Материнская власть. Психологические последствия в жизни взрослых людей. Как начать жить своей жизнью

Тревога за своего ребенка — естественное чувство, которое вдобавок нередко считается важным проявлением любви. Забота предполагает умение предвидеть возможные неприятности и ограждать от них. Также вполне естественно, что матери контролируют своих маленьких детей, следят за ними, берегут от опасностей. В какой момент тревога становится чрезмерной? В каких случаях контроль превращается в гиперопеку, мешающую ребенку развиваться? Невозможно дать на этот вопрос общий, теоретический ответ. Но можно на конкретных примерах увидеть границу, за которой забота начинает мешать свободе, а контроль — любви и теплу.

В первой части моей книги поговорим о матерях, которые любят своих детей, тревожатся за них, но не могут, не в силах выпустить из своих рук контроль над ними — хотя бы призрачный и символический. Дети вырастают и становятся самостоятельными, но в восприятии таких мам остаются маленькими и несмышлеными. В сознании чрезмерно тревожных и контролирующих мам дочери нуждаются в защите от собственных мужей, а сыновья — от хищниц-невест; дети не могут самостоятельно принимать решение о внуках; а неправильный выбор профессии вызывает желание приводить новые и новые аргументы против нее. Каждая история заканчивается рекомендациями, что можно сделать и как поступить, если вы находитесь в похожей ситуации и играете ту или иную роль: тревожной мамы, выросшего ребенка, который страдает от чрезмерного контроля, или другого члена семьи, испытывающего на себе последствия такого конфликта.

«Кто тебя, дурочку, полюбит?»

32-летняя Лиза пришла ко мне на психотерапию спустя два года после развода с мужем. Развелась она по собственной инициативе: не было сил терпеть неуважение супруга, его постоянное хамство в словах и делах. «Вымоешь руками, не развалишься» (на просьбу помочь купить посудомойку, когда Лиза была в декрете с двумя малышами), «Жаль, что встретил фригидную капризулю, а не нашел нормальную бабу» (после родов Лизе не хотелось секса). После развода Лиза вздохнула свободнее, но стала замечать: новые отношения строить трудно. И трудно именно потому, что мужчины начинают с ходу воспитывать ее. Поначалу ласково, в мелочах, как будто заботливо: «Да, паркуешься ты, конечно, не очень… Давай уж лучше я». Потом более настойчиво: «Тебе надо ухаживать за кожей, прыщики тебя не красят». Когда третий после развода партнер, задумчиво оглядев Лизу, предложил ей сделать пластическую операцию, чтобы груди стали одинаковыми, она неожиданно для себя обозлилась, указала молодому человеку пальцем на дверь и заорала: «Во-о-о-он!» Тот от испуга чуть не свалился с дивана, однако быстро оделся, сгреб в охапку пальто и уже в дверях с ненавистью выпалил: «Чокнутая! Тебя такую никто не полюбит!»

В работе с Лизой мы быстро обнаружили, что мужчины, которые ей встречаются, в разговорах с ней почти сразу переходят на снисходительный, ласковый и пренебрежительный тон — как с глупым ребенком, который все делает не так. Они почти сразу начинают «заботиться» о ней, как будто Лиза не способна сама справиться даже с мелочами. «Вот неумеха, кофе пролила», «И как ты без меня по городу ездила — совсем ведь не ориентируешься», «Смотри, дырка на колготках». Когда я спросила, кто еще обращался с Лизой подобным образом, та сразу ответила: покойная мама.

Мама относилась к Лизе тепло и неравнодушно, но забота сочеталась с тем самым ласковым и снисходительным неуважением, которое Лиза впоследствии терпела от мужчин. В детстве Лиза постоянно чувствовала себя недоделанной, дурочкой. Это постоянное ласковое: «Спину выпрями, чудушко ты мое в перьях», «Опять уронила, дырявые ручки». Мама умерла, когда Лизе было 20. Незадолго до смерти она серьезно сказала дочери:

— Ищи мужа, который будет тебя терпеть со всеми твоими недостатками. Чтобы с тобой жить и не раздражаться, тебя надо очень сильно любить.

Мама умерла, Лиза оплакала ее — и стала жить дальше. Выяснилось, что руки у нее не такие уж дырявые (любимая профессия, хороший доход, счастливое материнство). Но почему-то получалось так, что с любым партнером у Лизы складывались отношения, похожие на те, которые были с мамой. Почему так получалось и что можно с этим сделать?

Материнская власть так сильна, потому что многое из того, что происходит в отношениях с родителем, ребенок интернализирует — то есть «съедает», перемещает внутрь своей психики. Установки, роли, пути выстраивания отношений, привычные для ребенка чувства и реакции, которым он научился в общении с матерью, становятся фундаментом дальнейшей жизни. Лиза в отношениях со своей мамой привыкла к роли нелепой девочки и ту же роль поневоле начинала играть в отношениях с партнерами.

На примере нескольких ситуаций мы с Лизой аккуратно, по шагам проследили, как именно это происходило.

1. При любой мелкой неудаче в голове у Лизы сразу всплывало: «Растяпа, неумеха, ничего нормально не можешь… Все в дырках, пятнах, спина кривая…» Бессознательно она помнила, что любимый человек рядом с ней часто говорил такое и это было выражением любви: «Ты несовершенна, только я могу любить и терпеть тебя со всеми недостатками».

2. Лиза бессознательно искала подтверждения того, что ее партнер также будет терпеть ее недостатки. Она как бы немножко «искала кусочек мамы» в своих молодых людях, вела себя с ними как с нею, чтобы они так же любили ее. Именно такая любовь, именно такая расстановка ролей была для Лизы внутренним бессознательным образцом.

3. Нередко Лиза начинала первой иронизировать над собой, говорить о себе нелестные вещи («С моим умением чистить зубы неудивительно, что я столько трачу на стоматолога»), рассказывать истории, в которых сама представала смешной неумехой. Она как будто нарочно попадала в ситуации, где оказывалась беспомощной и ей приходилось просить о поддержке; забывала что-нибудь предусмотреть или путала; преувеличивала свои особенности.

4. Мужчины, чувствуя эту Лизину слабость, действительно начинали играть в отношениях роль заботливой бесцеремонной мамы. Только если та шпыняла Лизу, потому что бесконечно тревожилась за будущее дочки, то партнеры бессознательно стремились установить над ней контроль, сделать так, чтобы она почувствовала себя слабой, зависимой. И это им удавалось.

5. Однако реальная, взрослая Лиза на сознательном уровне совсем не хотела подобных отношений. Она вовсе не жаждала снова оказаться в положении ребенка. Вскоре насмешки парней и нелестные подробности, которые она озвучивала о самой себе, начинали сказываться на нежности и сексуальности отношений. В результате и молодые люди, и сама Лиза чувствовали досаду и неудовлетворенность.

6. Критика парней становилась все менее любящей и более раздраженной. Лиза в ответ начинала огрызаться или защищаться, выходя из роли наивной дурочки, к которой партнер уже успел привыкнуть… и на этом этапе все разваливалось.

В сложившейся ситуации не было вины Лизы. Так были устроены ее бессознательные реакции, запускавшие этот механизм порчи отношений между ней и ее партнерами. А сложились эти реакции во время жизни Лизы с мамой.

Поняв, как все устроено, мы начали поэтапно планировать выход из этой повторяющейся ситуации.

Что можно предпринять, если вы привычно чувствуете себя маминой нелепой неумехой с расплетающейся косой, в спущенных колготках и с размазанными вокруг носа соплями — на работе или в семье?

1. Вспомните и запишите ситуации, фразы, детали, связанные с вашей ролью. Поточнее определите все ее оттенки. Например, для Лизы это было «плетешься как макаронина», «глаза закатила», «распустеха», «не умеешь — не берись». Лиза вспомнила конкретные предметы из материнского дома — штопальный грибок, поварешку, веник, — с которыми она не умела обращаться, воротничок школьной формы, который она прожгла, и т. д.

2. Перечитывайте все записанное и внятно, даже вслух отмечайте для себя, что вы выросли из этого — как из школьного платья, пережили это — как необходимость штопать носки. Теперь вы другой человек, с другими навыками, иными эмоциями, и даже состав крови у вас изменился. Вы — другая! И любить вас теперь надо по-другому.

3. Попробуйте заметить, когда вы входите в эту привычную роль в отношениях, какие фразы партнера могут запустить этот процесс. Например, для Лизы это был любяще-оценивающий взгляд партнера, когда она вела машину («Что, я что-то сделала не так?» — и редкий российский мужчина сможет в этом случае удержаться от замечаний). А может быть, вы отчасти и сами, как Лиза, подаете реплики из этой роли, постоянно иронизируя над собой. Попробуйте воздержаться от таких реплик.

4. Если вы замечаете, что партнер ведет себя с вами как ваша мама, то прерывать это поведение нужно не агрессией, а корректным замечанием или ситуативным легким отстранением. Например, попросить не делать вам замечаний, когда вы за рулем, или отметить, что лично вас вполне устраивает степень помятости вашей одежды. Не подыгрывайте ему и не принимайте роль младшего подчиненного.

Побыть маленькой

24-летняя Анфиса пришла ко мне вместе с мамой. Впрочем, мама молчала, а объясняла мне, в чем дело, сама Анфиса.

— Я заболела странной болезнью. Утром, около 11 часов, начинает сильно биться сердце, поднимается температура, не хватает дыхания, слабость в руках и ногах. Все проверила, мне сказали — это вроде панических атак, надо к психотерапевту, а лучше к психиатру. Но какие же это атаки? По описанию совсем не похоже. Во-первых, я не испытываю страха, просто мучаюсь. Во-вторых, атаки бывают короткими, а у меня они длятся часами. В-третьих, люди с паническими атаками обычно начинают избегать скопления народа, а я не сдаюсь, езжу в метро, хотя иногда там приходится прямо на пол ложиться. На работу пыталась ходить, пока могла, — теперь пришлось уйти в длительный отпуск, два месяца уже… может быть, придется уволиться… но работа у меня и так была не особенно интересная. Решила все же прийти к вам — порекомендовали вас как знатока странных состояний. Может быть, вы посоветуете, куда бежать?

— А как у вас с настроением? — спросила я.

Мама по-прежнему молчала, но по ее лицу было видно, что она очень сочувствует дочери и сильно переживает за ее здоровье.

— Настроение отличное, — бодро ответила Анфиса.

— Это хорошо. Вы не унываете, хотя плохо себя чувствуете и вам пришлось оставить работу.

— Ничего страшного, — сказала Анфиса, и они с мамой переглянулись. — Деньги у нас есть. Кстати, мне не только с работы, а еще и от молодого человека пришлось уйти; точнее, я не стала переезжать к нему в другой город.

— Поживет у меня пока, — твердо и заботливо сказала мама. — Здоровье дороже.

— Вот оно как, — протянула я.

В этот момент я начала кое-что понимать. Но чтобы подтвердить первые гипотезы, потребовалось еще несколько встреч.

Настроение у Анфисы действительно оставалось неплохим — энергичная и трудолюбивая девушка не была склонна к депрессии. Причиной симптомов ее болезни была, скорее всего, постоянная высокая тревога. Она была связана с тем, что Анфиса с трудом вписывалась во взрослую жизнь. У нее не было общих интересов с однокурсниками, не клеились разговоры с ними, никто не приглашал в гости, она не слишком понимала, по нраву ли выбрала себе профессию. Работу нашла с трудом и удовольствия от нее не получала.

При этом дома Анфисе всегда было комфортно. В ее детстве мама много работала и поздно приходила домой. Но если Анфиса заболевала, она всегда отпрашивалась с работы, сидела с дочкой, читала ей, вкусно кормила, они играли в настольные игры. Анфиса иногда пользовалась этим и, когда хотелось отдохнуть, сказывалась больной или немного преувеличивала существующие недомогания, чтобы мама окружила ее заботой.

Сейчас Анфиса уже взрослая, но с ней происходит примерно то же самое. Из-за своей болезни она снова живет с мамой и отдыхает в мамином тепле от враждебного мира.

Мать Анфисы тоже почувствовала себя спокойнее, когда Анфиса вернулась к ней. Ей не очень нравился мужчина, к которому дочь собиралась переезжать. Да и вообще, приятно возвращаться с работы, зная, что ребенок дома и никуда не денется.

— Я хочу стать самостоятельной, найти себя, — сказала Анфиса на одной из сессий. — Получить профессию, которая мне на самом деле нравится, встретить любимого человека, с которым не хотелось бы расставаться. Но как это сделать, я не понимаю. Я боюсь, что у меня это никогда не получится.

Не раз в практике мне встречались случаи, когда дети, в том числе выросшие, столкнувшись с жизненными трудностями, серьезно заболевали (из-за стресса переживали обострение существующих заболеваний или впадали в депрессию) и вынуждены были вернуться к родителям — из столиц, заграниц, неудачных браков, бросая нелюбимую или даже любимую, но слишком напряженную работу. Этот выход становился для них бессознательным оправданием: я не просто так бросила все и вернулась к мамочке, я не неудачница, которая не выдержала жизненных вызовов, — я просто заболела! Дело в моем здоровье! Обычно эти случаи были еще нагляднее, чем у Анфисы.

Мамы часто более активно любят детей, когда те заболевают. Во-первых, тревога за ребенка обостряет чувства, заставляет вспомнить, что он дороже всего на свете. Во-вторых, родитель бывает (часто бессознательно) рад, когда ребенок снова ненадолго становится ближе, когда он от тебя зависим, когда можно снова заботиться и контролировать. Мать может скучать по времени, когда малыш был от нее абсолютно зависим. Ребенок в этом случае идет маме навстречу: сладостный момент регрессии, когда можно снова расслабиться и побыть малышом, когда от тебя не просят пятерок и хорошего поведения, запоминается как отличный способ передышки. Я сталкивалась и с крайними проявлениями подобной динамики, когда выросший ребенок вновь попадал в полную власть родителя «благодаря» полученной инвалидности или психическому заболеванию. Ведь это горе для родителя; но, как ни тяжело об этом говорить, в некоторых случаях матери получают от подобной ситуации и тайное удовлетворение: он снова весь мой…

Бывает и так, что родителей давно нет или они далеко, а болезнь по-прежнему остается для человека единственным способом расслабиться. Потому что сформировалась связка: меня любят, принимают, берегут, когда я слабый, когда мне плохо. И даже если беречь нас уже некому, кроме нас самих, наша психика пытается продолжать в том же духе. Было бы преувеличением говорить, что мы болеем только потому, что хотим отдохнуть от враждебного мира. Но если в нашем организме уже есть слабое место, подсознательное желание отдохнуть и получить внимание может стать еще одним аргументом в пользу болезни, психологическим запускающим фактором. В случае Анфисы мы имели дело не с настоящим соматическим заболеванием, а с проявлением тревожного расстройства, но речь может идти и об обострении таких заболеваний, как гипертония, гастрит или псориаз.

Можно ли сказать, что в вашем детстве мама сильнее любила вас во время болезни и вы привыкли расслабляться именно таким способом — заболевая? Что, если вы подсознательно считаете себя достойной (достойным) внимания, лишь когда вам очень плохо?

1. Попробуйте разорвать связку «страдание — вознаграждение». Просите друзей и близких хвалить и поддерживать вас, когда вам хорошо, а не плохо. Обращайтесь к ним в хорошем настроении, делитесь приятными новостями.

2. Часто в болезнь убегают люди, которые многого от себя требуют. Анфиса, например, считала, что должна прямо сейчас, немедленно, обязательно найти призвание в жизни, начать хорошо зарабатывать, выйти замуж и родить детей. Никто от нее этого не требовал, но у Анфисы была высокая тревожность, которая заставляла ее «стараться изо всех сил» — пока она не устала и не упала в мамины объятия. По мере психотерапевтической работы Анфиса внутренне изменилась. Ей уже не казалось, что «после 25 лет все поздно». Более того, она скорректировала свои взгляды на то, что считала успехом. Вместо формальных целей «карьера, замужество, дети» Анфиса поставила другие: научиться лучше понимать себя и людей; завести близкие дружеские отношения; легко знакомиться; увидеть мир. Эти цели более конкретны и понятны (кстати, они могут приблизить и достижение тех задач, которые Анфиса поставила себе вначале). Замените формальные внешние цели такими, достижение которых вы можете почувствовать изнутри. Например: «Хочу найти друга, с которым мне приятно проводить время».

Чем лучше вы чувствуете и знаете самих себя, тем меньше вам будут нужны регрессия и поиск внимания путем бегства в болезнь.

66 пропущенных вызовов

Борис включает телефон и видит 66 пропущенных звонков от мамы. Он в панике перезванивает, но мама не снимает трубку. На часах половина седьмого вечера. Борис звонит жене, запрыгивает в машину и, собирая штрафы, мчится в Рязань, где и находит маму мирно сажающей цветы в саду. По ее словам, она «просто оставила мобильник в сумке и не услышала», но Борис уже знает: она обиделась на то, что сын не взял трубку.

Борису 45. Он занимает хорошую должность, женат, растит трех дочерей-подростков. Маме Бориса 69, и она звонит Борису пять раз в день. За завтраком: как прошла ночь? Утром: как доехал до работы? Днем в обед: просто узнать, как ты там, услышать твой голос. Потом может позвонить на совещании, и Борису приходится сбрасывать звонок. При этом он ерзает и нервничает: вдруг с мамой что-то случилось? После совещания он сразу ей перезванивает, и у мамы всегда наготове повод. То птица в окно стукнула, то нога отекла, то чашку любимую разбила. Борис начинает страшно злиться, но виду не подает: вдруг мама обидится и накажет — снова не возьмет трубку и заставит волноваться. Вечером, часов в 8–9, последний звонок: расскажи, как день прошел, что было. Надо что-то рассказать, и он рассказывает. Мама знает всех коллег Бориса по именам. Жена давно привыкла к тому, что мама незримо присутствует в их семейной жизни, и относится к этому стоически.

Тревога рождается у любой матери вместе с ребенком. Вопрос в том, насколько эта мать способна с ней справляться. Некоторые не могут отпустить свою тревогу за детей, даже когда те вырастают. Особенно ярко это проявляется, если женщина одинока. Если у нее нет никого, кроме единственного ребенка, в него вложены все чувства, которые в иных случаях достаются любимому мужчине или мужчинам, другим детям. Высоки эмоциональные ставки: она постоянно ощущает, что, если он умрет, она потеряет абсолютно все, единственного близкого человека. Тревога — привычная эмоция, которая идет по проторенной дорожке, к ней добавляется скрытая ревность: у него своя жизнь, а как же я? Насколько я для него значима? Он для меня — все, а я для него — только прошлое? Мама не виновата, но клубок чувств мешает жить не только ей, но и взрослому ребенку. Здоровая мамина часть рада, что сын в Москве и преуспевает; но есть и другая часть, бессознательная, для которой он «уехал в свою Москву, бросил меня». Возможно, мама вообще не в курсе, что эта бессознательная часть у нее есть, но именно она звучит в голове у сына пять раз в день.

Мама названивает вам миллион раз в сутки, а вы слишком волнуетесь, чтобы не брать трубку?

1. Вам нужно справиться со своей тревогой, а потом помочь сделать это маме. Вы с ней — звенья одной тревожной цепи. Стоит начать с себя и осознать, что не каждый мамин звонок означает катастрофу. Принять несколько практических решений: найти доверенных лиц (соседей) и вручить им по экземпляру ключей, чтобы они могли пойти посмотреть, спросить, как дела. Тревожность мамы должна быть осознана как внешняя проблема, которую можно решать, но к которой не стоит подключаться, присоединяться на уровне эмоций. Тогда вы сможете свободно сказать маме, что перезвоните позже; сломаете стереотипы ежедневных многоразовых звонков; будете звонить ей сами тогда, когда захотите, и наполнять общение чем-то более интересным, чем скучные отчеты «куда пошел, что сделал, что скушал».

2. Как в норме строятся дистанционные отношения мам и взрослых детей? Никаких рассказов о мелких неприятностях. Вы о них завтра забудете, а мама (или ребенок — сказанное верно для обеих сторон) будет думать и переживать. Побольше — о приятных мелочах: «У меня распустился гиацинт того, знаешь, небесного цвета». «А у нас сегодня Ритка заблудилась под стулом, мы так хохотали». Помните: вы любите этого человека! Думайте о том, как он воспримет ваш звонок, ваши слова. Держите в голове скорее собеседника, чем себя. Как только вы сконцентрировались вниманием на собеседнике, вы вступаете с ним в одно пространство общения и интонационно чувствуете, что́ стоит говорить, а что́ нет. Предлагайте маме эмоциональную пищу, такую, которая даст ей ощущение насыщенности и причастности к миру вашей семьи, но не будет расстраивать и не встревожит. Вкусный салат, борщ по твоему рецепту, ящик в подъезде поменяли, четверки и пятерки у детей, ты правильно говорила, что зима будет мягкая, ты была права… (Если же мама несет, на ваш взгляд, бред, например о своих политических взглядах или нетрадиционной медицине, в это время можно почитать книжку, не вступая в споры.)

3. Сколько раз можно звонить друг другу? Это зависит от отношений и содержания звонков. Если отношения деликатные и теплые, мама не будет требовать отчетов обо всех мельчайших подробностях вашей жизни. Просто: привет, как дела, твой голос услышать, пока-пока — в таком режиме вполне нормально звонить друг другу и каждый день. (Но лучше — не чаще одного раза.)

4. А вот если у вас начинаются терзания: «Надо позвонить, не буду звонить, нет, надо» — и после звонка вы чувствуете облегчение, тогда стоит для начала установить четкий график звонков — скажем, дважды в неделю. А если мама звонит сама — брать трубку (если хотите или если не можете иначе), но не говорить подолгу и не вдаваться в детали. Вы можете сослаться на дела и напомнить, что перезвоните в среду вечером. Если проблема «звонить или не звонить» вызывает у вас много эмоций, подумайте, как можно уменьшить зависимость и тревожность. И мамину, и вашу собственную. Например, завести маме аккаунты в «Телеграм» или «ВКонтакте» и попросить каждый день заходить на страничку — заодно и сама увидит, что вы недавно были в сети.

«Мамаша снова помирает»

Еще одна история про мамин шантаж здоровьем и смертью, но с другим оттенком.

Посреди веселого застолья Андрей, мужчина лет 40, со вздохом вынимает постоянно зудящий телефон и не без раздражения сбрасывает очередной звонок.

— Мамаша снова помирает, — объясняет он. — На прошлой неделе пару раз уже померла. Магнитные бури, наверное.

Слова Андрея вызывают у друзей противоречивые реакции.

— Ну что ты, нельзя так с мамой! — протестует Мария, сирота с 16 лет. — А вдруг ей и правда нехорошо? Вдруг она на самом деле умрет, что ты тогда себе скажешь?!

Остальные участники застолья дружно смеются.

— Да как же, жди, помрет такая!

— Они нас всех переживут.

— Ты с таким просто не сталкивалась, это беззастенчивый шантаж, — говорит приятельница Андрея Алина. — У меня давно никакой жалости не осталось. Я своей так прямо и сказала: помираешь? Давай-давай, а я на могилку цветочки принесу!

Андрей снова вздыхает. Он пока не так циничен. У него жалость еще осталась. Спустя полчаса, отлучившись в туалет, он наберет мамин номер — слава богу, взяла трубку! — не особо слушая жалобы пожилой женщины на здоровье, скажет: «Рад, что с тобой все в порядке!» — и снова отключит телефон. Вроде совесть чиста…

Правда, не хочется быть на месте его мамы и мамы Алины? Да и на месте самих Алины и Андрея тоже.

Его история такова. Отец, следователь, погиб, когда Андрею было 11: 1990-е годы, рискованная профессия. После смерти отца мама стала растерянной, слабой, часто плакала и не могла собрать в кучку рассыпавшуюся жизнь. Скорее всего, это была тяжелая депрессия на фоне горя, но в те времена ходить к врачу по таким поводам было не принято. Андрею пришлось быть ее защитником. Он учился экономить, быть самостоятельным, вскоре начал подрабатывать — мыть машины. Мало того, Андрей взял на себя ответственность и за мамино эмоциональное состояние. Он делал все, чтобы ее не расстраивать, — очень уж страшно ему было первое время после смерти отца, когда мама лежала и плакала. Вдруг и она умрет — например, покончит с собой?! Андрей научился улавливать малейшие оттенки ее настроения и менял свои планы, если оно было плохим. Стоило маме сказать, что ей грустно, что она неважно себя чувствует, и Андрей не шел гулять с друзьями, пропускал тренировку и оставался с мамой. Она твердила, что ей легче, когда сын рядом, а без него тоска резко усиливается.

Конечно, когда Андрей стал взрослее, он уже понимал, что с мамой ничего не случится, если его ночью не будет дома. Но «совесть» (а на деле — сложная смесь вины, тревоги, любви и других чувств) не давала ему так поступить. Андрей частенько отказывался от развлечений, важных решений (уехать учиться в другой город), любых поступков, которые, по его мнению, могли бы навредить маме.

А мама между тем привыкла к такому положению дел и стала бессознательно им пользоваться. Если тревожно, грустно, одиноко, всегда можно дернуть любящего заботливого сына, который стал таким хорошим, удобным партнером. Это даже не ощущается как манипуляция или шантаж: давление действительно повышено, сердце и правда побаливает. Да и потом: ночь, опасности… вдруг и с сыном что-то случится, как с его отцом?! Проще устроить так, чтобы он никуда не ходил. Все это мама проделывала неосознанно. У нее на самом деле болела голова, когда Андрей совершал что-то такое, что ей не нравилось. Цепь тревоги крепко удерживала их вместе.

К счастью, у Андрея хватило воли и здравого смысла, чтобы в конце концов начать отделяться от мамы и перестать всецело отвечать за ее настроение. Но мама не смогла перестроить собственные привычки и продолжала цепляться за своего защитника. Когда он переезжал в другой город, мама устроила сильнейший скандал. «Я никому не нужна, кроме тебя! — рыдала она. — Мне будет так одиноко, не уезжай!» Андрей сделал правильный выбор и не стал отказываться от своей жизни. Но мать этот выбор так и не приняла. Много лет она продолжает вести себя так, будто ее здоровье и благополучие зависят только от того, возьмет ли Андрей трубку…

Во-первых, если в прошлой истории маме хотелось проконтролировать сына, то в этой — скорее, получить внимание. Сын для нее — опора. Они уже давно поменялись ролями: Андрей — родитель, мама — его ребенок, слабый и зависимый.

Во-вторых, мать Андрея, как многие люди, сделала сына единственной составляющей своей жизни. Когда дети вырастают, таким людям буквально нечем заняться. Они успели забыть, чем интересовались когда-то, а новых увлечений или смыслов жизни выработать не сумели. Остается цепляться за детей, за нужность им, надеяться на внуков. Синдром пустого гнезда тем сильнее, чем более напряженными и проблематичными были условия материнства.

В книге я буду давать рекомендации разным участникам похожих ситуаций. Ниже поговорим о том, что делать маме, и о том, как вести себя, если вы оказались в положении Андрея.

Как быть, если вы в роли Андрея? Вам очень трудно. Мама цепляется за вас настолько сильно, что вы привыкли бояться ее потребности в вас. Ваши роли похожи — в зеркальном отражении — на роли требовательного малыша и усталой мамы, которая вздрагивает от его назойливого и ненасытного крика. Вы не без основания опасаетесь, что стоит вам сблизиться — и она будет претендовать на большой кусок вашей жизни.

Совет примерно такой же, как и для мамы с требовательным ребенком. Во-первых, соблюдать дисциплину и не выдавать маме внимание по ее потребности — только тогда, когда вы сами можете и когда у вас есть силы и желание это делать. А во-вторых… Давать маме внимание и тепло до того, как она попросит. Звонить и требовать подробного отчета о жизни. Приезжать и привозить подарки. Баловать. Напитывать любовью. А потом уезжать — и не вестись на манипуляции.

В этих отношениях вы должны быть ведущим, мама — ведомой. Только так вы сможете почувствовать себя не собакой на цепочке, которую постоянно дергают (а вы огрызаетесь), а щедрым и сильным сыном или дочерью. Дарите любовь — и не давайте себя съесть.

А если мама — это вы? Что делать, если по каким-то причинам ребенок был единственным смыслом вашей жизни, светом в окошке, а без него вам очень плохо?

1. Ваши дети не должны отвечать за ваше состояние. Детско-родительские отношения вертикальны и иерархичны, и они заканчиваются. Приходится самой учиться справляться со своими эмоциями, занимать себя, находить источники опоры и радости. Начинать лучше как можно раньше и учиться этому всю жизнь. Если вы научитесь предвидеть свои кризисы, вы будете понимать, когда вас «накроет», и вам не придется обращаться за помощью к подросшим детям.

2. Чтобы не цепляться за близких, наполните свою жизнь смыслом. Не будьте одиноки: социализируйтесь! Да, в среднем возрасте это еще труднее, чем в молодости. И все же попытайтесь решить эту задачу. Что в этой жизни может меня порадовать? Что мне нравится? Что я любила в детстве? О чем мечтала в юности? Чем хотела заниматься? Первый раз в жизни я свободна: что я могу для себя сделать?

Одна моя клиентка вспомнила, что в детстве любила шить куклам платья. Возобновив это занятие, она пришла на форум кукольников, а потом создала свой кукольный театр. Этим заинтересовались власти городка, где она жила, дали помещение, выделили бюджет на постановки, и моя клиентка стала очень занятым и счастливым человеком.

«Ужасно, что быть несчастным легко; счастье же, как все прекрасное, дается с трудом», — сказала Лидия Гинзбург, писательница и ученая, пережившая блокаду. Это действительно так: счастье не каждому под силу. Однако, если хоть чуть-чуть сил у вас есть, стоит постараться стать немного счастливее еще до того, как у вас появился повод для счастья. Хотя бы изредка чувствовать себя счастливым, не все время быть несчастным — наша человеческая ответственность.

Например, огромную отдачу и тепло может давать помощь другим. В наше время есть много возможностей для того, чтобы стать волонтером. Спросите себя: кому бы вы хотели помогать, чья судьба или какая проблема вас волнует больше всего? Приносить еду и лекарства одиноким пожилым людям, пить с ними чай, выполнять простые бытовые дела? Помогать в приюте для животных? Благоустраивать заброшенные парки? Волонтерами в наши дни бывают не одни только молодые люди. У меня есть знакомые в Италии: многие люди, которым за 65, занимаются волонтерством хотя бы раз в неделю (в их случае это дом временного пребывания для юных мам). Ты становишься нужным, и все сразу наполняется смыслами.

Я помню, как на передачу канала ТВЦ «Синий троллейбус», в которой я принимала участие в качестве эксперта, позвонила женщина. Она рассказала, что одинока и ее дети «разлетелись». Женщина не чувствовала себя живой, ей казалось, что все важное в жизни закончилось, круг замкнулся. Это была просьба о помощи, она ждала совета, как ей начать жить по-новому, как выйти из замкнутого круга одиночества, чем наполнить свои дни. У меня была всего минутка до конца передачи. За такое короткое время много не скажешь, но кое-что я успела. Возможно, это звучало чуточку директивно. «Возьмите утром самую красивую чашку, — быстро проговорила я, — украсьте свой завтрак салфеткой и поставьте в вазу цветок. Любой, самый обычный, какой только найдете, лютик придорожный. Начните день с маленькой радости, созданной своими руками и желанием». На этом программа закончилась.

Прошло чуть больше месяца, и она снова дозвонилась в студию. «Случилось чудо! — сказала она эмоционально. — Я все сделала точно по вашей инструкции. И у меня немножко поменялось настроение, появились желания. А теперь у меня есть даже друг, мы два раза ходили в театр!» Женщина так вдохновилась результатом своего чуда, что стала рассказывать знакомым, вдохновлять их обратить внимание на маленькие радости, способные изменить жизнь. Женщины стали собираться вместе на чаепития. Готовились к таким встречам: кто пироги пек, кто делился рецептами. Они много разговаривали, стараясь разглядеть возможности маленьких радостей в обычной повседневности. Она позвонила еще раз спустя много времени и сообщила, что в ее маленьком городке вырос целый клуб, который она назвала «Зеленая веточка». Человек взял на себя ответственность через маленькое действие. Она почувствовала, что от нее что-то зависит, что она может хоть немного украсить свою жизнь, а потом и жизнь других.

Конечно, никакого чуда не произошло. Эта женщина была готова к переменам, но не знала, а может быть, и не хотела знать, как их пустить в свою жизнь. Иногда, чтобы открыть дверь свежему ветру добрых перемен, нужно всего-то позаботиться о себе, поставить в вазу зеленую веточку и улыбнуться жизни.

Папа на диванчике

У 22-летней Жени и 26-летнего Петра родился ребенок. Петр очень радовался малышу, был близок с Женей во время ее беременности, вкладывал в сына много ожиданий. Сам он вырос в многодетной традиционной семье, где было принято жить в супружестве, пока не разлучит смерть, и рожать много детей. Петр присутствовал на родах, а после того как ребенок появился, взял отпуск за свой счет, чтобы нянчить малыша наравне с мамой. Петя очень хотел стать вовлеченным отцом. Но у бабушки, Жениной матери, которая пришла к ним в первый же день после выписки из роддома, были другие представления о правильном уходе за младенцем.

— Купать? Ну нет, это женщины лучше делают. У тебя и руки не такие, грубые, — заявила бабушка. — Посиди пока на кухне, мы с Женей сами справимся.

Петя решил не перечить бабушке своего ребенка и отправился на кухню. К сожалению, это было только начало. Женина мама стала бывать у молодых родителей каждый день, настойчиво стремясь помогать Жене и полностью вытесняя Петю из взаимодействия с малышом. Стычки происходили буквально по любому поводу. Скажет Петя: «Жарко, не надо кутать», — а бабушка: «Не лезь, нам лучше знать». Постепенно Петя перестал спорить. У него была своя мама, тоже натура властная, и он по опыту знал: старшим женщинам лучше не противоречить. Он чувствовал, что теща намного сильнее него, и не стал даже ввязываться в борьбу. А Женя, по характеру мягкая и немного зависимая от решительной и уверенной матери, мало-помалу стала становиться в этих спорах на ее сторону. Ведь Петя действительно неопытный, а мама так много знает и умеет…

Так и сложился триумвират: мама, бабушка и ребенок. В какой-то момент теща переехала жить к Жене, поселилась в одной комнате с мамой и малышом, а Петю выслали на диванчик в гостиную. К этому времени его отношения с Женей были полностью разрушены. Она ни разу не встала на его сторону и во всем слушалась маму. Сначала это приводило к ссорам, потом — к отчуждению. Если бы Петя пытался договариваться, если бы он защищал свои границы и мог твердо заявить теще, что ребенок — ответственность родителей, в том числе и папина, все могло бы сложиться иначе. Но Петя только расстраивался, обижался на тещу и все больше отдалялся от Жени. Ни один, ни другая из молодых родителей не предпринимали решительных действий. Наконец, собравшись с силами, Петя заявил, что дальше так продолжаться не может и кто-то из них должен уйти — либо мать Жени, либо он сам.

Женя выбрала маму, и Петин мир рухнул. Ведь он так хотел (и мог) быть любящим мужем и хорошим папой, он обожал малыша и готовился жить с Женей как минимум 50 лет, как было в его семье! Петя буквально сходил с ума, хотел было выкрасть ребенка, но, одумавшись, не сделал этого. Сейчас он воскресный папа — не худший исход, но…

Петя вырос в традиционной семье, где развитию эмоционального интеллекта уделялось не слишком много внимания. Гораздо больше поощрялось уважение к старшим. Эмоционально Петя, став молодым отцом, оставался не вполне зрелым, он был отчасти еще подростком, не готовым вступить в бой за собственные жизненные смыслы. Как только он остался с жизненной ситуацией один на один, жизнь проверила его на прочность, «прислав» тещу, и Петр этой проверки не выдержал.

Точно таким же подростком была и Женя. Первые роды часто становятся испытанием: гормональная перестройка, неуверенность, страх, желание женской поддержки, возможно, послеродовая депрессия — а муж такой же неопытный, а мама так любит и так готова помочь… И постепенно, как ржавчина, ее упреки в адрес мужа и насмешки над ним разъедают ее чувство к Пете, и вот уже, сама не замечая, Женя начинает становиться на сторону матери и считать Петю каким-то неудачным, неполноценным отцом и мужем.

Ниже я дам рекомендации для молодой мамы, для молодого отца и для новоиспеченной бабушки — маминой мамы.

Что делать, если вы оказались в похожей истории в роли молодой мамы?

У вас такой же неопытный муж, а ваша собственная мама всегда рада помочь и поддержать. Где граница, за которой власть мамы начинает нести угрозу для вашей семьи?

1. Бабушка перестает быть помощницей и поддержкой и начинает распоряжаться и принимать решения: как одеть, чем кормить, где лечить.

2. Бабушка пеняет молодым родителям на их неопытность и неумение.

3. Бабушка наедине с вами позволяет себе насмешки над мужем, пусть даже самые ласковые.

Обозначьте внутри себя позицию: мама — это вы. Отец — ваш муж. А ваша мама — бабушка вашего ребенка. (В трудных случаях можно даже начать иногда называть ее именно так — бабушкой, хотя бы про себя.) Да, вы еще многого не умеете, но пройдете этот путь вдвоем со своим мужем. Говорите об этом маме. Называйте вещи и чувства своими именами и при этом демонстрируйте уважение и любовь к ней:

— Мама, твои советы бесценны, я буду прислушиваться к каким-то из них, но дай нам возможность научиться быть родителями.

— Я знаю, что ты за меня тревожишься. Когда нам будет невмоготу, мы у тебя обязательно спросим.

Старайтесь никогда внутренне не присоединяться к маме, даже если у вас есть обоснованные сомнения в компетентности и зрелости мужа. Ваши сомнения — только ваши собственные. В этом вы никогда не должны опираться на мать. Если когда-нибудь вы разведетесь, это должно быть только вашим собственным решением! Сейчас вы прежде всего не дочь, а мать и жена. Повторяйте это себе и не дайте бабушке перехватить ваше родительство и вашу ответственность.

Что вам делать, если вы молодой отец?

Предположим, ваша жена сидит в слезах, не высыпается, мечется по квартире, беспокоится из-за любого нюанса детского здоровья и постоянно советуется с мамой обо всех деталях и тонкостях взращивания младенца. И действительно, «мудрая» женщина умеет убаюкать маленького крикуна, а когда вы меняете памперс, стоит над душой, комментируя каждое неловкое движение. Кругом сопли, молоко, окрики тещи, всхлипы жены, вопли ребенка. Хочется плюнуть на все и пойти с друзьями в бар, тем более что такое поведение для российских пап является вполне социально приемлемым.

Но знайте: отстранение может стать началом конца. Если вы хотите перейти на другой уровень отцовства, попробуйте действовать иначе. Проштудируйте книги для родителей и спорьте с тещей, опираясь на рекомендации лучших педиатров. Станьте представителем своего ребенка и носителем экспертного мнения о нем. Развейте в себе спокойствие и уверенность. Как можно чаще носите ребенка на руках, будьте физически ближе к нему: это разовьет ваши родительские инстинкты (и не верьте гендерным стереотипам: у мужчин, ухаживающих за детьми, тоже выделяется окситоцин). Чаще говорите о себе «папа», о ребенке — «сын» или «дочь». И, разумеется, стремитесь жить на собственной территории и корректно, но твердо оборонять ее от неконтролируемых вторжений. Даже если вторгается любящая мама любимой жены. Договоритесь о времени визитов, просите предупреждать о них. И говорите, обязательно говорите с тещей обо всем хорошем, что она вносит в вашу жизнь. Благодарите ее за помощь — но твердо, четко обозначайте свою позицию: ребенок — ваш, ответственность — ваша. А не бабушкина. В том же тоне стоит говорить и с женой. Не «меня обижает теща», а именно так: ты отличная мама, нежная и энергичная, ты справишься! Ты сможешь даже лучше, чем бабушка! Вселяйте в нее уверенность, помогайте ей и давайте на себя опереться, чтобы она не искала лишний раз опоры в вашей теще.

Теперь самая трудная часть — рекомендации теще.

Как остановить себя, если у меня родился любимый, желанный, долгожданный внук, которого я хочу нянчить? Я, а не эти молокососы! Ну что я, дочь свою не знаю, что ли? У нее же ветер в голове. Да еще и этот инфантильный юнец, да они сами еще дети, угробят мне ребенка…

Стоп! Представьте себе, что ваши руки прикованы к батарее, а рот заклеен пластырем. Этот младенец — не ваш! А ваш был благополучно вами выращен и сейчас проходит важнейший этап своей собственной жизни. Научитесь уважать выбор взрослой дочери (сына). Поймите: ваша власть закончилась.

Когда-то в деревенской России была такая традиция: молодые невестки и дочери на выданье сговаривались между собой и в одну прекрасную ночь пекли большой пирог. Они вручали этот пирог старшей женщине в семье. Этот ритуал означал, что власть старшей женщины отныне закончилась. Она могла заниматься огородом, баловать детей — но не воспитывать их.

Испеките себе такой пирог. Ограничьте свою власть. В этом положении есть огромные плюсы. Ответственность больше не на вас. Вы можете прийти, потрепать ребенка за ушком, подарить ему что угодно — да хоть барабан! — и потом пойти заниматься своими любимыми делами. Наконец-то вы освободились от ответственности и волнения и можете себе позволить лишь бесконтрольные сюси-пуси! Целовать в животик — да, отстаивать необходимость надевания шапочки — нет.

Ведь это же прекрасно — только любить и больше ничего, верно?

Операция «Перехват»

Эта история похожа на предыдущую — с той существенной разницей, что у молодой мамы не было мужа. Разница существенная, потому что, если родителей двое, они хотя бы могут поддерживать друг друга и дочери проще отдалиться от мамы, особенно если молодая семья живет отдельно.

В этой истории мама, узнав о беременности дочери (девушку звали Аня), сразу заявила: «И очень хорошо, что нет никаких мужей, воспитаем сами». Она заботилась о дочке, купила ей дорогую страховку, присутствовала на родах. Аня никогда не видела младенцев, но часто слышала рассказы мамы о своем собственном детстве. Мама с удовольствием предавалась воспоминаниям о том, как они были близки, несмотря на то что она не кормила Аню грудью; об Анином раннем развитии (которое, несомненно, ставила себе в заслугу); о том, какой на редкость здоровой и умной девочкой и преданной дочерью выросла Аня благодаря ее воспитанию. В этом было много правды: Анина мама, несмотря на свою властность, действительно была очень теплой, заботливой, дружелюбной и, что еще важнее, никогда не навязывала дочке свою волю — с кем ей быть, куда идти учиться. Именно поэтому Аня привыкла полностью доверять маме. Она была полностью уверена в том, что ее мать — эксперт по родительству и что она может дать только хороший совет.

Родившийся ребенок был беспокойным, а молока у Ани оказалось немного (так часто бывает у молодых матерей). Но вместо того, чтобы прикладывать к груди каждый час, Аня по совету матери перешла на смесь: «Порода у нас такая — не молочная», — авторитетно заявила свежеиспеченная бабушка. Она деятельно включилась в помощь Ане, помогала с радостью и без упреков. Вставала ночью к ребенку, разводила смесь, вечером купала и укачивала малыша на сон — в то время как Аня проглаживала с двух сторон пеленки и марлевые подгузники (ведь памперсы, по мнению бабушки, угрожали яичкам малыша, которые могли в них «сопреть»). При этом бабушка работала, но как только появлялось свободное время, она немедленно перехватывала у Ани ребенка и занималась только им. Энергия у женщины била через край, ведь ей и самой еще не было 50. Как только Аня пыталась сделать или решить что-то самостоятельно, бабушка реагировала иронически или даже угрожала: не дай бог, что-то случится — ты себе не простишь. Аня теряла остатки уверенности и все больше сомневалась в себе как в родителе. Понемногу получилось так, что по каждому поводу Ане приходилось советоваться с мамой. Так и повелось: бабушка — в роли мамы, а Аня — на правах старшей сестры.

Когда сыну исполнилось пять, у Ани появился новый партнер. Они стали жить вместе, и Аня начала проводить с сыном больше времени. Поневоле теперь решение многих вопросов легло на нее, и Аня вдруг поняла, что она для сына — не очень-то и авторитет. Он часто просился к бабушке, а та подогревала ситуацию, охая по телефону, как скучает по своему «сыночку» (да, она его так и называла, а мальчик нередко звал ее не бабушкой, а мамой). Эти манипуляции плохо сказывались на характере мальчика, он все больше распоясывался, грубил, стал дерганым и тревожным. Ситуация начала угрожать новой совместной жизни Ани и ее мужчины.

К счастью, Аня осознала положение вещей как проблему. Она читала книги о детской психологии и поняла, что в этой ситуации стоит обратиться за помощью к специалисту. Ане удалось найти сразу двух хороших психологов — взрослого, для семейной терапии, и детского. С их помощью она начала распутывать тугие узлы своего и бабушкиного материнства. Она почувствовала, что может противостоять маме, и начала отстаивать каждый свой самостоятельный вздох, каждый шаг, каждое решение и желание.

Нет, легко не было! Когда у пары спустя два года родился второй ребенок, мама пережила обострение. Она снова пыталась взять бразды правления в свои руки. Сопротивление было резким и болезненным: такой Аня свою маму никогда не видела. Она плакала, кричала: «Воспитывайте как хотите, делайте что хотите, не увидите меня больше, знать вас не хочу!»

Но Аня уже обрезала пуповину. Теперь она жила отдельно и могла опереться на партнера. Вдобавок она больше узнала о разных стилях материнства и осознала, что мать с ее советами бывала, мягко говоря, не всегда права. Например, когда второму сыну Ани исполнился год, бабушка (к этому времени они помирились) начала настойчиво говорить, что грудное молоко ребенку уже не нужно. В ответ Аня уверенно сослалась на рекомендации Всемирной организации здравоохранения и дала понять, что дискуссии на эту тему больше не будет. Ее мама восприняла все правильно, и больше у них об этом речь не заходила.

Ослушаться маму безумно страшно. Страшнее всего — если мама любимая и любящая. Ведь дочь привыкла, что та действительно обладает опытом, знаниями, часто оказывается права. А у самой молодой мамы нет уверенности, знаний для самостоятельного принятия решений. Не всем удается в этой ситуации быстро повзрослеть и взять на себя ответственность, многие перекладывают ее на маму — тем более что та и сама рада помочь и перехватить инициативу. Но со временем это может стоить дочери опыта собственного материнства: подросший ребенок, как у Ани, будет считать бабушку мамой, а настоящая мама не сможет завоевать авторитет и стать ему по-настоящему близкой…

Вы — молодая мама, и ваша мать охотно берет на себя инициативу, стремясь принимать решения вместо вас?

1. Старайтесь укрепиться в роли матери. Не давайте бабушке перехватить эту роль — ни на уровне слов, ни на уровне поведения. Если в вашей семье есть другие источники дохода, постарайтесь дольше не работать (вариант — работать меньше или делать это дистанционно). Не становитесь только зарабатывающим партнером. Даже если вы работаете полный день, постарайтесь не перекладывать на бабушку всю ответственность за устройство жизни ребенка. Проводите вместе больше времени вне работы, не сдавайте его бабушке в выходные. Его личным взрослым должны быть вы. Вам нужно обязательно построить детско-родительские отношения. В одной моей знакомой семье мама растила сына с помощью дедушки, и они устроились так, чтобы работать посменно: мама — утром, с восьми до трех, дедушка — на полставки: после обеда и вечером.

2. Есть английская пословица «It takes a village to raise a child» («Для воспитания одного дитяти нужна целая деревня»). Это значит: одной лишь семьи, состоящей из двух-трех взрослых, да детского садика, где все — ровесники, может быть мало для полноценного развития ребенка. Ему нужно видеть разных людей, близко общаться в неформальной обстановке со взрослыми, подростками и детьми разного возраста. Между тем в городе многие из нас одиноки, и ребенок тоже остается с нами наедине. Эта ситуация не очень здоровая. Попытайтесь ее изменить. Дружба и приятельство, клубы для мам и детей — годится все, что может расширить ваш собственный круг общения, а с ним и круг знакомств ребенка.

3. Старайтесь научиться компетентному родительству. Скорее всего, ваш родительский стиль не будет похож на стиль вашей матери. А может быть, в чем-то и будет, только знания эти вы должны добыть сами. Не слушайте мать только потому, что «меня-то она вырастила, значит, знает, как нужно». В эту ловушку особенно часто попадают молодые дочери хороших матерей. Одна моя знакомая, многодетная мать, удивляется тому, насколько глупы были советы ее мамы, которым она следовала, воспитывая первого ребенка. Впоследствии оказалось, что можно действовать гораздо эффективнее и жить комфортнее, меньше уставать. Нередко бабушки принимают собственный опыт за общий, а универсальные черты воспринимают как нечто уникальное. «Ты была такая требовательная!» — говорит бабушка, отмечая это как индивидуальную черту характера единственной дочери. Но оказывается, что все младенцы требовательны, эта функция эволюционно необходима для выживания любого детеныша.

4. Любящая мама может посеять сомнение в душе неопытной дочери, заставить ее передоверить ребенка себе и наслаждаться материнством вместо нее. Но это не полезно ни бабушке, ни дочери, ни ее ребенку. Старайтесь сохранять роль матери и отстаивать свои границы — тем мягче, но и тем настойчивее, чем лучше и ближе ваши отношения с собственной мамой.

Австралия слишком близко

Однажды ко мне обратилась девушка Лея, живущая в Австралии. Она была подругой моей давней клиентки, и та порекомендовала ей меня как «решателя вопросов с маминым контролем». Поэтому Лея стремилась побеседовать именно со мной. Мы назначили встречу в семь утра по австралийскому времени, и Лея поведала мне чудесную историю.

— Моя мама освоила «Ватсапп», «Телеграм», — пожаловалась Лея, — и пишет, пишет, пишет. Как будто ей делать нечего! А у нее и своих занятий полно. Она отважная и бодрая, я очень ее люблю. До сих пор реаниматологом работает. Тяжело переболела ковидом. Переживает за весь мир. Но, понимаете, у нее идея фикс. Она врач, папа врач, дедушки и бабушки врачи, брат стоматолог — и я выучилась на врача, а работать в клинику не пошла, стала книжным иллюстратором. Мама сильно переживает и пытается сделать так, чтобы я начала работать по специальности.

— А в чем проблема? — спросила я. — Вы рисуете. Мама пишет. Все идет своим чередом. Нет?

— Ну… если честно, не совсем. Мама же очень умная. И она сеет во мне сомнения. Приводит веские аргументы. Такие, с которыми я почти согласна. Пишет, например: «Смотри, ты потратила столько лет, чтобы выучиться, ты была уже интерном. Неужели все эти годы — зря?» Или: «Рисовать можно и в свободное время», а дальше про Чехова и кучу других примеров. А я, понимаете… У меня ведь тоже не сплошь удачи на новом поприще. И я часто думаю: вот врачом бы я была нужнее людям, больше заработала бы, а кроме того, это надежнее. Падают, в общем, ее слова на благодатную почву.

— Понятно. Мамина логика: капля камень точит.

— Да. И еще она искренне считает, что человек другой, не помогающей профессии просто не может быть счастливым.

— Вы с ней согласны?

Лея задумалась.

— Нет. Иначе бы не сменила сферу деятельности. Мне в клинике тесно. Я могу, но это все равно что… водителем трамвая. Для мамы это творческая работа. А я там не вижу творчества. Мне люди интереснее. Не с медицинской точки зрения. Лица, характеры, портреты, сюжеты.

— Очень вас понимаю, мне тоже, — призналась я. — Поэтому я не психиатр, а психолог. Получается, что у вас есть свое мнение и с мамой вы не согласны. Но и мамино мнение вы просто так отбросить не можете, оно тоже как бы немножко ваше. Вы в глубине души признаёте, что ее доводы вполне здравые.

— Точно.

— Может быть, вы спорите сама с собой? Одна Лея с другой Леей. Просто мама — на стороне «одной из вас».

Мы пришли к тому, что никаких особых проблем с маминым контролем у Леи нет. Она приняла решение и следует ему. Проблема в том, что беспокойство мамы передается и Лее. Мама не способна заставить Лею свернуть с пути художника в клинику, но может заставить сомневаться, колебаться, подпортить ее решимость и уверенность в себе. Мама попросту передает Лее часть своей тревоги за выросшую дочь. И это вполне простительно, ведь лет маме много, нервы у нее не железные, работа сложная, а Лея уехала так далеко.

— Если бы вы рисовали в Москве, — сказала я, — может быть, мама волновалась бы меньше. Или если бы вы находились в Австралии, но работали в клинике. А тут и одно и другое сразу. Это слишком даже для вашей мамы…

Проблем с мамой у Леи в действительности почти нет. Мама и дочь уважают друг друга, мама не навязывает Лее свои решения. Проблемы есть у той и другой — поодиночке. И проблемы эти схожие, потому и резонируют. Мама тревожится за Лею, потому что та далеко и потому что ее выбор маме не вполне понятен. А Лея тревожится, потому что сама этот выбор до конца не сделала. Лее хорошо бы понять, разобраться, в чем корень ее собственных сомнений и как обрести твердость, продолжая идти «тропинкой художника» без оглядки на семейную историю. Как только Лея разберется и договорится сама с собой, она найдет слова, чтобы успокоить маму. Я знаю это почти точно, потому что слышу, с каким уважением и теплом Лея к ней относится. Итак, сначала — разговор с «другой собой», потом — с мамой. Иначе не получится.

Дальше я дам рекомендации для дочерей и сыновей. Как поступить, если мама, не принимая за вас решения, мягко и незаметно становится на сторону «одной/одного из вас» и сеет сомнения?

1. Постарайтесь разделить собственные сомнения и сомнения мамы, ее беспокойство и ваши тайные аргументы против. Встаньте на другую точку зрения и ответьте отдельно маме, а отдельно — себе. Может оказаться, что вас на самом деле беспокоят совершенно разные вещи.

2. Чаще говорите с мамой, но выбирайте для разговора другие, не конфликтные темы. Создавайте общий позитивный фон разговоров. Если мама настойчиво переводит разговор на волнующий ее вопрос, попросите отложить обсуждение. Вместе запланируйте отдельное время для такой беседы и подготовьтесь к ней.

3. Говоря с мамой о том, в чем она хочет вас убедить, твердо стойте на точке зрения, которой вы придерживаетесь. Сомневаться будете потом, отдельно! А с мамой — будьте абсолютно тверды и убеждены в том, чего хотите. Видя вашу уверенность, мама быстрее успокоится и примет путь, по которому вы решили идти. Пусть она почувствует, что не может на вас повлиять в этом вопросе — и что ваше расхождение никак не сказывается на ваших добрых отношениях.