Материалы по истории войн Золотой Орды с империей Тимура

3. Хондемир.Отрывок из 3 тома «Хабиб ас-сияр» — «Друг биографий»[66]

Повелитель правоверных, который сражается за истинную веру, корифей героев, к которым применим этот священный стих:

Это священное слово достигло слуха людей, которые идут по тропе истины заповеди, выраженной: «Рай находится в тени мечей».

Благодаря лучам, которые разбрасывает свет, исходивший от этой глубокомысленной максимы, дух рассудительных и образованных людей видит блеск в их глазах, этой светлой истины, которой аллея счастья и блаженства обязана своей зеленью как источнику сверкающего меча, и в которой огонь желаний заимствует свой блеск как искрящееся пламя копии, которые блестят как метеоры. Именно посреди пыли поля сражения мы видим блеск взгляда надежды, именно в черноте ночи сражений надо искать блеск взгляда вечного блаженства.

Мы находим лучшее доказательство того, что мы движемся в тени благоденствующей судьбы августейшего и добродетельного монарха, который, начиная с того дня, когда судьба улыбнулась ему и когда он достиг абсолютной власти, до последних дней своей жизни, когда он осуществлял суверенную власть и управлял миром, не переставая созерцать лик своих желаний в зеркале блестящего меча, и постоянно возводил в наивысшие степени славу и величие, благодаря обширным проектам, которые он последовательно реализовывал.

Именно по этой причине в течение 792 года этот монарх принял решение об экспедиции в Кыбчакскую степь, соизволил получить информацию о состоянии, в котором находились его победоносные войска. Он собрал множество эмиров, нойонов и храбрецов своей армии, раздавая им золото, лошадей, кольчуги и кирасы. Затем он выбрал благоприятный час и день, чтобы двинуться в путь, отправился из Самарканда, пересек реку Худженд и разбил свои зимние квартиры на равнинах близ Ташкента.

К этому времени его счастливое поведение испортилось, и его охватила болезнь, продолжавшаяся в течение 40 дней. Наконец этот августейший монарх, отличающийся своими блестящими качествами, полностью поправил здоровье свое, и принц Мираншах во главе войск Хорасана присоединился к победоносной армии.

В четверг 12-го месяца сафара 793 года, в момент, когда солнце находилось в 8-ом градусе водолея, на победоносного монарха снизошло вдохновение, и он объявил о начале экспедиции в Дешт.

Иран и Туран содрогнулись, в то же время и считали, что он поднял знамена завоевания мира, направляясь в различные государства и степи.

Когда место, называвшееся Кара-Саман, было сделано благодаря прибытию его величества, объектом зависти для небесных краев, посланники Туктамыш-хана прибыли и были допущены при посредничестве знатных наибов^[68] ко двору монарха. Они предложили ему в виде подарка сокола и девять боевых скакунов и преподнесли ему послание, которое было им поручено.

В послании говорилось, что Туктамыш-хан особенно сожалел о своем неповиновении и о войне, которую начал; что он надеется, что Его величество соизволит забыть о его проступках и губительных действиях, подобно прозрачной воде, приносящей прощение, и что он вернет ему свою милость и расположение, которым радовал его ранее, так же, как он снова мог бы направиться на путь покорности и преданности и никогда больше не покуситься на неповиновение.

Эмир Тимур-Куркан не уделил большого внимания этим словам и отвечал: «Благодаря милостям и благосклонностям великого рода, которыми мы осыпали Туктамыш-хана, он превратил признательность в бунт и повернул свои войска в наши хорошо охраняемые провинции, чтобы ограбить их и опустошить. С тех пор, как мы приняли суровое решение сразиться с ним, он прибегнул к извинениям, и вымаливает нашего прощения. Но, так как, он дал нам повторные доказательства своего недостатка веры и своего вероломства, нам не следует полагаться больше на его слова».

Он дал пир послам, которых одарил позолоченными одеждами и удерживал подле себя. В среду 16-го первого месяца джумада он вскочил на своего внушительного скакуна и направился в Кыбчакскую степь. В среду 21-го числа первого месяца джумада он прибыл в Кичик-так, который является одной из наиболее известных гор этой степи. И в пятницу императорский лагерь был разбит у подножия Улуг-така.

Эмир Тимур-Куркан поднялся на эту гору, чтобы осмотреть Кыбчакскую степь, которая простиралась на 600 фарсахов в длину и 300 фарсахов в ширину, наблюдал эти пастбища, насколько хватает взгляд. Он приказал своим солдатам принести камни и воздвигнуть в этом месте высокую башню, на которой искусные скульпторы выгравировали дату этого события.

На следующий день он снова двинулся в путь, и поспешно подошел к берегу реки Ййланджук^[69]. Он перешел ее и спустя восемь дней прибыл в место, называвшееся Атакаракуй, где его славные воины разбили лагерь. Так как он был в пути уже четыре месяца с первых дней выхода армии из Ташкента, нехватка продовольствия начала ощущаться; так как, с другой стороны, эта степь была удалена от любого жилища и всякой обрабатываемой земли.

Он разбил лагерь в таком голоде, что цена барана доходила до ста кепекских динаров, а цена меры зерна большого веса, равного 16 обычным менам, поднялась до ста кепекских динаров. Большая часть армии питалась в этой необъятной пустыне яйцами птиц и съедобными травами, которые там находила. Это было ударом для просвещенного ума покорителя мира, зефир его сострадания чувствовал это сладкое дыхание в атмосфере доброты и он издал высший приказ, который предписывал туменам, тысячникам и сотникам и десятникам опубликовать призывы и клятвенно обещать, чтобы никто не готовил ни хлеба, ни галет, ни лепешек, ни лапшу и чтобы все без исключения питались похлебкой.

Эмиры, желая осуществить эту просьбу, приказали, чтобы варили в котелке шестьдесят мисок похлебки из одной мены муки, амбарного веса, соответствующего 8 обычным менам, добавляя в нее некоторое количество зелени. В то же самое время он приказал наиболее выдающимся людям довольствоваться, как и все другие, миской похлебки. Группа самых видных военачальников, которые ранее питались жареными птицами и гусями, стали ограничиваться порцией похлебки.

Монарх, прославленный своими высокими делами, считая, что он мог бы способствовать увеличению продовольствия для солдат императорской армии, приказал в субботу 1-го, второго месяца джумада начать охоту, на которую отправились все, в равной степени, эмиры правого и левого фланга, и где они загнали такое количество дичи, что, когда они образовали круг и когда эмир Тимур-Куркан, так же как и принцы крови, перестал убивать стрелами дичь, солдаты, несмотря на ощущаемый ими голод, оставили на месте всех тощих животных и взяли наиболее тучных.

Они находили множество антилоп; более крупных, чем буйвол, которого они никогда не видели и которых жители степи называют буланами. Одним словом, солдаты питались в течение некоторого времени лишь мясом крупной дичи.

Император, после того, как насладился удовольствием охоты, решил произвести смотр своей победоносной армии. Он думал о выборе эмира и генерала, которого поставил бы во главе авангарда. Мирза Мухаммед-Султан преклонил перед ним колени и попросил милости доверить ему этот почетный пост. Такое доказательство отваги этого молодого принца, отличавшегося высотой своего гения, понравилось монарху и в пятницу 7-го последнего месяца джумада он двинулся вперед с прославленными эмирами и нойонами.

Шел он ночью и днем усиленными маршами и пересекал расстояния, предварительно посылая разведчиков. Когда он перешел Тубыл, разведчики сообщили ему, что они заметили огни в 70 различных местах, но их они смогли обнаружить лишь затухающими, хотя и приняли в этом отношении все необходимые предосторожности.

Мирза Мухаммед-Султан передал это известие своему августейшему монарху, который, при получении его, приказал двигаться быстрее в путь и после того, как со своей армией перешел Тубыл, присоединился к авангарду. Эти замечательные войска вытаптывали всю степь, копытами их быстрых скакунов, не имея возможности обнаружить хотя бы следа врага. Несмотря на все усилия, которые они предпринимали, чтобы его достичь, и оставались сбитыми с толку в пустыне изумления.

Эмир Тимур-Куркан, поддерживаемый победоносными руками своей судьбы, которая помогала ему изо дня в день все больше, послал в разведку Шейх-Давуда Туркмана, который был опытным и удачливым воином. Тот двигался целых два дня с быстротой света и ветра и заметил ночью второго дня несколько хижин. Он укрылся за холмом и на следующее утро увидел выходящего из этих хижин человека, который куда-то направился. Шейх-Давуд захватил этого несчастного, последний час которого пробил, и привел его к августейшему монарху, взгляд которого имел свойство философского камня.

Его величество подарил Шейх-Давуду позолоченную перевязь для его колчана и царский кафтан. Он потребовал от пленника сведений о численности армии Туктамыш-хана и получил следующий ответ: «Прошел месяц с тех пор, как мы покинули наш ил и улус, и как мы остановились здесь. Мы не знаем никакого известия о Хане. Но несколько дней назад десять всадников, облаченных в кирасы, проезжали здесь и остановились в лесу, расположенном недалеко от нас. Я совсем не знаю, кто они такие».

Эмир Тимур-Куркан приказал Ид-Ходже с тридцатью воинами выгнать жителей из хижин и привести их к расположению армии. Тимур послал, кроме того, есаула Кумари с тридцатью всадниками, чтобы захватить кирасиров^[70], расположившихся в засаде в лесу. Кумари со своими людьми дал бой, убил часть этих воинов, а других пленил и привел к подножию императорского трона.

Удача и мудрость монарха улыбнулись и, узнав от этих пленников новости о Туктамыш-хане, он снова двинулся в путь и спустя несколько дней марша прибыл в понедельник утром первого месяца раджаба к берегам реки Абик и перешел эту реку вслед за своей победоносной армией, одна часть которой перешла реку по мосту, другая по воде. В этот момент он узнал, что враг был недалеко, и он издал верховный приказ, запрещавший солдатам покидать их полки, и приказал им выкапывать на каждой стоянке рвы вокруг лагеря.

Он двигался еще в течение нескольких дней, по истечении которых сразу же получил от аванпостов весть, что три полка вражеской армии показались перед ним. Эмир Тимур-Куркан, раздав щиты воинам и большие суммы денег военачальникам, быстро двинулся вперед. Разведчики захватили пленника и привели его к Его величеству, который потребовал от него сведений, на что получил следующий ответ: «Туктамыш-хан узнал, что вашим солдатам не хватает продовольствия, вот почему он завлекает вас как можно дальше».

Этот несчастный был умерщвлен, хотя и сказал правду, а Тимур послал затем Мубешшир-Бахадура взять языка. Тот встретил отряд узбеков^[71] в лесу и пленил сорок человек. Тимур-Куркан осыпал Мубешшира дарами и наградил почетными знаками и потребовал от пленников новостей о Туктамыш-хане. Они ему отвечали: «Было условлено, что наша армия соберется в Курук-Куле и мы отправились туда, но не встретили там Хана».

Эмир Джелаль-ад-дин Хамид отправился затем в разведку и увидел вскоре армию Узбека, сообщил об этом эмиру Тимуру-Куркану, который отправил в качестве разведчиков эмира Айку-Тимура-Барласа с группой смельчаков, таких же могущих, как Рустам. Они повиновались данному им приказу, и после пересечения больших болот присоединились к эмиру Джелаль-ад-дину Хамиду.

Когда же они двинулись вперед, то заметили корпус армии Дешта, выстроившийся у подножия холма. Эмир Айку-Тимур тотчас же послал против них отряд своих непоколебимых войск. Враги спустились с другой стороны холма. Солдаты Айку-Тимура заняли их позицию и рассмотрели с другой стороны этой возвышенности три вражеских отряда, построенных в боевой порядок и вооруженных с ног до головы. Они сообщили об этом Айку-Тимуру и этот эмир, преисполненный отваги, также поднялся на этот холм. Между тем, он решил не начинать сражения и отступить из-за превосходства вражеских войск. В то же время он отдал приближенным приказ пересечь лагуны и болота. Враг, увидев небольшую численность войск, сопровождавших Айку-Тимура, бросился на него во весь опор.

Честь и бесстрашие побудили эмира Айку Тимура ожесточенно сопротивляться, обрушивая на них свои смертоносные стрелы: он сопротивлялся до тех пор, пока большая часть его войск не пересекла болото, но сам попал в смертельные сети и был ранен стрелой в спину и пал наземь.

Хери Мелик, сын Ядкгар Барласа, Рамазан-Хаджа и Мухаммад Арлат пали смертью мучеников в этом сражении. Между тем месяц, который украшал триумфальное знамя прославленного монарха, блиставшего своими личными качествами, разбрасывал свои лучи на берег реки с телами павших воинов.

Отряд императорской гвардии пересек реку, поспешил зажечь огонь сражения и рассеял узбеков как пыль. Эмир Тимур-Куркан вернулся в свой победоносный лагерь, осыпал всеми видами знаков расположения и свидетельств уважения тех, кто в этом деле дали доказательства своей цены и отваги. Он расточал милости безграничные родственникам эмира Айку-Тимура и осыпал своими подарками Шах-Мелика, сына Калджакая, которому доверил большую печать империи и печать для запечатывания указов.

Так как уже почти шесть месяцев победоносные знамена двигались на север, то они прибыли в место, где увидели ночью первые проблески настоящей зари перед тем, как сумерки полностью ее скрыли. Там, в течение всего времени, когда солнце находилось в северных широтах, святой закон освободил жителей от вечерней молитвы.

С тех пор, как победоносный завоеватель мира покинул это место, после некоторого затишья узнал, что Туктамыш-хан избегал сражения в надежде измотать победоносные армии своего соперника, и что он стремился завлечь их вглубь в свою сторону. Тимур поспешно отправил принца Омар-шейха во главе 20 000 всадников, приказав ему настичь врага, чтобы заставить его остановиться. Принц выполнил приказ и объявил на следующий день, что авангарды двух армий находятся друг перед другом, и что они готовы к сражению.

Утро триумфального дня, когда победоносный лик солнца показался на горизонте победы и когда с божьей милостью открывались нам двери успеха, крики ликования достигли внимательного слуха монарха: «Если вы требуете победы, она к вам придет»; дух этого принца, познания которого блистали наравне с солнцем, занялся расположением своих победоносных войск, которые он разделил на семь корпусов в месте, называемом Кундузча. Он передал бразды командования каждым из этих корпусов в могущественные руки одного из знаменитых генералов.

Первый был передан в своем великолепии и блеске Султан-Махмуду. Мирза Мухаммед-Султан водрузил знамя своей славы во втором корпусе, который повиновался особым распоряжениям монарха. Третий был доверен заботам мирзы Миран-шаха, которому специально было поручено организовать правый фланг. Четвертый корпус был украшен присутствием Мир Хаджи Сейф-ад-дина, который также расположился на правом фланге. Пятый был в подчинении мирзы Омар-шейха и занял место на левом фланге. Два других корпуса были равным образом защищены неистовством и мощью нескольких известных визирей и перешли гору Элбурз.

С противоположной стороны Туктамыш-хан полон самонадеянности.

Он украсил и укрепил как центр, так и правый и левый фланги своей армии, поместив там принцев крови, происходивших от Джучи, таких как Таш-Тимур Оглан, Бик-Ярук-Оглан, Иликмиш-Оглан, Бик Булад-Оглан, Али-Оглан, Джанта-Оглан, и достойных эмиров, как Али, Сулейман-Суфи Кункурат, Навруз Кункурат, и Акбута, Урусджук Кыят, Иса-бик, Хасан-бик, Сарай, Куке-буга, Ягли-бей Бахрин, Кунгур-бей и другие генералы Улуса Джучи. С такими военачальниками суверен отважился поднять знамя гордыни.

Когда Туктамыш-хан прошел все закоулки этой пустыни своим бесчисленным войском, эмир Тимур, уступая своей крайней отваге и своей дерзости, приказал всей своей победоносной армии спуститься с коней и разбить палатки, зажечь огни и готовить пищу. Туктамыш-хан, видя большое хладнокровие и невозмутимость этих восхитительных войск, сжал пальцы от изумления; во власти ужаса и страха он построил свою армию для сражения.

В момент, когда кровь заструилась по мечу, как капли дождя, стрелы затемнили небо, и когда военачальники кинулись со всех сторон на поле битвы, как мячи в игре в шары, набожный монарх спешился и обратил Богу свою пылкую молитву, дважды падая ниц о землю. Разбивая свой лоб в умоляющейся пыли смирения, он обратил свои подчиненные слова двору Властелина-избавителя империй и испросил у него победы. После окончания молитвы и обращения с просьбой к Богу,

В то же мгновение эмир Сеид-Берке, прекрасное древо рода пророка, этот нежный побег священного куста патриархата, как и два прославленных шейха рода Ахмед Джама, называвшиеся Ходжа и имам Зия-ад-дин Юсуф и шейх Исмаил, которые были не только примером самых почитаемых людей своей набожностью, но еще и султанами хранителей закона, обнажив головы, воздели к небу свои умоляющие руки, чтобы помолиться Всевышнему ради триумфа знамен могущественного завоевателя мира и обратить в пыль знамена гордыни хана Туктамыша.

Почтенный Сеид, обращаясь затем словом к Властелину, которому покровительствуют небеса, говорит ему: «Направляйся куда пожелаешь, воистину тебе дарована победа». Руководствуясь тогда правилом поведения августейшей Сунны^[73], этот искусный лучник арены сражений, которому были адресованы эти почтенные слова: «Не бросал ты (в них песок), но Аллах бросил» (что Бог дает ему свои благословения, самые совершенные и самые обильные), он взял меч за рукоятку и бросил его в сторону врагов, и произнес, вдохновленный, эти памятные слова: «Омрачились их лица (обратили их в бегство)».

Тотчас же эмир Хаджи Сейф-ад-дин и эмир Джехан-шах, как и мирза Мираншах и другие принцы крови, и победоносные эмиры, обнажили мечи и с неистовостью урагана устремились на врагов, звезда которых закатилась. Те сопротивлялись им с такой дерзостью, что земля и небо содрогались. Пламя смертоносных копий воинов обращало в прах массу их молодых противников, и доблестный напор этих героев зажег, как сильный ветер, огонь отваги в их храбрых соперниках. Реки крови орошали равнину и пустыню, становившихся подобными Амуя и Джихуна. Груды трупов, которыми была усеяна степь, возвышались выше, чем гора Элвенд.

Наконец, храбрые воины, составлявшие победоносную гвардию, обрушили разом копья и мечи на ряды армии Дешта, и Туктамыш-хан, чувствуя себя не в состоянии сопротивляться своему августейшему сопернику, атаковал бесстрашного принца Омар-шейха Бахадура. Этот воинствующий лев сражений показал себя непоколебимым, как гора, и отражал удары огромной массы оружия и сверкающих мечей своих врагов.

Туктамыш-хан, натянув уздечку коня, обрушился на тысячи Сулдуза и опрокинул эту громаду, покрыв ее градом стрел. Затем он с отрядом своих храбрецов занял позицию за армией монарха, такой же замечательной, как день истины. Теваджи Джеке двинулся поспешно искать победоносного правителя, который преследовал беглецов и сообщил ему это известие. Джеке тотчас же был послан гонцом к мирзе Омар-шейху, который по той же причине требовал поддержки.

Эмир Тимур-Куркан сразу же обрушился на Туктамыш-хана со всеми своими войсками, которые следовали за его победным стременем, и этот Хан, как только увидел этот маневр монарха, подобного Рустаму, почувствовал, как дрогнули его ноги и бросился в долину бегства.

Пагубные последствия неблагодарности по отношению к монарху, которому покровительствует Бог, повлияли на судьбы Туктамыш-хана и мы видели осуществленным на его примере содержание этих священных слов: «Если вы проявите себя неблагодарными, то мои наказания будут очень суровыми». Огромное число солдат Дешта были принесены в жертву неумолимому мечу и страница поражения узбеков носит надпись этого стиха:

Эта победа заслуживает того, чтобы служить украшением славных подвигов наиболее удачливых монархов. Она была одержана в понедельник 15-го месяца раджаба 793 года. Торжествующий монарх, воссев на троне удачи в том же лагере врагов, и принцы крови, как и эмиры, поздравили его и выразили ему пожелания продолжительности его царствования, его побед и завоеваний. Они были осыпаны его величеством дарами и милостынями, который еще выше поднял их славу и водрузил знамена величия.

Августейший монарх возблагодарил Всевышнего и засвидетельствовал ему свою признательность этим новым благодеянием, распределил значительные суммы на благотворительность. Затем он выбрал во всей своей армии семерых человек из десяти и послал их преследовать врага.

Эти победоносные войска ринулись по их следу и настигли их на берегах Итили, где они острием меча безжалостно истребили беглецов; когда же узбеки увидели позади себя как сверкающий меч собирает свой урожай, тогда как перед ними оказались потоки воды, жадной до их крови, которые погасили огонь их жизни.

Туктамыш-хан с небольшим числом своих приближенных достиг выхода из этой бездны несчастий, переправляясь на спасительный берег; все его жены, дети, богатства и оружие попали в руки победоносных войск, и эмир Тимур-Куркан сам вернулся на равнину Ур-туба, где развернул знамена отдыха в течение 26 дней и предавался там удовольствию и ликованию.

Когда он завершил, согласно своим желаниям, дело Туктамыш-хана и узбеков и когда победоносная армия собрала огромные трофеи и необъятные богатства, эмир Тимур-Куркан вернулся в свою императорскую резиденцию, сопровождаемый счастьем и процветанием.

Его торжествующие войска прошли степь и пустыню с одного конца на другой, на вершине радости и веселья, преодолевая расстояние в довольстве и удовлетворении, и весело и радостно переходили от одной остановки к другой, позволяя блистать их поклажами и энтузиазму. В числе предметов удовольствия, которые попали в руки победоносной армии во время этой экспедиции, выделялись кочевые палатки — кутəрмə, которые не разбирались ни во время разбивки лагеря, ни во время его свертывания, ибо переносились повсюду, где хотелось, привязанными к повозкам.

Каждый из наиболее видных людей армии, сжимая в своих объятиях молодую девушку, нежно влюбленную, в палатке подобного рода, предавался своим желаниям и помышлял лишь о том, как бы, согласно своему сердцу, предаться чувствительным удовольствиям.

После того, как перешли Тик, победоносный монарх доверил командование обозом армии эмиру Сейф-ад-дину Хаджи, сам взлетел на крылья быстроты, под покров счастья и блаженства прибыл в течение месяца зулькаада в 793 году в Отрар. Затем он перешел Сейхун и удостоил своим августейшим присутствием город Самарканд, цветущий вид которого подобен раю. После того, как предавался там ликованию в течение нескольких дней, он послал мирзу Мираншаха в Хорасан, а сам отправился поспешно в Ташкент, где разбил свои зимние квартиры.

В месяце мухарреме 794 года эмир Хаджи Сейф-ад-дин прибыл в Ташкент со своей победоносной армией, и когда эмир Тимур-Куркан пришел зимовать в этот край, он, разбрасывая, как сияющий монарх Востока, лучи своего расположения на местопребывание своей славы, отправился в Самарканд.

Долина Акяра была наполнена ароматом мускуса из-за пыли победоносных войск Его величества, и мирза Пир-Мухаммед Джехангир имел честь быть назначенным управляющим провинциями Забулистана, отправившись в эту страну с группой эмиров и наибов.

Августейший завоеватель мира прибыл в Самарканд, почтил всеми своими заботами свадьбу нескольких принцев крови и в течение нескольких дней расстилал ковер пиршества, радости и сладострастия. После всех этих блестящих праздников он развернул свои победоносные знамена, чтобы предпринять пятилетний поход.