Меч

Глава 26 Переговоры

Ревик медленным шагом приблизился к воротам Тяньаньмэнь, Воротам Небесного Спокойствия.

Неспешно пройдя по аллее через усаженный деревьями участок земли, который отделял главные ворота Города от остального Пекина, он посмотрел на сторожевые башни-близнецы, не поворачивая головы. Дорога делала плавный поворот у входа, где посередине стены висел огромный портрет Мао — явно собственническое заявление относительно содержимого Города.

На самой дороге тоже выставили ворота, новые стены выгибались оборонительным полумесяцем, по обе стороны их обрамляли более древние каменные колонны, известные как huablao. Словно чтобы подчеркнуть посыл, бронированные армейские автомобили стояли вдоль стен и по бокам от металлических ворот, которые перегораживали путь по обе стороны.

Ревик тем же взглядом окинул строй человеческих солдат, затем сосредоточился обратно на воротах.

Белый металлический забор преграждал путь любознательным. Размер и высота стен сами по себе доносили явный посыл, поднимаясь до абсурдных высот по обе стороны намного более древних ворот.

Ревик чувствовал и видящих наряду с людьми.

Он знал, что у них есть высокомощные винтовки, возможно, несколько модифицированных M2 и пулемётов Гатлинга, а также органическая взрывчатка на случай угрозы самим внешним воротам.

Однако настоящая защита заключалась в плотной конструкции. Он уже чувствовал её и касался изучающими завитками своего света. Через считанные секунды его aleimi-тело может быть окружено несколькими дюжинами разведчиков Лао Ху; его могли обездвижить и осушить до бессознательного состояния за две минуты по его подсчётам — максимум за три.

Он не знал точное время их реакции, но не стал бы делать ставку на их медлительность.

Может, они окажутся достаточно медленными, чтобы он убил нескольких из них и, возможно, разрушил два бронированных автомобиля, охранявших ворота.

Он уже ощущал вспышки внимания к себе со стороны видящих наверху.

Должно быть, у них имелось какое-то активное Барьерное поле, чтобы улавливать световые признаки видящего, как только он оказывался в определённой близости к воротам. Он знал, что они уже идентифицировали в нём чужака. Должно быть, они вставили какой-то ключ или структуру в aleimi своих людей — не самая нетипичная практика в любой группе изоляционистов.

И всё же он пока не мог сказать, поняли ли они, кто он такой.

Он сохранял небрежную походку, руки держал свободными и на виду.

Свой свет он тоже сохранял вежливым. Он не пытался оценить границы мер безопасности самой конструкции. Или, точнее говоря, он делал это исключительно открыто, чтобы они могли видеть, на что и кого именно он смотрит — что обоснованно ожидалось от любого другого видящего, желающего обеспечить свою личную безопасность среди незнакомых видящих.

По этикету видящих открытость была вежливостью.

Несколько дюжин человеческих туристов собрались вокруг белых заборов, глядя на ворота и портрет Мао наверху. Ревик видел, как их проводят мимо солдаты в зелёных униформах и белых перчатках Армии Освобождения Людей (АОЛ), которые разрешали им посмотреть только немного, а потом показывали на таблички «Не слоняться» и «Не фотографировать» на множестве языков, выставленные на утыканном кустарниками газоне. Застеленный скатертью стол стоял в конце очереди, где посетители (в основном китайцы) оставляли цветы, амулеты, безделушки и корзины с едой. Большинство из этого было куплено в киосках неподалёку как подношения видящим и их предкам.

Поскольку солдаты сосредоточили своё внимание больше на охвате зон по обе стороны от главного прохода, Ревик направился прямо по центру, лавируя в самой густой части толпы.

Сделав это, он протянул предмет случайному человеку, деликатно подтолкнув его воспользоваться им.

Широко раскрыв глаза от удивления, турист благодарно улыбнулся ему, затем направил запечатлевающее устройство на главные ворота.

Сработали сенсоры, за которыми тут же последовал пронзительный вой сирены.

Далее раздался шквал криков на мандаринском наречии, а также взмахов белыми перчатками, пока солдаты ринулись к злополучному туристу. Двое схватили его за руки и грубо заковали в наручники, пока третий конфисковал устройство, которое тот, скорее всего, успел только навести на высокие ворота. Один из солдат разбил его каблуком сапога, пока другие уводили человека в сторону ближнего из двух бронированных автомобилей, которые стояли по обе стороны мостов.

Сирену выключили на середине завывания.

Через человеческую сеть послали сигнал, что угроза нейтрализована.

Ревик продолжил шагать, направляясь к центральному пешему мосту, который вёл к главным воротам. Из-за шумихи с камерой его несколько секунд никто не замечал.

Затем он услышал ещё больше криков на мандаринском и призывов остановиться.

Он продолжал небрежно шагать вперёд.

Человеческий охранник забежал перед ним. Он ткнул стволом винтовки в грудь Ревика.

— Стой! — крикнул мужчина по-английски с сильным акцентом. — Стой сейчас!

Ревик легко оттолкнул человека своим разумом — как воздушный поцелуй послал.

Смятение смягчило черты лица мужчины. Ревик распространил давление на солдат по обе стороны от него, а также на тех, кто целился на него из винтовок сверху, и на тех, что сидели в бронированном автомобиле. Используя мобильную конструкцию, которую он со своими разведчиками сплёл до прихода сюда, он простёр своё влияние над большей частью небольшой армии, которая охраняла ворота крепости. Его глаза всё ещё не отрывались от того, кто стоял перед ним.

Он по-прежнему делал это открыто. Вежливо.

В то же мгновение символы по всей его мобильной конструкции послали сигнал стенам конструкции Лао Ху. Они утверждали, что он безвреден. Пришёл с миром.

Он не хотел, чтобы у Лао Ху сложилось неправильное впечатление.

Человек опустил оружие.

— Приношу свои извинения, сэр, — сказал он по-мандарински.

Человек отдал ему честь и стукнул каблуками сапог. Он присоединился к остальным, которые охраняли вход от туристов. Ревик ощутил, как видящие на стене отреагировали на то, что он сделал.

Однако они были спокойны, совершенно не чувствовали в нем угрозу.

Он ощущал в некоторых из них веселье.

Скорее всего, они посчитали его идиотом, потому что он вот так себя выдал. Эта мысль его не беспокоила; напротив, он надеялся, что позабавил их. Он намеревался, чтобы его приближение показалось игривым. Он хотел очаровать их, а не оскорбить.

Он почувствовал, как они приняли решение оставить людей под его контролем, по крайней мере, временно, и посмотреть, что он сделает, когда доберётся до главных ворот.

Ревик просканировал человека, который стоял там в церемониальном облачении.

Он не потрудился давить на него; мужчина был безоружен. Он также стоял там ради шоу, ритуальной связи между древней культурой Города и её новыми мундирами. Но Ревик ощущал других за этим человеком, и за двумя другими в похожих одеяниях, которые охраняли проходы, ведущие к внутренним стенам.

Он также почувствовал, что видящая, поставленная в пару с человеческим охранником, начала всерьёз сканировать его, работая с другой стороны каменной стены, которая образовывала ту часть прохода.

— Я бы хотел попросить об аудиенции, — сказал Ревик человеку по-мандарински.

Человек моргнул, в его глазах отразилось смятение.

Затем он взглянул на видящую, которая, как чувствовал Ревик, всё ещё его сканировала. Не уловив от неё ничего, человек с надеждой посмотрел на солдат, которые вернулись к охране трёх каменных мостов.

— Твоя напарница через минуту узнает, кто я такой, — добавил Ревик. — И пока она повторно сверяется со своими приятелями на стене… — Ревик посмотрел вверх, на выкрашенный красной краской камень, простиравшийся над ними. — …Я бы хотел просить о возможности побеседовать с представителем Лао Ху.

У охранника отвисла челюсть.

Затем он закрыл рот обратно.

— Вы не можете заходить сюда! — произнёс он, почти заикаясь. Его слова окрасились удивлением, которое скрывалось за грубым возмущением. — Здесь никаких просьб! Вы должны подать петицию! — он показал на солдат. — Идите обратно! Идите обратно сейчас же!

Используя язык жестов видящих, он показал Ревику уходить.

Когда это не сработало с первого раза, он показал более эмоционально.

Ревик просто смотрел на него и ждал, когда видящая позади него завершит сканирование.

— Думаю, твоя госпожа сделает исключение, — сказал он.

Как раз в этот момент видящая вышла из-за каменной стены. Одетая в шёлковое платье, ниспадавшее до вышитых туфель на высоких каблуках, она низко поклонилась Ревику, опустив лицо так, чтобы её глаза находились ниже уровня его глаз. Её талию перехватывал чёрный пояс с золотой меткой Лао Ху на одном конце свисавшей ткани.

Ревик кивнул ей.

— Приветствую, сестра.

— Пожалуйста, подождите секундочку, сэр, — вежливо сказала она.

Ревик вернул поклон с соответствующим ответным жестом. Он смотрел, как видящая отдаёт человеку грубые указания на мандаринском.

— …будь вежлив, — услышал он её шипение. — Это Меч. Syrimne d’Gaos.

Человек повернулся, в шоке уставившись на Ревика. Страх в его глазах сделался осязаемым. Ревик слегка улыбнулся, затем скрестил руки на груди, уставившись на ворота и ожидая, пока женщина-видящая закончит передавать его сообщение.

Заняло это немного времени.

Через считанные минуты он услышал, как кто-то в туфлях бежит по каменному дворику с другой стороны ворот.

Через несколько секунд там оказались два видящих вдобавок к женщине, которая поприветствовала его первой. Один, мужчина с таким же чёрным поясом, посмотрел на него с некоторым любопытством, склонив голову так, чтобы его глаза оставались ниже глаз Ревика.

Другой носил церемониальное платье. Он вспотел под замысловатым головным убором, его лицо и глаза блестели от натуги, когда он склонил голову. Ревик невольно посчитал его скорость впечатляющей, учитывая, что он явно сначала оделся, а потом пробежал немалое расстояние, чтобы добраться до входных ворот.

Мужчина в церемониальном наряде поклонился так низко, что его пальцы задели землю.

— Прославленный Меч, — произнёс китайский видящий на прекси с сильным акцентом. — Для нас большая часть поприветствовать вас здесь, в нашей скромной обители.

— Благодарю, брат, — Ревик поклонился в ответ. — Церемониальность приятна, но в ней нет никакой необходимости. Я пришёл как друг. Я бы хотел поговорить с вашей госпожой…

— Конечно, сэр. Конечно. Она весьма польщена, что вы почтили нас визитом.

Губы Ревика дрогнули.

— Спасибо, — сказал он, скрывая свои настоящие мысли из своего света. — Признаюсь, мне всегда хотелось посетить ваш Город… ещё когда я был мальчиком. Для меня это очень большая честь, и ваше гостеприимство безумно приятно.

— Она желает, чтобы я выразил расстройство по поводу того, что у неё не было времени соответствующим образом подготовиться к вашему визиту…

От этого Ревик тоже отмахнулся.

— Я бы предпочёл неформальную беседу, если это её устроит.

— Конечно. Она указывает мне проводить вас внутрь… если вы согласны, Прославленный Меч.

Ревик вновь поклонился, выражая согласие.

— Полностью согласен, — сказал он.

Видящий скользнул в сторону в своих крашеных кожаных туфлях, чтобы Ревик мог пройти в ворота первым. Его гид держал голову низко опущенным, глаза поднимались всего на несколько футов выше брусчатки, пока он семенил за ним следом.

Ревик опять поклонился в ответ на такую учтивость, но чувствовал, что его терпение почти на исходе, пока его взгляд осматривал высокие стены.

Если они будут следовать всем деталям церемонии, обрисованной в комментариях к Мифу, это займёт очень долгое время.

И вновь он придержал эти мысли при себе.

— Благодарю, брат, — пробормотал он.

Опустив руки, которые держал скрещёнными на груди, Ревик вошёл в ворота и ступил в Запретный Город.

Конструкция окутала его, окружила жидкой мембраной, как только он пересёк границу тех стен.

Его сопровождающий продолжал шустро шагать позади него, низко опустив голову и двигаясь плавно, чтобы Ревику не приходилось подстраивать свой темп.

— Брат, — сказал, наконец, Ревик, сделав жест двумя пальцами. — Все эти поклоны, в них нет необходимости, — когда мужчина улыбнулся, приподняв голову под неудобным углом, он добавил: — Я бы предпочёл, если бы ты просто сказал мне, куда мы направляемся.

— Мы пройдём через Ворота Меридиана, — тут же ответил видящий. — Наш лидер, изящная Вой Пай, попросила проводить вас в её личное место для встреч возле Зала Литературной Славы. Она посчитала, что это будет удобным местом для вашей встречи… неформальной… как вы и просили.

Ревик не ответил, но почувствовал, как его подбородок немного напрягся.

Иными словами, она не хотела, чтобы он приближался к Элли.

И всё же она впустила его за ворота. Она пыталась избежать войны? Или она планировала продать ему его жену?

Его хмурое выражение немного расслабилось, когда он осмотрелся по сторонам.

Он невольно поражался виду, который раскинулся вокруг, как только они миновали вход. Через несколько поворотов вокруг вторичных построек роскошные сады раскинулись по обе стороны жемчужно-белой каменной дороги, которая вела к U-образным воротам, едва различимым на другом её конце. По Барьерным отпечаткам он знал, что стены Ворот Меридиана ранее считались весьма высокими, пока не построили наружные стены, что исказило оригинальную структуру.

Ревик сканировал здания, пока они проходили мимо.

Большинство из них едва виднелось через деревья, располагалось вдалеке от дороги и окружалось каменными стенами. Он чувствовал экзотических животных и домашний скот, вольеры, полные птиц. Сады и поля были засеяны цветами, овощами, злаками и травами. Он мельком заметил небольшое озеро, где ощутил изобилие рыбы, черепах и водных птиц.

Всё размещено искусно, и всё же практично.

Замечая аккуратно распланированные газоны и деревья, его взгляд выделял каменные статуи и лавочки, маленькие пагоды, где изредка встречался видящий или человек. На земле вокруг него работали слуги, возделывая почву, срезая цветы, взрыхляя грядки растений и луковичных, кормя домашний скот и возвращаясь с молоком от коз и коров, но никакие их действия не казались спешными или торопливыми. Он видел, что многие отдыхают между работой, едят и пьют на одном из многочисленных газонов.

Он также чувствовал лошадей, хотя не мог найти их взглядом.

Когда его вводили в курс дела перед приходом сюда, он слышал от Врега и остальных, что видящие Лао Ху спланировали каждый аспект нынешней автономности Города. Какой-то парк находился на этом месте тысячи лет, но здесь не было грядок, и он был доступен для публики, пока вокруг Города не воздвигли вторую стену.

Теперь Ревик взглянул на эту стену и чувствовал себя почти так, словно он вошёл в огромный амфитеатр. Красный камень так высоко поднимался над садовыми деревьями, что отбрасывал тень на пространство внутри; а ещё он приглушал звуки, создавая своеобразный эффект аквариума. «Новая» стена, как её всё ещё называли вопреки тому, что она простояла почти столетие, окружала дворцовый ров, а также два парка, выстроившихся вдоль пешей тропы к Воротам Меридиана, до самых Ворот Небесного Спокойствия.

Благодаря Барьерной технологии эта крепость также не пропускала чужеродные энергии, и даже грязь и сажу извне. Загрязнение, конечно, всё равно влияло на их воздух, но казалось, что даже оно ослабло, как только он вошёл через главные ворота.

Впереди высоко нависали красные Ворота Меридиана с двумя сторожевыми башнями по бокам, а также какой-то постройкой в центральной части U-образного изгиба самих ворот.

Ощущение пространства внутри конструкции уже удивляло его.

Конечно, Ревик слышал о масштабах и непроницаемости Города.

Оплот Лао Ху знаменит среди видящих, вопреки тому, что его почти невозможно увидеть из Барьера из-за возраста и плотности конструкций. Воздушное пространство над Городом также тщательно охранялось, поэтому не существовало никаких не засекреченных изображений, даже для таких, как Ревик, чьи люди могли взломать большинство высокотехнологичных спутников.

Не только Повстанцы умудрялись оставаться в тени.

Ревик ни разу не натыкался на изображения Города, пока работал на британскую разведку — а также когда работал на Шулеров под началом Галейта.

Даже теперь он чувствовал, как конструкция воздействует на его свет.

Он попытался сделать несколько кадров своим aleimi, чтобы помочь себе запомнить планировку земель, но конструкция удалила эти изображения, как только он сохранил их в своём свете.

Конечно, он уйдёт отсюда, запомнив несколько вещей — хотя бы эмоциональные впечатления, если ничего больше. Он прикрепит элементы физических мест к конкретным воспоминаниям и взаимодействиям. Но любые детальные изображения планировки, физической охраны, конкретные габариты земель, структуры aleimi, вооружение — и уж тем более многочисленные уровни Барьерной системы безопасности, которые он ощущал в пространстве вокруг себя — после его ухода всё это останется здесь, а не с ним.

Через несколько минут, миновав ещё несколько построек справа и слева, а также прилегающие к ним садовые святилища, он со своим сопровождающим добрался до Ворот Меридиана. Последний сегмент дороги был усажен деревьями, и всё ещё в той манере, которую Ревик считал очень приятной — или посчитал бы, будь он здесь просто гостем.

Пока они шли, он смотрел на высокие стены, чувствуя, как его ощущение перспективы вновь изменяется. Тогда-то он заметил, что они разобрали его мобильную конструкцию.

Они сделали это так тихо и ненавязчиво, что он даже не заметил этого, пока не попытался послать Врегу сигнал и дать знать, где он находится.

Ревик постарался выбросить это из головы. Но, по правде говоря, это заставило его понервничать.

Он не в первый раз задался вопросом, был ли этот подход таким умным.

Существовала некоторая вероятность, что Лао Ху заключили с Балидором союз, чтобы взять его в плен. Если лидер Адипана удерживал Элли против её воли — а он не мог сказать наверняка, поскольку они блокировали от него её свет — они не постесняются проделать то же самое с ним.

Он со своим сопровождающим прошёл мимо рядов ивовых деревьев с высокими древними вязами, поднимавшимися на заднем плане и перемежавшимися кедрами и соснами. Ревик видел птиц в деревянных клетках, которые свешивались с вишнёвого дерева у павильона. Молодая девушка с тёмно-синим поясом свистела, обращаясь к существам внутри, говоря с ними голосом и светом.

Его кадык слегка дёрнулся, когда Ревик взглянул на своего сопровождающего.

— Ученица?

Видящий проследил за его взглядом.

— Да. Она обучается.

Ревик кивнул, скрестив руки на груди. Они явно его не боялись, раз их молодые видящие-ученики разгуливали на открытых местах.

Он продолжал шагать, наблюдая, как красные стены Ворот Меридиана вырастают перед ними всё выше.

Здесь так тихо. Такое чувство, будто мир в пределах этих стен задержал дыхание.

Как раз когда он подумал об этом, мимо пролетели птицы, их крики и чириканье громко разносились в тишине. Лёгкий ветерок покачивал длинные ивовые ветви, донося запах цветов из какой-то другой части сада.

Ревик шагал и смотрел по сторонам, стараясь не думать об Элли.

Должно быть, она в восторге от всего этого. Она обожала изящные искусственные пейзажи, особенно те, которые подражали природе или вплетали в неё цивилизацию, не нарушая изначальной красоты.

Подумав об этом, он осознал, что Элли ему никогда этого не рассказывала. Он узнал это из многих лет наблюдения за ней и пребывания в её мыслях.

Он всё ещё думал о ней, когда его сопровождающий видящий провёл его через серию арочных проёмов в красных стенах. Они миновали стоявших на страже видящих и людей, которые низко кланялись Ревику, когда он проходил мимо.

Через несколько секунд он вошёл в столь обширный двор, что на мгновение остановился, чтобы сориентироваться в таком открытом пространстве.

Похожий на реку канал петлял по краям обширной территории, выложенной белым камнем. Через него тянулись пять мостов, похожих на те, что он видел снаружи главных ворот. Эти мосты были отчищены от загрязнения и сажи, присутствовавшей за стенами Города, и сияли ослепительной белизной в лучах утреннего солнца. Здания с красными и оранжевыми крышами окружали Ревика со всех четырёх сторон, когда он посмотрел вниз, на крутые ступени. Замысловатая роспись по плитке и резьба украшала их края, а некоторые ворота поменьше охранялись массивными каменными львами, привлекавшими взгляд.

Каналы обрамлялись деревьями в кадках, встроенных в камень, которые образовывали своеобразный искусственный лес вдоль крутых берегов. Вишни цвели среди ив, клёнов и ещё каких-то деревьев, которые он не узнал. Кипарисы и извилистые сосны выстроились вдоль низких узорчатых стен по обе стороны. Их дополняли высокие столбы с многоуровневыми шёлковыми светильниками и флагами, которые свисали с бронзовых крюков с телами драконов.

Он осознал, что светильники, скорее всего, освещали путь ночью, и на мгновение он представил себе сказочный вид под деревьями.

Боль пронзила его при мысли о том, как Элли бродит по этим дорожкам. На мгновение он представил их обоих здесь, вместе, лежащих на траве и слушавших журчание воды.

Здесь также плавали птицы, лебеди и красочные белоголовые утки, которые могли оказаться бакланами с пятнистыми чёрными спинами. Он видел, как под поверхностью струится косяк оранжевой рыбы, затем его взгляд метнулся обратно к каменным лестницам, которые вели к зданию по дальнюю сторону площади. Сканируя, Ревик ощутил за ним очередной огромный двор, затем ещё больше построек… ворота… сады… что-то вроде резиденций.

Всё это рассеялось из его света, как только он это почувствовал.

— Сэр? — его сопровождающий привлёк его внимание к себе. — Сюда, сэр.

Ревик повернулся и зашагал чуть впереди видящего в одеянии, следуя подсказкам его света.

Он замечал видящих, прогуливавшихся под деревьями в одиночку и небольшими группами. Он невольно искал её, хоть и знал, что её среди них не будет. Многие носили синие пояса, как тот, что он видел на молодой ученице, но он видел и пояса других цветов — красные, пурпурные, жёлтые — все с символом Лао Ху.

Он видел среди них и чёрные пояса.

Внезапно он резко осознал свою приметность, даже если Вой Пай поручила своим людям прикрыть его свет. Он сразу выделялся среди них как чужак, одетый в западную одежду и обладающий достаточно необычными чертами лица, чтобы среди азиатских видящих на него оборачивались.

Ощущение приглушённости никуда не девалось вопреки открытому пространству.

Ревик следовал за своим сопровождающим по тропе, петлявшей с правой стороны от огромного двора. Они прошли вдоль канала примерно сто метров, не пересекая, но видящий не указывал на достопримечательности и даже не комментировал виды.

Вместо этого он провёл его прямиком через ещё одни ворота в сторону многоуровневого здания за ними, строго на восток к главной площади, вокруг которой петляли каналы. Не останавливаясь, гид Ревика провёл его через двойные красные двери древнего с виду здания.

Перед входом стояли два видящих с чёрными поясами. Оба грациозно поклонились ему, тщательно держа глаза ниже его уровня глаз.

Ревик поколебался перед входом, но лишь на мгновение.

По правде говоря, увидев обширность этих земель, особенно в тёплом свете весеннего утра, он не очень-то хотел заходить в помещение. Однако за эту кратчайшую паузу он осознал, что не желает ждать, пока они организуют для встречи другое место, которое не вызовет у него клаустрофобию.

Он уже чувствовал вокруг этого здания дополнительную охрану.

Следуя за своим сопровождающим видящим через высокие двери, он просканировал путь вперёд, оказавшись перед комнатой, которая, казалось, была полностью выкрашена в золотой цвет. Над чем-то вроде трона на возвышенности висели знамёна с чёрными китайскими письменами. Гигантские вазы и изящные горшки стояли по обе стороны от приподнятого помоста. В этих вазах росли деревья — скорее всего, ещё одно проявление влияния видящих. Нечто похожее на свитки заполняло высокие квадратные полки вдоль одной стены.

Взгляд Ревика поднялся выше, к потолку, где замысловато расписанные балки образовывали удаляющийся квадрат. С позолоченных креплений свешивались лампы и шёлковые журавли, слегка покачивавшиеся на тихом ветерке.

Видящий провёл его мимо золотого трона в боковую комнату с красной дверью.

Внутри он увидел не застеклённое окно, вид из которого выходил на деревья, и что-то в груди Ревика тут же расслабилось. Окно впускало естественный свет, лившийся на стол из крашеного дерева, который занимал большую часть прямоугольной комнаты. По правую сторону стола находились удобные с виду кресла с шёлковыми подушками, которые так и звали на них присесть.

На тёмном дереве стоял лакированный поднос с чайными принадлежностями. Пар струился из носика чайника, стоявшего возле чашечек из белого и синего фарфора.

Ревик осторожно вошёл, сканируя свой путь по зданию и сохраняя свой энергетический отпечаток как можно более лёгким. Он всё ещё чувствовал кого-то или нескольких «кого-то», пытавшихся держать его присутствие изолированным в конструкции.

Очевидно, они не хотели трубить об его прибытии на каждом углу.

Ревик обернулся, когда сопровождающий покинул его, низко поклонившись и закрыв двойные двери. Ревик уже собирался окрикнуть мужчину, когда справа от него раздался другой голос.

— Прославленный Сайримн, — произнесла она на прекси с акцентом.

В женском голосе звучал намёк на мурлыканье и легчайшие нотки веселья.

— …Для меня это честь, — мягко добавила она. — Поистине.

Ревик повернулся и очутился лицом к лицу с высокой видящей с чувственными изгибами тела, высокими скулами и кремовой кожей. Из физических черт в первую очередь выделялись её жёлтые глаза — и цветом, и вертикальными чёрными зрачками, прищуренный взгляд которых немедленно остановился на нем.

Это придавало ей хищный вид.

Впечатление усиливалось тонкими губами и угловатым лицом, вопреки аккуратному макияжу и идеально уложенным волосам. Она улыбнулась и опустила голову так, чтобы смотреть на него снизу вверх.

— Я Вой Пай, — сказала она. — Лидер Лао Ху.

Ревик подобающим образом ответил на поклон, держа голову выше её головы.

Сделав это, он также позволил своему свету шёпотом пробежаться по ней.

Вежливое сканирование ему ничего не дало. На её aleimi было столько много защит и щитов, что она казалась совершенно непримечательной, как ровная стена.

— Я Дигойз Ревик, — сказал он после недолгой паузы. — Благодарю тебя за согласие встретиться со мной без предварительной договорённости.

— Прославленному Мечу всегда рады в Городе, когда бы ему ни вздумалось прийти, — промурлыкала женщина, всё ещё держа голову опущенной. — Мы лишь просим прощения за то, что не сумели организовать приветствие, более подобающее твоему статусу.

— Я бы попросил, чтобы меня избавили от этой официальности, сестра, — ответил он. — …так что будь добра, перестань извиняться за то, что вы оказали мне приём, которого я и желал.

Показав в сторону её склонённой головы, он добавил:

— …И это тоже необязательно, друг. Хотя я должен повторить, что всей душой ценю оказанный мне приём, — он позволил себе нечто близкое к искренней улыбке. — В любом случае, вопреки твоему внушительному росту я всё равно выше тебя. И если ты будешь стоять в комфортной позе, это не нарушит протокол для нас обоих.

Она улыбнулась в ответ и выпрямилась.

— Ты оказываешь мне честь.

— Вовсе нет.

— Ты присоединишься ко мне, Прославленный? — спросила она, показывая на кресла.

Показав вежливый жест подтверждения, он подошёл к ближайшему креслу и тут же сел, зная, что она не сядет наперёд него.

И всё же он с трудом скрывал нетерпение, когда она вновь опустила лицо ниже его уровня глаз перед тем, как занять место напротив.

— Чай? — спросила она, показывая на чайник.

Ревик показал «да», но нахмурился.

— Мы можем отбросить формальности? — повторил он, позволив слегка резким ноткам просочиться в его голос. — Прошу… и со всем уважением, сестра. Я нахожу, что предпочёл бы избавиться от обычных предисловий. Ты знаешь, зачем я здесь.

Она выпрямилась на своём сиденье и наклонилась над столом, чтобы взять чайник с бамбуковой ручкой. Аккуратно налив ему чашку чая, она совершила над ней благословение одной рукой перед тем, как на мгновение опустить чайник и налить себе чашку.

Только тогда она встретилась с ним взглядом, задумчиво изучая его.

— Знаю, — сказала она. — …Я знаю, зачем ты здесь, Прославленный Меч.

— Она здесь, не так ли?

Видящая поколебалась, взглянув на его ладони, лежавшие на столе.

Он видел, как её взгляд задержался на кольце, которое он носил на указательном пальце левой руки. Она вновь посмотрела ему в глаза, и эти странные зрачки слегка сузились.

— Сначала я должна спросить, — произнесла она на официальном прекси. — Винит ли Прославленный Меч меня за какую-либо часть её прискорбной ситуации? Или за то, что мы дали приют нашей Высокочтимой Сестре после этого?

— Нет, — он принял от неё чашку чая. — Прошу, не давай мне повода изменить это мнение. Мне бы хотелось сохранить между нами дружественные отношения, Вой Пай.

— Мне тоже, — сказала она, откинувшись на спинку деревянного кресла и продолжая изучать его глаза. — Чего ты хочешь от Лао Ху, Прославленный Сайримн?

— Ревик, — сказал он, отмахнувшись от титула взмахом пальцев. — И должно быть предельно ясно, чего я хочу. Я хочу, чтобы моя жена вернулась ко мне в целости и сохранности. Немедленно.

Она продолжала изучать его лицо, тогда как её лицо было лишено всякого выражения.

Он ощущал её скептицизм, вопросительный оттенок, мерцавший вокруг её света.

— Это всё, чего ты хочешь, Прославленный Брат? — промурлыкала она. — Если так, то я уверена, что мы можем организовать это немедленно, если у твоей жены нет возражений, — помедлив, она одарила его лукавой улыбкой. — …Стоит ли мне ожидать от неё возражений? Ибо формально она превосходит тебя по рангу, Прославленный Брат. Я бы предпочла не оказаться в неловком положении, где мне придётся лавировать в бытовом конфликте двух существ со столь внушительным положением…

— Ревик, — повторил он, и в его голосе прозвучало лёгкое раздражение. — И у меня нет причин полагать, что она станет возражать.

— Серьёзно? — спросила она. — Я слышала обратное.

Ревик почувствовал, как одна из его рук сжалась в кулак на бедре.

— Если она будет возражать, — мягко произнёс он, не отрывая взгляда от другой видящей, — то я вполне уверен, что ты скажешь мне. Разве не так, почтенная сестра?

Видящая выдохнула, щёлкнув языком.

— Приношу свои извинения, Прославленный Брат. Я не хотела оскорбить… поистине. Знаешь, сложно находиться в гуще такой ситуации. Это неудобное положение для Лао Ху, поскольку мы предпочитаем держаться на дружелюбном расстоянии от фракционных разногласий среди наших братьев и сестёр с юга и запада. Особенно от тех разногласий, которые касаются посредников.

Ревик ответил на это кивком, сохраняя нейтральное выражение.

— Я понимаю, — сказал он и после паузы откинулся в кресле, пробуя другой подход. — Возможно, ты знаешь, что в мою жену недавно стреляли? Едва не убили?

И вновь Вой Пай сочувственно щёлкнула языком.

— Да, я об этом слышала, — произнесла она.

— Тогда ты должна понимать мои тревоги, верно? — сказал Ревик. — Ибо я полагаю, что это сделано для того, чтобы помешать ей по доброй воле вернуться ко мне после того, как я связался с ней, чтобы примирить наши разногласия.

Видящая сжала ладонями чайную чашку.

— Я понимаю.

Вздохнув, она посмотрела в окно через правое плечо.

Она продолжала смотреть в окно, когда птица с кроваво-красной головкой вспорхнула на ветку снаружи и принялась выводить рулады.

— Сестра, — Ревик оттолкнул свою чашку чая пальцами. — Где моя жена? Ты должна понимать, что в обстоятельствах, которыми я только что поделился, я беспокоюсь и желаю самолично убедиться, что она в порядке и в безопасности?

— Конечно, брат.

Она вновь помедлила, и её взгляд метнулся к нему.

Он ощутил её сканирование и подавил своё нетерпение.

— Сестра, — сказал он. — Ты ответишь на мою просьбу согласием? Или нет?

Она показала лёгкий жест одной ладонью.

— Само собой. Я уже поручила своим людям пойти к твоей жене. Если она согласна, то они в течение часа приведут её во двор.

Ревик ощутил, как его тело реагирует вопреки его желанию.

Вытеснив это из своего света, он продолжил пристально смотреть на желтоглазую видящую.

— И? — подтолкнул он. — Есть что-то ещё. Что же?

— Брат, я буду с тобой честна, — ответив ему как будто сочувственным взмахом руки, она вздохнула. — Я слышала, что твои пожелания выходят за пределы этого. Не ограничиваются возвращением твоей жены.

— И что, если так? — он почувствовал, как напрягся его подбородок.

Она уважительно поклонилась.

— Тогда, Прославленный Брат, я невольно задаюсь вопросом, почему ты воздерживаешься и не просишь всего, что ты от меня хочешь.

Те овальные зрачки вновь прищурились.

— Это потому что ты боишься, что я не исполню другие твои пожелания? Или ты просто обеспечиваешь безопасность своей жены перед тем, как озвучить дополнительные просьбы?

Ревик старался контролировать свой свет, который так и хотел поискать Элли. Осознав, что эта реакция наверняка отразилась на его лице, он отвёл взгляд и посмотрел в то же окно, в которое смотрела она. На мгновение его взгляд нашёл ворота, которые отделяли их от двора.

— Полагаю, второй вариант правдив, — сказал он наконец. — Мне хотелось бы, чтобы мои приоритеты оставались ясными и не замутнёнными менее важными заботами.

— А именно? — вновь подтолкнула она.

Ревик повернулся и перевёл на неё взгляд прищуренных глаз.

— Каковы твои планы на лидера Адипана, Балидора? — спросил он.

Она постучала по краю чашки ногтем, выкрашенным красным лаком.

— Ах, — произнесла она.

— У тебя есть на него планы? — настаивал Ревик.

— Планы? — переспросила она. — У нас нет планов, Прославленный Меч. И всё же… — она склонила голову с высоким пучком блестящих чёрных волос. — Я прихожу к мнению, что мне очень не хочется растрачивать впустую такой ценный ресурс. Очень не хочется.

Ревик почувствовал, что его подбородок будто превратился в гранит.

Так вот в чем дело. Она хотела Балидора.

— Его ценность так высока? — сухо поинтересовался он.

— Да, — ответила она, серьёзно глядя на него. — Ты не можешь это отрицать, Прославленный Брат. Навыки Балидора как разведчика легендарны. Он считается, пожалуй, самым высококвалифицированным разведчиком из ныне живущих. Ты должен это понимать. Уйдёт много лет на то, чтобы натренировать другого до его уровня… если такого вообще удастся достичь.

— И мы не должны тратить такое впустую? — произнёс Ревик.

— Полагаю, что не должны, — задумчиво сказала она, вновь постукивая ноготком. — Особенно в такие тревожные времена.

— Так ты хочешь, чтобы я купил не её, — прорычал Ревик. — А его.

— Не купил, — сказала она, поднимая ладонь в осторожном жесте. — Продал, возможно.

Между ними воцарилось молчание. Ревик постарался контролировать реакцию своего света.

— Ты хочешь купить у меня моё право возмездия против него? — Ревик уставился на неё, издав тихий смешок. — Само собой, ты шутишь, сестра.

Она прочертила пальцами линию в воздухе.

— Не шучу, — серьёзно сказала она. — Признаюсь, я бы очень хотела завербовать его в Лао Ху. Если он сам пожелает.

Она помедлила, выжидая, и её лицо оставалось лишённым выражения.

Когда Ревик лишь покачал головой и отвёл взгляд, она добавила:

— Возможно, брат, вдобавок к компенсации, которую ты захочешь получить за передачу этого мужчины в моё распоряжение, мы сумеем заключить сделку о компенсации между нами. В отношении любых… — она сделала деликатный жест одним бледным пальцем. — …уроков, которые ему могут понадобиться. Уроков манер.

— Манер? — Ревик отбросил всю фальшивую вежливость. — Он выстрелил в мою жену, блядь.

— Я понимаю.

— Понимаешь ли? — спросил он. — Тогда объясни мне, какую «компенсацию» должен был бы принять твой супруг, окажись ты в такой ситуации?

Она ответила на его слова лёгким жестом и тихим щелчком языка.

— У меня нет супруга, — сказала она, помедлив на мгновение. — Но ты выразился предельно ясно, Прославленный Меч.

Она вновь помедлила.

—..И всё же, — заметила она, пожав одним плечом. — Они оба, похоже, не питают друг к другу никаких обид, Прославленный Сайримн. Совершенно напротив. Это заставляет меня задаваться вопросом, не стала ли эта ситуация оскорблением в первую очередь для тебя, а не для неё.

Она вновь помедлила, и взгляд жёлтых глаз метнулся к нему.

— …Это также заставляет меня задаваться вопросом, не будет ли выгодно тебе, Прославленный Брат, если лидер Адипана Балидор найдёт себе пару.

Ревик ощутил резкую, почти парализующую боль, подобную пинку в солнечное сплетение. Постаравшись не выдать это лицом, он не опустил взгляда.

Всё ещё всматриваясь в его лицо, она пожала плечами и тихо заметила:

— Погибший мученик — куда более эффективный соперник, чем некто живой. Особенно тот, кто привязан к другой.

Ревик не мог пошевелиться.

Опустошив свой разум, он заставил себя отвести глаза от этого хищного взгляда. Мгновение спустя он заставил себя заговорить, хотя в груди все ещё оставалась тяжесть, словно какие-то её части превратились в камень.

— Думаю, я понимаю, почему он неожиданно приобрёл для тебя такую ценность, сестра, — произнёс он после некоторого молчания. — Ты бы хотела завербовать его и в эту роль тоже?

— Это неприемлемо для тебя? — её тёмные брови приподнялись высокой аркой. — Разве это не решило бы обе наши проблемы, Прославленный Сайримн?

Ревик постарался не выдать свою реакцию лицом.

Он не мог понять наверняка, услышал ли он в словах женщины уверенное знание или нет, но даже намёк на это вызвал такой сильный прилив боли, что его пальцы стиснули деревянное кресло под столом. Он и не осознавал силу своей реакции, пока не увидел, как и без того бледная видящая ещё сильнее белеет, впившись в него взглядом.

В её глазах он видел отражение своих собственных бледно-зелёных радужек.

— Прославленный брат, — мягко произнесла она.

Она положила ладонь на его руку, её пальцы источали осторожность.

— …Брат Ревик, я сожалею до глубины души. Я не хотела выказать неуважение. Напротив. Я испытываю лишь уважение к тебе и твоим причинам находиться здесь, — поколебавшись, она не отрывала от него взгляда и добавила: — Я не оправдываю его действия в отношении твоей жены, Прославленный Сайримн. Ни капли. Я не прославляю его мужскую силу. Мое желание союза с ним объясняется лишь стратегическими целями. Уверена, ты должен понимать мою выгоду от этого?

В этот раз он ощутил конкретное знание.

Он чувствовал, что она позволяет ему почувствовать это.

Боль сделалась такой сильной, что он не мог ей ответить.

Она убрала руку, заметив, что Ревик уставился на неё.

— Ты хочешь, чтобы я закрыл на это глаза? — сказал он наконец, с трудом контролируя голос. — Ты намекаешь, что он оскорбил меня ещё в одном отношении, и ты хочешь, чтобы я просто закрыл на это глаза?

— Я ни на что такое не намекала, Прославленный Меч!

Ревик уставился на неё, стараясь контролировать свой свет.

— Я приношу свои глубочайшие извинения, Меч Ревик, — повторила она, легонько прикоснувшись ладонью к его руке. — Если ты неправильно понял мои слова, особенно в отношении важности твоей жены, то я не могу выразить всю глубину своего сожаления…

После очередной паузы он отвернулся.

Он не мог прочесть её здесь. Один лишь этот факт вызывал у него желание сломать ей шею голыми руками.

Видящая вновь прикоснулась к нему, и её пальцы почти ласково задержались на его коже.

— Твоя жена очень счастлива здесь, брат, — мягко сказала она. — И повторюсь, я чувствую лишь уважение к твоим целям, Прославленный Сайримн.

Он услышал в её голосе улыбку и поднял взгляд.

— Даже в том, как ты пришёл сюда, есть стиль, Меч Ревик, — убрав ладонь с его руки, она подняла чашку чая с деревянного стола. — Ты один пришёл сюда. В окружение потенциальных врагов, — она взмахом руки обвела окрестности и вновь улыбнулась. — …Просишь встречи со своей женой. Этот метод подходит твоему статусу, Прославленный Брат. Более того, в этом есть хвастовство.

Ревик крепче стиснул зубы.

— Сестра, — произнёс он. — Это не хвастовство. Я просто не хотел, чтобы мои намерения поняли неправильно. Как я уже не раз ясно дал понять, я хочу, чтобы мои приоритеты оставались чёткими во всех отношениях.

Она подняла ладонь.

— Я понимаю, — сказала она. — И они ясны, брат. Твоя жена уже на пути сюда.

Увидев, как вздрогнул Ревик, она мягко добавила:

— Так что мы тоже ясны, брат, я не хотела обидеть тебя своим комментарием. Напротив, в этом подразумевался комплимент, Ревик.

Прежде чем он сумел сообразить, на что она ссылается, она удивила его улыбкой — в этот раз искренней.

— Мне нравятся мужчины с хвастовством, — сказал она. — Очень даже. С твоего позволения, я бы сказала, что твоей жене повезло. Очень повезло, поистине.

Ревик не ответил, всё ещё стараясь контролировать свои эмоции. Он через несколько мгновений будет стоять перед Элли. И он правильно её расслышал. Он всё правильно понял, черт подери.

Вой Пай только что открытым текстом намекнула, что Балидор трахает его жену.

Он всё ещё пытался осмыслить это, слепо уставившись в поверхность стола, когда видящая наклонилась поближе к нему. Вложив свет в свои пальцы, она приласкала его руку, нарочито погладив кожу до локтя.

Ревик бездумно отстранился от её прикосновений.

Демонстративно положив ладонь на своё бедро, он наградил её суровым взглядом. Он вложил в этот взгляд недвусмысленный посыл, явно давая ей понять, что флирт в высшей степени не приветствуется.

После небольшой паузы она слегка улыбнулась, всё ещё всматриваясь в его глаза.

— Вновь приношу свои извинения, брат, — пробормотала она.

Прежде чем он успел ответить, она плавно поднялась на ноги, вновь поклонившись так, чтобы её голова оказалась ниже уровня его глаз.

— Что ж, тогда мы должны перейти к исполнению твоего первого пожелания? — спросила она.

Отведя взгляд, он кивнул, почти сам того не осознавая.

Она была довольна собой, эта дрянь из Лао Ху. Он осознал, что она пришла сюда, чтобы поставить его в такое положение — и неважно, величала она его Прославленным Сайримном или нет. А ещё она, похоже, получала удовольствие, ударяя его по самым уязвимым местам.

Но он ещё ни на что не согласился в отношении Балидора. Пока что нет.

Он поднялся на ноги. Как только он выпрямился в полный рост, лидер Лао Ху последовала его примеру, всё ещё осторожно оценивая выражение его лица. Она показала рукой с маникюром в сторону двери, слегка поклонившись.

— После тебя, Прославленный Брат.

Ревик почувствовал, как стискивает челюсти, но последовал за её жестом к двери, а затем в тронную залу за ней.

Как и его предыдущий сопровождающий, она не объясняла ему окружение. У него складывалось ощущение, что вопреки постоянной демонстрации уважения, почитаемая Вой Пай, лидер Лао Ху, хотела, чтобы он убрался из её Города как можно быстрее в рамках вежливых приличий.

Как только они вышли на свет солнца, он жестом показал ей идти первой.

Когда она подчинилась, он постоял ещё мгновение, подставив лицо и грудь солнцу.

В конце концов, пауза закончилась.

Он последовал за ней, заталкивая свои эмоции как можно глубже.