Меч наемника

11

На следующий день к лагерю подошла часть когорты Кракольния, и с этим эскортом раненые и сам герцог отправились в Вальдайр. К удивлению Пакс, большая часть отряда не возвращалась к основным квартирам.

Каллексон тоже недоумевал:

— Я думал, что кзардийцы разбиты. Что случилось?

Эриал, младший сержант из его когорты, объяснил:

— Так оно и было. Но они наняли какой-то отряд себе в помощь. Правда, поздновато спохватились. Сначала кзардийцы тянули время, ведя переговоры с Советом Фосса, а затем, дождавшись своих наемников, прервали перемирие. Да только это им уже не поможет. Даже если вся когорта Кракольния уйдет в Вальдайр, у нас останутся две полные когорты, да еще три — ополчение Фосса.

— А кого они наняли? — спросила Варни, исцеленная тем же чудодейственным способом, что и Пакс.

— Да каких-то южан. Волноваться нечего. Они едва ли будут лучше, чем ополчение Кзардаса.

— Если только они не раскошелились на Вольных Пик, — буркнул Ванза.

— А что это за Вольные Пики? — спросила Пакс.

— Единственная стоящая рота на юге, — ответил Эриал. — Они родом с высоких гор где-то на юго-западе. Вроде бы их страну называют Хорнгард.

— Точно, — подтвердил Ванза. — Они не каждый год нанимаются. Только если их стране ничего не угрожает или если им очень нужны деньги. Но уж если воюют — то держись! Надеюсь, что на этот сезон они уже оформили договор с кем-нибудь другим или остались в своих ущельях.

К счастью, кзардийцы не смогли нанять Вольных Пик. Как объяснил Стэммел, они сошлись в цене с одним беспринципным бароном из Срединных Болот и его так называемыми рыцарями. Эта компания зарекомендовала себя скорее в качестве диверсантов, убийц, расхитителей или поджигателей складов, но в открытом бою они не могли тягаться с регулярными строевыми отрядами.

В пылу первого боя Пакс даже не заметила, что солдаты Пелана сражались не одни. Только теперь она рассмотрела ополченцев Союза Фосса. Они были одеты в короткие серые туники поверх брюк ярко-красного, зеленого или синего цвета — соответствовавших трем городам Союза: самому Фоссу, Айфоссу и Фоссниру. Их когорты стояли на правом фланге общего строя.

Два дня спустя, когда настало время следующего сражения, Пакс была абсолютно здорова и заняла свое место в строю. Ей передали, что Арни попала в лазарет с ножевым ранением, а Кир из когорты Доррин убит. В какой-то момент, пока противники сходились на поле боя, Пакс стало страшно. Даже страшнее, чем в первом бою. Она как-то отчетливо вспомнила страшный удар по щиту и впивающееся в ногу острие меча. Но стоило ее когорте сойтись с неприятелем вплотную, как страх исчез. Паксенаррион не только перестала бояться, но даже могла холодно рассчитывать удары, словно на тренировках. Стоя плечом к плечу с товарищами, она орудовала мечом и щитом. Казалось, бою не будет конца. Словно в вечном аду, смешались пыль, крики, звон металла, сверкание клинков и копий в воздухе, хлюпающая грязь под ногами. Пакс с трудом осознала, что, судя по изменению почвы, их когорта сумела оттеснить противника вниз по полого спускавшемуся полю.

Лишь после полудня противники развели свои отряды. Пакс осмотрелась — судя по всему, на этот раз она не была ранена. Впереди на расстоянии полета стрелы виднелся строй противника. Пакс осушила флягу и почувствовала, что чертовски голодна. Не удивительно, подумала она, такая работа, а после завтрака на рассвете прошло уже немало времени.

Донаг обернулся к Пакс и сунул ей свою флягу.

— Передай назад. И свою не забудь, — сказал он. — Пусть наберут воды.

Вскоре им передали наполненные фляги и куски сухарей, Пакс ела с жадностью. Скоро пришлось вновь передавать фляги назад, потому что жажда казалась неутолимой.

— Смотри-ка, — сказал кто-то в первой шеренге, — да они вроде отходят.

И действительно, шеренга противника отодвинулась чуть дальше от строя роты Пелана.

— Что это значит? — спросила Пакс.

— Ничего особенного. Просто они не хотят драться весь день напролет, — ответил ей сосед справа — Кери. — По мне, так даже лучше. Чего мучиться в такой парилке.

Так и получилось. Строй противника отступил к своему лагерю, и, к удивлению Пакс, никто не стал преследовать неприятеля. До приезда герцога в течение следующей недели им довелось поучаствовать еще в нескольких, столь же безрезультатных боях.

— Почему никто не хочет сражаться до победы? — спросила она как-то вечером у костра.

— Не гневи судьбу, — ответил Донаг. — Если они, я имею в виду Союз Фосса, решат сражаться до победы, то, будь уверена, проливать они собираются нашу кровь, а не своих ополченцев. Вот и подумай. Не забывай, что воюют они не за честь своего города, а за вполне конкретные вещи — за тот или иной участок приграничных земель, за то, как пройдет караванная дорога. И если им удастся договориться об этом без того, чтобы мы прогрызались через всю армию кзардийцев и штурмовали город, — тем лучше для нас.

— Но… — начала Арни, только что вернувшаяся из лазарета.

— Никаких «но», — отрезал Донаг. — Вот ведь придурки! Хватит на вашу жизнь войны. Вволю крови нахлебаетесь. Поймите — это теперь ваша работа. Хотите дослужиться до капралов или хотя бы дожить до седых волос — относитесь к войне как к любому другому делу: с умом, с трезвой головой и с расчетом.

По возвращении герцога в сопровождении вооруженных луками солдат из когорты Кракольния все резко изменилось. Под покровом темноты герцог увел свои когорты на левый фланг, оставив между ними и ополченцами Фосса пустое пространство. Этот маневр дезориентировал новичков не меньше, чем противника. Пакс переживала по поводу того, что подумают о них ополченцы Фосса, не решат ли они, что рота Подана отступает.

— Не будь дурой, — развеяла ее страхи Канна. — Герцог послал их командиру план своих действий. Если все пойдет как нужно, эта ловушка должна сработать, и мы разделаемся с кзардийцами. Но даже если они не клюнут, мы ничего не теряем.

Стэммел объяснил все еще подробнее:

— Герцог хочет использовать наших стрелков. Судя по всему, у кзардийцев нет отряда, вооруженного луками. Поэтому они будут вынуждены отступить, и в этот момент мы, находясь теперь ближе к их флангам, сможем во время перепостроения ударить по ним.

Так все и произошло. Хотя Пакс, обнаружив с рассветом, что их когорта оказалась чуть не вплотную к строю кзардийцев, изрядно переволновалась, не ответят ли те градом стрел. К счастью, расчет герцога оказался верным. Не имея стрелков, противник стал отступать, открыв для удара фланги. И хотя о полной победе говорить было рано, сражение оказалось переломным: начались долгие недели преследования кзардийцев Пеланом и ополчением Союза Фосса. Каждый раз противник, вступая в бой, был вынужден делать это на удобной для герцога и его союзников территории. Вскоре на горизонте показались стены Кзардаса, и войско Пелана перекрыло ведущую к городу караванную дорогу. Кампания была выиграна. Кзардас отказался от сбора налога за прохождение караванов по своим землям в пользу городов Союза Фосса.

— Вам повезло, — сказал Стэммел своим солдатам-первогодкам, — для первой кампании эта — весьма удачная. Вы набрались опыта без особого риска: поучаствовали в боевых маршах, в настоящих сражениях с непревосходящим противником. А оставшееся время сезона мы будем заниматься тем, что оставим гарнизоны по фортам вдоль дорог и будем сопровождать караваны в качестве охраны. Вот вам возможность поучиться и этому.

— То есть как? — удивленно переспросила Арни.

— А вот так. Не каждая кампания продолжается весь сезон. Чаще, добившись победы, мы остаемся на полученных нашим нанимателем землях или дорогах и несем гарнизонную и охранную службу, обеспечивая хозяину сбор платы с караванов и безопасность его земель. Например, в этом году Союз Фосса предлагает нам охранять новую границу между их землями и Кзардасом и взять под контроль отвоеванную дорогу.

— А… когда мы… когда мы вернемся в Вальдайр? — спросил Малек.

Вик тотчас же по-своему интерпретировал его слова:

— Он хочет узнать, когда нам заплатят.

Все рассмеялись, и Стэммел подхватил:

— Молодцы! Мыслите, как настоящие наемники. Про деньги забывать нельзя. Скорее всего. Совет Городов Фосса рассчитается с герцогом, не дожидаясь конца сезона. Тогда и вам кое-что перепадет. Если после этого нас тотчас же не отправят в какой-нибудь медвежий угол охранять дальний форт, у вас будет шанс потратить все заработанное в считанные дни.

Писарь герцога сидел за длинным столом, на котором офицеры и сержанты выставили столбики монет. Рота выстроилась в порядке старшинства — а значит, солдаты-первогодки оказались в самом конце и лишь мельком видели деньги из-за спин своих старших сослуживцев.

Пакс понятия не имела, сколько ей заплатят. Судя по всему, никто из ее приятелей тоже не рискнул спросить об этом у сержантов или капралов. Впрочем, даже точно названная сумма вряд ли о чем-то сказала бы Паксенаррион: она не очень-то четко представляла себе даже, сколько медяков равняются серебряной монете или сколько можно купить на это самое серебро. Вместе со всеми остальными она согласилась отдать часть платы в счет помощи семьям погибших. Стэммел объяснил, что это традиция — посылать деньги семьям тех, кто погиб в бою в ходе кампании. Сколько ей должно было остаться и сколько полагалось отдать, Пакс по-прежнему понятия не имела.

Очередь медленно двигалась вперед. К моменту, когда Пакс подошла к столу, на нем остались лишь небольшие столбики металлических кружков. Неожиданно Паксенаррион вспомнила о своем «дорогом лечении». Не вычтут ли это из ее платы? С замиранием сердца она шагнула вперед.

— Посмотрим. — Капитан Арколин пробежал глазами свиток, задержался на нескольких строчках, а затем обратился к Пакс: — Итак, ты была произведена из новобранцев в рядовые в первом же бою. Плюс к этому — небольшая прибавка за верное решение и правильное поведение в момент нападения бандитов на санитарный обоз. Так, теперь минус — только взнос в «гробовой» фонд. Стэммел объяснил тебе, что здесь за деньги ходят?

Пакс кивнула, хотя объяснять-то Стэммел объяснял, да вот у нее в голове все перепуталось. Города Союза Гильдий чеканили каждый свою монету, но по согласованным весам. В обиходе самая крупная золотая монета называлась «ната» — «отец», за ней шел золотой «нас» — «сын», затем серебряная «нити» — «мать», «нис» — «дочь» и два вида медяков — «паж» и «раб».

— Итого, — продолжал Арколин, — тебе причитается тридцать шесть нити. — И он пододвинул Пакс серебристый столбик монет.

— Я бы тебе посоветовал не брать сразу все деньги, — подошел к ней Стэммел. — Пока мы в городе — ты можешь ежедневно после обеда получить любую часть своей доли. Так будет надежнее — я имею в виду воров и прочие неприятности. Во время службы в дальних гарнизонах ты, разумеется, тоже можешь оставить деньги у ротного казначея. Тут, можешь мне поверить, никого не обманывают.

Пакс благодарно кивнула Стэммелу, поборов искушение впервые подержать в руках столько денег.

— А сколько взять на первое время, сэр? — спросила она.

— Я же понимаю, что тебе хочется почувствовать себя богатой. Ну возьми монет десять — вполне хватит, чтобы закружить тебе голову. Слушай, казначей, выдай ей пару нити медяками на размен.

Мужчина за столом кивнул и, поменяв деньги, протянул Пакс свиток. Расписавшись в двух местах — за все деньги и за полученное на руки, Пакс под нажимом Стэммела пересчитала монеты.

— Здесь тебя не обманут, но в любом другом месте — непременно постараются надуть, — объяснил сержант. — Привыкай считать быстро и без ошибки.

Приятная тяжесть оттягивала поясной кошелек Пакс. Девушка задумалась о том, скоро ли она сможет расплатиться с отцом за приданое. От этих мыслей ее отвлек Сабен, вышедший на плац вслед за ней.

— У меня никогда в руках столько денег не было, — искренне сказал он, улыбнувшись.

— У меня — тоже, — ответила она. — И представь себе — каждый месяц мы будем получать по столько же или даже больше…

— Что ты хочешь купить первым делом?

Пакс быстро мысленно пробежала список желаемого и осторожно предложила:

— Я вот думаю, нет ли здесь поблизости местечка, где можно было бы купить пряников или чего-нибудь в этом роде…

Сабен рассмеялся:

— Нет, мы с тобой точно деревенские увальни. Я тоже как раз подумал о сладком креме. Знаешь, такой продают на ярмарках? Мне обычно доставалось только лизнуть на донышке, а я, наверное, целую миску умял бы, не подавившись. А потом… потом я куплю что-нибудь сестренкам. Ну ленты там или еще что-нибудь такое. Стэммел сказал, что можно будет передать это с очередным курьером герцога на север. Главное, чтобы посылка была нетяжелой и маленькой. А кто-нибудь из моих обязательно приедет к крепости на осеннюю ярмарку. Там они мой подарок и получат.

Пакс о подарках не подумала и почувствовала себя виноватой.

— Я… я бы хотела отложить что-то, чтобы расплатиться за свое приданое.

— Что? — удивился Сабен. — Ты ведь говорила, что не хотела замуж и не любила того парня…

— Расплатиться с отцом, — холодно повторила она. — Он ведь уже передал деньги, когда я убежала.

До этого дня Пакс никому, кроме Стэммела, не рассказывала об обстоятельствах своего побега из дома.

— Понятно, — вздохнул Сабен. — Но слушай, ты ведь не давала согласия…

— Нет, но отец был уверен, что сумеет убедить меня или заставить. В общем, деньги он уже отдал.

— Но если ты не соглашалась, значит, это уже его проблемы, — заявила Барра, услышав их разговор где-то посередине.

Пакс пожалела, что вообще затронула эту тему.

— Не знаю, Барра, может, ты и права, но мне будет спокойнее, если я смогу расплатиться с отцом. В конце концов, дело не в нем. Эти деньги очень нелишние в семье — моим братьям и сестренкам.

Барра пожала плечами, а Сабен поинтересовался:

— Ты хоть знаешь, сколько это?

— Ну, не точно…

На самом деле Пакс понятия не имела, сколько отец передал за нее несостоявшемуся жениху. Все, что она слышала по этому поводу, — это уверения жены мельника в Трех Пихтах, что приданое было не меньше, чем то, что вручил три года назад старый Амбой сыну лавочника из Скалистого Форта, выдавая за того свою дочь. Эти подробности, решила она, не добавят ясности в разговор. А Сабен и сам понял, что дальнейшие расспросы бессмысленны.

Молодые солдаты, свободные от службы, стали собираться в город. Стэммел предложил им подождать, а после полудня собрал своих подчиненных и объявил им:

— Ну что ж, вы получили свои первые деньги… Пошли вместе? Я покажу вам, где, как и на что можно их потратить.

Вик позвенел монетами:

— Сэр, а я уже знаю, как их тратят. И у меня есть свои планы…

— Поступайте как знаете. Я вам не нянька и не надсмотрщик, но и не хнычьте, если останетесь без гроша в первый же день. Все, что я могу, — это показать вам безопасные места, где можно спокойно выпить и почти не опасаться карманников. Да и предостеречься от того, чтобы оказаться избитым в переулке, тоже нелишне.

— Неужели в городе так опасно? — удивился Сабен.

— Да кто посмеет напасть на нас? Мы же вооружены, — сказала Пакс.

— Именно такое отношение, — сурово сказал Стэммел, — оставляет роту каждый год без нескольких отличных бойцов. Поймите — вы сильны только все вместе, в строю. Поодиночке против банды уличных грабителей вы бессильны. В лучшем случае очухаетесь через несколько часов без гроша и с переломанными ребрами. Хуже, если вас убьют, а если совсем не повезет, окажетесь в фургоне работорговца — в кандалах, с клеймом на лбу и с мешком на голове. Вы, молодые солдаты, за исключением, быть может. Вика и Джорти, не знаете всех опасностей города. Именно поэтому я и собираюсь пойти сегодня с вами вместе.

Через полчаса Стэммел и дюжина его солдат ввалились в большой зал таверны «Танцующий Петух». Высокий дородный мужчина в зеленом фартуке выскочил им навстречу.

— А, Маттис Стэммел пожаловал, — радостно приветствовал он сержанта. — А это кто — пополнение? Рад познакомиться, ребята. Солдаты герцога Пелана — всегда желанные гости в моем заведении. Что будем заказывать?

— Знаешь, Больнер, принеси-ка нам хорошего эля, и побольше! Я полагаю, у нас есть повод красиво пообедать.

— Где присядете? Здесь или в отдельной комнате?

Стэммел оценил шутку трактирщика и рассмеялся:

— Неужели ты думаешь, будто герцог стал платить первогодкам столько, что они каждый выходной смогут заказывать себе кабинет?

— А разве не так? Тут поговаривают, что, судя по договору с герцогом, вам за каждый медяк должны по золотой монете платить.

— Неужели? Слушай больше. Да и что нам, бедным солдатам, до договоров и прибылей начальства. Мы ведь, того и гляди, помрем от голода и жажды прямо в твоем кабаке, создав ему дурную славу.

В зале раздался взрыв хохота посетителей.

— Садимся здесь, — показал Стэммел на длинный стол почти в центре зала.

— А почем здесь эль? — с деланным равнодушием осведомился Сабен, позвякивая монетами в кошельке.

— В прошлый раз, когда я был здесь, он стоил три пажа кружка и один нити — кувшин. Дешевле, чем где-то, дороже, чем еще где-то. Но, по крайней мере, Больнер не разбавляет свой эль и не согласится за деньги подсыпать в него дурман или яд, как это подчас делают другие трактирщики. В общем это хорошее место и безопасное — насколько таверна вообще может быть такой. Кроме того, зарубите себе на носу: ни Больнеру, ни любому другому трактирщику нельзя доверять секретов. Как козлу — сторожить капусту. Эти ребята любую информацию превращают в деньги. Так что если кого-нибудь застанут за разговорами о делах роты, о которых посторонним знать ни к чему, объясняться будете со своими капитанами.

— Эй, сержант Стэммел! — Голос принадлежал толстому человеку с красной физиономией, сидевшему за соседним столом. — Что, все поучаешь своих новобранцев? Нравится чувствовать себя умным?

Пакс обалдело перевела взгляд на Стэммела. Тот улыбался, но глаза его были холодны:

— Дорогой мой Локлинн, если бы они были новобранцами, я бы еще мог их поучать. Но это мои младшие товарищи по оружию, рядовые нашей роты и, наконец, просто мои друзья. А как дела у тебя, как баронесса?..

Не дослушав Стэммела, толстяк рявкнул:

— Эти-то сопляки тебе товарищи? Да я таких щенков дюжину за раз уложу. Смотри-ка, как они к тебе липнут — подлизываются. Особенно вон та рыжая девчонка. Как, ничего подружка, а? Не уступишь?

Стэммел под столом наступил Пакс на ногу:

— Знаешь, Локлинн, зря ты их так недооцениваешь. Видать, от долгого сидения без дела ты перестал отличать молодость от слабости. А зря. Кстати, приходи завтра к нам на тренировки. Я с удовольствием уступлю тебе эту девчонку. Только не пожалей: она, особенно если ее разозлить, таких, как ты, одним ударом разрубает от макушки до… сам знаешь какого места. Учти, ее учил я, а я за своих учеников отвечаю.

Пакс увидела, как толстяк на глазах побледнел: он переводил взгляд со Стэммела на нее, удивленно подняв брови.

— Ну что ж, прошу прощения за дурацкую шутку в адрес боевого приятеля, — выдавил Локлинн. — Ты только посмотри на эту волчицу! Ну и взгляд. Нет, ребята, не хотел бы я попасться под горячую руку этой верной ученице бравого сержанта. — Вскочив на ноги, толстяк преувеличенно вежливо поклонился: — Надеюсь, вас устроят мои извинения, или вы желаете иной сатисфакции?

Пакс желала только одного — вскочить и врезать этому жирному борову по первое число. Сабен успокаивающе положил ей руку на плечо.

— Мы были бы удовлетворены, — медленно произнес Стэммел, — если бы смогли выпить наш эль в тишине и спокойствии.

— А вот выставить меня отсюда ты не имеешь права! — пьяным голосом заорал толстяк. Пакс неожиданно осенило, что он был не столько пьян, сколько напуган. — Никаких прав у тебя нет, сержант, — продолжал паясничать Локлинн. — Не забудь, у меня самого солдаты есть и лишняя стрела всегда найдется. Да и меч мой всегда к твоим услугам…

— Тихо ты, Локлинн. — Один из сотрапезников толстяка дернул его за рукав. — Успокойся, не заводись.

Наконец приятелям Локлинна удалось усадить его и заставить замолчать.

Пакс вздрогнула и чуть не вскочила, когда перед ней с грохотом опустился поднос с большим кувшином эля и несколькими кружками. Две девушки-официантки и сам Больнер быстро разлили эль на всех. Стэммел добродушно улыбнулся озабоченно поглядывавшему на соседний стол трактирщику и поинтересовался:

— Ну что у тебя сегодня, Больнер? Чем угостишь?

— Как обычно. Если вы хотите просто посидеть, перехватить что-нибудь, а пообедаете в казарме, то я рекомендую ветчину — уже порезана, свежий хлеб — еще горячий, сыр, кстати, твой любимый, из Стерри, что еще… запеченную дичь — несколько пташек у меня прямо в духовке… так, сладости — пироги, крем, фрукты, правда, клубники только порции на две… Если что посерьезнее — рыба, но предупреждаю, в это время года — только речная, на любителя. Рекомендую отличный грибной суп. Это у нас новое блюдо. Если отдельно с хлебом — пять пажей. Можно заказать вместе с общей закуской.

— Ну и сколько это будет?

— Если все закажут и закуску, и что-нибудь из горячего, пожалуй, я сброшу немного, ну, скажем, по одному нити с каждого, включая эль.

Стэммел обвел глазами солдат и сказал:

— Цена — средняя для таких заведений. Но готовят здесь лучше, чем во многих других местах.

Все закивали головами. Получив согласие клиентов, трактирщик резво побежал на кухню давать указания повару. Пакс обернулась, чтобы посмотреть на пьяного толстяка, но соседний стол был пуст. Видимо, друзья Локлинна сочли за благо увести бузотера от греха подальше.

— А кто это был? — спросила Пакс Стэммела.

— Ты о ком? А, этот краснорожий? — Она кивнула. — Когда-то давно он служил у нас в роте, потом по окончании очередного срока ушел. Впрочем, его никто особо и не удерживал. Сейчас он вроде бы командует стражей одного местного барона. Говорят, что баронессе он порой заменяет мужа, что в общем-то полбеды, а барону во время путешествий — баронессу, что уже ни в какие ворота не лезет.

— Мне так хотелось… — начала Пакс, но Стэммел оборвал ее: — Ни в коем случае! Никаких драк и поножовщины в городе. Заруби себе это на носу. Кстати, всех касается. Правило точно такое же, как в казарме. Никакой повод — не повод, кроме открытого нападения. У нашей роты никогда не было репутации хулиганов и дебоширов.

— Но он позволил себе такие гадости в адрес Пакс! — не выдержал Сабен. — Почему мы должны терпеть такое?

— Потому что мы хотим приходить сюда и есть, не опасаясь быть отравленными, приходить на рынок и покупать, а не видеть перед собой закрытые лотки и лавки. Наконец, если на кого из нас и нападет какой-нибудь отъявленный бандит, то горожане будут на нашей стороне — вызовут патруль, вмешаются в драку или хотя бы не оставят подыхать на улице в луже крови. Поймите вы: нам здесь не нужны неприятности, мы в городе отдыхаем. А за сломанную в драке челюсть — свою или противника — нам не платят. Да, в конце концов, если мы уверены, что любой из нас в два счета управится с этим пьяным болваном, то что нам за дело до того, что он наговорит!

Пакс расставила по столу кружки с элем, протянув одну из них Стэммелу. Сама она осторожно понюхала свой напиток. Вроде бы запах у него был такой же, как у эля, который продавался на рынке в Трех Пихтах.

— Пакс, ты раньше пила эль?

Она покраснела:

— Честно говоря, по-настоящему — нет. Так, один-два глотка из кружки братьев.

— Смотри не перебери тогда. Некоторые люди от него легко возбуждаются. Тебе это будет лишним. Вик, тебя, судя по всему, учить не надо, — заметил Стэммел, глядя, как тот залпом выпил свою кружку.

— Нет, сэр… Эх, как мне не хватало доброго эля все эти месяцы.

Стэммел усмехнулся:

— Ладно, дело твое. Хочешь — пропивай все жалованье. Только не забывай…

— Помню-помню. Зарубил себе на носу: первое — не ввязываться в драки, второе — не болтать лишнего. А как насчет в кости перекинуться или девочек?

— Если хочешь — пожалуйста. Для первого рекомендую трактир «Шип Серебряной Розы». Что касается второго — то вполне можно заняться этим делом и здесь. В любом случае не ходи в район Большой Излучины и — ни за что! — в кабак Аулы. В «Серебряной Розе» тебе предложат это заведение, где якобы можно разойтись настоящему игроку, но ты туда не суйся. Там все карты крапленые, а кости меченые. А если ты дашь понять, что догадался, кто и как шулерничает, — жди кинжала в живот или в спину от какого-нибудь карлика.

— Ну и дела, сэр, страсти какие… Пожалуй, я как-нибудь в другой раз сыграю.

Арни рассмеялась:

— Что, Вик, кишка тонка? За денежки трясешься?

— Меня не так волнует целость кошелька и сохранность звенящих в нем монет, сколько целость и сохранность моей драгоценной, безупречно гладкой, нежной, бледно-розовой шкуры.

Все расхохотались: выдубленной ветром и загоревшей под солнцем коже Вика, покрытой шрамами и ссадинами, меньше всего подходили торжественно перечисленные им эпитеты.

— Слушай, Вик, — позвал его с другого конца стола Кобен, — не трать время зря, лучше научи меня играть в кости. Это, говорят, нетрудно.

— Не валяй дурака, Коб, — весело ответил Вик. — Тоже мне, невинный ягненок. Не ты ли уже выиграл у той девчонки из когорты Доррин полдюжины серебряных монет, пока она честно учила тебя играть? Кого еще ты заставил так раскошелиться?

— Ой, многих, многих, — закатил глаза Кобен. — Такой уж я тупой, но везучий ученик.

— А вот и мы, — сообщил подошедший к компании трактирщик.

Вместе с двумя официантками он быстро накрыл на стол. Разогретые элем, солдаты живо принялись за еду. Когда был доеден последний кусок сыра и допиты последние глотки эля, оказалось, что таверна уже почти опустела.

— Ладно, — сказал Стэммел. — Последнее напоминание. Не шляться поодиночке. Ходите хотя бы по двое. Даже к девочкам. Так будет безопаснее. Будьте начеку: встреча с большой бандой — дело нечастое, а вот без кошелька остаться в толпе на улице проще простого. Никаких драк и скандалов. По поводу роты и наших дел — рот на замок. С местными жителями будьте повежливее. Если кто-нибудь из наших напивается в стельку, долг остальных — приволочь его обратно в казарму. Всем вернуться до ужина, чтобы вечером в город могли сходить другие. Всем все ясно?

Дюжина голов синхронно кивнула, и нестройный хор пробубнил:

— Так точно, сэр!

На рыночной площади новобранцы разделились на несколько групп по три-четыре человека. Арни и Кобен присоединились к Пакс с Сабеном, и все вместе они направились в обход рынка, заглядывая в каждую встречную лавку.

Такого разнообразия и изобилия Пакс никогда не видела. В одном магазинчике продавали кружева, аккуратно разложенные на черном бархате, в другом — разноцветный шелк. Наткнувшись на кондитерскую, приятели перемигнулись и все же сумели затолкать в себя по порции крема и прянику, хотя и были сыты после чрезвычайно обильного обеда. Затем Пакс долго разглядывала обувную лавку-мастерскую. Судя по всему, здесь можно было сделать сапоги на заказ. Образцы же стояли на прилавке — сапоги со шпорами для верховой езды, остроносые мягкие сапожки для дома и даже крепкие дорожные сапоги со шнуровкой, но сделанные из трех разных видов кожи. Заметив посетителей, человек, что-то мастеривший в углу, подошел к ним.

— Нравятся сапожки, доблестный воин? Эти? Хороший вкус — это кожа ящерицы, это — горного козла, а голенища — из кожи заморской гигантской змеи. Для тебя — всего один нас.

— Нет, спасибо, — пробормотала Паксенаррион, пораженная в равной мере как сапогами, так и их ценой.

Около ювелирной лавки компанию задержал Кобен. При виде четырех солдат стоявшие у входа в лавку охранники многозначительно положили руки на рукоятки своих сабель. Пакс решила не соваться внутрь, а просто посмотреть на товар снаружи, заглядывая через плечо стражника. В полумраке на черных подносах поблескивали десятки колец, перстней, сережек и бус. Золото, серебро и драгоценные камни. Кобен пытался привлечь ее внимание то к роскошному, по его мнению, перстню с рубином в виде сердечка, то к золотым серьгам в форме летящих птиц. Но Пакс, определив для себя, что в этой лавке ей товар не по карману, постаралась внушить себе, что он ее и не интересует.

Следующий магазин, торговавший самыми разными тканями, соединялся с мастерской, где портные были готовы сшить заказчику самое роскошное одеяние. Затем очередь дошла до музыкальных инструментов: на полках и прилавке громоздились лютни, флейты, большие и малые арфы, а также совершенно незнакомые всем четверым приятелям приспособления, из которых каким-то образом следовало извлекать музыку. Улыбнувшись посетителям, продавец легко тронул рукой струны одной из арф. Пакс замерла в восхищении.

— А вы… вы и играть умеете, а не только продаете их?

— Ну конечно, дочка. Я же сам их делаю. Вот послушай.

Неторопливая мелодия поплыла по комнате. Стоило ей замолкнуть, как Арни выпалила:

— А вы «Скачку Торра» знаете?

— А как же! В трех вариантах. Вы, ребята, откуда будете?

— С севера, из Тсайи.

— Понятно, — сказал продавец и, подмигнув им, подтянул две струны на своем инструменте. — Вот так будет похоже на то, как на ней играют в ваших краях.

Знакомую мелодию Пакс готова была слушать весь день. Сама не заметив как, она начала подпевать хозяину вместе с Арни и Кобеном. Закончив песню, продавец поинтересовался:

— А вы-то играть умеете, ребята?

Они только развели руками.

Вздохнув, продавец отложил арфу, снова взялся за маленькую стамеску и продолжил обрабатывать какую-то деревяшку. Пакс с удовольствием расспросила бы мастера, что он сейчас делает и для какого инструмента, но друзья направились к выходу, и она, попрощавшись, последовала за ними.

Через несколько лавок Пакс набрела на лоток со множеством религиозных символов, талисманов и амулетов, вырезанных или отлитых из подходящего камня или металла. Большинство фигурок было совершенно незнакомо ей. Она узнала лишь полумесяц и палицу Геда, Священное Колесо, колос Госпожи Мира и меч Тира с каким-то сверкающим камешком в рукоятке. Но что означали изогнутые рыбы, стальное дерево, полукруг из сцепленных лучами звезд — ей было неведомо. Глаза Пакс перебегали с золотистых яблок на медные листья, с хрустального молоточка на каменное копье… Все знакомые ей животные тоже были здесь, на прилавке, — либо целиком, либо одни головы. Много было также человеческих фигурок, чьи волосы, изгибаясь, образовывали петельки, чтобы подвешивать силуэты к бусам или пропускать через них цепочку. Из богов мелькнули более или менее известные Гутлак и двуликий Симийтс. Знаком Пакс был и Дорт — покровитель овцеводов и торговцев шерстью. Увидев каменную лошадку, она вдруг вспомнила рассказ Сабена о его предках и огляделась. Сам Сабен в соседней лавке выбирал гребенки для своих сестер.

Заметив, что посетительница задержала на чем-то внимание, к ней подошел продавец.

— Почем у вас эти? — показала она на группу каменных фигурок животных. — Да и крепкие ли они?

— А то как же, самый твердый камень. И потом — все амулеты освящены соответствующими жрецами и шаманами, поэтому они приносят своим владельцам удачу.

Пакс не сильно убедили эти заверения, но спорить она не стала.

— Так почем они?

— А что именно вас интересует? Эта лошадка? Символ Сеннета — гром-коня, и Арвони — покровителя кочевников-табунщиков… Ну, скажем, пять нити.

Видимо, на лице Пакс появилось выражение бесконечного удивления, потому что продавец сразу же поправился:

— Но для вас, юная девушка, ради ваших прекрасных глаз я бы сбросил немного. Пожалуй, меня устроили бы четыре нити и каких-нибудь два медяка.

Пакс никогда раньше не торговалась, хотя всегда с интересом наблюдала, как это делают отец или мать на рынке.

— Нет, столько я не смогу потратить, — вздохнула она и посмотрела на дверь.

Ей действительно очень хотелось сделать Сабену подарок, но четыре серебряные монеты — это четыре таких обеда, как сегодня, а ведь еще столько всего хотелось купить.

— Ладно, три нити и два ниса. Больше я уступить не могу.

Пакс вдруг решительно вытащила деньги и отсчитала названную продавцом сумму.

Выйдя на улицу, Паксенаррион обнаружила Арни и Кобена сидящими у стены дома в ожидании Сабена, все еще не выбравшего свои гребенки. Улыбнувшись, Пакс зашла в лавку.

— Вот, никак не могу решить, — обрадовался ей Сабен. — Поможешь? Понимаешь, Сули нравятся цветы, так что с ней все ясно. — И он показал Пакс костяную гребенку с вырезанными на основании цветочками. — А вот для Раэль и Майи что выбрать — ума не приложу. Птицу, рыбку или ветку папоротника?

Паксенаррион быстро расставила все на свои места, заявив, что папоротник — лучше всего, рыбка тоже ничего, а вот острый клюв хищной птички может и испугать младшую сестру. Обрадованный, Сабен пошел расплачиваться с продавцом.

За углом приятели наткнулись на фруктовую лавку. Скинувшись по медяку, они набрали полные карманы ранних персиков и слив. Кобен многозначительно поглядел на солнце:

— Пора возвращаться, — сказал он.

Чавкая персиками и бросаясь друг в друга косточками, приятели направились к своим казармам.

Уже после ужина, собираясь заступать в караул, Пакс протянула Сабену купленный ею талисман — каменную лошадку.

— Я помню, что ты потерял в бою свой талисман — кусочек копыта. Копыта я не нашла, может быть, целая лошадь тоже подойдет?

Сабен смутился:

— Я… Да, конечно, подойдет… Пакс, спасибо тебе. Это с того лотка, рядом с лавкой, где я покупал расчески?

— Да.

— Я тоже присмотрел ее, но… Слушай, не нужно было тратить на меня столько денег…

— Ну, — на этот раз Пакс сама смутилась, — я… я просто хотела…

— А, ты тоже торговалась? — по-своему понял ее смущение Сабен. — Знаешь, уж как я его ни уламывал, а он меньше трех нити так и не сбавил.

— Трех! — давясь от смеха, вымолвила Пакс.

— А что такого? Не понимаю… неужели ты…

Кивая, Паксенаррион просто покатывалась от смеха. Проходивший мимо капрал удивленно посмотрел на нее и тоже не мог скрыть улыбки, видя ее нескрываемое веселье.

— Нет, Сабен, — задыхаясь, наконец смогла сказать она. — Ой, не могу!.. Лучше бы ты ее сам купил… У тебя торговаться лучше получается.

Расплываясь в улыбке, но еще не решаясь отбросить озабоченность, Сабен уточнил:

— Много переплатила-то?

— Да нет, просто не в этом дело… Как солдат я, может быть, и ничего, но на рынке! — Очередной взрыв хохота оборвал ее фразу.

— А знаешь, — вспомнил Сабен, — что сказал мне продавец? Что торговаться из-за талисмана грешно. Так что, может быть, и лучше, что ты мне его купила, — так лошадка принесет мне больше удачи. А в следующий раз, — он многозначительно поднял палец, — лучше скажи мне, что ты собираешься покупать, — я пойду и поторгуюсь за тебя.

— Договорились!

— Да, кстати, — сказал Сабен, залезая в свой мешок, — я ведь не просто так спрашивал тебя, какой гребешок самый красивый. Держи, этот, с папоротником, — тебе.