Меч-кладенец

Конные люди

Утки уже вывели птенцов, лето вступило в свою середину, а Вел с Балом все плыли и плыли. После стычки с изами костров больше не разводили, плыли только ночью. А днем спали, спрятав лодку в кустах или зарослях камыша. Чем дальше за полдень, тем сильнее солнце палило. Кожа на носу облупилась, голову то и дело приходилось смачивать водой. Зря шапок с собой не взяли! Да это беда поправимая. Вел распорол тюк с мехами, достал шкуру куницы что похуже, брюшко вдоль разрезал, лапки вместе связал. Примерил Балу на голову — хорошо получилось: спереди морда куницы, белые зубы скалит, а сзади куний хвост, комаров с шеи сгоняет. И для себя такую же шапку сделал умелый и хитрый Вел.

— Очень сердитое солнце стало, — сокрушался Бал. — Ночью хорошо плыть, днем — плохо.

Вел отмалчивался. Если плыть только ночами, все лето пройдет, прежде чем они до соленых озер, до людей с волчьими головами доберутся. А назад как? Зима в дороге застанет. Нет, хоть и жарко днем и опасно, а надо спешить. И Вел чаще и чаще отваживался плыть в светлое время. Лодка стрелой неслась, а далекие безлесные берега неоглядной реки, казалось, стояли на месте.

Бесчисленные стада косматых степных быков спускались по оврагам на водопой. В нестерпимо голубом поднебесье кружили орлы. А берег, что с левой руки, сплошь зарос камышом. Птиц над ним разных видимо-невидимо. И утки, и журавли, и белые лебеди. Из камышовых зарослей высовывались кабаньи морды. Добыв для прокорма одного-двух гусей, Вел с Балом отплывали дальше от берега. Кто знает, может, не только кабаны в камышах рыщут. Пустит какой-нибудь камышовый охотник стрелу из зарослей — мигнуть не успеешь.

На отдых останавливались теперь только на островках, все чаще встречавшихся на пути. Выбрав укромное место, валились на горячий песок, расслабляя натруженные спины. Нехотя жевали сырую гусятину да плохо провяленную, уже с душком рыбу. Спали в лодке. Один гребет, а другой дремлет на тюках с мехом, млея от солнца.

В один из таких жарких полдней и увидели они конных людей. Вел спал, Бал неторопливыми, сильными гребками гнал лодку по рябившей под солнцем воде, зорко поглядывая на пустынный обрывистый берег. Сначала ему показалось, что там, на обрыве, стадо каких-то странных животных спешит на водопой. Но, приглядевшись, он понял, что это люди сидят на спинах безрогих лосей.

Проснувшийся Вел из-за борта лодки тоже смотрел на конных людей. По пояс голые, в накинутых на плечи звериных шкурах, они крепко сидели на безрогих лосях, сжимая ногами бока животных. В руках у конных людей были короткие метательные копья. Они размахивали ими, что-то кричали, показывали на лодку руками. Безрогие лоси вставали на дыбы, звонко ржали, покусывали друг друга. Люди били их ремешками, привязанными к коротким палкам, ловко держались на их спинах. Один из конных людей подъехал ближе к обрыву, помахал Велу и Балу рукой.

Вел встал в лодке, в ответ помахал.

— Ближе к берегу, Бал. Кажется, конные люди хотят говорить с нами.

Подняв над головой связку бобровых шкурок, Вел еще раз приветственно помахал свободной рукой, громко крикнул:

— Конные люди! Мы, вены, пришли к вам мех на соль обменять. Дадите нам соли? Будем торг устраивать?

Закричали, замахали копьями конные люди, а понять ничего нельзя. Но и без слов ясно, что к себе зовут. Подплыли ближе. Лица у конных людей безбородые, широкие. Глаза узкие. Черные волосы заплетены в косицы. Кроме копья, у каждого за спиной лук в чехле. Из другого чехла оперенные концы стрел выглядывают. Хорошо вооружены конные люди. Много их. Как решиться идти к ним торг вершить? Знают ли они, что на Торжище надо выходить без оружия? Знают! Старший воин конных людей что-то своим крикнул, те отстали. А сам он поехал по берегу вслед за медленно плывшей лодкой. Обогнав, слез с коня, воткнул в землю копье, снял с себя чехол с луком, пояс с ножом на траву бросил. Потом с обрыва к самой воде спустился. Знает закон! Все правильно сделал.

Бал тут же направил лодку к берегу. Вел соскочил на песок, безоружный, широко улыбаясь, пошел навстречу конному человеку. Сошлись, показали один другому пустые ладони, пожали руки. Вел вздохнул с облегчением: согласились, значит, конные люди мирный торг начинать. Засмеялся Вел, похлопал конного человека по плечу, обнял его. Тот был сух телом, жилист, смугл. Волосы заплетены в черные, смазанные жиром косички. Он едва доставал до плеча Вела. Белый шрам пересекал лицо предводителя конных людей от лба до уголка рта. От этого казалось, что он все время смотрит куда-то в сторону.

Отвязав от пояса мешочек с солью, Вел высыпал ее на ладонь, показал конному человеку.

Тот посмотрел, взял щепотку, попробовал, закивал головой, заулыбался.

— Мы вам — меха, вы нам — соль! — сказал Вел, потряхивая серебристыми бобровыми шкурками.

Конный человек пощупал одну шкуру, подул на нее, проверяя подшерсток, залопотал что-то быстро, показывая рукой то на соль, то на своих людей.

— Там соль? У них? — догадался Вел. — Ладно, пойдем туда. Бери меха, Бал. И для соли мешки возьми.

Вот как хорошо получилось! Совсем и не злые конные люди, если с ними по-хорошему. Надо им подарки сделать. А угощение они сами приготовить должны, потому что к ним приехали гости для торга.

Пока Бал выгружал из лодки тюки с пушниной, нетерпеливый Вел вслед за предводителем конных людей поднялся на кручу. Конные люди слезли со своих безрогих лосей на землю, встали в сторонке. Вел помахал им рукой. Хорошо наверху, привольно. Куда ни посмотришь — везде трава под ветром колышется. Трава высокая, выше пояса. А низкорослым конным людям почти до плеч. Рассмеялся Вел. Вот почему конные люди на животных ездят! При их росте далеко ли по такой высокой траве уйдешь?

Конные люди подошли ближе. Вел им опять помахал. Пусть подходят, если без оружия. А конные люди свои копья и луки у коней оставили, без них идут. Только у каждого в руке веревка черная кольцами свернута. Так ведь веревка — не оружие. Повернулся Вел, чтобы Бала поторопить, а человек со шрамом вдруг взвизгнул пронзительно, кинулся в ноги Велу, сжал их, вцепился словно хорек. И тут же что-то свистнуло, обвилось вокруг Вела, рвануло. Все-таки устоял Вел, не упал, удержался. Что делают эти люди? Как можно закон торга нарушать?!

Не сразу понял Вел, что обманул его человек со шрамом. А когда понял, что свершилось небывалое, неслыханное преступление, страшная ярость поднялась в нем. Отшвырнув ногой полуголого человека, Вел бросился на конных людей, но на него сзади еще одну веревку накинули, потом еще и еще… От могучих рывков Вела падали конные люди, но веревок не выпускали, тянули в разные стороны. Бал в это время как раз на кручу поднялся. Увидел, что конные люди Вела веревками вяжут, бросил тюки, кубарем скатился вниз, схватил в лодке топор, кинулся выручать друга. А конные люди уже и к Балу подступают с черными веревками. От первой петли Бал увернулся, вторую рукой успел сбросить с шеи. В два прыжка подскочил, сшиб топором одного, другого… А конных людей сбегается все больше и больше.

— Назад, Бал, назад беги! К лодке! — кричал ему Вел, весь опутанный веревками конных людей.

— Бегу, Вел, бегу! Я сейчас… Держись!

— Не ко мне, к лодке беги!

— Держись, Вел, держись!

Но где там держаться! Свалили Вела конные люди. Предводитель их на безрогого лося вскочил, носится вокруг, кричит тонким, пронзительным голосом. А конные люди ничего с Балом сделать не могут, никак петлю на него не набросят. Прыгает Бал, крушит своим каменным топором всех подряд. Испугались, отпрянули от него конные люди. Тогда их предводитель заехал сзади и метнул в Бала копье. В спину метнул! И тут же в Бала вонзились еще два копья. Бал вырвал одно копье из себя, замахнулся, чтобы бросить в конных людей, но обмякла рука, и герой свалился на истоптанную траву. Кровь ручьями бежит, а он все подняться хочет, и кажется ему, что громко, зычным голосом кричит он другу, а не шепчет мертвеющими губами:

— Я сейчас, Вел… сейчас… топор и копье… всегда вместе.

Напрасно рвался Вел, как медведь, в западню попавший. Напрасно зубами грыз путы, рычал от бессильной ярости, видя гибель друга. Петли волосяных веревок только туже затягивались. Одолели его конные люди. Связали, взвалили на спину безрогого лося, обступили со всех сторон, повезли. Перед глазами мелькают копыта безрогого лося. А Велу видится Бал с копьями в груди и спине. Мелькают копыта, совсем не такие, как у настоящих лосей, — круглые, не раздвоенные. Льется кровь из груди Бала. Комочки земли вылетают из-под копыт. Лежит Бал на примятой траве. Сухие метелки царапают лоб и щеку Вела. Куда его везут? Но что увидишь под брюхом безрогого лося? Да и глаза нельзя долго открытыми держать: сухая трава выколоть может. А закроешь их, и опять встает Бал как живой, слышится его голос: «Я сейчас, Вел… сейчас!»

Безрогий лось все бежит и бежит. Круглые копыта все мелькают и мелькают перед глазами. Метелки травы все хлещут и хлещут по лицу Вела. Голова набрякла кровью, в ушах звон. А безрогий лось все не останавливается. Вот уже и жара спала. Солнце к самой земле спустилось. А они все едут и едут…

Наконец остановились у какой-то речки. Безрогий лось зашел в воду, стал пить. Совсем рядом вода, а не дотянуться до нее Велу. Кто-то подошел, плеснул водой на голову. Вел изловчился, взглянул наверх. Это человек со шрамом, предводитель, тот самый, что Бала убил, метнув ему в спину копье.

— Бойся меня! — прохрипел Вел, с ненавистью глядя в темные глаза человека со шрамом.

Хоть и не знал предводитель конных людей языка венов, но все-таки понял, что грозит ему пленник. Смешно это предводителю показалось. Ногой он еще раз плеснул водой на Вела, рассмеялся заливисто. Зря рассмеялся. Не знал он обычаев венов. Не знал, что, произнеся такие слова, обрек его Вел на неизбежную гибель…

А конные люди меж тем перевалили тяжелого пленника на другого коня, опять привязали его волосяными веревками так, что голова и ноги Вела свешивались к земле, и снова тронулись в путь. Ночью, когда во второй раз меняли коня под Белом, увидел он по звездам, что все дальше и дальше на полдень и немного к заходу солнца увозят его конные люди.

Только утром до места доехали. Сбросили Вела на землю. Он нарочно лежал точно мертвый, к чужим голосам прислушивался. Кто-то ногой ткнул его в бок, потом на голову лили воду до тех пор, пока он не открыл глаза. Кругом столпилось много воинов. У всех копья, бронзовые топорики за поясами, ножи. Глаза злые. Вот воины расступились, пропустили к Велу двоих. Один — тот самый, что закон торга нарушил, тот, что Бала в спину копьем ударил. Второй — толстый, выше ростом, с бородой и без косичек. Кожаная одежда на груди красивой застежкой скреплена. Маленький, со шрамом, тоже богато одет: на голые плечи наброшена шкура пятнистого зверя, передние лапы крест-накрест на груди также скреплены металлической блестящей заколкой. А на заколке — камень зеленый. И топорик у него весь разноцветными маленькими камешками украшен, и чехол для ножа в узорах.

Двое воинов с косичками нагнулись над Велом, начали веревки распутывать. Вел сел, растирая затекшие руки. Принесли миску с водой и мясо. Раз еду предлагают, значит, живым решили оставить, в род свой принять. Только не пойдет к ним Вел, не станет их пищу есть. Эти люди нарушили закон торга, слово свое сломали, Бала обманом убили. Нет между ними мира! Встал Вел, сделал вид, что шатается, что ноги его не держат. Шагнул раз, другой ближе к низкорослому предводителю. Незаметно смерил глазом расстояние и вдруг выбросил вперед руку, схватил за горло убийцу Бала. Через мгновение бросил обмякшее тело на сухую вытоптанную траву.

— Этот человек закон торга нарушил! — объяснил Вел замершим от неожиданности воинам.

Сразу несколько копий замахнулись на Вела. Но Толстый поднял руку и что-то выкрикнул. Воины опустили копья, глухо ворча отступили. Знает Толстый обычаи. Видит, что справедливо Вел поступил. Теперь можно с конными людьми и мир установить, еду их принять.

Вел поднял с земли глиняную миску с водой, отпил не спеша, чтобы все видели. Потом начал есть мясо. Съев кусок, огляделся. В большое становище его привезли. Вокруг, как большие грибы без ножек, круглые жилища стоят. Дым от многих костров поднимается. Много безрогих лосей, больших и маленьких, вокруг жилищ бродят. А люди все около Вела собрались. Вот три женщины прибежали, начали выть над трупом, волосы на себе рвать, лица царапать. Воины с косичками опять стали угрожать Велу. Толстый на коня влез, что-то грозно закричал, напрягая жирную шею. Другие воины, бородатые, без косичек, к нему придвинулись, встали на защиту. А те, что с косичками, подняли тело убитого, понесли, угрожая оружием. И хоть больше их было, а видно, что боялись они Толстого и его воинов. Повернув коня, Толстый поехал не торопясь. И Вел пошел за ним, потому что двое конных воинов в спину его древками копий подтолкнули.

Подошли к самому большому жилищу. Из него вышли две женщины в длинных одеждах, низко склонились, раздвинули перед Толстым полотнища, закрывавшие вход. Тот слез с коня, важно прошествовал, ни на кого не глядя. Вел тоже хотел за ним в жилище войти, но воины закричали сердито, оттолкнули его конями. Ладно, Велу и здесь, под открытым небом, неплохо. Он прилег на траву рядом с жилищем. Надо отдохнуть, подумать обо всем не спеша. Как теперь быть? Толстый предводитель человек справедливый, обычаи знает. Надо у него соль попросить взамен привезенной пушнины. Вот они, тюки, здесь, у жилища лежат. Вел объяснит Толстому, что не хочет у конных людей жить, что ему надо в свое племя вернуться, что ждут его там…

Трудно понять конных людей. Кто такой у них этот Толстый? Почему он одет лучше всех? Почему кланяются ему до земли? Если он выбран предводителем, старшим воином на время войны, значит, воюют с кем-то конные люди. Но кто же на войну вместе с женщинами и детьми ходит? Если нет войны, значит, Толстый старшим охотником выбран. Но какая здесь, среди жилищ, охота? И почему он одет так празднично и богато, когда остальные чуть не полуголые ходят? И почему так боятся все Толстого? Чуть не на животах перед ним ползают.

Вел потрогал стену жилища. Мягкая, сделана из шерсти животных.

Вел стал ковырять пальцем стену жилища. Надо же посмотреть, как она устроена…

— У-р-р-р, у-рр! — закричали воины, все еще почему-то стоявшие рядом с ним.

Один копьем замахнулся, другой мохнатым боком коня оттеснил Вела от круглой стенки жилища. Что ж, нельзя так нельзя. Вел отошел. Не понимают конные люди, что ему только посмотреть хотелось. Не собирался он ломать жилище. Плохо, что объяснить им нельзя. Простых слов не могут понять. А у самих слова очень трудные, не выговорить никак. Зачем конные люди на таком трудном языке говорят? Наверное, потому, что о нашем, таком простом и удобном, не знают. Надо бы научить их. Вел повернулся к одному из конных людей, ткнул пальцем себя в грудь.

— Я — Вел! А ты? Тебя как зовут?

— У-ррр! — крикнул воин и наставил копье на Вела.

Не хочет говорить. Сердится. И второй тоже как волк смотрит. Ну и ладно, Вел к другим конным людям пойдет. Вон там, за жилищами, их много собралось. Делают что-то. Вел отстранил копье рукой, пошел, не оглядываясь, от жилища. Воины совсем разъярились, вздыбили коней, закрыли дорогу. Один ударил Вела по голове тонким, но жестким ремешком, привязанным к палке. Вел рассердился, вырвал ремень с палкой из рук воина. Тогда тот его копьем ткнул. Хоть и не сильно ткнул, но рубашку порвал и плечо до крови поранил. Вел вырвал у него копье, переломил пополам и толстым концом древка по голове ударил. И безрогого лося тоже ударил. По самым ноздрям, чтобы тот копытами на Вела не замахивался. Закричал жалобно лось, встал на задние ноги и умчался, волоча за собой упавшего воина. А второй воин в это время наскочил на Вела со спины. Орет, копьем в спину тычет. Совсем рассердился Вел. Этого воина тоже ударил он древком. Не сильно. Нельзя сильно бить. Ведь он с конными людьми, которые без косичек, мир заключил. А этот воин тоже с коня свалился. Ну кто мог знать, что у конных людей головы такие некрепкие?

Бросил Вел сломанное древко копья, кожаную рубашку с себя стащил, начал рану на плече зализывать. Больно кольнул конный воин, чтоб ему на охоте удачи не было!

А вокруг уже люди сбежались. На крик и шум вышел из жилища Толстый. Он что-то крикнул, и кинулись на Вела со всех сторон, снова связали, поволокли по земле, ногами пинали, по лицу, по голове били. Потом поставили на ноги, к столбу прикрутили волосяными веревками. Толстый поставил рядом с Велом двух воинов, отогнал толпу. А веревок не снял. Так и оставил Вела к столбу привязанным.

Да, трудно понять этих людей. Зачем связанным Вела держат? Взятого в плен человека надо или сразу убить, или отпустить его, волю дать. Пусть как хочет живет. Почему же конные люди не так, как все, поступают? А ведь Вел из их рук пищу принял! И эти воины, которых он палкой ударил, не умерли, живы остались. Да и сами они виноваты: не пускали Вела по стойбищу пройтись, с другими людьми побеседовать. За что же грозят ему? Почему связанным держат?

Непонятные они, эти конные люди. Не по правильным законам живут.