Медная гора

В УСТЬ-УЛСЕ

Экспедиция готовилась покинуть Усть-Улс. Медленней, чем обычно, округляя каждую фразу, Корнев написал рапорт директору треста. Потом устало приподнял голову и обратился к своему помощнику, дремавшему тут же, за столом:

— Вы, Евгений Сергеевич, ничего писать не станете?

— Нет, Андрей Михайлович, не буду… Письмо в институт я уже отправил.

— Тогда идите спать. Дорога предстоит трудная.

Когда Буров вышел из избы, Корнев снова склонился над столом. Надо было написать жене, близким друзьям, товарищам по работе. Ведь Усть-Улс — последний населенный пункт на пути экспедиции, которая завтра отправится на поиски легендарной Медной горы. Туристы, побывавшие в прошлом году за Уральским хребтом, в районе озера Амнеш, обнаружили там валуны с богатым содержанием медной руды. Это подтверждало данные о том, что племена, жившие на Урале до появления русских, кустарным способом добывали медную руду и выплавляли металл. Для проверки сведений, полученных от туристов, местное геологическое управление снарядило экспедицию под руководством опытного геолога Корнева и аспиранта горного института Бурова.

И вот через несколько часов экспедиция должна отправиться в путь. Вполне возможно, что сюда, в Усть-Улс, они возвратятся не раньше осени.

Заклеив последний конверт и надписав адрес, Корнев аккуратно свернул бумаги, смахнул со стола хлебные крошки, неторопливо завинтил походную чернильницу, погасил свечу. Белесые сумерки северной ночи вплывали в окно. В дальнем углу комнаты легко всхрапывал Зверев, проводник, нанятый Корневым в Усть-Улсе.

Стараясь не разбудить его, Корнев осторожно поднялся с табурета. Но рассохшаяся половица чуть слышно скрипнула под ногами, и когда Корнев взглянул в темный угол, то увидел, что Зверев уже сидит, прислонившись к стене, и бесстрастно сосет потухшую трубку.

Зверев не спеша вынул изо рта трубку и угрюмо посмотрел на Корнева.

— Что это, начальник, не спится тебе? Завтра, чай, поутру отправляемся.

— Дела все, дела, старик. А ты что не ложишься? Или старые кости крепкие, без сна выдержат?

— Мне поговорить с тобой надо, вот что.

— Ну, в чем дело, говори давай.

— Неможется мне. Отпустил бы ты меня. Доберетесь, куда надо, и сами. Люди ученые…

— Не могу отпустить, никак не могу, — покачал головой Корнев. — Ты один только и знаешь, где Медная гора. Не могу.

— Куда мне, старику, в такие края забираться, помру по дороге. Вот прошлый год с туристами ходил, да так и не довел их до Медной горы — заболел. А ноне еще слабее стал.

— Ничего, в крайнем случае, на носилках тебя понесем, — пошутил Корнев и, меняя тон, сказал: — Ну, спи. Отдыхай.

Корнев вышел из избы.

Ночь заметно таяла. Над рекой висел непроглядный туман, предвещавший на завтра хорошую погоду. Он медленно полз по берегу, покрывая клубящейся пеленой заросли боярышника, ивовые кусты и скалистые обомшелые уступы. Земля дышала влагой. Мерные всплески воды и неразборчивое бормотание камыша только подчеркивали величественную тишину ночи. Да еще с противоположной стороны, где серели расплывчатые стога прошлогоднего сена, доносились неясные отголоски песен. Песням вторила гармоника. Она то захлебывалась разудалой пляской, то хватала за сердце прощальной, тоскующей песней. Это рабочие экспедиции догуливали последнюю ночь, чтобы завтра на многие месяцы уйти в непроходимые таежные чащи.

…В палатке, распахнув спальный мешок, крепко спал коллектор Вася Круглов, самый молодой из участников экспедиции. Он глубоко дышал и чему-то улыбался во сне. Корнев, завидуя молодости, долго смотрел на юношу и уже хотел лечь рядом, но подумал, что нужно еще проверить, готовы ли лодки.

Через пять минут он уже подходил к пристани. На сонной воде тихо покачивались груженые лодки. Их охранял один из рабочих. Он стоял на берегу, опершись на длинный ствол берданки, и не слышал шагов начальника экспедиции. Только когда Корнев почти вплотную подошел к нему и кашлянул в кулак, он медленно обернулся. Но еще несколько минут глаза караульного, подернутые дымкой воспоминаний, казалось, не могли различить фигуру начальника.

— А ночь-то какая… Тихая, молочная, — задумчиво проговорил он и осмотрелся кругом. Он хотел еще что-то сказать, но то ли позабыл, то ли передумал и снова стал мечтательно вглядываться в туман. Корнев почувствовал себя лишним, ненужным этому парню, впервые увидевшему северные леса, и незаметно отошел, чтобы не спугнуть хорошей задумчивости караульного.

Эта встреча почему-то успокоила Корнева. Он еще раз прошелся по деревне, а когда подошел к палатке, далекое солнце уже позолотило вершины черного леса. Раскидистые ветви елей, дрожащие в солнечной дымке, казались легкими и прозрачными, как утренний воздух. Туман поднялся над рекой, и было слышно, как в замолкших камышах прокрякала сонная утка. Косяк журавлей, курлыкая, проплыл по небу и скрылся за горизонтом. Корнев глубоко вдохнул свежий, на травах настоянный воздух и, не раздеваясь, завалился спать.

Он проснулся от чьего-то громкого крика:

— Начальство изволит почивать. Будить?

— Конечно, буди!

Но Корнев уже выходил из палатки. Перед ним, подобрав живот, в струнку вытянулся Вася Круглов и с невозмутимой серьезностью отрапортовал:

— Имею честь доложить: лодки готовы к отплытию! — И, неожиданно засмеявшись, продолжал обычным голосом: — Андрей Михайлович, идите поешьте, и можно отчаливать.

Вся деревня высыпала к пристани провожать экспедицию. Когда Корнев подошел к лодкам, толпа невольно расступилась. Все с уважением глядели на крепкого, коренастого человека в высоких болотных сапогах, на его кожаную потертую сумку, на широкие плечи, распиравшие потертую гимнастерку.

— Можно отплывать? — встретил Андрея Михайловича Буров.

Корнев кивнул головой.

Захлебнулась густыми басами и смолкла гармошка. Смех девчат оборвался. Команда «отчаливай!» покрыла гомон толпы. Десятки рук рванулись к веревкам, чтобы отдать концы.

Лодки вздрогнули. Описав широкую дугу, они вытянулись в кильватер и быстро поплыли против течения. Одно время были слышны только глухие удары шестов и мерное журчание воды, вскипающей под носами лодок.

Вслед неслись крики: «Счастливо, товарищи! Удачи вам!»

Лодки между тем одна за другой скрывались за крутой излучиной.

Корнев еще раз оглянулся назад. Он увидел серые избы, утопавшие в густой синеве хвойного леса, желтую полосу берега и на ней пеструю толпу провожающих. В воздухе полоскались разноцветные платки.

Но и последняя лодка уже обогнула полуостров. Теперь с обеих сторон, плотно замыкая реку, теснились высокие сосны, да к берегу подбегал молодой кустарник.

Через полчаса не стало слышно даже собачьего лая. Последняя связь с внешним миром оборвалась на многие месяцы.