь быть первым? – спросила Джоан.

– Давай, – согласился Алекс.

А может, он вовсе и не глуп, подумала она, глядя на него. Вблизи лицо у него достаточно умное. Хотя до Криса ему далеко. Вот уж кто не нуждается в наставлениях для того, чтобы стать полноценным лидером. У него это лидерство в крови, на лице написано. Жаль, что работать надо с соседом справа, а не с соседом слева. И все же это значительно лучше, чем если бы слева оказался этот Кевин. Тот еще зануда…

Роберт вошел в бар и остановился в дверях, привыкая к приглушенному свету. Бар производил приятное впечатление. Все в лучших традициях: тонущее в полумраке уютное помещение, темные стены, сверкающие шеренги бутылок за стойкой, островки света над столиками, удобные плетеные стулья. И все настоящее, отнюдь не подделка под дерево и старину. Компания в полном составе уже сидела за несколькими сдвинутыми столами. Судя по долетающим звукам, атмосфера там установилась самая что ни есть раскрепощенная.

– Алекс! – взлетал полный притворного возмущения голос Джоан. – Как можно рассказывать такие анекдоты при дамах?!

– После того, что пять минут назад выдала Стелла, нам можно рассказывать и не такое, – без тени смущения ответствовал ей молодцеватый бас Алекса.

– Верно, верно, – поддерживал Алан, – я до сих пор краснею.

Роберт улыбнулся и пошел к стойке.

– Кто бы говорил, – сказал ему вдогонку саркастический голос Стеллы.

– Что сделать? – бармен сочетал в себе профессиональную уверенность с небарменовской обходительностью. – Сегодня много заказывают мартини. Напиток вечера.

– Черный русский. Льда совсем немного…

Бармен уважительно кивнул и потянулся к высокой прозрачной бутылке.

– Много у вас сейчас людей? – спросил Роберт, глядя на хрустальную струю водки.

– Четырнадцать, – отозвался бармен.

– Мало едут? На вид можно больше вместить.

– Вместить-то можно. Только для вас снимают нас на корню.

Он наклонил над бокалом шоколадную бутылку ликера.

– Часто так? – поинтересовался Роберт.

– Это-то? Пока третий раз. Как по мне, могли бы и чаще.

– Что, работать легко?

– Легче некуда – мы-то тут только в первый день. А потом всю неделю гуляешь, а деньги идут. Только повару с официантами наезжать приходится. И то говорят, в прошлый раз два дня ездили, а потом – от ворот поворот.

Бармен явно стремился поделиться информацией.

– Интересно… Так полностью оплачивают?

– До последней копейки. Бумажку только какую-то подмахнуть заставляют.

– Ну, счастливо погулять.

– За этим не станется. Бывай.

Роберт принял прохладный бокал, еще раз оглядел бар и после короткого размышления направился в дальний угол – туда, где под мягким светом лампы располагался Кларк в компании Эда. Эд держал в руке раскрытую папку с бумагами и, подавшись вперед, что-то говорил Кларку. Тот слушал его, поглядывая на шумевшую компанию, и время от времени негромко отвечал.

– Вы позволите?

– Присоединяйтесь, – Кларк радушно указал на свободный стул.

Эд кивнул и, улыбаясь Роберту, мягким движением закрыл папку.

– Скучно, – сказал Роберт, опускаясь на стул.

– Скучно? – с вопросительной интонацией повторил Кларк.

– Ярко, но скучно. И шумно. Отдает Шекспиром.

Эд удивленно взглянул на Кларка.

– Предполагаю, что наш гость имеет в виду «Много шума из ничего», – пояснил тот.

– Именно, – Роберт медленно отпил из бокала. – Ничего, что я так, с претензиями?

– Что вы, – улыбнулся Кларк. – Это называется «конструктивная критика со стороны клиента».

– Тогда слушайте клиента. Клиент разочарован. Что вы нам дали за этот день? Подборку информации, которую можно почерпнуть из двух-трех книг по психологии. Кое-что из теории менеджмента. Рассказали несколько занимательных исторических анекдотов. Это было, кстати, самой ценной информацией, особенно история о Моргане. Но, кроме этого, ничего стоящего я не услышал. Все оставшееся время вы только и делали, что пели нам дифирамбы и с непонятной целью пытались эпатировать якобы откровенными высказываниями.

– Почему якобы? – поинтересовался Кларк.

– Потому что ничего эпатирующего в этом не было. Что вы, собственно говоря, мне сообщили? Что я предпочитаю контролировать события и хочу преуспеть? Как вы понимаете, я это знал и сам. Что мое начальство меня ценит и делает на меня ставку? Приятно слышать, но до откровения не дотягивает. Что я всегда работаю на себя, а не на компанию? Тоже не новость, хотя вам зачем-то понадобилось заставлять нас открыто это признать. Или что чем выше начальство, тем больше оно дерется за власть? Так даже с этим открытием вы опоздали лет на семь-восемь. Я ведь не первый день в начальниках – как дела делаются, вполне понимаю. Так в чем же соль? Или вся ценность должна была состоять в том, что такое обычно не говорят на подобных курсах?

– Почему бы и нет? – спокойно спросил Кларк.

– Хотя бы потому, что есть много вещей, о которых не говорят и о которых все, тем не менее, знают. И оттого, что они произнесены вслух, ничего не меняется. Это хорошо для телевизионных шоу, но при чем здесь менеджмент?

– Некоторые вещи не обсуждают в телевизионных шоу. И могу поспорить, что большинству из вас никто никогда ничего подобного не говорил.

– Правильно, – согласился Роберт. – Ну и что с того? Давайте я вам скажу, что вы хотели бы переспать с ней, – он небрежным кивком указал на хохочущую Джоан. – Это ведь правда. И никто никогда не говорил ее вам в лицо. Чем же она вам помогла?

Кларк улыбнулся, глядя в сторону Джоан.

– Предположим, вы правы. Хотя у меня может и не быть подобного желания. У вас недостаточно информации.

– Хорошо, вы, может, и не хотите, но Эд точно хочет. Я же видел… Правда, Эд?

Эд неопределенно крякнул, растягивая губы в смущенную улыбку. Ему было явно не по себе.

– Видите? – Роберт сделал еще глоток. – Правда в глаза. А толку-то?

– Ваш пример любопытен, но неубедителен. С таким же успехом можно говорить о некоторых физиологических потребностях.

– Или о жажде власти.

– Или о жажде власти. Но что именно вы ожидали? Откровения? Это ведь деловой курс, а не семинар по новейшему спиритуализму.

Простите, – возразил Роберт, – если бы это был не более чем деловой курс, я бы ничего особенного и не ожидал. Более того, я бы счел сегодняшние занятия весьма интересными. Но вы-то претендуете на большее. И пока что этого большего я не вижу. При этом теория сегодня закончилась.

– Вы, похоже, любите Шекспира? – неожиданно спросил Кларк.

– Не особо. Скорее знаю.

– Но представление о драме вы имеете?

– Некоторое.

– Так вот, для того чтобы сыграть хорошую драму, всегда надо подготовить сцену.

Кларк умолк, доброжелательно глядя на Роберта.

– Значит вы – постановщик?

– В некотором роде. Но только в очень некотором.

– И завтра начнется драма?

– Завтра начнется практическая часть.

– Хорошо, – Роберт поднялся, – было приятно с вами побеседовать. Вы, конечно, понимаете, что опять делаете то же самое?

Кларк вопросительно поднял брови.

– А именно?

– Претендуете на большее.

– Это часть моей работы, – ответил Кларк, вежливо улыбаясь.

– А он ей и говорит: «Только для вас». И с этой фразой падает, – закончил Крис под взрыв смеха.

Что только ни говорят под мухой, – сказал Брендон, когда хохот утих. – Особенно если пьют раз в пять лет. Я когда работал во Франции, у нас был один парень, спиртного в рот не брал вообще. А потом вечеринка как-то раз была, и дамочка одна вокруг него увивалась; в общем, понесло его, да так, что затормозить вовремя не успел. Так вот, такого я ни до, ни после – вообще никогда не слышал. Сначала он принялся утверждать, что лицо это – не его. Пощупать предлагал. Мы стали смеяться – он сердится. А когда спрашивать стали, о чем это он, вообще выдал, что лицо ему лет десять назад переделали, а потом в каком-то закрытом институте он три года занимался… угадайте чем? Бессмертного человека выводил. И главное, нес он это все так серьезно-серьезно. А утром ничего не помнил. Вообще ничего.

– Бывает, – сказал Алекс. – Особенно если определенные фильмы часто смотреть.

– Что пили-то? – поинтересовался Пол.

– А я что, помню? – пожал плечами Брендон. – Я как раз после этого рассказа сам отключился. Мальчишка был еще, только после колледжа.

– К вопросу о пьянстве, – объявил Алан, – кто будет еще мартини?

– Неси, – весело отозвалась Джоан, – мартини хорош. Роб, что ты там один бродишь? Иди к нам. Мы обсуждаем вред пьянства и запиваем мартини.

– Теория и практика, – сказал Роберт, подходя к столу.

– Вот именно! – провозгласил Алан. – Все, как днем! Роберт опустился в кресло.

– О теории и практике есть любопытный анекдот. Встречаются как-то адвокат и врач…

Что, уже утро? Нет, еще темно. Совсем темно. Который час? Вечно в гостиницах любят радовать постояльцев часами с красными цифрами. А эти еще и светят, словно прожектор. Половина третьего? Странно… Еще спать и спать. Что же это было? Какой-то звук? Нет, не было никакого звука. Отчего я тогда проснулся? Тихо… Нет, вот где-то капает вода. Редко-редко. Кап… кап… Дорогое вроде бы место, где здесь может капать вода? И небо вечером было чистое. Почему же все-таки не спится? Как тогда, в Пекине. Когда это было? Три, нет, уже четыре месяца назад. Никогда с переходом на другое время сложностей не было, а тут вдруг сработало по полной. Просыпаешься себе в четыре утра и заснуть уже никак не можешь. И главное – спать-то хочется, хочется невероятно, а вот не можешь, и все. Что-то внутри ехидно напоминает тебе, что ты – не более чем надстройка над сложнейшим механизмом, который отнюдь не видит в тебе хозяина. В лучшем случае ты с этим «чем-то» можешь полюбовно договориться. А не повезет – тогда лежи и наслаждайся видом потолка. Вот такое было любопытное откровение в Пекине.

Было, впрочем, еще одно. Ворота Тяньаньмэнь. Врата Небесного Спокойствия… Проходишь средней вежливости досмотр, поднимаешься по крутой лестнице, стиснутой красными стенами, оказываешься на верхней веранде. И здесь перед тобой распахивается во всю свою ширь эта ненормальных размеров площадь. Тысячи людей идут по ней под огромными развевающимися на холодном пекинском ветру красными флагами. Тысячи – и все же не занимающие и одну десятую этого необъятного дремлющего пространства.

И все о чем ты думаешь, все, о чем можешь думать, это вовсе не о том, что площадь эта – самая большая в мире. И не о том, что стоишь ты в месте, долгие годы почитаемое за центр Поднебесной Империи. И даже не о том, что здесь творилось в одна тысяча девятьсот восемьдесят девятом году от рождения человека, до которого большинству людей в этом городе нет никакого дела. А думаешь ты о том, как в середине прошлого века ничем не примечательный начинающий лысеть человек стоял здесь на этом самом месте и выкрикивал слова в бушующее море толпы, запрудившей эту площадь. И толпа эта, слившаяся в едином грозном порыве, отзывалась радостным гулом каждый раз, когда он делал паузу. Они были готовы идти за ним, куда бы он ни позвал, они были готовы исполнить любое его приказание, они были готовы созидать или разрушать – ему стоило лишь пожелать этого. И он знал это и, подобно скульптору, лепил из податливой глины людских душ то, что хотел слепить.

Он стоял на этой площадке, в окружении свиты и все же один – такие, как он, всегда рано или поздно оказываются в одиночестве, – и никому не ведомо, что он думал в тот момент, описанный нынче в бесчисленных книгах и статьях. Не было еще огромных зданий по сторонам площади – он велел воздвигнуть их позже. Не было еще серой громады монумента в центре – прошел не один год, прежде чем он решил, что там ему самое место. И не было еще окруженной деревьями монументальной гробницы на дальнем конце Тяньаньмэнь – в нее он лег, словно фараон в пирамиду, почти тридцать лет спустя. А были только люди. Которые своей верой сделали его тем, кем он в конце концов стал. Он хотел править, а они хотели, чтобы ими правили. Они всегда хотят, чтобы ими правили.

И вот ты стоишь на этом месте, ощущая под ногами тот же пропитанный историей настил, смотря на ту же площадь, слыша вокруг тот же язык. Ты пытаешься представить себе, о чем он думал в тот момент, к которому шел долгие годы. Ты думаешь, думаешь, думаешь… И неожиданно приземистые здания, окружающие площадь, и серая ступенчатая колонна монумента, и мавзолей вдруг как будто мягко проваливаются под землю. Исчезают хлопающие на ветру флаги. Растворяются в прозрачном воздухе несущиеся между площадью и воротами машины. И на площади вдруг меняет разноцветную пестроту своего одеяния на однообразные грязно-зеленые оттенки. И этих однообразных, одинаковых, безликих фигурок становится все больше, и больше, и больше… И вот уже вся площадь запружена людьми. Их тысячи, десятки тысяч… И они все смотрят на тебя, ловят каждое твое слово, сжимают в руках твою книгу. И от этой веры, и граничащего с обожанием благоговения, и от тысяч взглядов, сливающихся в один полный восторга взгляд, твоя речь становится еще уверенней. Ты чеканишь слово за словом, и каждое из них летит в толпу, словно камень из пращи.

Лежащий за твоей спиной Запретный город – бастион бастионов, опора опор, древнее сосредоточие императорской мощи вдруг, словно по мановению невидимой руки, обращается в бутафорское скопище красных строений. Век за веком правили из него огромной страной императоры, слепя, словно звезды, даруя жизнь или обрекая на смерть, начиная войны и подавляя восстания. Страшна и божественна была их власть, дарованная Небом. Умирал один император – и тотчас же на его место заступал другой, подхватывая эстафету неумолимой власти… И где же теперь она теперь – эта потомственная мощь династий? Сгнила, обветшала и рассыпалась в прах. Последний император стал посмешищем для всей Азии, марионеткой которой играли все, кому не лень. Но власть, истинная власть осталась.

Там, где есть люди, есть власть. Там, где есть много людей, есть страшная власть. И хоть она рассыпалась, разлетелась по осколкам империи, она не умерла до конца. Она лишь ждала своего часа, своего человека – того, кто не побоится ее, того, кто будет жить ей, мечтать о ней, идти к ней через все и всех. И ты нашелся и пришел, и за годы лишений, заговоров, сражений, побед и разгромов, союзов и предательств собрал ее по частям. И теперь ты и власть стали неделимы. Твое имя отныне обозначает власть. Твое слово отныне обозначает закон. Ты и есть власть. Потому что истинной властью наделен лишь тот, кто создал ее сам.

– Хорошо, правда? – спросила Стелла, глядя на озеро. Майкл кивнул. Они разговаривали на веранде – точно на том же месте, где он стоял вчера, ожидая начала занятий. И воздух был точно такой же, как день назад: прозрачный, свежий и наполненный непривычными городскому носу запахами. И небо было то же – бледно-голубое, безоблачное и очерченное линией гор. Ничего не изменилось. Словно и не промелькнули двадцать четыре часа, в которые вместились и знакомства, и странная «теория», и развеселый вечер.

– Особенно хорошо тем, у кого окна выходят на эту сторону.

– Как раз в этом ничего хорошего нет, – возразила Стелла. – Я сегодня проснулась в шесть утра – кто-то решил, что это самое подходящее время для того, чтобы прокатиться на моторной лодке.

– Это, наверное, Роберт, – сказал Майкл. – Он вчера тоже катался.

Они снова замолчали. На этой веранде было хорошо молчать. Но не всем.

– Что вы скажете об этих исторических аналогиях? – как обычно с улыбкой спросил Росс. – Редко такое слышишь. А тем более на курсах. Жрецы, придворные… Никогда об этом не задумывался.

– Хорошие аналогии, – согласился Майкл, стараясь не поморщиться.

Тема была выбрана неудачно. Слова, которыми Кларк закончил вчерашние занятия, действительно мало вязались с понятием «курс менеджмента». И граничили они с бестактностью. Собственно, бестактностью они и были.

«В каждом из вас горит жажда власти. Выйдя из среднего класса, вы не можете удовлетворить эту жажду только за счет положения, полученного при рождении. При этом вы – не гениальные предприниматели, не любители военного дела и не поклонники криминала. Некоторые осознают в себе эту жажду еще в школе. Другие далеко не сразу. Но когда она осознана, ее всеми силами пытаются удовлетворить. Любая эпоха знала таких людей. Если бы вы жили двести лет назад, вы бы шли в управляющие поместий и фабрик. Пятьсот лет назад вы пытались бы прибиться ко двору ближайшего лорда. А пять тысяч лет назад где-нибудь в Египте вы бы стремились попасть в жрецы. Менеджер – это просто наиболее подходящее для вас место в наше время. Но аппетит всегда приходит во время еды…»

Эти фразы явно предназначались для каждого в отдельности. Для обдумывания, для запоминания, похоже еще для чего-то. Но никак не для общественного пережевывания. Росс этого явно не понимал и горел готовностью провести подробное обсуждение. А вот Стелла, похоже, понимала.

– По-моему, начинают, – сказала она, хотя было еще без пяти девять. – Может, пойдем?

И они вернулись в зал.

– Ну что ж, – сказал Кларк, когда все расселись по местам. – Рад вас всех видеть в полном составе. Сегодня у нас, как вы знаете, начинается практическая часть. Надеюсь, что вы все сделали необходимые звонки.

Вот еще одна странность, – подумал Майкл. – Зачем надо было запрещать сношения с внешним миром? Только, видите ли, входящие звонки и только на гостиничный телефон. А мобильные телефоны, будьте добры, сдайте под расписку. Впрочем, сейчас все станет ясно.

– Расписание у нас будет простое, – Кларк поднялся из-за стола. – Сейчас я вам объясню задание. После этого отвечу на ваши вопросы. Все это вместе займет примерно час. А затем у вас будет четыре дня на то, чтобы это задание выполнить, и вы уже сами будете определять, каким образом распоряжаться своим временем. Задание ваше состоит в следующем. Сегодня у нас, как вы знаете, вторник. К пяти часам пятницы вы все без исключения должны признать одного из вас своим лидером. Для достижения этой цели разрешается использовать любые средства. Если вас не устраивают эти условия или подобная задача вам неинтересна, вы можете покинуть курс в любой момент.

Он замолчал.

– А дальше? – спросил Пол.

Кларк развел руки.

– Это все.

– Как все?

– Все задание. Больше ничего нет.

– И никаких подробностей? – изумился Пол.

– Пожалуй, никаких.

– А цель?

– Цель я описал еще вчера: помочь вам превратиться из менеджеров в лидеров.

– Странный способ, – сказала Джоан.

Ее лицо выражало недоумение, смешанное с досадой.

– Вы что, не собираетесь за эти четыре дня нас чему-либо учить?

– Мы же не в школе, – улыбнулся Кларк. – Самостоятельный взрослый человек лучше всего учится на опыте. И что бы ни утверждали поговорки, именно на собственном опыте. Вот мы вам и предоставляем возможность получить незаменимый опыт. В соответствии с просьбой вашего начальства.

– То есть вы вообще не собираетесь вмешиваться и давать советы? – спросил Алан.

– Ни в коей мере. Мы будем только наблюдать. Собственно, поэтому нас трое, а не я один. Трое абсолютно нейтральных наблюдателей.

– Абсолютно нейтральные наблюдатели бывают только в классической физике, – с расстановкой сказал Роберт. – Которая, как известно, давно устарела. Вы зачем наблюдать будете?

– Для того, чтобы составить подробный отчет для тех, кто вас сюда направил.

– Ага! – громко сказал Пол, и по всему залу пронесся и так до конца не исчез гомон.

– И что именно будет входить в этот отчет? – поинтересовался Роберт.

– Разумеется, сам результат: признали ли вас остальные лидером или нет. А кроме того, описание ваших действий и оценка вашего потенциала как лидера. Кстати, одну вещь я не упомянул. Если вы уедете сегодня до полудня, отчет о вас мы представлять не будем.

– Подождите, – озадаченно сказал Брендон, – а что если мы все сделаем за час?

– Тогда вы поедете по домам через час и пятнадцать минут.

– А если наоборот? – спросил Кевин. – Если мы вообще не придем к согласию?

– Тогда наши отзывы будут не самыми благоприятными.

Кевин нахмурился.

– То есть, когда мы выберем одного из нас лидером, вы напишете плохие отзывы обо всех остальных?

– Ни в коем случае, – проникновенно отозвался Кларк. – Негативные отзывы последуют только в том случае, если вы не придете к согласию. Это ведь будет обозначать, что среди вас вообще нет истинного лидера. Но коль скоро такой найдется, а я очень надеюсь, что так и произойдет, то ничего плохого об остальных мы писать не станем – ведь вы просто проиграете в честной борьбе. Вы получите возможность научиться кое-чему на своих ошибках, не более того. А отчет будет содержать определенные рекомендации, которые вам помогут в будущем.

– Что-то очень просто получается, – сказал Пол. – Поговорили, выбрали лидера, разъехались по домам. Вы уверены, что больше ничего не будет?

Кларк кивнул.

– Не могли бы вы уточнить, что именно подразумевается под «любыми средствами», – сказал Майкл.

– Именно это, – с веселыми нотками в голосе ответил Кларк. – Любые.

– Спасибо, – поблагодарил Майкл и откинулся на спинку стула.

– То есть как любые? – недоуменно спросил Росс. – Ну, говорить, писать, это я понимаю. А что еще?

– Физические? – подсказал Алан.

– Именно, – подтвердил Кларк. – Любые средства, включая физические.

Гомон мгновенно стих.

– Это уже не смешно, – сказала в полной тишине Джоан.

– Очень хорошо, – отозвался Кларк. – Потому что это не шутка.

– Вы это серьезно? – спросила Джоан. – Вы ожидаете, что мы будем… – ее красивый рот презрительно искривился, – бить друг друга? А вы, значит, будете наблюдать? Это вам что, бесплатный реслинг?

– Я не говорил, что вы будете бить друг друга, – вежливо ответил Кларк. – Я лишь сказал, что вы абсолютно не ограничены в средствах. Вы только не можете использовать помощь людей, не участвующих в нашем курсе. А про возможность физической расправы сказал, если не ошибаюсь, вот этот молодой человек, – и он указал на Алана.

– Вы на это намекнули, – возмутился тот, видя, что все головы повернулись к нему.

– Простите, но я ни на что не намекал, – возразил Кларк. – Это была ваша интерпретация слова «любые».

– Какая разница, – нарушил молчание Алекс. – Кто-нибудь об этом все равно бы спросил. Не Алан, так другой. Вы лучше скажите, насколько это законно.

Кларк довольно кивнул, словно только и ожидал услышать этот вопрос.

– Настолько, насколько законно соглашение, которое вы подписываете, беря на прокат водный мотоцикл. В бумагах подобного рода всегда написано, что дающая его вам в пользование компания не несет ответственности за ущерб, который вы можете себе причинить – вплоть до смертельного исхода. Я уверен, что вы не раз подписывали такие бумаги. Похожий пункт был включен в соглашение, которое каждый из вас подписал до начала курса. Более того, не только мы, но и каждый из вас не отвечает за ущерб, причиненный другому участнику. Так что с точки зрения закона вы можете сделать друг с другом что угодно, и наша компания не будет нести за это никакой ответственности. Это, разумеется, не лишает вас права подавать на нас в суд, как, впрочем, и на любую другую организацию или личность. Я еще раз хочу подчеркнуть, что вы вправе покинуть курс в любой момент.

– Но ведь это ставит нас в неравные условия, – озабоченно сказал Кевин.

– А разве вы хоть где-нибудь бываете в равных условиях? – лукаво поинтересовался Кларк.

– Где можно получить оружие? – спросил Пол. Кто-то хихикнул. Кларк оставался невозмутимым.

– Простите, чего нет, того нет. Ни огнестрельного, ни холодного.

– А дубинку? – игриво протянул Алан. – Или…

– Подождите вы с хохмами, – раздраженно прервала его Джоан. – Чушь какая-то невероятная. Это все как-то… – она запнулась в поисках нужного слова, – глупо. Просто глупо, и все. Ну что это, в самом деле, за постановка вопроса: лупите друг друга, а мы тут ни при чем? Как вы вообще можете об этом серьезно говорить? Мы зачем вообще сюда все приехали?

– Послушайте, – терпеливо сказал Кларк, – эту постановку вопроса предложили именно вы, а не я. Почему вас так тревожит этот аспект? Вас тут одиннадцать человек, умных, культурных, цивилизованных менеджеров. Чего вам опасаться? С какой стати кто-то кого-то должен избивать? Я же не разбавляю ваше общество десятком уголовников. Мне вообще очень странно слышать подобные опасения.

– В самом деле, – весело сказал Росс, – что это мы? Мы же менеджеры. Вот если бы мы были боксерами…

– Или адвокатами, – задорно подхватил Крис. – Ну что, будем закругляться с инструкциями?

– Подожди, – поднял ладонь Брендон, – все-таки я кое-что не понимаю. Вот мы сейчас закруглимся. А дальше что? Будем вот так сами по себе сидеть и кричать: «Выбери меня!»? Вы что, не предоставите нам какой-либо процесс, какую-то структуру? Халтурно это как-то выглядит, знаете ли.

Вы не поняли, – из Кларка струилось безграничное терпение. – Мы уже предоставили вам структуру, просто вы этого пока не заметили. А будете ли вы сидеть и кричать или решите использовать более действенный метод, это уже зависит только от вас. Если у вас есть задатки истинного лидера, что-нибудь вы непременно придумаете. Еще вопросы имеются? – он оглядел зал. – Нет? Тогда, простите за банальность, но да победит сильнейший.

С этими словами он мигрировал в угол комнаты и комфортабельно расположился за небольшим столом. Эд сел за стол в противоположном углу, а Арден, видимо решив, что двух наблюдателей достаточно, просто ушел.

С минуту все молчали.

– Ну что, – сказал, наконец, Крис. – Давайте как-то начинать.

– Давайте, – без особой уверенности поддержал Кевин.

Крис одобрительно взглянул на него.

– В первую очередь нам надо определиться с тем, как мы будем выбирать лидера. Нужен процесс, как совершенно правильно заметил Брендон. Без процесса мы далеко не уедем.

– В первую очередь, – сказал Майкл, – нам надо сдвинуть столы. Мы сейчас даже толком не видим друг друга.