Меч наемника

4

На этот раз шум шагов в коридоре был намного громче. Сердце Паксенаррион забилось чаще. Майя говорила, что Стэммел поверил ей, но этого было мало, понимала Пакс. Она даже не была уверена, что утром начальство станет слушать ее рассказ о случившемся.

Дверь открылась. Двое охранников внесли в камеру факелы, еще двое подошли к заключенной под стражу.

— Пошли, — сказал один из солдат почти приветливо. — Пора.

Пакс встала на ноги, сделала нетвердый шаг и, споткнувшись о ведро, повалилась прямо в руки стражникам. Те едва успели ее подхватить. Пакс было еще хуже, чем накануне. Лишь тошнота прошла, зато стала кружиться и болеть голова. При каждом шаге звенели кандалы, впиваясь в щиколотки. Перед лестницей Пакс перевела дух и, моля богов, чтобы не потерять сознание, поставила ногу на первую ступеньку. Только сейчас она заметила, что от напряжения края незаживших порезов на ее ногах разошлись и алые капли крови закапали на каменный пол.

Опираясь на стражников, Пакс поднялась на несколько ступенек. Но затем кровь забилась у нее в висках, на лбу выступил холодный пот, и она чуть не рухнула вниз по лестнице.

Стражники переглянулись.

— Бесполезно, — сказал один из них. — Взяли? — предложил он.

Двое солдат, подхватив Пакс, подняли ее по лестнице и почти донесли к выходу из здания на плац.

Там, несмотря на столь ранний час, сразу же после подъема был выстроен весь гарнизон — как регулярные отряды, так и группы новобранцев. Охранники повели Пакс к левому флангу строя. Она пыталась идти сама, но все видели, что, не опирайся она на руки конвоиров, она через несколько шагов упала бы на землю. Пакс неподвижно глядела в одну точку на противоположной стене, проклиная себя за дурацкое смущение: больше всего ее заботило сейчас то, что она оказалась под взглядом стольких людей в таком виде — в синяках, окровавленная, да еще и в изорванной форме.

— Держись, еще чуть-чуть, — шепнул ей на ухо один из конвоиров, когда Пакс в очередной раз споткнулась о цепи кандалов.

Проведя перед всем строем, Пакс повели к центру плаца. Здесь она разглядела человека в кольчуге — капитана — и стоявших перед ним ее обидчиков: Коррина и капрала с подбитым глазом и перевязанной рукой. Сержант Стэммел остался в общем строю со своим взводом. Пакс поставили рядом с двумя другими участниками стычки. За спиной капитана стояли двое незнакомцев: седобородый мужчина в украшенной плюмажем шляпе и женщина, у которой не было одной руки. Капитан негромко посоветовался с ними о чем-то и обратился ко всему строю.

— Вас собрали здесь для того, чтобы при всех провести освидетельствование участников вчерашнего происшествия — нападения, впрочем, пока предполагаемого, одного из новобранцев на капрала регулярной роты. Разбирать дело будет капитан Валичи, в чьей юрисдикции находится учебно-тренировочный лагерь. Чтобы сохранить все улики и показания, я пригласил двух незаинтересованных свидетелей. Я думаю, многим из вас знакомы эти уважаемые люди: дворецкий его высочества господин Хериберт Фонтайн и госпожа Коула Министьера, член управляющего Совета. Господа свидетели, можете приступать.

Оба свидетеля направились сначала к Стефи, обошли его, затем наскоро оглядели Коррина. Подойдя к Паксенаррион, они задержались надолго. Женщина аккуратно коснулась распухшего лица Пакс, из-за чего та вздрогнула и поморщилась. Кто-то из двоих провел рукой по запекшейся крови, выступившей сквозь ткань туники на ее спине. Затем свидетели отошли к капитану и перекинулись с ним несколькими фразами. Офицер кивнул.

— Стража, раздеть их, — приказал он.

Пакс задрожала от ужаса.

— Не волнуйся, — негромко пробормотал один из ее конвоиров. — Они просто хотят осмотреть твои раны. Стой спокойно.

В это время второй солдат аккуратно распорол ее тунику на спине и по рукавам и бросил изорванные лохмотья на землю.

Паксенаррион поглядела по сторонам. Стефи сам снял с себя тунику, а с Коррина охрана стянула тунику через голову, видимо посчитав, что он делает это недостаточно быстро.

Свидетели вновь подошли к ним и осмотрели в том же порядке. Пакс со страхом ждала приближения незнакомцев. Они же, в свою очередь, стояли около нее довольно долго, тихо переговариваясь о чем-то.

— Подними-ка голову повыше, — вдруг попросила ее женщина. — Видите, Хериберт, это не что иное, как синяк от сильнейшего удара, не так ли?

— Разумеется. Да и, пожалуй, не одного, — ответил второй свидетель. — А ну-ка, встань ровнее, выпрямись.

Пакс попыталась исполнить приказ, но не смогла: сильная боль в животе просто скрючивала ее.

— Так, здесь тоже синяки, и выпрямиться она не в состоянии. Похоже, это даже не рукой — может быть, ногой в сапоге? Ну и ну… А вот это что, по-вашему? — спросил седобородый.

Однорукая женщина ответила:

— Такие следы — порезы вместе с синяками — оставляет пряжка от ремня…

Поговорив еще немного, свидетели направились к капитану, оставив Пакс дрожащей и готовой потерять сознание от боли и стыда.

На этот раз свидетели говорили громко, во всеуслышание.

— У этого человека, — кивнул дворецкий в сторону Стефи, — синяк на левой скуле — скорее всего от удара кулаком. Два пальца на его правой руке сломаны. С костяшек пальцев на левой руке содрана кожа — как бывает в драке. Кроме того, на левой голени у него ушиб. Других травм и ранений мы не обнаружили. У новобранца-мужчины сбиты костяшки на пальцах обеих рук и содрана кожа на коленях. Других травм и ранений не обнаружено.

Затем дворецкий прокашлялся, вздохнул и продолжил:

— Новобранцу-женщине повреждения нанесены значительно более тяжкие: несколько порезов на лице — над правым глазом и у левого виска, сильно разбита левая часть лица, хотя, впрочем, правый глаз тоже изрядно распух, многочисленные синяки, сломан нос, возможно, что и челюсть, множественные синяки на горле и шее, ушибы, синяки и ссадины на обоих предплечьях и кистях.

Пакс почувствовала, что этот список добьет ее. Из последних сил она держалась на ногах, усилием воли не позволяя себе упасть в обморок.

— Не слушай ты это, — буркнул ей конвоир, — смотри вперед, отвлекись… Ну, посчитай окна в столовой, черепицы на крыше казармы. Держись.

Пакс уставилась на противоположное здание, стараясь внутренне заглушить мерный голос дворецкого.

— Два рубца поперек всей спины, — продолжал перечислять седобородый, — предположительно от ремня с пряжкой. Аналогичные рубцы на ягодицах. По всему телу множественные порезы с синяками наподобие описанных ранее. Следы сильных ударов на животе и грудной клетке. Сильные ушибы на бедрах. Особенно — на внутренней поверхности. Внутреннее кровотечение. По внешним признакам, капитан, похоже на попытку изнасилования. Для уточнения этого, если необходимо, потребуется дополнительный осмотр.

Пакс заметила, что капитан смотрит на нее с другим выражением лица. Выслушав седобородого, Седжек спросил у второй свидетельницы:

— Советник Министьера, у вас есть дополнения или замечания?

— Капитан Седжек, насколько мне известно, когда в деле фигурируют избитая до полусмерти женщина и двое мужчин с легкими телесными повреждениями, обычно расследуется нападение мужчин на женщину, а не наоборот. — В голосе Коулы послышался сарказм. — Я же вижу кандалы на ее руках и ногах. Следовательно, я могу предположить, что ее рассматривают в качестве главной и единственной обвиняемой. Даже если девушка сама начала драку, напав на старшего по званию, — что ж, она не успела нанести большого ущерба и, кроме того, была достаточно, если не излишне строго, наказана. Кроме того, я полагаю, что кандалы в данном случае совершенно не нужны и превращаются из средства обеспечения безопасности в орудие издевательства над человеком, который не то что убежать, а стоять на ногах не может. Если вы не снимете с нее цепи, боюсь, вам некого будет представить к окончательному расследованию.

Капитан кивнул и окликнул сержанта Стэммела.

— Да, сэр, — отозвался тот.

— Выделите людей из своего взвода. Пусть они отконвоируют ее в лазарет. Стража, снять с нее оковы. Свидетели завершат свое обследование позже.

— Ну вот, — обрадованно сказал конвоир, — сейчас снимем. Себ, давай ключи, и поживее.

На плечо Пакс легла рука Стэммела:

— Все будет хорошо, Пакс, вот увидишь.

Сняв с ее рук и ног цепи, охранник поинтересовался:

— Я вам еще нужен, сержант?

— Я отведу Пакс в лазарет. А вот Воску ты еще можешь понадобиться. И цепи не убирай далеко.

Стражник ухмыльнулся.

— Понял, — сказал он и отошел, позвякивая цепями, в угол двора.

Опираясь на плечо Стэммела, Пакс сумела сама пройти через плац ко входу в лазарет. Но за дверью сразу же упала бы на пол, если бы сержант и один из солдат не подхватили ее. Они подняли девушку и отнесли ее в палату, где Майя уже приготовила бинты, миску с примочками и кружку с настоенным на сонных травах вином.

Выйдя из лазарета, Стэммел с бесстрастным лицом прошел мимо Коррина и встал в строй во главе своего взвода. Чернобородый новобранец прятал глаза и вообще выглядел неспокойным, более бледным, чем обычно.

Над плацем раздался голос капитана.

— Вы готовы выслушать показания? — обратился он к свидетелям.

Те кивнули.

— Хорошо, — сказал капитан. — Начнем с меня. Вчера вечером я обсуждал план следующего дня с сержантами учебных взводов и офицерами гарнизона. Неожиданно нам передали сообщение от одного из новобранцев сержанта Стэммела о том, что в казарме его взвода какие-то беспорядки. Судя по сообщению, в дело оказался замешан и капрал Стефи. Я, сержант Стэммел и два капрала из его взвода бросились в казарму. Уже в дверях я увидел вот этого новобранца, — капитан показал пальцем на Коррина, — державшего женщину. Стефи лежал на полу с окровавленным лицом и следами удушающего захвата на горле. У женщины был разбит нос и рассечена бровь, да синяк под глазом начинал распухать. Других травм, обнаруженных сегодня утром, я тогда не заметил. Сама она также не жаловалась на боль и раны. Державший ее новобранец доложил, что ему пришлось вмешаться, чтобы женщина не убила капрала, и что он только что смог скрутить ее и оттащить от пострадавшего. Капрал Стефи находился в шоке и не смог внятно объяснить, что произошло, но все же я выяснил, что он предлагал женщине вступить с ним в физическую близость. Затем, уже по словам новобранца Коррина, получив отказ, он стал настаивать, не более того. Она же набросилась на него с кулаками. В тот момент было явно видно, что Стефи ранен, вполне вероятно, что серьезно. Я приказал арестовать женщину и поместить ее в карцер, назначив окончательное расследование на сегодняшнее утро. Сержант Стэммел попросил разрешения встретиться с арестованной, а затем некоторое время спустя пришел ко мне и сказал, что желает проведения окончательного следствия капитаном Валичи, в чьей юрисдикции находятся как личный состав, так и территория учебного центра. Я согласился и, для того чтобы зафиксировать вещественные доказательства, улики и показания участников инцидента, приказал вызвать двух независимых свидетелей, чьи кандидатуры были согласованы с сержантом Стэммелом.

— Говорила ли женщина о чем-нибудь вчера после задержания? Вы допрашивали ее?

— Нет. Все рассказал второй новобранец. Она не выдвинула возражений. Ситуация казалась очевидной.

Дворецкий обернулся к Стэммелу:

— Вы согласны с вышеизложенным, сержант?

— Да, сэр. Могу ли я продолжить, внеся кое-какие дополнения?

— Пожалуйста, мы вас слушаем.

— Посетив Паксенаррион в камере, я обнаружил, что ей нанесены значительно более тяжкие повреждения, чем казалось сначала. Мне стало ясно, что эти раны и травмы делают рассказ Коррина, второго новобранца, неполным, если не противоречащим истине. Рассказ Пакс был более логичным и правдоподобным.

Повторив то, что сказала ему Паксенаррион, Стэммел продолжил:

— Как видите, это более убедительно объясняет появление такого количества ушибов, ран и ссадин на теле женщины, чем версия Коррина. Теперь я позволю себе дать им обоим краткие характеристики. Паксенаррион была одним из лучших новобранцев за последние годы — честным, любящим службу и умеющим работать. Коррин же постоянно совершал мелкие нарушения дисциплины, а кроме того, затаил на Пакс обиду за то, что она отказалась спать с ним.

— Кто эта девушка и откуда она родом?

— Дочь фермера с северо-запада. Она убежала из дома, отказавшись выходить замуж, потому что мечтала стать солдатом.

— Понятно. А этот… ну, Коррин?

— Он записался в отряд в Белом Ущелье; утверждает, что служил в гвардии графа Серлина, но захотел… более деятельной службы. Если не ошибаюсь, таковы были его слова.

— Несмотря на не лучшую характеристику, он все еще в списках и на довольствии.

— Сэр, новобранец Коррин не сделал ничего, что было бы безоговорочным поводом для его отчисления… — Невысказанное «пока» повисло в воздухе.

Сделав паузу, Стэммел добавил:

— И все же осмелюсь повторить: на Коррина постоянно поступали жалобы от моих капралов Девлина и Боска, от инструкторов и других новобранцев.

— Это неправда! — с искаженным от злости лицом крикнул Коррин. — Вы ее выгораживаете! И так все время. Еще бы — смазливая девчонка. Я уверен, что кто-то из вас трахается с ней, если не все по очереди…

Голос Коррина оборвался, когда оба капрала резко шагнули вперед из строя. Стэммел, бледный от гнева, жестом остановил их. Первой нарушила паузу Коула Министьера. Подойдя к Коррину, она смерила его взглядом и сказала:

— Да… Слова, достойные… настоящего мужчины…

Вслед за этим она плюнула Коррину на ноги и, подойдя к капитану, сквозь зубы произнесла:

— Я думаю, что нам все же нужно выслушать его показания, чтобы выполнить все формальности.

— Независимо от того, что он скажет, — раздался голос Стэммела, — я подаю рапорт о его отчислении за оскорбление чести сослуживцев и командиров.

— Все равно, пусть говорит, — поморщившись, сказал капитан. — Давай, новобранец, рассказывай. И постарайся поближе к истине… если у тебя получится.

Глаза Коррина забегали.

— Я уже все сказал. Это правда, и я могу повторить. Она взбесилась и бросилась на капрала с кулаками. Я думал, что он справится с нею, и, действительно, он отвесил ей несколько оплеух. Но потом ей удалось схватить его за горло, и мне пришлось вмешаться, чтобы помочь капралу. Не сразу, но мне удалось оттащить эту идиотку. Вот и все. То, что сначала казалось почти шуткой, грозило обернуться убийством. Вот я и решил, что нужно действовать. А капрал Стефи может подтвердить, что все было именно так.

Капитан и свидетели выслушали Коррина, не перебивая. Затем капитан громко спросил:

— Кто-нибудь может добавить к уже сказанному свои показания?

— Капитан, есть еще один новобранец, которого мы встретили у дверей в казарму, — напомнил Стэммел.

Обернувшись, он скомандовал:

— Капрал Боск, введите сюда Дженса.

— Нет! — раздался вдруг вопль откуда-то из середины строя. — Нет!.. Я ничего не видел… ничего не знаю… Я только что пришел туда…

— Это приятель Коррина, — объяснил Стэммел, глядя, как Боск почти силой тащит за собой упирающегося Дженса.

Капитан кивнул двум стражникам. Эти без церемоний, пару раз тряхнув Дженса, поставили его перед офицером и свидетелями.

Капитан уточнил:

— Стэммел, как зовут этого нытика?

— Дженс, сэр.

— Так вот, Дженс. Ты должен сказать нам правду. Понял? Только правду. Ты видел драку, в которой участвовали Паксенаррион, Коррин и капрал Стефи или хотя бы двое из них?

— Я… — Встретив взгляд Коррина, Дженс сник. — Я видел какую-то возню… немного, сэр… что-то вроде…

— Вроде чего? Говори конкретно — ты присутствовал при начале драки?

— Нет… нет… Я как раз… чистил сапоги, сэр.

— Видел ли ты, как кто-либо из них наносил другому удары?

— Ну… я видел… я видел, как Пакс и тот капрал покатились по полу, а потом Коррин… Коррин сказал… чтобы я присмотрел за дверью…

Дженс договорил, глядя в землю перед собой.

— Что? За дверью?

— Да, сэр… Он сказал… э-э… в общем, он сказал, чтобы я посмотрел, где сержант, сэр.

— Ну? И что ты сделал?

— Я и посмотрел. Но сержанта Стэммела поблизости не было, и я увидел его только, когда он пришел вместе с вами.

— И что твой приятель велел тебе делать, если ты увидишь сержанта? — спросила Коула.

Она подошла к Дженсу и, подняв его голову за подбородок, посмотрела в глаза новобранцу.

— Ну? Что он велел тебе сделать?

Дженс задрожал:

— Он… он сказал… предупредить его…

— Кого? Сержанта?

— Нет… его… предупредить Коррина…

— Предупредить Коррина, если появится сержант, так? Понятно.

Подойдя к капитану, женщина добавила:

— Не знаю, как ваш капрал, господин капитан, но этот новобранец, Коррин, врет как сивый мерин.

— Согласен, — буркнул капитан Седжек.

— Да и второй парень не лучше, — с отвращением сказала свидетельница.

— Пожалуй, будет лучше заключить их под стражу, — негромко произнес капитан. — Сдается мне, до приезда Валичи лучше изолировать их от остальных, да и друг от друга.

— Но я же не вру! — крикнул Коррин. — Спросите капрала. Он подтвердит, что я говорю правду!

Свидетели обернулись к Стефи, хранившему все это время полное молчание. Но прежде чем ему был задан первый вопрос, капитан Седжек сказал:

— Перед тем как мы выслушаем его показания, уважаемые свидетели, я должен рассказать вам о том, что случилось сегодня утром.

— Хорошо, капитан, — согласился дворецкий.

— Сегодня, когда я проснулся, мне передали рапорт от врача. Стефи проспался ночью и хотел встретиться со мной, но ему не позволили, сославшись на позднее время. Утром я направился к нему узнать, в чем дело, и, к своему удивлению, выяснил, что капрал не помнит ровным счетом ничего из того, что случилось вчера. Абсолютно ничего. Честно говоря, я был ошарашен таким поворотом дел и, не желая усложнять положение, просто объяснил Стефи, что его будут допрашивать по поводу одной драки, в результате которой он и получил свои травмы. Врачи не смогли мне объяснить причин такого провала в памяти. Что касается его состояния — как видите, я вчера ошибся, подумав, что он был залит собственной кровью. Теперь несколько слов о моем подчиненном. Сколько он служит в моей когорте, я знаю его как грамотного, умелого, трезвого солдата, отличного капрала, никогда не уличенного во лжи и обмане. Я честно скажу: не представляю, что могло вызвать такое поведение этого рассудительного человека, но могу утверждать, что такой поступок нетипичен для него.

— А не является ли потеря памяти уловкой, чтобы избежать ответственности? — поинтересовался дворецкий.

— Теоретически возможно, — ответил Седжек, — но, по моему мнению, он не врет.

— Ну-ну, — процедил Фонтайн и повернулся к Стефи: — Итак, капрал Стефи, вы видели раны и травмы, полученные участниками столкновения, о ваших повреждениях вам, разумеется, известно. Кроме того, вы выслушали показания офицеров и новобранцев. Что еще вы можете сказать о происшествии?

— Сэр, я ничего не помню из того, что произошло со вчерашнего ужина до того момента, когда я проснулся посреди ночи в лазарете. Очнувшись, я почувствовал какое-то странное головокружение. Разумеется, болели сломанные пальцы и ссадины, но это неважно. Я спросил дежурного врача, что со мной случилось, но он, выяснив, что я ничего не помню, сказал, что лучше, если мне все расскажет капитан. Когда мне рассказали… и потом, когда я увидел девушку… в таком состоянии… выслушал показания… Сэр, я никогда не бил женщин… Я никогда никого не тянул в постель силой. Я не понимаю, как я мог… но ведь я сам видел ее раны… Кто-то зверски избил ее, и если… если это был я, капитан… Я знаю, как вы должны поступить со мной по уставу.

Стефи замолчал.

— А почему вы хотели встретиться с капитаном Седжеком ночью? — спросил его свидетель.

— Я испугался. Я не понимал, что случилось, как я оказался в лазарете, и надеялся, что капитан объяснит мне все. А кроме того… я ведь понял, что в моей памяти образовался какой-то провал.

— Но, Стефи, — почти взмолился капитан, — должен же ты хоть что-то помнить? Хотя бы начало, хоть что-нибудь. Можешь ты хотя бы подтвердить или опровергнуть версию Коррина?

Услышав имя новобранца, Стефи с ненавистью и презрением посмотрел на него.

— Господин капитан, — медленно, слово за словом отчеканил Стефи, — я уже сказал, что ничего не помню… Но, судя по тому, что я увидел и услышал сегодня, я могу сделать единственный вывод: этот человек лжет.

— Ты говоришь так, даже понимая, что тогда тяжесть обвинения ложится на тебя?

— Да, сэр. Это же очевидно. Как видите, я не слишком пострадал, да и, честно говоря, не представляю, как девушке, даже разозлившейся, удалось бы справиться со мной.

Стефи сказал это просто, как человек, который достаточно уверен в своих силах и навыках рукопашного боя.

— Неужели ты ничего не помнишь? — еще раз переспросил дворецкий.

Стефи покачал головой:

— Нет, сэр, ничего. Но я не жду, что вы поверите мне на слово. Я готов к любой проверке.

— Да ты должен вспомнить! — неожиданно взвыл Коррин. — Ты должен! Я же тебе вчера говорил… — Тут он замолчал, осознав, что сболтнул лишнее.

— Что-что? — переспросила Коула. — И что же ты ему вчера говорил?

Неожиданно Коррин изо всех сил ударил стоявшего слева от него охранника локтем в бок и выхватил у присевшего от боли солдата меч. Вырвавшись из рук второго охранника, схватившегося за свое оружие, Коррин, размахивая мечом, выскочил на открытое место и направился к воротам крепости.

— Взять его! — приказал капитан, выхватывая меч из ножен.

Стоявший ближе других, Стэммел попытался схватить Коррина, но, безоружный, был вынужден увернуться от клинка и ждать удобного момента. Вооруженная стража бросилась к взбунтовавшемуся новобранцу, но, прежде чем солдаты подбежали к нему, Коула шагнула к Коррину со спины и, обхватив его рукой за шею, одним резким движением повалила на землю. Не успел Коррин понять, что случилось, как несколько клинков уже уткнулись ему в горло и грудь.

— Если кого-то интересует мое мнение, — сказала Коула, вытирая руку о платье, — я считаю, что ему самое место — сидеть на цепи.

— В кандалы его! — приказал Седжек. — В карцер!

Ухмыляющиеся конвоиры направились к Коррину.

— Ну а теперь, Стэммел… — начал капитан, но сержант перебил его:

— Прошу прощения, сэр. Но мне кажется, что можно распустить людей, чтобы они не задерживали завтрак и приступали к учебе и работе.

— Пожалуй, вы правы. Все, что возможно в открытом расследовании, личный состав узнал. Теперь слухов и недовольных будет меньше. Но вы, сержант, вернитесь.

— Слушаюсь, сэр, — ответил Стэммел.

Капитан, нахмурившись, обратился к свидетелям:

— Господин Фонтайн, госпожа Министьера, благодарю вас за помощь. Насколько я понял, вы хотели бы взять дополнительные показания у Стефи и Паксенаррион.

— Разумеется, капитан, — ответил дворецкий. — Похоже, дело весьма серьезное, если капрал действительно не помнит, что случилось.

— Полагаю также, — заметила Коула, — что капрал Стефи должен быть изолирован от остальных.

— Похоже, что так, — согласился капитан. — Стефи, можешь считать, что ты под арестом. После допроса я посоветуюсь со свидетелями и со Стэммелом, можно ли тебе доверять и держать как офицера в общежитии, в незапертой комнате.

— Слушаюсь, сэр. Я все понимаю. Жаль только, что я не могу вспомнить, что произошло.

В это время Стэммел передал остальным сержантам, чтобы они отправляли своих подчиненных на завтрак. Затем, обратившись к Боску и Девлину, он приказал им хорошенько загнать взвод на тренировках и занятиях, не оставляя им времени на разговоры о происшествии.

Вернувшись к капитану, Стэммел услышал:

— Ну что ж, сержант, вы оказались правы. Кто бы мог подумать, но…

— Господин капитан, я был уверен, что Паксенаррион невиновна. Но я не уверен, что виновен ваш капрал. Мне пришло в голову, что Коррин мог подсыпать ему что-нибудь, какое-то возбуждающее снадобье, и тогда…

— Я об этом и не подумал… Действительно, что-то здесь не клеится.

— Я согласна, — сказала Коула. — И полагаю, что следует обсудить это в спокойном месте, без лишних ушей.

Дворецкий кивнул:

— Могу предложить пройти в резиденцию, капитан.

— Отличная мысль. Стефи, приведите себя в порядок. Оденьтесь, причешитесь, позавтракайте и следуйте за нами. Вас будет сопровождать конвоир.

Капитан развернулся и направился вместе со свидетелями и Стэммелом к воротам резиденции герцога. Стефи вздохнул и, подняв с земли форму, стал одеваться.