Снег в лунном свете
Адди
Семь месяцев спустя…
Мы с Бруклином подъехали к дому в темноте.
Но даже в темноте я видела, как после небольшого снегопада днем кто-то приходил, чтобы смахнуть снег со ступенек.
Не выпало даже и полдюйма.
Но пока я работала в магазине, а Брукс был в детском саду, Джонни, Дэйв или Тоби пришли, чтобы убедиться, что я смогу без происшествий добраться от машины до двери, даже если четверть дюйма легкого пушистого снега не доставило бы никаких проблем.
Я покачала головой, припарковала свой маленький желтый «Форд Фокус», заглушила двигатель и сказала своему тринадцатимесячному сыну:
— Похоже, нам не придется бороться с пушистой пыльцой, малыш. Конец нашим вечерним приключениям.
— Мама, Дада, Додо, баба, — ответил Брукс, стуча пухлыми ручками и ножками по автокреслу.
Это было его любимое время дня: он возвращался домой к Дэппер Дэну, помеси риджбека с висячими ушами и еще кого-то, которого Тоби взял из приюта несколько месяцев назад и подарил нам.
Я принадлежала к тому типу женщин, кто многое откладывал в глубину своего сознания, чтобы позже во всем разобраться. Потому что такова была моя натура, а еще потому, что сейчас я была матерью-одиночкой тринадцатимесячного драгоценного мальчика, и мне требовалось думать о многом.
Хотя я также принадлежала к тому типу женщин, кто позже доставал отложенное и разбирался в нем.
Но Тобиас Гэмбл был тем, с кем я не собиралась разбираться позже.
Он был братом жениха моей сестры.
Стал мне хорошим другом.
Учитывая характер мужчин Гэмбл, а также почти всех жителей Мэтлока, штат Кентукки, особенно после происшествия с Бруксом, Тоби считал своим долгом присматривать за мной.
И поскольку в августе следующего года я породнюсь с ним, для мужчин Гэмбл, какими бы они ни были, я просто иду в комплекте со своей сестрой.
Так что.
Нет.
Никаких мыслей о Тоби.
Мне следует затолкать их в самые дальние уголки моего сознания.
Сделав это, я вышла из машины и приступила к ежедневной рутине.
Вытащила сына из детского кресла с заднего сиденья и пошла с ним в дом.
Выпустила Дэппер Дэна, немного потрепав его по голове и позволив Бруклину на него повизжать.
Включила термостат и увеличила температуру с пятидесяти восьми градусов, на которые я устанавливала его в течение дня, чтобы сэкономить на коммунальных услугах, до шестидесяти девяти (такую цифру я выбрала, потому что посчитала ее забавной, к тому же, она не привела бы к большим счетам за отопление), чтобы мы с ребенком не замерзли.
Усадила Брукса в манеж и оставила свою сумку, чтобы вернуться за пятью пакетами с продуктами, которые я набрала на работе, прежде чем забрать ребенка из детского сада.
Отнесла все на кухню, убрала замороженные и скоропортящиеся продукты в холодильник, вернулась к входной двери, чтобы забрать почту из металлического почтового ящика Иззи, расписанного колибри и цветочками.
Спасибо городку Мэтлок за почтовую службу, где почтальоны даже за пределами города подъезжают к дому, подходят к крыльцу и доставляют почту, так что мне не пришлось преодолевать тридцать ярдов до дороги, чтобы забрать почту, когда мой ребенок находился один дома в манеже, или тащиться с ним на руках по холоду.
Я позвала Дэппер Дэна, который, сделав свои дела и исследовав снежную пыль, бросился внутрь, чтобы побыть со своими людьми.
Я закрыла дверь, заперла замок, бросила пачку конвертов на скамейку с мягким сиденьем в сине-белую полоску в углу прихожей, сняла куртку и шапку, куртку повесила на крючок, а шапку положила на полку сверху.
Хорошенько приласкала Дэппер Дэна, как бы говоря: «Привет, мальчик, я скучала по тебе».
Прошла в гостиную, сняла с сына куртку, шапку и перчатки, чтобы он не перегрелся при теперь уже включенном обогревателе.
Убрала вещи Брукса, взяла его с собой на кухню, усадила на детский стульчик, где было достаточно игрушек, чтобы он мог стучать ими по подставке и бросать на пол.
Дала Дэппер Дэну порцию вечернего корма и сменила ему воду в миске.
Подняла игрушки с пола и вернула их сыну.
Убрала оставшиеся продукты.
Снова подняла игрушки с пола и вернула их сыну.
Надела Бруксу нагрудник, дала ему крекеры и приступила к приготовлению ужина.
Наблюдая за тем, как Брукс ест, сделала себе сэндвич, съела его, вернулась в прихожую за почтой, принялась вскрывать конверты, откладывая в сторону счета за коммунальные услуги, пока не буду готова с ними разобраться.
Вымыла личико и руки Брукса, вытерла подставку детского стульчика, сняла с сына нагрудник и вытащила из стульчика, чтобы опустить на пол поиграть с Дэппер Дэном, пока сама относила нагрудник в прачечную.
Вернулась на кухню и убрала за собой, одновременно присматривая за сыном и собакой, чтобы они не доставили друг другу неприятностей, как это часто бывало.
Заметила через окно над кухонной раковиной, что снова пошел снег.
А затем обошла запланированные на вечер дела. Таким образом, я не дала моему мальчику провести много времени с собакой и не пошла в прачечную, чтобы сложить белье, которое я положила в сушилку этим утром, и не загрузила стиральную машину на этот вечер, прежде чем искупать ребенка и приготовить его ко сну.
Вместо этого я снова одела нас с сыном в куртки, перчатки и шапки и вышла через парадную дверь, с гарцующим вокруг нас Дэппер Дэном.
Я встала на подъездной дорожке, прижимая сына к груди обеими руками.
— Снег, — сказала я ему, пока нас окутывало белым покрывалом.
Бруклин посмотрел на мое лицо, приложил ладошку к моей щеке и захихикал.
Я улыбнулась своему прекрасному комочку, крепко обняла его и запрокинула голову к небесам.
Облака закрывали звезды, рассеивая лунный свет, но мягкое падение белых хлопьев выглядело безумно восхитительным.
Они касались моего лба, щек, подбородка, оставляя едва заметный прохладный след.
Это была жизнь.
Это был момент и событие.
Это было у нас с сыном до того, как он начнет водить машину, ходить на свидания, учиться в колледже или жить своей жизнью.
Каждое мгновение оставляло след.
А потом он исчезал.
Поэтому, когда пошел снег, вместо того, чтобы заниматься домашними делами и готовить сына ко сну, я вывела его из дома и крепко обняла, хотя он никогда этого не вспомнит, об этом буду помнить я. И мне было так приятно стоять под тихо падающим снегом и прижимать к себе своего ребенка.
Так бы сделала моя мама.
И так моя мама и делала.
Бесчисленное количество раз она выводила нас с Элизой на прогулку в снег или в дождь, и мы принимали Божью благодать, Его простые дары чистой красоты такими, какими они и должны быть.
Я открыла рот.
Брукс хихикнул.
Я почувствовала, как хлопья тают на языке, и, приняв благодать, закрыла рот и посмотрела на своего мальчика.
— Мама, — сказал он.
Я надеялась, что никогда этого не забуду.
Я надеялась на это с самого первого раза.
Этот след.
Мой тринадцатимесячный малыш зовет меня.
— Да, малыш, разве снег не великолепен? — Я отняла от него одну руку и указала на небо. — Смотри, Брукс. Нет ничего лучше снега в лунном свете.
Он не смотрел.
Он наклонился, протянул ручки и позвал:
— Дада.
Он хотел поиграть с Дэппер Дэном.
Хорошо.
Если Бруклин этого хотел, он это получит.
Поэтому я увела его в дом, раздела, усадила на пол в гостиной, вернулась в прихожую, разделась сама, заперла дверь и пошла в гостиную провести со своим ребенком и собакой несколько минут перед купанием.
— Мы придем, что нам принести? — спросила Дианна.
Прошло полтора часа.
Бруклин спал наверху в своей кроватке.
Я была в маленькой прачечной внизу, перекладывала белье из стиральной машины в сушилку, а Дэппер Дэн вносил свою лепту, дремля на боку, спрятав голову под открытую дверцу сушилки.
Поскольку это была неделя после Дня Благодарения, ранее я отправила сообщение в групповой чат (он назывался «Подозрительные лица») с приглашением на воскресенье прийти и украсить дом к Рождеству.
В число подозрительных лиц, кстати, входили: моя сестра Элиза (или Иззи), ее жених Джонни, ее друзья, которые также были и моими друзьями, Дианна и ее муж Чарли, друзья Джонни (супружеская пара, помогавшая воспитывать его и его брата Тоби, когда их мама ушла), Марго и Дэйв…
И Тоби.
Даже если бы я хотела (а я хотела), я не могла позволить гордости встать на пути предложению Дианны или Марго и Иззи.
Я не могла отказать друзьям после того, как пригласила их, чтобы начать создавать новогоднее праздничное настроение.
Я не могла себе этого позволить.
Я жила в доме Иззи и теперь, когда она переехала к Джонни на мельницу, платила за нее ипотеку.
Иззи зарабатывала намного больше меня и могла позволить себе эту ипотеку.
В моем же бюджете это проделывало громадную дыру.
Этого я сестре не говорила.
Вероятно, дела обстояли бы не так плохо, если бы детский сад Брукса не стоил так дорого. Но в Мэтлоке был настоящий детский сад. Там было чисто, весело и красиво, и персонал был потрясающим. Ему там нравилось.
Но суть в том, что выбора у меня не было. Мне нужно работать, и в эти часы кто-то должен присматривать за моим ребенком.
И, возможно, дела обстояли бы не так плохо, если бы я не задолжала Джонни за гонорары адвоката, которые он оплатил, чтобы я могла развестись.
Но я была ему должна и не говорила, что даже очень маленький ежемесячный платеж, который мы установили для меня, приближал к банкротству.
И, вероятно, дела обстояли бы не так плохо, если бы Перри, мой бывший муж, платил бы алименты, назначенные ему по суду.
Не такая уж большая поддержка. Она, конечно, не проделала такую уж большую дыру в его бюджете.
Хотя для Перри, который не любил работать, это было так.
Но алименты помогли бы оплатить коммунальные услуги, содержание автомобиля, страховку и часть продуктов.
В результате мне осталось бы разобраться с расходами на ипотеку, одежду, газ, Интернет, детский сад и другую часть продуктов.
Но, по крайней мере, мне не пришлось бы беспокоиться об отоплении, водоснабжении, канализации, вывозе мусора, электричестве и не дай Бог, если бы что-то случилось, о машине.
Я понятия не имела, что делает Перри. Работал ли он? Я вообще ничего о нем не слышала.
Единственное, что я знала, так это то, что он не выплачивал алименты и не приезжал повидаться с Бруксом ни в один из отведенных ему выходных. Пару месяцев после развода он исполнял распоряжения суда, а потом тишина.
Я также знала, как с этим справиться.
На протяжении всей моей жизни мама учила меня этому.
У меня был Интернет, но не было кабельного, потому что мне не хватало времени смотреть телевизор, да и вообще, телевизор был роскошью. У меня также не было домашнего телефона, потому что я пользовалась мобильным, и не нуждалась в двух телефонах. Я убавляла отопление, когда мы отсутствовали дома. Не зажигала свет ни в одной комнате, кроме той, в которой мы находились. Не стирала белье, пока машинка не забьется под завязку. Вырезала купоны. Покупала небрендовые товары со скидкой и, когда могла, оптом. Брала дополнительные смены, когда мне их предлагали, в любое время, независимо от того, работал ли детский сад, и тогда мне приходилось полагаться на Иззи, Марго, иногда на Дианну, а порой даже и на Тоби, чтобы присмотреть за моим ребенком. Нашу с Бруксом одежду я покупала на гаражной распродаже.
Я не покупала себе дорогой кофе.
Не оплачивала себе подписку на фильмы.
Не скачивала музыку.
А когда снова наступит лето, я разобью сад, чтобы выращивать овощи и травы, а все, что мы не употребим в пищу, я высушу и заготовлю на зиму.
Дафна Форрестер, моя дерзкая мама, богиня всего сущего, учила меня, как это делать.
Так мы жили каждый день с тех пор, как она спасла нас троих от моего отца, когда мы с Иззи были маленькими.
Я знал, что надо делать.
И сюда же относилось приглашение важных для вас людей, чтобы украсить дом к Рождеству, используя подержанные вещи, которые удалось заполучить на фантастической распродаже годом ранее, когда вашему сыну было всего пару месяцев, а ваш муж уже сходил с ума от вашего брака. Вы устроите эту вечеринку, даже если ваш ребенок ее не запомнит. И пройдет все на должном уровне.
То же самое касалось и праздничного ужина.
— Марго зажарит пару цыплят, а Из приготовит десерт. Так что, если хочешь добавить к этому что-нибудь, мы не откажемся, — ответила я Дианне.
— Я принесу закуску, — сказала Дианна.
Фантастика.
Мне оставалось заняться картофелем, овощами и булочками, а это были дешевые продукты.
А закуска превратит ужин в настоящий праздник.
О выпивке я не думала, потому что каждый приносил все, что пил сам, не спрашивая меня, а кроме того, прихватывал что-нибудь и мне в качестве подарка хозяйке.
И Тоби постоянно пополнял мои запасы, привозя с собой достаточно пива и вина, чтобы хватило на компанию из двадцати человек, и не забирая остатки.
Хотите правду?
Это задевало.
Я ненавидела это.
Испытывала неловкость.
Но просто прятала эту информацию поглубже в сознание.
Иначе нельзя быть матерью-одиночкой и делать все возможное, чтобы подарить своему ребенку доброту, любовь и гордость.
Этому меня тоже научила мама.
А у моей мамы никого не было. Некому было помочь, когда она работала сверхурочно, задерживалась допоздна или вынуждена была работать на выходных.
И она всё равно не дарила нам ничего, кроме доброты, любви и красоты.
Поэтому я знала, как подарить все это сыну.
Чего бы мне это ни стоило.
— Итак, Тоби придет? — спросила Дианна, пока я складывала один из комбинезонов Брукса.
— Он не написал, но возможно.
— Ммгхмм, — промурлыкала она.
О-оу.
Ладно, мы не могли этого сделать.
Единственным открытым и прямолинейным человеком, кроме меня, у которого не возникало проблем поделиться тем, что у него на уме, была Дианна.
И, конечно, Марго.
Из вначале все обдумывала, а потом говорила.
Я тоже могла бы так делать.
Но, в основном, не делала.
Не тогда, когда дело касалось Тоби.
И хотя я надеялась, что мне удается скрывать от Тоби свои чувства к нему, женщины чуют такое дерьмо за милю.
Но, само собой разумеется, я не была и никогда не буду в настроении обсуждать свои односторонние чувства к Тоби ни с кем, даже с такой классной девчонкой, как Дианна.
— Я тут складываю белье, — сказала я по громкой связи телефону, лежавшему на сушилке. — Потом мне нужно заняться изготовлением открыток для Мэйси.
Это было новое и потрясающее занятие, поскольку, когда я сделала поздравительную открытку для коллеги, она пришла в полный восторг, и знала Мэйси из цветочного магазина «У Мэйси». Во время одного из визитов к ней домой Мэйси увидела открытку, спросила о ней, а затем подошла прямо ко мне у кассы магазина, чтобы узнать, смогу ли я сделать несколько открыток для букетов, которые заказаны для доставки, а также сказала, что оставит часть поздравительных открыток для продажи в своем магазине.
Я не поделилась с ней, что использую остатки, кусочки и обрезки, которые находила на дворовых и гаражных распродажах, а также в корзинах с уцененными товарами в магазинах для рукоделия.
Мама научила меня делать открытки по дешевке, как и всему остальному, чему она учила нас с Иззи.
Я сразу же согласилась. Это дело было мне по силам. Получалось хорошо. Единственная доступная творческая отдушина. Я могла часами мастерить открытки из имевшихся остатков, а мне казалось, что прошли минуты.
Мэйси установила на них приличные цены, как роскошное дополнение к доставке, и выставила открытки в магазине, и меня до чертиков потрясло, что они разлетались как горячие пирожки.
Доход они приносили небольшой, и не то чтобы им можно было оплатить счета за воду. Но заполнить бак автомобиля вполне. Дважды.
Но поскольку продажа открыток Мэйси приносила мне гораздо больше денег, почти не тратясь на материалы, и меня не волновало потраченное на их изготовление время, потому что телевизора у меня не было, и я делала их, когда Бруклин спал, я согласилась.
— Мне нужно купить несколько твоих открыток. У моих знакомых скоро дни рождения. И у мамы Чарли, возможно, поднимется настроение, если я отправлю ей особенную рождественскую открытку, — сказала Дианна. — Но если я пошлю такую открытку ей, мне придется послать такую же и моей маме. И сестре. Поэтому я закажу три специальные рождественские открытки и пришлю тебе по электронной почте имена тех, у кого скоро будет день рождения.
Вероятно, это был акт жалости, смутно выражавший доброту.
Мне было все равно.
Вероятно, я заработала бы двадцать или тридцать долларов.
Еще один бак бензина.
И на это я бы тоже согласилась.
— Я займусь ими сегодня вечером, — пообещала я, разбирая носки Бруклина.
— Отлично. Но прежде чем я отпущу тебя, поскольку Рождество уже не за горами, самое время поговорить о том, что ты собираешься делать с Тоби, так как это продолжается уже несколько месяцев.
Я перестала разбирать носки.
Вот оно.
Дианна была открытой и прямолинейной и совершенно не ходила вокруг да около.
Дьявольщина.
— Детка, ты знаешь, что назревает шторм, — осторожно начала она. — Возможно, его стоит преодолеть как можно скорее, перед праздниками, чтобы он не нависал над нашими головами, и мы все хорошо провели время.
Теперь я смотрела на носки сына не видящим взглядом.
Назревает шторм?
Какой шторм?
— О чем ты? — спросила я.
— Вам двоим нужно сойтись. Джонни это не понравится, но он переживет. А если у вас ничего не получится, мы все взрослые, включая тебя и Тоби, мы все тоже переживем.
Теперь я держалась за край сушилки, продолжая смотреть на носки сына не видящим взглядом.
— О чем ты? — повторила я шепотом.
Дианна помолчала секунду, а затем ответила:
— Что значит, о чем я?
— То и значит: о чем ты? — повторила я с явным акцентом на главных словах.
Дианна молчала гораздо дольше, чем секунду, а потом спросила:
— Ты же в курсе, что нравишься ему, да?
Нет, я ему не нравлюсь.
Вот, что я знала.
— Он просто хороший парень, — возразила я. — Оба брата Гэмбл хорошие парни.
— В этом ты права, — согласилась Дианна. — Хотя один из этих хороших парней собирается жениться на Иззи, а другому хорошему парню нравишься ты.
— Дианна, все не так, — не согласилась я.
— Именно так, Адди. Неужели ты не заметила?
— Я заметила, что меня приютили… как члена семьи.
— Члена семьи, в чьи трусики хочет залезть Тоби Гэмбл.
О, боже.
Мне бы этого хотелось.
Нет, нет, нет.
Нельзя этого желать.
Дерьмо!
— Это абсолютная неправда.
— Ушам своим не верю, — тихо сказала она.
— Его брат женится на моей сестре.
— Да, и я понимаю, что это может заставить вас обоих задуматься, прежде чем что-то начинать. Но вы хорошие люди, он хороший мужчина и…
— Дианна, — прервала я ее, — похоже, ты думаешь иначе, но между нами возведена стена. И возвел ее Тоби. Честно говоря, когда я познакомилась с ним после той чрезвычайно унизительной встречи, я была абсолютно не в том положении, чтобы встречаться с другим парнем, потому что из-за него мог бы начаться беспорядок, ведь он — брат парня моей сестры. Но с тех пор мы были только друзьями. Он относился ко мне как к младшей сестре. Проводил со мной время. Смеялся. Занимался семейными делами. А потом сваливал к черту, как только все уходили.
— Да, это потому, что он хочет залезть тебе в трусики, и его очень волнует мнение Джонни, если он так поступит, поэтому он избегает искушения.
О, боже.
Мне бы этого хотелось.
Но на этот раз Дианна ошибалась.
На самом деле это шокировало. Она была мудрой, наблюдательной женщиной с хорошо развитой интуицией.
Но здесь она ошибалась.
— Нет, — возразила я. — Потому что я подслушала его разговор по телефону с другом, и когда Брайс упомянул меня, Тоби сказал, что считает меня красоткой. А затем заявил, что никогда не сделает шаг, не только потому, что я была сестрой невесты Джонни, но и потому, что я была обузой. Он избегал всего обременительного, тем более, что, вероятно, не собирался задерживаться в Мэтлоке надолго. Затем он сказал, что я ему нравлюсь. Что я потрясающая. И не хотел ли Брайс, чтобы Тоби познакомил его со мной? Брайс, очевидно, согласился, потому что примерно через полчаса Тоби спросил, не хочу ли я, чтобы он познакомил меня со своим приятелем Брайсом.
И это случилось.
Теперь, когда Дианна вызволила его из тайников моего сознания, я не могла удержаться от мыслей о нем.
О том, насколько это было бы потрясающе.
О том, насколько была права, когда впервые встретила Тоби. Впервые увидела это совершенство с головы до пят. Густые черные волосы с «мысом вдовца» зачесаны назад (прим.: «мыс вдовца» или «мыс вдовы» — линия роста волос на лбу в форме треугольника вершиной вниз). Длинная черная борода. Высокое, стройное, грациозное тело с широкими плечами и узкими бедрами. Вороново-черные глаза, смотрящие на меня с сочувствуем, после того, как я перенесла еще один удар от мужчины, которого по глупости выбрала себе в мужья.
И этот раздавивший меня удар видели все.
Включая Тоби.
Но теперь, когда мысли о нем вырвались на свободу, мне пришлось задуматься о том, откуда я знала, что мужчина с такой внешностью, который может передать чувство одним лишь взглядом, говорить очень нежным, низким, глубоким голосом, не предназначен для кого-то вроде меня.
Милая, застенчивая красавица Иззи нашла себе Джонни Гэмбла.
Дикая Адди нашла себе такого козла, как Перри.
И не помогло то, что в последующие недели я узнала, что Тобиас Гэмбл был острым клинком против прочной наковальни Джонатона Гэмбла.
Черт возьми, но это была полностью моя тема.
Да, за те недели я узнала, что Тоби носил линялые джинсы, свободно сидящие на бедрах, потрясающие футболки, плотно облегающие плечи и грудь и болтающиеся на плоском прессе и узкой талии — обалденное зрелище.
Еще я узнала, что когда он работал над автомобилями в гараже, которым владел наполовину, он слушал хардкор-метал… громко.
Я также узнала, что он страстно любит путешествовать. Получил степень лесовода и начал работать лесорубом и смотрителем парка, и у него была лицензия пилота.
Я узнала, что его легко рассмешить.
Я узнала, что он смотрел на Дэйва с полным уважением, на Джонни — с открытой любовью, а на Марго — с нескрываемым обожанием. Как он дразнил Из, будто знал ее много лет, и без промедления принял в свою семью.
И, наконец, я узнала, что он обладал исключительным талантом терпеть меня, потому что я шла в комплекте с Иззи, и, судя по словам Дианны, он явно это скрывал.
Хотя в моем ребенке он действительно души не чаял.
Так что это было что-то.
— Он назвал тебя обузой? — недоверчиво спросила Дианна.
— Не именно таким словом, но Брайсу он сказал, что у меня серьезные проблемы, с которыми мне предстоит разобраться.
— Это совсем не то, как если бы он называл тебя обузой, Адди.
— Ну, Брайс, очевидно, спросил его, собирается ли он что-то предпринимать в отношении меня, и Тоби ответил, что у меня серьезные проблемы, и пока я с ними разбираюсь, мне не нужно связываться со странником, который может уйти в любой момент. Я нуждалась в чем-то постоянном и надежном, поэтому я его не интересую.
— И опять же, это совсем не то, как если бы он называл тебя обузой, и избегал бы всего обременительного, — продолжила гнуть свое Дианна.
— Может быть, так видится женщине, которая уже много лет замужем за любовью всей своей жизни, но в мире одинокой женщины… нет, одинокой мамы, его слова в переводе означают, что ему не интересно… совсем.
— Не уверена… — начала она.
— Думаешь, мужчина Гэмбл не добьется желаемого, несмотря ни на что?
На это у Дианны не нашлось ответа.
Мы обе знали, что мужчина Гэмбл добивается желаемого, несмотря ни на что.
Черт, Джонни надел Из на палец кольцо с огромным камнем, они жили вместе, а на его территории специально построили конюшни для ее лошадей, хотя они даже и года не встречались.
Да.
Мужчина Гэмбл добивается желаемого, берет это, а затем… идет вперед.
— Слушай, я ничего не имею против Тоби, — прервала я молчание. — Я понимаю. Он не для меня. Так бывает. Я — обуза. И Дианна, ты должна помнить, я видела, как подобные вещи происходили с моей мамой снова и снова. После моего отца она искала любовь. В ее груди билось полное надежд сердце, открытое для чувств. Она хотела этого для себя. Хотела стабильности для своих девочек. И ее снова и снова сбивали с ног парни, которые хотели залезть к ней в трусики, но не хотели иметь ничего общего с детьми от другого мужчины. Тоби, по крайней мере, честен в этом. Это говорит о нем, как о хорошем человеке. Очень хорошем. И я это ценю.
Это была полная ложь.
Я этого не ценила.
Меня тянуло к Тоби Гэмблу.
Мне хотелось попробовать его губы и другие части тела.
Хотелось коснуться его кожи и узнать, как выглядит его тело под этими футболками и джинсами.
Я хотела его трахнуть. Хотела, чтобы это было дико, мощно и настолько захватывающе, чтобы мир перестал существовать, кроме нас двоих и того, что мы делали друг с другом и что при этом чувствовали.
Мне хотелось спать рядом с ним.
Мне хотелось просыпаться рядом с ним.
Мне хотелось чувствовать его объятия. Не те, как в тот ужасный день, когда я рыдала, уткнувшись ему в шею, а он нес меня к кровати Иззи, или в тот другой, гораздо более ужасный день, когда у меня похитили ребенка.
Я хотела, чтобы он обнимал меня просто так.
Я хотела, чтобы Бруклин вырос рядом с таким человеком, как Тоби Гэмбл. Не только как со своим дядей, который подкидывал его так высоко, что заставлял летать, или позволял ползать по себе, когда мы ели гамбургеры в закусочной, и только потому, что это был мой сын, а Тоби был порядочным парнем, любившим детей. Но и как парень, который всегда был рядом и, в конце концов, дал моему мальчику наставления в вопросах, о которых его мать не имела понятия.
Я не была в него влюблена.
Но знала: дай он мне хоть малейший намек, хотя бы мысль о том, чтобы начать со мной что-то, я бы приняла эту влюбленность.
И я также знала, что если бы у нас ничего не получилось, это уничтожило бы меня.
Мой брак с Перри свидетельствовал о том, что я нашла себе мужчину, похожего на моего отца. Как бы мне ни хотелось отрицать эту истину, оглядываясь назад, я не могу этого сделать.
Когда я встретила его, — живущего, как мне казалось, на грани, грезившего рок-н-роллом, мастерски управляющегося с гитарным риффом и словами, — моя внутренняя бунтарка была убеждена, что я могу пойти по маминым стопам, но сделаю это правильно.
Я училась так же, как и всегда.
Что тут скажешь.
Мне пришлось облажаться, чтобы понять.
И никогда больше такого не повторить.
Теперь у меня есть сын.
И он был для меня всем.
Больше на такой риск мне идти нельзя. Особенно, когда в деле замешано мое сердце.
Мне нельзя усваивать уроки на собственном горьком опыте.
Потому что Бруксу придется принять эти удары вместе со мной.
А этого допустить нельзя.
Итак, Тоби Гэмбл построил стену.
И я собиралась оставаться по другую сторону.
Ради Бруклина.
И ради Иззи.
И ради Джонни.
Ради себя.
И, наконец, ради Тоби.
— Не уверена, что ты правильно все понимаешь, детка, — мягко сказала Дианна.
— Правильно, — твердо заявила я. И, вернувшись к поиску одинаковых носков, заверила: — Все в порядке. Я в порядке. Мужчина красив? Да. Он хороший парень? Абсолютно. Подумала бы я о том, чтобы в мире грез быть с ним? Конечно. Но я не живу в мире грез, дорогая. Я живу в реальном мире. Всегда в нем жила. Единственный раз, когда я отклонилась от этого пути, был момент, когда я рискнула с Перри. И не могу сказать, что это была полная потеря, потому что у меня есть Брукс. Так что, в итоге, все хорошо.
Это, по крайней мере, было правдой.
Судя по тому, что мне рассказали счета за коммунальные услуги, которые я открыла вечером, и как они скажутся на балансе моего банковского счета и моей возможности купить сыну рождественские подарки, и, скажем… продукты, многие подумали бы иначе.
Но та жизнь, которой я жила, говорила, что все хорошо.
— Ладно, Адди, — пробормотала Дианна.
— Значит, увидимся с тобой и Чарли в воскресенье около пяти?
— Конечно, детка, — заверила она. — И, ну, извини, если я расстроила тебя этой историей с Тоби.
— Ты меня не расстроила. Все нормально. Просто все не так, как ты думаешь.
— Ясно, — с сомнением пробормотала она.
Хм.
— Береги себя, — продолжила она.
— Ты тоже. Люблю тебя. Пока.
— И я люблю тебя. До скорого.
Мы отключились. Я твердо запихнула наш разговор поглубже в сознание. Затем закончила складывать одежду и оставила ее на стиральной машине и сушилке, чтобы добавить к ним вещи из следующей загрузки, когда те высохнут. Я бы убрала их утром или, может быть, на следующий вечер. Бруклин не спал чутко, но как бы я ни любила своего малыша, я делала массу дел, когда он спал, и мне не нужно его будить, открывая и закрывая ящики в его комнате.
Я взяла с собой радионяню, и мы с Дэппер Дэном пошли в кабинет Иззи наверху, который после ее отъезда я превратила в комнату для изготовления открыток, а Брукса переселила из кабинета в гостевую комнату, а сама заняла главную спальню.
Когда я вручную рисовала сосновые иголки на открытке, предназначенной, после дополнительных украшений, Дианне или, если она ей не понравится, для магазина Мэйси, мой телефон завибрировал.
На экране высветилось «Тэлон».
То есть, Тоби.
Я в шутку называла его Тэлон.
А еще потому, что раньше это его смешило, и у него был очень приятный смех. Теперь же, часто слыша свое прозвище, он просто улыбался, а улыбка у него тоже была потрясающая: белозубая в густой угольно-черной бороде.
Я посмотрела на закрытую дверь, затем на радионяню и ответила на звонок.
— Привет, Тэлон.
В его голосе звучала улыбка, когда он ответил:
— Привет, Леденец.
Конечно.
После открытия банки с червями с мыслями о Тоби это прозвучало убийственно.
Он знал, как получил свое прозвище, и я продолжала его так называть, потому что, во-первых, мне нравилась его улыбка, а во-вторых, его отец действительно мог бы назвать его Тэлон, а Тоби был из тех парней, кто не сподобился бы придумать себе такое имя, и, наконец, потому что оно напоминало мне об обстоятельствах нашей встречи, о ситуации, в которой мы находились, и это помогало мне понимать, где мое место.
Однако я понятия не имела, почему он называл меня Леденец.
Я просто знала, что это мило, и мне было приятно, когда он называл меня так сладко и нежно, и все такое, но такое прозвище мне не подходило, оно могло заставить меня думать, что он считает меня такой (хотя он, конечно, так не считал), а мне это нравилось.
Я постоянно называла его «Тэлон».
А он постоянно называл меня «Леденец».
Может, мне стоит перестать называть его «Тэлон», чтобы он перестал называть меня «Леденец».
— Это ты позвонил, — подсказала я. — Ты сделал это только для того, чтобы послушать, как я дышу?
Я услышала смешок.
Мне нравился его смех.
Дерьмо.
— Неа. У тебя есть наружное освещение?
— Что?
— Рождественские гирлянды, — объяснил он. — На фасаде дома.
Я остановилась, занеся маленькую кисточку в зеленой краске над картоном.
— Эм-м-м… нет, — ответила я.
— Я тебе их достану, — заявил он. — Белые или цветные?
О, боже.
— Тоби…
— Лучше цветные. Этот чертовски милый фермерский домик превратится в королевство фей, если обвесить его идеально белыми гирляндами. А цветные крупные лампочки придадут атмосферу ретро и уродства.
Вы не поверите, но этого там было хоть отбавляй.
Во-первых, Иззи оставила всю свою мебель, но устроила огромную дворовую распродажу, избавившись от большей части вещей в стиле шебби-шик, украшавших ее дом, чтобы нам с Бруксом не пришлось жить среди обилия милых завитушек. Таким образом, после отъезда ей удалось купить несколько безумно дорогих бокалов для вина, на которые она положила глаз (а также отложить деньги на свадьбу).
Я не была девушкой в стиле шебби-шик.
Дожив до двадцати девяти лет, я не знала, девушкой в каком стиле я была, поскольку мне никогда не представлялось возможности украсить свое жилище. Я была слишком занята, — веселилась, прожигала жизнь, трахалась и влюблялась в обманщика-неудачника, — чтобы получить доступ к предпочитаемому мною домашнему декору.
Во-вторых, если бы у меня был выбор, для рождественского настроения я бы повесила на своем доме крупные цветные лампочки в стиле ретро, потому что они были праздничными и уродливыми. От них я пришла бы в полный восторг, и Брукс тоже.
Но знать, что Тоби со мной согласен, было здорово, а значит, абсолютно отстойно.
И, в-третьих, я ни за что не зажгла бы рождественские гирлянды на фасаде, кроме как, когда подъехала бы к дому после работы, потому что просто не могла себе этого позволить.
Я бы зажгла елку, когда мы с Бруксом будем зависать в гостиной, к тому же, у меня уже была искусственная елка с гирляндами и игрушками, которые я заполучила по выгодной цене на той распродаже.
И никаких ненужных наружных украшений.
— Я возьму достаточно, чтобы пустить гирлянду по краю крыши, и приду пораньше, чтобы ее повесить, так, все, кто придет в воскресенье, увидят уже готовый результат. Из может сойти с ума от ретро, но это будет частью веселья, — продолжил он.
— Тоби, тебе, правда, не нужно этого делать.
— Знаю. Когда дело доходит до Рождества, никому ничего не нужно делать. Но ты это делаешь, потому что это Рождество.
Серьезно.
Хватит.
Мне не смириться с тем, что Тоби — любитель праздников.
Потому что, если бы у меня когда-нибудь появилась роскошь проявить свою любовь к праздникам, я бы натворила всякой ерунды.
В атмосфере ретро и уродства.
— Тоби…
— Я приеду около полудня или к часу. Если ты будешь на работе или еще где, я сделаю все без тебя. Ты будешь на работе?
— Нет, в этот день у меня выходной. Но Тоби…
— Класс. Тогда увидимся.
— Подожди! — крикнула я, потому что, казалось, он собирался закончить разговор.
— Что?
— Очень мило с твоей стороны предложить мне это, но мне не нужны гирлянды.
Некоторое время он ничего не говорил, а затем сказал:
— Адди, это пустяк. Всего несколько гирлянд, лестница и степлер. Вероятно, это займет час.
— Да, ладно, но знаешь, тебе не обязательно взваливать на себя эти хлопоты.
— Это же Рождество, все в порядке.
Хорошо.
Проклятье.
Он был любителем праздников.
— Это ты сегодня подмел мое крыльцо?
— Нет. Джонни. Вечером снова пошел снег. Тебе нужно, чтобы завтра утром я приехал и подмел все?
Боже.
Мужчины Гэмбл.
— Нет. Все в порядке. Я просто, знаешь… все очень помогают и…
— Аделина, рождественские гирлянды — сущая ерунда.
— Тобиас, я не могу их себе позволить, — призналась я.
— Тебе и не обязательно. Я их куплю.
— Я имею в виду их освещение.
Тишина.
Нет, на самом деле, полное отсутствие звука.
— И это не так уж и важно, — поспешно добавила я в тишину. — Такое, знаешь ли, случается с одинокими мамами. И это не имеет большого значения. К тому времени, когда Брукс достаточно повзрослеет, чтобы ценить подобные вещи, жизнь станет более стабильной.
— А как насчет того времени, когда ты достаточно взрослая, чтобы ценить подобные вещи?
Настала моя очередь молчать.
— Тебе нужны деньги? — спросил он.
Боже.
Как унизительно.
— Нет, у нас все хорошо, — соврала я.
Он знал, что я лгу.
Он раскусил меня.
— Все плохо, если у тебя нет лишних пятидесяти баксов, чтобы на пару месяцев зажечь рождественские гирлянды.
— В следующем году, — сказала я.
— Я дам тебе пятьдесят баксов, чтобы ты оплатила электричество, Адди.
Если бы у меня были лишние пятьдесят баксов, я бы купила Бруксу комбинезон. Из тех, что у него были, он вырос, а сезон гаражных распродаж подошел к концу.
— На самом деле, это не так уж и важно.
— Адди…
— Это не важно, Тоби, ясно? — твердо сказала я.
— Этот ублюдок не платит алименты, — заявил он тихо и сердито.
Ну, так и есть.
Но даже если бы он платил, я бы все равно не стала тратить деньги на рождественские гирлянды.
— Он нам не нужен.
— Детка, позвони своему адвокату. Пусть увеличит удержания из его зарплаты.
А это увеличит мой долг Джонни за гонорары адвокату.
Мой график выплат и без того займет у меня года три.
Если я буду преследовать Перри, мне никогда не видать рождественских гирлянд.
— Такое могло бы сработать, если бы парень получал зарплату, — ответила я.
— Он не работает?
— Я не знаю, что он делает, Тоби. Я не поддерживаю с ним связь. Могу только предположить, поскольку мы не получали от него известий несколько месяцев, что для нас он стал воспоминанием. И это нормально. Хотелось бы, чтобы все было иначе, но я смиряюсь с этим, потому что он уже был воспоминанием, когда мы с ним жили. Так что, ничего сильно не изменилось.
— Ты хочешь, чтобы он был в жизни Бруклина? — спросил Тоби, но моего ответа не дождался. — Потому что тебе нужны алименты, Аделина, и если ты хочешь, чтобы у Брукса был отец, тогда я оплачу расходы на адвоката, и ты ничего не будешь мне должна. Это будет для Брукса. Подарок на Рождество.
Боже.
Мужчины Гэмбл.
— Прошло всего несколько месяцев. Как насчет того, чтобы дать Перри больше времени, чтобы осознать ситуацию, и это даст мне время понять свою ситуацию, хорошо?
— Твоя ситуация заключается в том, что ты не можешь позволить себе пятьдесят баксов на освещение своего дома на Рождество.
Вне всякого сомнения, поэтому у меня не нашлось ответа.
— Детка, я повешу гирлянды.
А вот на это у меня ответ нашелся.
— Тоби, правда, я этого не хочу.
— Нет, хочешь. Но даже если бы ты и не хотела, мне плевать. Я хочу этого для тебя.
Ого.
Его голос звучал сердито.
Типа, очень сердито.
Я никогда не слышала, чтобы он звучал по-настоящему сердито.
А еще властно.
Я никогда не слышала, чтобы он звучал властно.
Это было сексуально.
Дерьмо.
Тоби продолжил, весь такой сердитый, властный и сексуальный.
— Итак, я повешу гирлянды и оплачу до февраля твой счет за электричество, и не думай, что тебе удастся меня остановить. Ты не можешь оставить свою кассу в магазине, а я могу уйти из гаража, когда захочу, чтобы забрать твою почту и оплатить гребаный свет, что я и сделаю.
Я решила, что вместо того, чтобы возбуждаться из-за его сердитого и властного тона, я позволю ему раздражать меня.
С Тоби так гораздо безопаснее.
— Кража чужой почты является уголовным преступлением, — огрызнулась я.
— Арестуй меня, — парировал он. — А теперь, увидимся около полудня в воскресенье, Леденец. И я принесу пиво и вино.
Не дав мне возможности сказать ни слова, он отключился.
Я провела пальцем по экрану, но не для того, чтобы перезвонить ему.
Я послала сообщение: «Ты упрямый осел, Тобиас Гэмбл».
У меня не было возможности даже положить телефон, прежде чем он ответил: «И?».
Так что, я напечатала: «И заноза в МОЕЙ заднице».
У меня снова не было возможности положить телефон, когда пришел ответ: «И?».
На это я ответила: «И я больше никогда не приготовлю для тебя курицу под пармезаном».
Это блюдо ему нравилось. Оно было особенным. Имело особый смысл, с достаточно дорогими ингредиентами, но ему оно так нравилось, что, несмотря на расточительство, я готовила его для Тоби шесть раз с момента нашего знакомства семь месяцев назад.
Черт, я была в полной заднице.
Следующее его сообщение оказалось длиннее, поэтому я в раздражении бросила телефон на стол, прежде чем пришел ответ: «Из сказала мне, что это ее рецепт, и она считает меня классным, а не занозой в заднице, поэтому, если я захочу, она приготовит его для меня. Вот так».
«Не приходи в воскресенье, Тэлон. Ты официально не приглашен».
«Еще одно дерзкое сообщение от тебя, Леденец, и я украду твои счета за воду и газ и тоже оплачу их до февраля».
В этот раз я бросила телефон, будто он загорелся.
Затем взглянула на него.
И, честно говоря, имей я возможность позволить себе новый, если бы этот разбился (и если бы не боялась разбудить моего мальчика), то швырнула бы его через всю комнату.
Но поскольку я, вероятно, не смогу позволить себе новый телефон еще лет так пять, я просто продолжала смотреть на него.
Затем, поскольку я зарабатывала от их продажи двадцать или тридцать баксов, я вернулась к изготовлению открыток Дианны.
Тоби
Тоби ждал дерзкого ответа.
Когда его не последовало, он повернулся и швырнул телефон через комнату.
Тот отскочил от деревянной обшивки и упал на пол.
Он нахмурился.
Пятьдесят баксов.
Адди не могла потратить пятьдесят баксов на рождественские гирлянды.
Ему в любом случае могло бы сойти с рук, укради он ее счета и оплати их на пару месяцев вперед.
Но на этом всё.
Она была сестрой невесты его брата.
Что-то вроде подруги его сестры.
И в этом статусе она и должна оставаться.
Ему могла сойти с рук небольшая вольность, потому что она была его семьей, если только сама не попросит о помощи.
Чего Аделина не сделала бы.
В ней было слишком много от Дафны Форрестер.
Джонни рассказал ему о Дафне и девочках Форрестер.
Это были они против всего мира.
И ей придется столкнуться с этим миром лицом к лицу.
Она взбесилась бы, и он мог бы потерять любые отношения с ней, если бы поделился с Из, Джонни или Марго тем, что он теперь знал, потому что все они каким-то образом вмешались бы в дела Адди, чего она не вынесла бы.
И она взбесилась бы, и он мог бы потерять любые отношения с ней, если бы он вмешался, разузнав, кто ее адвокат, и заплатил бы ему, чтобы найти этого ублюдка и заставить его помогать Адди, по крайней мере, в финансовом плане воспитать их ребенка.
Вместо этого ему пришлось довольствоваться тем, что ему могло сойти с рук, и только.
Единственное хорошее, что он получил по возвращении домой, помимо того, что проводил время с семьей, влюбился по-братски в свою будущую невестку, которая была невероятной, и смог проводить время с Адди так, как было позволительно, это когда он преодолел привкус желчи во рту от желания Брайса пригласить ее на свидание.
И она отказала.
Но вечно так не продолжаться не будет.
Она была веселой, дерзкой и великолепной. Удивительной мамой. Ответственной. Трудолюбивой.
В ней было слишком много чертовой гордости, но она также слишком сильно любила своего ребенка, чтобы позволить этому помешать ей, когда она найдет того, кому будет готова открыться, и кто будет полностью готов помочь ей в этом.
Но Адди освоилась бы и не нашла мужчину.
Либо мужчина нашел бы ее.
Господи, ему не следовало оставаться.
Оставаться, чтобы быть рядом с ней.
В конце концов, хорошо, что он это сделал. Похищение Брукса потрясло Адди, и ей требовалась вся возможная поддержка.
Однако эта женщина обладала стойкостью. Даже после того, как ее ребенка похитил Стю, коварный ублюдочный брат Шандры, чтобы использовать Брукса и получить выкуп от Джонни, Аделине потребовалась поддержка примерно в течение недели.
Теперь у него не было причин оставаться.
Определенно не для того, чтобы наблюдать, как она встает на ноги, а затем в ее жизни появляется другой мужчина.
Все это означало, что Тоби принял решение.
Он останется на праздники.
Будет наслаждаться временем со своей семьей, своим первым Рождеством с будущей невесткой, и до чертиков избалует Адди и Брукса, и она ни хрена не скажет ему против.
А потом он уедет.