Меч наемника

3

Паксенаррион до сих пор не могла поверить, что все произошло так быстро. Еще днем она была командиром отделения, заслужила похвалу Сиджера… И вот теперь она сидела, рыдая от боли, обиды и отчаяния в беспроглядной темноте подземной тюремной камеры, влипнув в такую историю, какой она и представить себе не могла. Даже на холодной каменной скамье, с кандалами на руках и ногах, она отказывалась верить в случившееся. Голова кружилась, в ушах еще звучали крики, боль в каждой кости и мышце усиливала муки.

Было так тихо, что Паксенаррион отчетливо слышала, как кровь стучит в ее висках, а позвякиванье кандалов при малейшем движении отдавалось могучим, почти колокольным звоном. А темнота! Пакс никогда не боялась темноты, но здесь отсутствие света было особым, почти осязаемым. Здесь не могло быть ни дня, ни сумерек. Только вечная непроглядная ночь. Пакс старалась не поддаваться панике. Нет, невозможно. Не оставят же ее здесь умирать от голода или дожидаться безумия! Заскрипев зубами, она сжала челюсти, чтобы не дать крику отчаяния вырваться из груди. Лишь негромкий стон смог прорваться через преграду ее воли. Очередной приступ тошноты накатился на нее. В желудке Пакс давно ничего не было, но она все же ухватилась за край ведра, стоявшего перед ее ногами, словно пытаясь найти в нем хоть какую-то опору. Когда спазмы прошли, она обтерла рот рукавом туники.

Чуть отдышавшись, Пакс замерла — ей показалось, что она слышит какой-то шум. Что еще? Шум ритмично повторялся, но толстые каменные стены и железная дверь мешали вслушаться. Что это? Неужели шаги? За дверным глазком показался свет. Щелкнул замок, скрипнули двери, и в камеру хлынул до боли яркий с непривычки, пляшущий свет факела. Пакс заморгала, но едва смогла разглядеть, как вошедший вставил факел в держатель и прислонился к стене, повернувшись к ней. Это был сержант Стэммел. Но таким своего командира Пакс еще не видела — она не решилась и рта раскрыть, а лишь молча глядела на него в полутьме. Внимательно рассмотрев Пакс, сержант тяжело вздохнул и покачал головой.

— Я думал, что ты умнее, Пакс, — сказал он. — Что бы он ни сказал, тебе нельзя было бить его. Он же старше тебя по званию. Ты должна была…

— Дело не в том, что он сказал, сэр… А в том, что он сделал…

— Я знаю, что он предложил тебе переспать с ним. Ты отказалась, он стал настаивать, а ты набросилась на него и…

— Нет, сэр!.. Все было не так…

— Паксенаррион, дело нешуточное. Хорошо, если тебя не освежуют, как ягненка. И враньем ты себе не поможешь.

— Но, сэр…

— Дай мне закончить. Если все, что он говорит, — правда, то лучшее, на что ты можешь рассчитывать, повторяю, лучшее — это три месяца в каменоломнях, а затем — еще один шанс с новым набором новобранцев. Причем пройденное обучение не зачтется в срок службы. Ложь лишь ухудшит твое положение. Если же ты утверждаешь, что все произошло совсем по-другому, тебе придется убедить меня и еще многих людей в том, что ветеран пяти боевых походов, человек с отличной репутацией в армии, во-первых, настолько глуп, а во-вторых, еще и лжец. Скажи, с чего я должен тебе верить? Сколько я тебя знаю? Девять-десять недель. А с ним мы приятели уже седьмой год. Другие знают его еще лучше, а тебя — еще меньше, чем я. А теперь попробуй убеди меня в том, что твоя версия верна, докажи мне это. Если сумеешь, я поговорю с капитаном. Тогда будет видно. А если нет — сиди тихо и молись, чтобы капитан засчитал твои синяки в счет наказания хотя бы частично.

— Все ясно, сэр, — упавшим голосом сказала Паксенаррион.

Если уж Стэммел ей не верит, подумала она, то дело действительно совсем плохо.

— Ну? Что же случилось?

Пакс начала рассказывать, глядя не на сержанта, а вниз, на свои покрытые синяками руки:

— Сэр, он попросил меня пройти с ним вглубь казармы. Он не сказал зачем, но ведь он старше меня по званию — и я пошла. Он сказал, что я должна переспать с ним. Я отказалась, но он стал настаивать. — Вздрогнув, Паксенаррион посмотрела на сержанта; выражение его лица не изменилось. — Потом он сказал, чтобы я не ломалась, что я уже не девушка и что он это знает точно, потому что… только переспав с кем-нибудь из начальства, причем неоднократно, я могла стать командиром отделения…

— А ну повтори, что ты сказала! Нет, повтори все слово в слово.

— Он сказал… сказал, что я… что такие, как я, зарабатывают звания и должности, лежа на спине, и не головой и руками, а другим местом.

— Он говорил, с кем ты так успешно спишь? — ледяным голосом спросил Стэммел.

— Нет, сэр.

— Ладно, продолжай.

— Я… я разозлилась на него и…

— И ударила старшего по званию!

— Нет, сэр. — Пакс взмахнула скованными руками, но тут тошнота опять подступила к ее горлу, и она была вынуждена снова наклониться над ведром, борясь со спазмами в животе и в горле. Наконец она вновь смогла говорить, хотя и не без дрожи в голосе.

— Я не била его, но я так разозлилась — ведь это неправда, я честно заработала свое звание… Ну, в общем, я стала говорить ему бранные слова, вот… — Преодолев очередной приступ тошноты, Пакс добавила: — Этим словам меня научил мой двоюродный брат.

Стэммел неожиданно протянул ей фляжку:

— Выпей воды. Если тебя все время тошнит, нужно, чтобы в желудке что-то было. Хотя тебе запрещено давать еду и воду.

Пакс, благодарно кивнув, с жадностью сделала несколько глотков.

— Сэр, — продолжила она, — он очень рассердился на меня из-за этих ругательств…

— Обидеть солдата бранью — это еще нужно ухитриться. Что ты ему сказала?

— «Паргсли спакин и токко…»

— Да ты хоть знаешь, что это значит, детка?

— Нет, брат сказал, что на каком-то языке, кажется наших противников, это очень обидное ругательство.

На мгновение лицо Стэммела смягчила улыбка.

— Это точно. Ну и выбрала ты… В следующий раз, прежде чем ругаться, выясни, как переводятся эти оскорбления. Ну ладно, что было потом?

— Он зажал мне рот ладонью и попытался уложить на койку. — Пакс сделала еще глоток.

— Ну?

— Тогда я укусила его за руку, и он отпустил меня. Я вскочила, но он загородил мне дорогу к двери и снял ремень.

— Он что-нибудь сказал?

— Да, сэр. Он пригрозил, что изобьет меня, пообещал укротить, как норовистую лошадь, а затем замахнулся ремнем. Я хотела проскочить мимо него, как мне однажды удалось с отцом, но он схватил меня за горло и ударил кулаком в лицо. Я чуть не потеряла сознание от боли и ужаса, а придя в себя, поняла, что мне не остается ничего другого, как защищать свою честь и жизнь.

— Примерно такого рассказа я и мог ожидать от тебя, насколько я тебя знаю. Ладно, что было дальше?

— Я… я едва помню. Мне удалось оторвать его ладонь от моего горла, но вырваться из его рук я не смогла. Он слишком сильный и ловкий. Мы покатились по полу. Я помню, что он что-то кричал и все время бил меня. Я слабела с каждой секундой. Потом кто-то схватил меня сзади, скрутил мне руки, а удары продолжали сыпаться на меня. Боюсь, что это продолжалось, пока вы не пришли.

Сержант нахмурился:

— Одно я знаю точно: при мне тебя никто не бил? Когда я вошел, Коррин висел у тебя на плечах, а Стефи лежал на полу. Коррин сказал, что он едва-едва сумел утихомирить тебя. Понимаешь, если все, что ты рассказала, правда, то у тебя были все причины вступить в драку. Но ведь там был Коррин — по крайней мере он так утверждает, — а его версия противоречит твоей, совпадая с тем, что говорит Стефи.

— Да, он был там с самого начала и все время хохотал надо мною. Но я говорю правду, сэр. Честное слово. Я могу понять, что вы скорее поверите этому… как его… Стефи, которого вы знаете уже давно, чем мне, новобранцу. Но все было так, как я сказала, и мне наплевать, что будет молоть по этому поводу Коррин.

— Если бы все упиралось в то, что говоришь ты и что утверждает Коррин… — Стэммел помолчал, переминаясь с ноги на ногу, и вдруг как-то неловко спросил: — Пакс, ты здесь с кем-нибудь спала?

— Нет, сэр.

— Но тебе ведь наверняка предлагали?

— Да, сэр, но я отказывалась. Мне это не было нужно. Я спрашивала у Майи…

— У помощницы квартирмейстера?

— Да, сэр. Я спросила ее, должна ли я соглашаться, но она сказала, что нет. Просто не нужно поднимать шум из-за некоторых предложений, как можно было бы делать дома.

— Коррин делал тебе подобные предложения?

Пакс затрясло, когда она вспомнила постоянные приставания чернобородого новобранца, его попытки облапить ее, уложить на кровать…

— Да, сэр, — шепотом ответила она.

— Пакс, смотри мне в глаза, — приказал сержант. — Заходил ли он дальше, чем просто предложения?

— Он… иногда да, сэр.

— Почему ты ничего не говорила ни мне, ни Боску?

Пакс пожала плечами:

— Я думала, что это и называлось бы «поднимать шум». Наверное, мне полагалось самой разбираться во всем этом.

— Вести себя как девице, впервые оказавшейся в кабаке, конечно, не следует. Но ни один солдат не обязан терпеть такого рода притязания со стороны сослуживцев. Получив отказ, обычно наши ребята отвязываются от таких девушек. Всегда найдется другая, которая с удовольствием согласится. Жаль, я не знал о том, что происходит. Этому был бы положен конец.

Помолчав, Стэммел негромко спросил:

— Ты не лесбиянка?

— Я… я не знаю, что это такое. Он… этот капрал, он тоже спрашивал меня об этом.

— Это такие женщины, которые спят с женщинами. Как Баррани и Натслин во взводе Кефера.

— Нет, сэр. Насколько я могу о себе судить — нет. А это имеет значение?

— В общем-то нет, — вздохнул Стэммел. — Пакс, слушай, я рад бы поверить тебе, но, даже если это у меня получится, остается еще капитан Седжек. Он — совсем другое дело. Ему наплевать, что ты была одним из лучших новобранцев из этого набора. В общем, сейчас в крепости и в окрестных гарнизонах вряд ли найдется человек, попавший в худший переплет, чем ты.

Пакс почувствовала, как по ее щекам текут слезы. Безнадежно. Если уж Стэммел допускает, что она может врать, то что говорить об остальных? На мгновение ей вспомнился Сабен, который почему-то исчез из казармы в самом начале заварухи. Почему он не остался?

В этот момент ее вывернуло наизнанку. Вся выпитая вода, смешавшись со слюной и желчью, хлынула в ведро. Паксенаррион бил озноб, с каждым часом ей становилось все хуже и хуже.

— Хотела бы ты снова оказаться дома, на ферме? А, Пакс? — почти по-доброму спросил Стэммел.

Удивленно моргнув, девушка покачала головой:

— Нет, сэр. Я только жалею, что все так получилось… что вас там не было.

— Неужели и после всего этого тебе не расхотелось стать солдатом?

— Конечно нет! Я мечтала об этом всю жизнь! Хотя, если мне никто не поверит, с мечтой, видимо, придется расстаться.

Снова и снова она прерывала свои слова, наклоняясь над ведром и давясь от спазмов тошноты.

— Пакс, эта рвота — из-за того, что случилось?

— Я… я думаю, это из-за того, что меня били вот сюда. — Она показала на живот и вдруг добавила: — Очень болит, сэр.

— Я думал, что тебе только поставили синяк под глазом да расквасили нос. Ну-ка, можешь сесть прямо? — Стэммел подошел к Пакс поближе. — Нет, нет, смотри на факел. Ну и ну — все лицо с левой стороны распухло. Глаза почти не видно. А нос, оказывается, сломан. — Сержант осторожно прикоснулся к переносице Пакс, от чего она вздрогнула и поморщилась, явно от сильной боли. — Похоже, что ударили не один раз. В ушах звенит?

— Да, сэр. То есть то звенит, то нет.

— А это что за рана на плече? Глубоко попало. У него ведь не было оружия… Странно.

— Наверное, это от пряжки. Отец, бывало, стегал нас так, когда сердился всерьез.

— Жаль, что света от факела маловато. Ну-ка подними подбородок… Да, горло, похоже, тоже все в синяках и распухло. Дышать больно?

— Немножко.

— Где еще болит?

— Живот и грудь. Спереди — везде больно. И… и еще ноги.

— Ну-ка встань. Посмотрим, что с тобой.

Паксенаррион попыталась встать, но ноги совсем затекли от долгого сидения на холодном камне и отказывались держать ее. Даже опершись на протянутую Стэммелом руку, она с трудом поднялась, не сумев сдержать при этом короткого стона.

— Прислонись к стене, если тяжело стоять прямо. — Стэммел поддержал ее, дока она искала точку, на которую можно было бы опереться.

— Ну и дела! — присвистнул сержант. — Не понимаю, как тебе удалось чуть не убить его, когда ты сама в таком виде.

Тут его взгляд упал на скамью, где до этой минуты сидела Паксенаррион. Каменные блоки были в крови.

— Что? Что они с тобой сделали?

Пакс, почти не слыша его и не отдавая себе отчета в том, что происходит, сползла по стене на пол.

— Ну-ну, не падай, — попытался приободрить ее Стэммел.

Но было поздно: Пакс повалилась на бок, сотрясаемая рвотой и согнутая пополам болью в животе.

— Я не… Извините меня… — удалось прохрипеть ей.

— Хорошо, лежи. Дай я все же осмотрю тебя.

Стэммел приподнял край ее туники. Даже в неверном свете факела в глаза бросались страшные синяки и кровоподтеки на ее бедрах. С губ сержанта вдруг сорвались такие ругательства, которых Пакс не слышала даже от своего брата. Потом уже совсем другим голосом он негромко сказал:

— Пакс, потерпи. Я поговорю с капитаном. Может быть, удастся убедить его в чем-то. По крайней мере, такие раны и травмы, как у тебя, симулировать невозможно. Ты даже на ногах не стоишь, а значит, версия о твоем нападении рассыпается. Давай я положу тебя на скамейку. Попробую убедить капитана, чтобы он разрешил Майе осмотреть тебя, промыть и перевязать раны. Только помоги мне, девочка, ты такая большая, я не смогу тебя отнести.

Попытавшись улыбнуться, Пакс с помощью Стэммела перебралась с пола на скамью.

— Я еще зайду к тебе попозже и обязательно утром, — сказал Стэммел. — Ты поправишься, вот увидишь. Пока что старайся не двигаться, чтобы не провоцировать рвоту. И не паникуй. Мы тебя не оставим.

Сказав это, Стэммел отошел от Пакс, вынул из держателя факел и ушел, захлопнув дверь и оставив девушку вновь в полной темноте. Паксенаррион осталась лежать неподвижно, гадая, стоит ли ждать улучшения ее участи после этого разговора.

Капрал Боск, поджидавший Стэммела у лестницы в подвал, поразился, увидев лицо сержанта. Тот, видимо, не заметил, что все его мрачные мысли и чувства оказались не прикрытыми привычной бесстрастной маской.

— Капрал Боск, — сказал Стэммел, сам вздрогнув от своего голоса.

— Да, сэр?

Боск внимательно смотрел не в лицо командиру, а куда-то вниз и вбок. Опустив глаза, Стэммел понял, в чем дело: рукав его туники был в крови. Сержант, сам не зная почему, разозлился.

— Не бил я ее, ты и сам знаешь! — почти выкрикнул он.

— Конечно, сэр, — поспешил согласиться Боск.

Помолчав, Стэммел сказал:

— У нас серьезная проблема, капрал, и почти нет времени на ее решение… Так, первое: изолировать Коррина от остальных новобранцев. Немедленно. Второе: я хочу поговорить с каждым из тех, кто был в казарме с того момента, как туда вошел Стефи, и до того, как пришли мы. С каждым лично. И один на один. Для этого я воспользуюсь комнатой дежурного. Но, прежде чем выслушать новобранцев, я хочу знать, что ты и Девлин думаете по этому поводу. Только быстро.

— Слушаюсь, сэр. Сначала я запру Коррина. Куда его только засунуть? Может, на общую гауптвахту?

— Нет, пока не надо. Просто запри его в одной из кладовых и приставь к нему кого-нибудь из рядовых, чтобы тот не орал и дверь не выломал. Где Девлин?

— В комнате дежурного.

— Хорошо. Я буду там. Разберешься с Коррином — сразу же приходи туда.

— Есть, сэр.

Боск пошел вызывать охранника, а Стэммел направился в комнату дежурного, где капрал Девлин, мрачнее тучи, писал отчет о случившемся во время его смены.

— Ну как они, успокоились? — спросил сержант капрала.

— Да вроде бы. Тут ведь еще одна драка завязалась. Сабен сцепился с Коррином. Насилу разняли. Пришлось хорошенько припугнуть обоих.

Стэммел понял, что и второй капрал не спускает глаз с окровавленного рукава туники.

— Да не бил я ее, — устало сказал сержант. — Это кто-то из них двоих.

— Разумеется, сэр. Я просто не думал, что ей так серьезно досталось.

— Я тоже не думал.

Стэммел прислушался к шагам и голосам за дверью. Видимо, Боск привел кого-то из рядовых, чтобы тот караулил Коррина.

— Но, сэр, они оба говорят одно и то же. А Стефи действительно лежал на полу, весь в крови, — как-то смущенно и неуверенно сказал Девлин.

— Да, об этом-то я и думаю, — отозвался Стэммел.

За дверью послышались недовольные крики Коррина и краткие, четкие команды Боска. Помолчав, сержант поинтересовался:

— Слушай, Девлин. Если бы еще сегодня утром я спросил тебя, кому верить — Пакс или Коррину, что бы ты мне ответил?

— Конечно, Пакс! Но вот…

— Никаких «но». Если бы речь шла только о Пакс и Коррине — тут и разговору бы не было: девчонку пока что никто не уличал во лжи, да и службу она несет исправно.

— Согласен. Но ведь, кроме Коррина, есть еще и Стефи. А его слова кое-что да значат.

— Это точно. Я ведь этого парня знаю даже лучше, чем ты. Меня только вот что удивляет: видел я, из каких переделок, из каких рукопашных он выходил без единой царапины. А тут — говорят, что он едва живой. Не понимаю. Жаль, я не видел, насколько серьезны его травмы.

В дверях показался Боск:

— Сержант, Коррина я изолировал. Тут со мной Сабен — он хочет поговорить с вами.

— Скажи ему, что я его вызову, пусть подождет. А теперь послушай и ты. Значит, общая версия такова, что Пакс набросилась на Стефи, который чересчур назойливо приставал к ней, и чуть не убила его, прежде чем Коррин оттащил ее от полуживого капрала. Где-то в этот момент мы и вошли в казарму. Так получается?

Капралы кивнули, а Девлин добавил:

— Стефи сказал — или это был Коррин? — что он лишь пару раз влепил ей оплеуху, чтобы охладить ее ярость, но девчонку было уже не остановить.

— Тогда как же получилось, — поинтересовался Стэммел, — что Пакс сейчас не только ходить — стоять не может, а все ее тело в крови, синяках и ссадинах? Да еще и рубцы…

— Рубцы? От чего?

— По ее словам, от пряжки с ремня Стефи. — Сержант нервно ходил по комнате. — Не могу я понять, что случилось со Стефи. Он никогда не был лжецом, но сейчас…

— Я тоже подумал об этом, — согласился Девлин. — Странное дело: говорил ведь в основном Коррин, а Стефи только поддакивал, когда тот переспрашивал: «Так ведь было дело?», да бормотал что-то нечленораздельное.

— Да, ребята, ну и дельце. И на утро откладывать все нельзя. Я хочу обязательно поговорить с капитаном еще сегодня. Девлин, я займусь допросом тех, кто был в казарме во время драки. А ты разыщи всех, кто видел Стефи с момента его приезда, и спроси, не заметил ли кто-нибудь в его поведении чего-нибудь странного, необычного. Боск, найди Майю, Сиджера и дежурного по гарнизону. Он только что сменился и должен отдыхать где-то в казармах. Я жду вас здесь через полчаса. Если меня здесь не будет, найдете меня на плацу. Все ясно?

— Так точно, сэр.

— И не болтай много. Можешь идти. Да, и позови Сабена.

Вызванный новобранец появился в комнате, как только из нее вышли капралы. Высокий парень явно был не в своей тарелке.

— Проходи, Сабен, — пригласил его сержант.

— Сэр, пожалуйста, — начал новобранец, еще не подойдя к столу, — поверьте: Пакс не могла совершить ничего дурного. Они врут. Особенно Коррин. Она ведь ни разу не ударила его за все это время. А уж как он ее изводил своими шутками и оскорблениями…

— Подожди, подожди, — прервал его Стэммел. — Это ты разыскал меня и капралов?

— Да, сэр.

— Я хочу знать все, что ты запомнил с того момента, как в казарму зашел капрал Стефи: как он себя вел, что говорил, что делал, что, наконец, произошло между ним и Пакс, — до того, как ты вышел и стал разыскивать меня.

— Сэр. Сегодня после обеда взвод занимался с инструктором Сиджером. Во время тренировки он — я имею в виду капрала Стефи — подъехал к нам с группой всадников. Мое отделение ждало своей очереди, и я отвлекся от наблюдения за инструктором, потому что глядел на этих солдат.

— Как они выглядели?

Сабен облизнул губы.

— Потрясающе, сэр. Мы с Кобеном еще помечтали, что когда-нибудь будем на них похожи. В общем, сэр, капрал Стефи послал кого-то из новобранцев за квартирмейстером, а сам стал наблюдать за нашими занятиями. Я заметил, что больше всего он смотрит на Пакс, но я и подумать не мог, что все так обернется. Я и сам люблю на нее поглазеть. Она — девушка высокая, красивая, да и мечом владеет получше многих из нас… — На этом новобранец, смутившись, замолчал и вопросительно поглядел на Стэммела.

— Продолжай, — сказал сержант.

— Когда пришел квартирмейстер, Стефи и его люди поставили коней в стойла и, разговаривая с ним о чем-то, ушли к воротам резиденции герцога. Я-то надеялся, что они хоть немного покажут нам, как нужно действовать мечом. Но они были чем-то очень заняты.

— Наверное, они передавали квартирмейстеру информацию о скором приезде их капитана и просили подготовить офицерские апартаменты получше, — пояснил Стэммел.

— В общем, больше я его не видел ни до ужина, ни в столовой. И только вечером он пришел к нам в казарму. Наш взвод распределили по разным работам, но мы с Пакс управились со своим заданием довольно быстро. Вернувшись, мы вспомнили, что Сиджер велел нам подумать, какой будет оплетка на рукоятках мечей, которые нам выдадут. Пакс показала мне, как делать простую плотную косичку из кожаных полосок, и я как раз сделал несколько витков, когда капрал Стефи вошел в казарму, осмотрелся и прямиком направился к Пакс, сказав, что хочет поговорить с ней.

— Он выглядел и действовал так же, как и днем?

— Не знаю, сэр. Может быть, он был чуть более румяным и как-то странно целеустремленным, но я как-то не придал этому значения. Так вот, он отвел Пакс в глубину помещения, крепко держа ее за руку. Капрал резко усадил Пакс на одну из коек, а сам сел рядом и стал что-то говорить. Скорее всего, он предлагал ей переспать с ним, потому что Пакс выглядела очень рассерженной; сначала она покраснела, а потом вдруг побелела как полотно, стала оглядываться в поисках поддержки, но что мы могли сделать? Он же старший по званию. Он говорил громче и громче, пока наконец и до нас не донеслось… — Тут Сабен словно споткнулся.

Стэммел твердо сказал:

— Ну же, повтори его слова.

— Он сказал, что Пакс стала командиром отделения, заработав это звание своим телом. Это прозвучало ужасно, сэр; я уверен, что ему не следовало так говорить. Пакс не на шутку рассердилась и безуспешно попыталась вырваться из его рук. И тут я понял, что лучше будет найти кого-нибудь из начальства. Но ни вас, ни наших капралов не было поблизости, а кричать я не хотел, чтобы не привлекать лишнего внимания к беспорядкам в казарме нашего взвода. В общем, я не сразу разыскал проходную в офицерские покои, через которую дежурные меня не пропустили и даже поначалу не хотели ничего передавать для вас. Теперь я понимаю, что мне не следовало уходить из казармы, но я и подумать не мог, что все так кончится.

— Да, кто знал, что дело обернется избиением. В любом случае, если в казарме начинаются беспорядки, немедленно сообщи дежурным из числа рядовых, охраняющих оружейные и вещевые склады новобранцев. Ладно, вспомни-ка, кто еще был в казарме, когда пришел капрал Стефи, и кто вышел раньше тебя.

— Там были Коррин, Дженс, Луртли, Пиннева и Вик. По-моему, Вик вышел как раз в тот момент, когда зашел капрал. Про остальных я не помню, я все время смотрел на Пакс.

— Сабен, только честно, ты когда-нибудь предлагал Пакс переспать с тобой?

— Нет, сэр. Хотя я бы не отказался. Но ей и без меня хватает Коррина с его приставаниями, и мне не хотелось добавлять ей таких же проблем. Если она захочет, она сама даст мне понять. А так — мы просто хорошие приятели.

— Хорошо, Сабен. Спасибо, можешь идти.

— Сэр, разрешите попросить вас: не дайте никому еще добавить ей боли и мучений.

— Я сделаю все, что будет в моих силах.

— Но, сэр…

— Хватит, Сабен. Поговорили. Возвращайся в казарму.

Час спустя, переговорив со всеми вызванными новобранцами, Стэммел позвал обоих капралов и, вздохнув, сообщил им:

— Ну что ж, все абсолютно ясно. Судя по всему — вам тоже. Но, к сожалению, есть еще капитан Седжек, а я предпочел бы иметь дело в такой ситуации с кем угодно, но не с ним.

— Да, этот офицер — крепкий орешек, — осторожно согласился Девлин.

— Упрямый как осел, чего там говорить! — выпалил Стэммел. — Если он вобьет себе что-нибудь в башку, его уже не переубедишь ничем. Самые веские доказательства для него — полный ноль…

— Но вы же можете настаивать, чтобы дело разбирал капитан Валичи, — вдруг выпалил Боск.

— Видит Тир, ты прав! Как же я мог забыть? Ведь Валичи не сдавал Седжеку полномочий, уезжая на эти несколько дней. Пакс — новобранец, а значит, она подчиняется капитану Валичи. Седжек воспримет это как личное оскорбление, но ничего не поделаешь; зато он будет вынужден согласиться… Надеюсь, — более осторожно добавил Стэммел и, махнув рукой, направился в сторону резиденции герцога, где располагались и жилые помещения офицеров.

У ворот он был остановлен часовыми.

— Мне нужно поговорить с капитаном, — сказал Стэммел.

— Он уже поднялся к себе, — ответил один из охранников. — Вы уверены, что стоит беспокоить его по вашему делу?

— Он еще не спит, — возразил Стэммел, кивая на освещенное изнутри окно кабинета капитана. — И я хочу поговорить с ним прежде, чем он ляжет спать.

— О чем?

— Просто сообщите ему, что я хочу его видеть. Он меня примет.

— Под вашу ответственность, Стэммел.

— Да уж понятно.

Вдвоем они пересекли двор и подошли к часовому у дверей. Тот посторонился и сказал:

— Проходите, сержант. Дорогу вы знаете — по коридору направо, вверх по лестнице, вторая дверь слева. У вас есть с собой оружие?

Стэммел вздохнул и протянул часовому свой кинжал.

— Спасибо, сэр, — последовал ответ.

Часовой чувствовал себя как-то неловко, словно он лично не доверял сержанту Стэммелу.

Пройдя до знакомому маршруту, Стэммел одернул тунику и постучал в нужную дверь.

— Входите, Стэммел, — раздался голос капитана, писавшего что-то за столом в свете двойного масляного светильника. — Ну что, сержант, проведали своего новобранца?

На лице Седжека и всегда-то трудно было прочесть хоть какое-то выражение, а в столь щекотливой ситуации оно и вовсе походило на бесстрастную маску.

— Да, сэр.

Стэммел остановился да полпути между дверью и письменным столом.

— Ну, и?..

— Сэр, мне как-то не по себе из-за всего этого…

— Кости Тира! Да кто ж говорит, что вы должны быть счастливы оттого, что один из ваших новобранцев свихнулся и стал бросаться на старших по званию? Впрочем, случай нечастый, но не единственный. Как она там — угомонилась в камере?

— Сэр, по словам конвоиров, она не оказывала им сопротивления, и сейчас она не подает признаков агрессии.

— Еще бы, она ведь столько ее растратила. Нет, сержант, я все равно поражаюсь этой девице. Конечно, она здоровая как мужик, но, чтобы новобранец вступил в рукопашную со Стефи и чуть не убил его — это просто невероятно. Вы и сами знаете, что в поединках без оружия со Стефи мало кто может сравниться. Но мы отвлеклись. Я полагаю, что пришли вы ко мне не с очевидными мыслями и рассуждениями, а с чем-нибудь необычным. Итак, я слушаю вас, сержант.

Набрав воздуху в легкие, Стэммел сказал:

— Сэр, я полагаю, что в этом деле выяснено далеко не все.

— Разумеется, сержант. Девчонка наверняка слепила собственную версию случившегося.

— Нет, сэр, дело не в этом.

— Так в чем же? Не томите меня — я умираю от любопытства.

— Капитан, я бы очень хотел, чтобы вы спустились вниз и осмотрели бы ее, просто заглянули бы в ее карцер на минуту. Или пошлите кого-нибудь, кому вы доверяете.

Капитан Седжек удивленно поднял брови. «Опасный сигнал», — сокрушенно подумал Стэммел.

— А что с ней, сержант? Она еще и пьяна?

— Нет, сэр. Избита.

— Избита? Вы уверены? Я видел роскошный синяк под глазом, разбитый нос, — впрочем, вполне вероятно, что и сломанный. Но, пожалуй, и все.

— Нет, сэр. Не все. Далеко не все и не самое страшное.

— Ну, может быть, конвоиры дали ей пару пинков или оплеух, если она не хотела подчиняться им.

— Они утверждают, что не трогали ее. Наоборот, по их словам, она не оказывала сопротивления, да, пожалуй, не смогла бы, даже если бы и захотела. — Стэммел вздохнул. — Сэр, в том состоянии, в каком она сейчас, — ей не то что сопротивляться, ей стоять невмоготу. Удивляюсь, как она смогла нанести столько травм Стефи. Скажите, насколько его состояние действительно серьезно?

— Он в лазарете; говорят — будет жить. Два пальца сломаны, царапины и следы удушающего захвата на горле и, не знаю, что еще. Он был в бреду и почти не мог ничего сказать мне. Врач попросил оставить его в покое, дать бедняге выспаться. Нет, Стэммел, что бы ни было, а здесь все ясно: эта соплячка набросилась на капрала. Если ей и досталось — то поделом.

— И все же я очень хотел бы, чтобы вы взглянули на нее, — безнадежно продолжал настаивать Стэммел.

— Ладно, утром посмотрю, что там с ней особенного. Но не сейчас. В любом случае вы-то понимаете, что она сама во всем виновата. Так ведь, сержант? К тому же у нас есть свидетельство одного из ваших подчиненных плюс слова Стефи. Разве недостаточно?

Стэммел встал по стойке «смирно» и отчеканил:

— Никак нет, сэр. Господин капитан, я сомневаюсь в истинности этой версии.

— Стэммел, — капитан еще явно не вонял серьезности намерений сержанта, — ну что за сказку она вам рассказала, да так гладко и жалобно, что сумела убедить вас в своей правоте?

— Она ничего не придумывала, сэр. Но дело даже не в этом. Ее можно просто-напросто не слушать, а лишь осмотреть внимательно травмы и раны, и станет ясно, что Коррин по крайней мере в одном месте врет. Она не могла, понимаете, физически была не в состоянии победить Стефи в том виде, в котором она сейчас. Она даже стоять не может…

— Притворяется.

— Нет, сэр. Господин капитан, я хорошо знаю этого новобранца. Пакс была одной из лучших в этом наборе. С этим согласны не только мои капралы, но и сержанты — командиры других взводов. С такими ранами ей уже не до притворства. А вот Коррин — он все время нарушает дисциплину, хамит, не дает прохода более слабым новобранцам — в общем, все время балансирует на грани серьезного проступка. И если он врет, что был вынужден оттащить разбушевавшуюся Пакс от упавшего капрала, то он так же может соврать и во всем остальном, что касается этого дела.

— Ну а Стефи? — холодно спросил капитан.

— Честно скажу: не знаю, сэр, — вздохнул Стэммел. — Я ведь тоже хорошо знаком с ним и наслышан о нем самых лестных отзывов. Но… что-то здесь не сходится, сэр. По-моему, мы еще не выяснили все подробности случившегося.

— Вам удалось что-нибудь разузнать?

— Да. Конечно, этого недостаточно, чтобы сразу оправдать ее, но все же…

— Стэммел, давайте начистоту: вы хотите, чтобы было назначено официальное расследование?

— Так точно, сэр.

— Эх, сержант, сержант. Ладно, не хотел бы я сор из избы выносить, но отказать вам не имею права. Когда возвращается капитан Валичи?

— Через три-четыре дня.

— Боюсь, ваши драгоценные последствия травмы исчезнут за это время сами собой.

— Не у Пакс, сэр. А кроме того, вы сами осмотрите ее утром и подтвердите увиденное.

— Спасибо за доверие, сержант. — Седжек попытался улыбнуться. — Но если честно, мы оба в некотором роде заинтересованные стороны в этом деле.

— Да, сэр. Я не смею навязывать вам свои предложения, но все же, что вы скажете, если мы вызовем независимых свидетелей из обслуги резиденции, которые могли бы сделать осмотр, записать все услышанное и увиденное, а потом подтвердить или опровергнуть то, что мы будем докладывать капитану Валичи?

Седжек некоторое время молча думал.

— Ну что ж, — наконец произнес он, — я полагаю, что мы можем так сделать. Хотя, на мой взгляд, это пустая трата времени. Вы же понимаете, что Валичи — не менее строгий и принципиальный офицер, чем я…

— Да, сэр. Но…

— Но он командует центром подготовки новобранцев, и это его юрисдикция. Хорошо, согласен. В конце концов, просить назначить расследование — ваше право, хотя перспектив для вас я в этом деле не вижу. Ладно, кого вы предлагаете в свидетели?

Стэммел нахмурился:

— Я полагаю, что лучше попросить об этом членов Совета, чей боевой и жизненный опыт не подлежит сомнению. А главное — чтобы они были беспристрастны. Насколько вам может быть известно, у меня не сложились отношения с дворецким его высочества, господином Фонтанном. И все же я предложил бы его кандидатуру. Он умен и честен.

Капитан кивнул:

— Он примерно так же отзывается о вас, сержант. Честно говоря, я никак не пойму, когда и как между вами кошка пробежала?

— Кто старое помянет, капитан… Я думаю, дворецкий Фонтайн придерживается того же мнения по этому вопросу.

— Ладно. Значит, первая кандидатура — Хериберт Фонтайн. Сколько всего свидетелей вы считаете нужным привлечь — двоих или троих?

— Чем меньше, тем лучше, капитан. Я настаиваю на том, что в этом деле что-то нечисто, и не хотел бы, чтобы лишние люди участвовали в расследовании. Что вы скажете, если вторым свидетелем будет Коула Министьера? Она была капралом в когорте Падуга при осаде замка Сильван.

— Что-то не припоминаю.

— Очень высокая, темноволосая, сейчас уже почти седая, — в той кампании она потеряла руку. Если бы не это, на следующий год она стала бы сержантом. Сейчас она ухаживает за садом при замке.

— Напишу-ка я им повестки. Черт вас побери, Стэммел, нужно было подумать обо всем этом раньше.

— Так получилось, сэр.

— Вашему новобранцу завтра желательно выглядеть как можно хуже, не так ли? А вы, я полагаю, хотите проведать ее еще до утра? — Стэммел кивнул. — Я приказываю, чтобы вы заходили в карцер только в сопровождении кого-либо из охраны. Поймите меня правильно: мы должны действовать по принципу «доверяй, но проверяй». Отчет о вашем пребывании в камере охрана даст мне утром. Повестки я отошлю прямо сейчас и, если вы не возражаете, назначу предварительное слушание и осмотр на утро, перед завтраком. Вы построите своих новобранцев на плацу, и солдаты гарнизона присоединятся к ним. Там и проведем дознание.

— Вас понял, сэр. Еще одна просьба. Мой подчиненный — тот самый Коррин — сейчас изолирован от остальных новобранцев. Я хочу, чтобы завтра он тоже был допрошен.

— Хорошо. Что-нибудь еще?

— Да, сэр. Я прошу вашего разрешения на то, чтобы Майя, помощница квартирмейстера, осмотрела Паксенаррион и чуть-чуть привела ее в порядок. Она кое-что смыслит во врачевании…

— Не понимаю я вас, сержант. Ведь для вашей подчиненной чем хуже она будет выглядеть завтра, тем лучше. Впрочем, вам виднее. Только не забудьте: карцер — не лазарет. Не превращайте место, где отбывают наказание, в курорт. Я разрешаю только минимальные послабления в режиме, причем только потому, что, судя по вашим словам, девчонка может не дотянуть до утра.

— Благодарю вас, господин капитан.

— Идите к черту, Стэммел! Дайте мне поспать.

— Слушаюсь, сэр. — Стэммел вышел за дверь и со вздохом ослабил наглухо затянутую под горлом тунику.

Ему удалось добиться намного большего, чем то, на что он реально рассчитывал.

Спускаясь по лестнице, Стэммел чуть не столкнулся с Веннеристимоном, распорядителем замка, заведовавшим всем хозяйством, — его было совершенно не видно на темной лестнице из-за черного балахона на его плечах.

— Такой поздний час, а вы так спешите, сержант, — вопросительным тоном произнес Веннеристимон.

— Приказ капитана. Служба, — неопределенно отозвался Стэммел.

За долгие годы ему так и не удалось определить, в каких отношениях он с Веннером.

— А, ну-ну, не буду задерживать. Я только хотел поинтересоваться состоянием вашего новобранца — ну, того, который попал в переделку.

— Ее так отделали — не позавидуешь. Но прошу меня извинить, я должен торопиться.

— Разумеется. И далеко вы направляетесь?

— Не очень. Эй, часовой, мой кинжал.

— Пожалуйста, господин сержант. Держите.

Стэммел вышел во двор, пересек его, прошел через ворота и чуть не столкнулся со ждавшими его Девлином, Боском и Майей. Он криво улыбнулся им.

— Ну что ж, дело сдвинулось. Во-первых, он согласился на официальное расследование под руководством Валичи, когда тот вернется. Не скажу, чтобы Седжек обрадовался, но согласился без больших усилий с моей стороны. Затем — он вызывает в качестве свидетелей Фонтайна и Министьеру. Майя, кроме того, он разрешил, чтобы ты приглядела за Пакс этой ночью и помогла ей прийти в себя. С тобой будет постоянно находиться один из стражников. Таково условие капитана — чтобы мы не изуродовали Пакс еще больше. Чушь, но приходится следовать правилам следствия. Майя, скажешь мне, насколько серьезны, на твой взгляд, ее раны. Да, и попытайся выяснить, не была ли она не только избита, но и изнасилована. Боск, после подъема выведешь взвод на плац. Я извещу остальных сержантов. Пакс и Коррина в строю не будет. Дженс пусть идет вместе со всеми, но будь готов вытащить его вперед.

— Вы поняли, что произошло со Стефи? — спросил Девлин.

— Нет. И Седжек тоже. Даже он не понимает, как мог новобранец — да еще девушка — так отходить Стефи, чтобы тот не мог толком объяснить, что произошло. Я, кстати, до сих пор не знаю, насколько тяжело ранен Стефи.

— С Коррином будете говорить?

— Сейчас? Нет. Боюсь, что не смогу удержаться и выбью из него душу.

— Я пойду в карцер? — спросила Майя.

— Да. Я был у нее часа два назад, и ей было очень плохо. Возьми с собой воды. Ее все время тошнит, организм обезвожен. Так что — позволено это капитаном или нет — постарайся дать ей попить вволю.

— Хорошо. Может быть, нужно передать охране разрешение капитана официально?

— Ах да, — согласился Стэммел. — Хотя совсем официально не получится. Но, я думаю, проблем не будет.

Подойдя к дежурившим у входа в карцерный коридор охранникам, Стэммел сказал:

— Ребята, кто тут сегодня? А, Форли, привет. Слушай, капитан разрешил Майе побыть с Пакс в карцере и подлечить ее по возможности. Правда, сам он передать распоряжение не удосужился. Ты уж пусти ее под мою ответственность. Да не забудь: по распоряжению Седжека кто-нибудь из охраны должен быть в камере, когда там находятся посторонние.

— Согласен, сержант. Только уж больно непривычно все это. Вы не распишетесь под своими же словами в журнале дежурного? Так мне будет спокойнее.

— Разумеется, Форли. Да, тебе вызвать кого-нибудь, чтобы твои ребята лишнего не дежурили?

— Нет, сержант, спасибо. Судя по состоянию девчонки, да и по тому, насколько серьезно взялись за это дело, прогулок ей не видать. Так что пусть конвоиры дежурят по очереди. Счастливо. Майя, пойдем. — И охранник повел женщину вниз по лестнице к подземным карцерам.

Стэммел, развернувшись, направился к казарме своего взвода.