Между Сциллой и Харибдой

Глава 16. Внимание: работает «Вагнер»!

Уже в середине августа начались первые экспедиторские поездки вагнеровцев по коммерческим договорам с частными и кооперативными предприятиями. Естественно, первыми клиентами были свои – торгово-промышленный кооператив «Красный рассвет», с которым «ШППРМКТВМ» подписало соответствующее соглашение о «практике».

После недолгого «совещания в Филях», мы с Васильцевым и Купцовым решили не просто охранять грузы кооператоров – но и полностью обезопасить от расхитителей кооперативного имущества железнодорожную ветку «Ардатов – Ульяновск – Нижний Новгород», по которой в обоих направлениях движется большинство наших грузопотоков.

По моему твёрдому убеждению – в первый бой новичков должен вести именно командир. Потом уже, можно доверить заместителю, начальнику второго уровня… Согласен – не всегда это получается, но стремиться так делать – обязательно надо.

Да и, если честно – «развеяться» захотелось, хапнуть полной грудью (или чем, там ещё?) опьяняюще-бодрящую порцию адреналинчика!

Поэтому, первый выезд «на практику» пятерых – наиболее подготовленных по нашему общему мнению курсантов, возглавил лично я.

Когда всё было готово, погрузились в первый же остановившейся на Ульяновском полустанке товарняк, повесив на опломбированные двери вагонов хорошо видимые издалека таблички, на которых большими буквами было написано:

«ВНИМАНИЕ: ВСЕМ БОЯТЬСЯ – РАБОТАЕТ ГРУППА «ВАГНЕР»!!!».

В начале любого дела, немаловажно заявить о себе и причём – как можно более громогласно.

В движении, по неизвестно кем заведённой «традиции» и инструкции, охрана товарного состава – бомжевала в каком-нибудь «порожняке», каких бывало больше половины вагонов, а на стоянках – совершала «променад» вдоль него. Однако, мы с нашими командирами – были ревностными почитателями Петра Великого, говорившего своим генералам:

«Не держись устава, аки каменной стены!».

Об предстоящий перевозке из Ульяновска крупной партии товара, «сарафанным радио» была заранее – широко оповещено по всему железнодорожному направлению, поэтому я – ничуть не сомневался, что желающие покуситься на него – не заставят себя долго ждать.

Так и произошло!

На первой же остановке на какой-то безымянной станции, двери вагона с ульяновскими канистрами, лопатами и прочим кооперативным хабаром, откатились немного в сторону и в образовавшуюся небольшую щель – втиснулась голова в линялом картузе. От внутренней темноты, подслеповато поведя из стороны в сторону слегка выпученными «шарами», голова молвила:

– Робя… Да, здесь целый Клондайк!

Должно быть, обладатель сей головы в картузе имел знакомство с творчеством Джека Лондона – весьма популярного в те времена на просторах «Одной шестой части суши».

Вслед за тем, двери теплушки открылись поширше и, буквально мгновенье спустя в вагоне материализовались три инородных тела, одно из которых досадливо воскликнуло:

– Ух ты… Знать бы, что сторожа не будет – телегу бы подогнал!

– Дык, задним умом…

– Хорошо, хоть я сидор – сегодня побольше прихватил!

Самое бородатое из «тел» раздражённо прикрикнуло:

– Хорош балабонить! Хватай что в руки возьмётся и ходу отсюда, пока не нагрянул кто.

Когда все трое злоумышленников загрузились хабаром по самое «не хочу» и приготовились слинять, я вышел из своего тайного убежища из ящиков и:

– ВНИМАНИЕ…!!!

Вся троица обернулась ко мне:

– …Снимаю!

Яркая магниевая вспышка и:

– А вот теперь…

С другого конца вагона, из-за меня, из открытых дверей выскочили курсанты и наставив «лупары»:

– …ЛОЖИСЬ, СЦУКА!!! РУКИ ЗА ГОЛОВУ, МОРДОЙ В ПОЛ!!!

Когда «тела» улеглись в требуемом порядке, с удовлетворением на них глядучи, молвил:

– Занятия по «ликбезу» пропускаете, слепошарые утырки? Русским же языком написано: РАБОТАЕТ ГРУППА «ВАГНЕР»!!!

Личный досмотр был произведён тут же, для чего с собой имелось положенное количество понятых. Впрочем, ничего особо криминального при задержанных не нашлось… А вот оформляли задержание – уже в движении, закрыв двери вагона. Поезда, особенно товарные, здесь довольно медленно двигаются – медленней только пешком и, причём – «шоколадным глазом» вперёд. Поэтому всё успели за перегон до следующей станции – даже несмотря на возникшую было, не предусмотренную планом помеху.

Пока «шили дела» задержанным правонарушителям, на одном из поворотов – когда состав снизил скорость с «почти пешеходного» до «почти черепашьего», двери как-то «сами-собой» – открылись вновь и, «внезапно и без объявления» – в вагоне материализовалось ещё два «тела». Это застало вагнеровцев врасплох, к этому мы оказались совершено не готовы и оба тела – так же внезапно и «по-английски» дематериализовались, громко ругая по фене Советскую Власть.

Закончив с оформлением, дав расписаться в протоколе, заявляю повесившим носы задержанным:

– Советское правосудие – самое гуманное в мире! Поэтому, на первый раз – понимаем, прощаем и отпускаем вас на все четыре стороны…

Без всякого стёба: советское законодательство, в это очень интересное время – было настолько «гуманным», что этим трём злоумышленникам – не грозило даже пятнадцать суток. Да и в понятии народном – мелкое воровство не считалось преступлением, а лицо – совершившее такую кражу, рассматривалось как «несчастный человек». Народный суд, зачастую состоящий из таких вот «понятливых» – народных представителей, просто отпустит всех троих – объявив им какое-нибудь «общественное порицание».

Я, все эти нюансы хорошо знал и отчётливо понимал: отпусти их сейчас – сегодня же вечером (а то и раньше) они залезут в какой другой вагон, где засады вагнеровцев – может не оказаться. Поэтому я решил их сперва запугать, а потом так наказать – чтоб каждый на этом ж/д направлении знал: там, где «работает Вагнер» – «залезешь в объект по шерсть – вылезешь стриженым».

Поэтому положа руку на «сшитое дело», отмороженно-строго продолжаю:

– Но запомните, граждане расхитители чужой собственности: ваши данные у нас имеются и в случае рецидива этого гнусного поступка – получите наказание за оба, по совокупности…

Театральная пауза, за которую – мне б поаплодировал сам Певницкий Аристарх Христофорович, режиссёр Ульяновского «Театра рабочей молодёжи» (ТРАМа) и, затем:

– Пять лет заключения в Норильском домзаке, с отчуждением имущества в пользу государства!

Буквально в двух словах охарактеризовав в нелестных выражениях тамошний климат, спохватываюсь:

– И, ещё это…

Сперва ещё раз взглянув на троицу – уже оценивающим взглядом, заполняю и подсовываю бланк:

– Будьте так добры, заплатите по червонцу с рыла.

Это их потрясло больше моего – несколько излишне эмоционально окрашенного, рассказа – про замерзающую на лету струю сцак в Норильске.

Хором:

– ЗА ЧТО?!

Я, со всей присущей мне обходительностью и врождённым тактом, объясняю:

– За фотокарточки. Фотография, граждане расхитители – услуга в СССР платная. В случае отказа же – довозим вас в Нижней и сдаём в губернскую «ЧеКу»… Извиняюсь! В губернскую милицию для следствия.

Однако, как бы по оговорке произнесённая грозная аббревиатура «ЧК» – воздействие поимело.

Ишь, как «сдулись»!

– Нам с вами возиться некогда… Так, каков будет ваш ответ?

Ответ достаточно предсказуем: летом, для крестьянина – каждый час дорог и, неделя проведённая под следствием в стенах «казённого дома» – означает для них голодные зимние полгода на родной печи.

Переглядываются в полном ахуе, куксятся и, самый бородатый из них, слезливо мямлит:

– Мы бы рады, вашество… Да, таких денег при нас нет…

Вот, публика, а?!

Привыкли перед своими барами дурачками прикидываться, хитрозадое жлобьё. А те поди и, довольны были до усрачки…

Но я вам не барин!

Пожимаю плечами:

– Ну, да не беда! «Группа экспедиторов специального назначения, имени товарища Вагнера» – всегда готова пойти на встречу случайно оступившимся представителям трудового народа. Оставьте залог и ступайте себе с миром, граждане налётчики.

На одном из них, не считая убого тряпья – достаточно приличная толстовка, на другом – сравнительно новые сапоги. На третьем – «городской» пиджачишко и то и, другое, но в несколько – более убитом состоянии. Плюс головные уборы – которые тоже денег стоят.

Переглядываются нерешительно и, я как могу их подбадриваю:

– Да, да! Раздевайтесь до исподнего и проваливайте на хер! «Вшивники» свои же вместе с чоботами – сможете получить после уплаты, по предъявлению квитанции в Ульяновской «ШППРМКТВМ». Адрес, указан в талоне об залоге… Что стоим, думаем – як древнегреческие философы? Каждая лишняя минута – удлиняет ваш обратный путь до родных изб, диогены фуевы.

Наконец, осознав что с ними никто нянчится не будет, живенько скидывают одёжку, выпрыгивают из обувки – распространяя вонь давно не стираного нижнего белья и заношенных до твёрдого состояния портянок… Здесь, как раз следующая остановка – как по заказу поспела. Не решаются выйти из вагона, стоят все «в белом» – как перед расстрелом:

– Да, как же мы…

Со своими бойцами, гоню их взашей, брезгливо отворачивая нос от «амбре» немытых мужицких тел:

– Раньше надо было думать-печалиться, граждане! Как сюда воровать залезли, так же – отсюда вылезьте и добирайтесь до дома. Пшли вон!

Впрочем, вёрст тридцать отмахать пешком да налегке – вещь вполне посильная и даже привычная для хроноаборигенов, обладающих – невероятной по меркам 21 века, страусиной выносливостью.

Однако, то была лишь лёгкая разминка!

Впереди нас ждала охота на крупную дичь, поэтому подъезжая к столице губернии – ещё раз инструктирую своих спецназовцев:

– Бойцы! Не надо изображать из себя кремлёвских курсантов! На задании – никакой строгой выправки и дословного выполнения уставов. Поведение – в меру разпиз…дяйское, форма одежды – расхристанная, «аля батька Махно» и его сорок анархистов!

Показав на примере одного, какая именно должна быть «форма одежды»:

– Вот, примерно так. Мы должны не распугивать преступность на транспорте – а уничтожить её! МЫ…

Все пятеро хором:

– …ГРУППА «ВАГНЕР»!!!

На одной из товарных станций Нижнего Новгорода, после почти полудневной нудятины сдав под расписку охраняемый товар, мы три дня жили в гостинице – дожидаясь попутного груза в Ульяновск, отдыхая и занимаясь «попутными» же делами. Бойцы навестили родственников – у кого они в городе были, я пообщался со своими ребятами.

Новостей выше крыши!

Андрей Александрович Жданов, бывший на момент нашего с ним общего знакомства – заведующим агитационно-пропагандистским отделом (АПО) Нижегородского Губкома РКП(б), с августа 1924 года – Первый (ответственный) секретарь губернского комитета ВКП(б).

Назревают важные кадровые подвижки и в комсомоле.

Буквально «на носу», 4–5 сентября, была внеочередная конференция губернской организации РКСМ, на которую должны прибыть 58 делегатов, представлявшие 25 уездных и волостных организаций 1298 членов РКСМ.

Ефим Анисимов, Кондрат Конофальский и Елизавета Молчанова – готовились взять власть над сердцами и умами молодых нижегородцев, в свои руки. Выслушав местный расклад, я дал несколько «вредных» советов из 21 века по дискредитации их политических соперников и распрощался.

Имея «крышу» в виде Андрея Жданова – мои ребятки и без меня справятся!

Наконец, следующий маршрут (три вагона в составе товарняка: один для Ульяновска, два – до Мурома, транзитом через него) был сформирован, а я подписал договор об его охране. Пока то, да сё – посещая пристанционные общепитовские и особенно – питейные заведения, мы распускали слухи об крупной партии мануфактуры, обувной кожи и прочих «ништяках» – находящихся в одном из его вагонов.

Решатся ли?

Кажется, (тьфу, тьфу, тьфу!) «клюнуло».

Три товарных вагона были под завязку загружены подотчётным нам хабаром, должны быть подцеплены к составу и тронуться в путь в шесть вечера…

Но уже начало темнеть, а они ни с места!

Наконец, пыхтя подошёл убитый военным коммунизмом манёвренный паровозик «Кукушка» и затолкал нас в тупик. В ответ на мой вопрос, чумазый до негроидного состояния «кукушонок» в его будке – смешивая матерные имена существительные с такими же глаголами и вполне приличными на слух междометиями, смог объяснить мне лишь, что его дело – «маленькое».

Так ничего не поняв, пошёл искать того – у кого «дело большое». Начальник товарной станции, когда я его всё же поймал в собственном кабинете и вежливо «взял за Фаберже» – трясся как осиновый лист, но внятного ничего не сказал – неся всякую маловразумительную дичь.

Наконец, ставлю вопрос ребром:

– Когда отправишь, лыбень? Или тебя, как полено – в паровоз кинуть?

И наконец, получаю твёрдый ответ:

– Утром.

– А что, раньше нельзя было сказать?

– Так, раньше и надо было спрашивать! А вы – сразу оскорблять и требовать… «Почему?»… Да потому! Командиров развелось много – вот и потому!

– Поговори мне ещё, змей трёхмоторный! – сперва шугнув, смягчаю тон, – выделишь нам с бойцами комнату где заночевать? Или, к тебе в кабинет привести своих орлов – чтоб они насрали тебе в письменный стол?

С нескрываемой радостью в голосе, тот:

– Конечно, выделю!

«Выделенная» комната, оказалась на другой стороне станционного здания, откуда наш товарняк был так же плохо виден – как обратная сторона Луны, где когда-то в будущем высаживались американские оккупанты – если им на слово верить, конечно.

Задумываюсь…

Этот, по ходу, конечно при делах – но на вполне понятных, второстепенных ролях.

А кто тогда командует здесь «парадом»?

Изображая из себя «лоха конкретного», выхожу на перрон, ковыряюсь в носу и зорко оглядываюсь по сторонам при свете газовых фонарей… Почти уже стемнело и народу на территории товарной станции – стало на порядок меньше.

Ага!

Кажись вот этот гражданин в «кепке» мне уже сегодня изрядно примелькался. Показательное равнодушие к происходящему вокруг и, в то же время – бегающие глаза и какие-то излишне суетливые движения. Если, он и не из «стратегов» – то из «полевых командиров», это точно.

Не торопясь, вразвалочку – изображая из себя заработавшегося до потери временной ориентации пролетария, останавливается неподалёку и бросив быстрый взгляд в сторону товарняка, закуривает.

Похожу к своим спецназовцам, уже ропща кучкующимся возле вагонов с подотчётным грузом и громко командую:

– До утра остаёмся здесь. Варфаламеев! Распредели бойцов по одному караулить вагоны всю ночь, а остальным идти спать…

Шёпотом:

– Что молчите, как язык проглотили? А ну-ка, изобразили бурную радость!

– УРА!!!

Выставив караульного возле вагонов, удаляемся на ночлег в предоставленные нам любезно апартаменты – оказавшимся обыкновенным гадючником без всяких удобств, где видимо в холодное время года располагались грузчики. Стол – со следами тараканов на нём, пара лавок – обтруханных неизвестно чьими выделениями, да двухъярусные нары вдоль одной из стен – над которыми уже нависли клопы, приготовившиеся к ночному пиршеству…

Ну, нам не жить здесь.

Быстренько начеркав план, изображаю стратегию:

– Такие дела, в большинстве своём обделываются в полночь. Поэтому, первому часовому – бдеть, а последующим – гаситься.

Следующий караульный – самый мелкий из пятерых, слегка «не догоняет»:

– Как «гаситься»?

– Обыкновенно, Малыш: с полчаса походив – заходишь в тень, ныряешь под вагон и прикидываешься шпалой… Как понял?

– Есть прикинуться шпалой!

– Как только начнётся, так же – из-под вагона, куячишь из лупары в «белый свет» и орёшь что-нибудь «по матушке». Потом перезаряжаешься и действуешь по обстановке. Понятно?

– Так точно!

Внимательно посмотрев в глаза каждому:

– При виде направленного оружия – огнестрельного, холодного… Похер! Стрелять на поражение. Из тюрьмы я вас вытащу, из могилы – НЕТ!!!

Перекусив, чем Маркс послал, помелькав в окне своим нижним бельём, гасим свет… В образовавшейся темноте вновь одевшись – но оставшись босыми в одних носках, имитируем дружный храп.

На себя беру самое трудное: нейтрализовать тех – кто должен будет нейтрализовать нас в случае непредвиденного шухера. Поэтому ровно в полночь, выходим менять часового вдвоём – сменщик на своих двоих, а я на «своих четырёх».

Он, выйдя и пойдя направо шагов шесть, запнулся и трёхэтажно матюкнувшись в адрес матушки лорда Керзона – присел завязывать якобы развязавшийся шнурок. Я в это же время, выползя с чёрного хода на четвереньках влево – заполз в воняющие кошачьей мочой редкие кусты на заднем дворе и притаился – выжидая, когда глаза привыкнут к темноте. Однако, этого не потребовалось: невдалеке вспыхнул огонёк – на мгновение осветив лицо небритой свежести и следом засветился «маячок» папироски.

Опасался самого наихудшего, но повезло – «на атасе» оказался всего один злоумышленник.

Осторожно кидаю в окошко мелкий камешек (блин, слишком громко зазвенело стекло!) и, минут через десять – сонно покачиваясь выходит ещё один из наших бойцов. Зевая, он «лунной походкой» доходит до ближайшего угла, неправдоподобно громко «пущает ветра» и, достав «шлангу» – журча начинает «метить» территорию.

Естественно, стоящего «на стрёме» – этот «процесс» не мог не заинтересовать!

Воспользовавшись этим, (в одних носках, напоминаю) бесшумно подкрадываюсь сзади и оглоушиваю ударом мешочка песка по голове.

Кажется, от волнения получилось излишне сильно…

«Жив, нет?».

С перепуга сам еле дыша, с замиранием сердца проверив – жив ли ещё и, успокоившись – дыхание и пульс в наличии, негромко свистнул. Прибежавший от помеченного угла «сцыкун» – помогает мне грамотно «упаковать» обмякшее тело. Кляп из его собственного картуза в рот, большие пальцы рук – связаны шпагатом за спиной, вынут ремень из штанов и расстёгнуты пуговицы.

Как учили!

Только «упаковали» – слышу, где-то неподалёку грохоухают об булыжную мостовую тележные колёса…

Надо поторапливаться!

Боец, остался изображать бандита – караулящего наш крепкий сон, на халяву куря одну за другой трофейные папироски, а я пошёл поднимать остальных и разводить их по местам.

На перроне, достаточно хорошо освещённом газовыми фонарями, нашего часового перед составом не оказалось – зато вижу беспокойно мечущегося вдоль него знакомого хмыря в кепке. Видать, он должен был того снять, но не застав на своём посту – теперь в глухой непонятке, что делать: то ли это засада и надо срочно линять – то ли часовой «положил» на службу и, сейчас где-нибудь спит… Тогда можно начинать грабить.

Долго, ему размышлять не дали: на перрон въехали три ломовые телеги и следом – пролётка с сидящем на месте пассажира хорошо одетым гражданином довольно «креативного» вида, со «шпалером» в руке. Выскочив, он об чём-то вполголоса поговорил с подбежавшим на цырлах «хмырём»…

Затем приехавший, засунув оружие за пазуху, раздражённо махнул рукой:

– Фуйню какую-то барагозишь, Фагот. Начинайте, не стойте телеграфными столбами!

На каждой из трёх ломовых телег, кроме биндюжника сидело ещё по одному бугаю – всего шестеро. После команды «Креатива» они спешились, споро подбежали к вагонам с хабаром и, фомками сбив замки и сорвав пломбы – стали сдвигать тяжёлые двери… Я тотчас отвернулся и крепко зажмурил веки…

– БА-БАХХХ!!!

Вспышка магния, больно ударившая даже через веки, двойной выстрел нашего Малыша из-под вагона, маты-перематы, истеричный конский ржачь и рёв Спецназа со всех сторон:

– ВСЕМ СТОЯТЬ, НАХ – РАБОТАЕТ «ВАГНЕР»!!!

Выскакиваю из-за укрытия и, вместе со всеми изо всех сил несусь вперёд – пока находящиеся перед вагонами, ослеплены вспышками фотографического магния. Простейшее, даже примитивнейшее устройство – сработавшее при открытии двери товарных вагонов.

«Позже, надо будет специальные свето-шоковые гранаты замутить».

Подбежав как на крыльях, тем же мешочком вырубаю Фагота-Хмыря – оказавшегося ближе всех. Но «Креатив», вдруг неожиданно оказался излишне прытким – хотя и с перепуга, забывшем об своём стволе за пазухой. Он, ловко увернулся от удара и почти без разбега перепрыгнув через телегу – лосиной иноходью ломанулся вдоль железнодорожных путей, куда-то в неведомую вдаль. Должно быть в момент срабатывая зарядов фотовспышек – он случайно отвернулся и не был ослеплён.

Метаю вдогонку моё нехитрое «травматическое» оружие – но промахиваюсь и, с досады упомянув его – ни в чём не повинную матушку, бросаюсь вдогонку. Покидая место происшествия – на мгновение повернув голову, замечаю: операция успешно завершается – вагнеровцы споро упаковывают остальных «остекленевших» налётчиков.

Неполная Луна подсвечивала на почти безоблачном небе – но лишь чуть-чуть и слегка, как фонарик газовой китайской зажигалки. Бежать в одних носках на босу ногу было тяжело – то и дело под ноги попадались-подворачивались камешки щебня, палки-ветки и, прочее им подобное… Только и оставалось – морщиться от боли в пятках и молиться всем богам и чертям с ними вкупе, чтоб не напороться на скользкую кучу свежего коровьего дерьма, доску с торчащим ржавым гвоздём или «розочку» из битой стеклянной бутылки.

Отбежали довольно-таки прилично от вагонов и вскоре оказались за пределами станции: слева – железнодорожная насыпь, справа – густые кусты и начинающийся подлесок.

Как бы там не было – хорошая физическая форма и молодость давали знать!

Я почти догнав, вот-вот был готов схватить Креатива за ворот – как вдруг тот, вспомнив про ствол – рывком достал его из-за пазухи. Однако, чтоб выстрелить – ему надо было развернуться ко мне хотя бы боком. Предпринятая попытка привела к почти полной остановке и, поднажав – я прыжком налетел на него и сбил с ног.

Его пистолет или револьвер неизвестной системы, улетел куда-то в сторону и после продолжительной борьбы «в партере», главарь налётчиков оказался лежащим мордой в землю и связанными за спиной руками. Обыскал его со всей тщательностью: ничего существенного – даже документов, лишь тонкий «пресс» червонцев – видимо для уплаты возчикам, да пачка презервативов «Грациелла» – которые журнал «Смена», рекламирует как «лучшие в мире».

«Надо будет производством наручников заняться, – во время «упаковки» пришла в голову одна гениальная мысля, – весьма ходовой товар будет, в свете грядущих в стране событий».

Вспоминаю число сталинско-репрессированных из когда-то читанной диссидентско-антисоветской литературы и, присвистнув – прикидываю примерный спрос:

«Грандиозно! Это – Эльдорадо, или я ни фига не шарю в бизнесе».

Так, так, так…

Ищу на ощупь ствол и другие личные вещи задержанного в примятой после борьбы двух тел траве – возможно им случайно потерянные или специально выброшенные и, меж тем – составляю бизнес-план:

«Штамповка из легированной цирконием стали – чтоб побольше к 37-му году наделать, титановое напыление, чтоб невинным жертвам – не стыдно было в «браслетах» показаться на людях».

Даже новый «брэнд» успел придумать:

«Российские наручники назвали «Нежность»… Хахаха! Юмористы-приколисты, мля, постперестроечные. Выпускаемые же в Ульяновске наручники – я назову «Ежовые рукавицы». ХАХАХА!!!».

Причём здесь этот кровавый карлик – Нарком НКВД, с его садистко-гомосятскими наклонностями? Такая народная пословица есть: «Держать в ежовых рукавицах» – со всей строгостью, то есть… Блин, из-за какого-то говна в синих галифе и фуражке с малиновым околышем – весь великорусский эпос, кошке под хвост.

За время обыска и «грёз о прекрасном» отдышавшись – ничего кроме пистолета и какой-то сушёной какашки не найдя, спрашиваю у задержанного – перед тем как сопроводить его до места происшествия, для проведения всех необходимых процессуально-правовых мероприятий. Усаживаю на «пятую точку» и со всей присущей мне вежливостью:

– После столь «близких и бурных отношений» – когда мы «кувыркались» на травке не хуже чем Дольче и Габбана, не пора ли наконец познакомиться, уважаемый? Меня зовут Серафим Фёдорович… А, Вас?

Тот, хрипло и с одышкой злостного курильщика:

– Не твоё дело… Мусор!

ТЫРЦ!!!

Усадив обратно на попу, внимательно при свете Луны осматриваю и обнаружив след побоев на лице:

– Так и запишем в протоколе: «При задержании оказал попытку сопротивления, из-за чего – к подозреваемому были применены меры физического воздействия».

Вижу, ещё хочет мне что-то сказать и опережаю:

– Ещё одно корявое слово в мой адрес и в протоколе будет записано: «Оказал ожесточённое(!) сопротивление»… Так, как Вас зовут?

Молчит, проклятый.

Достав из кармана найденный пистолет неизвестной мне системы и, приставив оружие к виску, продолжаю:

– А если и дальше будете быковать, гражданин хороший, в протоколе будет написано: «Застрелился при попытке задержания»… Так, что?

Тот, дерзко – яростно зыркая начинающим заплывать глазом:

– Правов таких не имеешь!

По желанию «клиента», переходим с ним на «ты»:

– Согласен! Но ты то – имеешь полное право застрелиться.

Усмехается:

– Не пугай, начальник! Я уже пуганный…

Осеняет несколько запоздалая мысль:

«Может, он от того такой смелый – зная, что пистолет без патрона в стволе и на предохранителе? Лошара…».

Внимательно, как это только можно при мертвенно-блеклом свете ночного светила, осмотрев оружие, я довольно быстро разобрался в его устройстве. Сняв с предохранителя, оттянув затвор и резко отпустил его – загоняя патрон в патронник.

Снова примостив пистолетик у мгновенно вспотевшего виска – аж струйка пота побежала, повторяю:

– Так, что? Поговорим? Скажи хоть как звать, чтоб в протоколе не пришлось писать: «неизвестный злоумышленник, отказавшись назвать себя – застрелился со второй попытки…».

Однако, стойкий мне бандюган попался!

Перенаправляю ствол и «дописываю» протокол:

– «…Выстрелив себе в живот, после чего – через сутки скончался в мучениях, истекши кровью и дерьмом». …Ну? Смелее!

Как ни странно, но подействовало!

Задержанный, сквозь зубы процедил:

– Котов… Василий Сергеевич Котов.

Как скажет любой мужик – имеющий член и желание «помочить» его в «тёплой лунке»: трудно в первый раз «уговорить» – а уж потом…

Убрав ствол пистолета в сторону:

– А каким прозвищем, Василий Сергеевич, ты известен среди людей?

– Васька-Кот.

Усмехаюсь:

– Хм… Можно было бы и самому догадаться.

Это не простые крестьяне, решившие из-за нужды великой – решить свои имущественные проблемы за счёт присвоения чужого добра. Это – преступники, бандиты и, договариваться-«разводить» с ними – я изначально не собирался.

Однако, привычка – вторая натура!

Разрядив пистолет и поставив его на предохранитель, без особого расчёта на удачу, впрочем, задаю последний вопрос:

– На кого работаете, Василий Сергеевич? Если не секрет, конечно?

Вдруг, совершенно для меня неожиданно, видно без ствола у виска – осмелев вновь, тот дерзко заявляет:

– Если я скажу на кого «работаю» – ты обос…рёшься!

Не в малой степени охренев, я:

– На Лаврентия Павловича Берию, что ли?

Васька-Кот, на пару минут зависнув, машет круглой плутовской головой:

– Нет, такого я не знаю…

– Ещё узнаешь – какие твои годы. И обос…рёшься! Если доживёшь до тех пор, конечно. Так, на кого ты работаешь?

Мне и вправду стало до жути страшно. Если не дай Бог, он скажет: «на Ксавера» – трындец большинству моих далеко идущих планов.

Вижу, что мнётся и по-иезуитски коварно тру ему в уши:

– Говори до конца, раз уж начал! Я, вовсе не оперуполномоченный из угрозыска – а экспедитор из невоенизованной охраны «НКПС». Вдруг я и, вправду «обос…русь» и, обос…равшись – отпущу тебя и твою гоп-компанию на все четыре стороны…

Вижу – хочется ему и колется!

– …Ну? Соображай быстрей: у тебя в запасе не так уж много времени – чтоб сиськи мять и попу морщить, как девка перед первой дефлорацией.

Поднимаю на ноги и взяв «под локоток» – направляю наши с ним стопы в сторону станции, где поди уж заждались нас.

– Когда вернёмся, я вызываю по телефону ментов, те шибко обрадуются и оформят тебя и твоих гопников по всем правилам за попытку вооружённого налёта. Статья «бандитизм» – даже к бабке не ходи и, если за вами ещё подобные «подвиги» числятся – вполне можешь рассчитывать на «вышак».

Вдруг, он решившись – резко останавливается и называет мне имя, услышав которое я действительно…

Чуть не «обос…рался»!

Васька-Кот, видя произведённое впечатление:

– Ну, давай – руки развязывай! Что встал?

Поведя носом, он:

– Никак, взавправду обделался… Бугагага!

«Однако, попадалово конкретное… Что делать то, будем?».

Побыв буквально пару минут в парализующем волю ступоре, я быстро пришёл в себя и, перехватив поудобней за другую ручку, довольно грубо – потащил того через кусты к виднеющимся деревьям:

– Планы меняются, Василий Сергеевич!

Тот, впадая в панику:

– Что удумал, то?

Показываю ему его пачку презервативов:

– Ничего плохого: надругаюсь над тобой – как семь гомов над Белоснежкой и, в лесу – на съеденье волкам брошу… Читал книжку про братьев Грим? Вот и про тебя тоже – что-нибудь, да обязательно напишут… В хронике происшествий и в виде некролога. Бугагага!

Тот было вопить и брыкаться, да я его «успокоив» его ударом по почкам и засовывая в рот кляп из элементов его же «парадного» прикида:

– Прикалываюсь, не мандражуй! Посидишь пока под деревом до выяснения обстоятельств. А там действительно – может и, вправду отпущу тебя восвояси.

Заботливо посадив задержанного на какую-то деревяшку – чтоб не простудил себе простату и не стал импотентом, надёжно привязав к нетолстому дереву – чтоб не сбёг и не совершил следующих тяжких правонарушений, тщательно проверив чтоб не было сильно туго – чтоб не омертвели конечности без притока крови, милосердно согнал несколько комариков с его лица – чтоб не выпили всю кровь досуха, я пообещал вскорости вернуться и поспешил на станцию.

Идя обратно, я тщательно вывернул карманы и выбросил всё найденное у Васьки-Кота – стараясь швырять как можно подальше. Кроме денег и презервативов, конечно. Его пистолет я на запчасти разобрать не смог и, чертыхнувшись – утопил целиком в первой попавшейся лужице, сперва вынув и выкинув в другую сторону обойму.

На станции, действительно – по мне уже успели «соскучиться»!

Бойцы, «упаковав» и рядком уложив под фонарём незадачливых нападавших, экипировались по всей форме и, теперь – стоя неподалёку от «пленных», шушукались – в каком географическом направлении высылать поисково-спасательную экспедицию для поиска и спасения пропавшего Заведующего «Школой подготовки и переподготовки»:

– …А я те говорю – он вон туда побёг и товарищ Заведующий за ним!

– Так там же – забор… ВО!!! Косая сажень – не меньше. Как же, так?!

– Так он и сиганул через забор – что твой кот после скипидара под хвост.

– И товарищ Заведующий?

– И товарищ Заведующий, ЗА НИМ!!! Иль не помните, как он в спортгородке…

Мда… Недаром следователи говорят: «Врёт как очевидец».

– А вот и они! Товарищ Заведующий!

Завидев, ко мне подбежал старший группы Варфоламеев и, перейдя на чёткий строевой – доложился по всей форме. Затем поинтересовался, пристально выглядывая темень за моей спиной:

– Догнали того «шустрого», товарищ Заведующий?

Можно подумать – по моей кислой роже и, так не всё ясно!

Пересчитав по головам задержанных и, удовлетворённо кивнув – все как один здесь, нарочито фальшивлю:

– Ага, догонишь его… Чисто генно-модифицированный эфиопский страус Нанду! Как взял с места в карьер – так и ушёл намётом в сторону китайской границы. Ищи-держи его теперь где-нибудь в Синьцзяне – среди полевых бандформирований членов группировки «ИГИЛ»…

Показываю, подняв ноги:

– Только даром носки до дыр сносил и в каком-дерьме извалял!

Один из «упакованных», в коем мною был признан Фагот, завошкался и злобно прошипел:

– Ага, «ушёл»… Что ты нам свистишь, мусор?! Устроили нам тут спектаклю с дырявыми носками… Сдал, сука! Продал, тварь – я ему никогда не верил!

Варфоломеев строго прикрикнул:

– Ну-ка, ты! Рот закрыл – пока носками товарища Заведующего, его не заткнул!

Командую строго:

– Задержанных не бить – мы не царские жандармы! Поднять их на ноги и прислонить лбами к ближайшей стенке…

Кто-то из задержанных охнул, кто-то – помянув Господа стал молиться, а кто-то – заскулил по-щенячьи.

Поняв, что упорол бестактность, я поправился:

– …Чтоб эти незадачливые налётчики – не простудились до приезда оперативных работников, на холодной земле валяясь. На лесоповале, куда они отправятся после суда – нужны здоровые работники!

Направляясь в тот клоповник чтоб поменять носки и обуть свои берцы, отдаю распоряжения:

– Варфоломеев, возьми с собой двоих, найди и задержи Начальника станции – пока тот тоже куда-нибудь в Канаду не сбежал. Я же пока позвоню от диспетчера в губернский отдел НКВД и сообщу об происшествии.

Не прошло после моего звонка и часа, как где-то на горизонте показался свет автомобильных фар и, вскоре обогнув станционное здание – на перрон осторожно въехала и остановилась легковушка. Кстати тот самый, один из двух «Бразье» – имеющихся в Нижнем Новгороде на момент моего «попадалова».

Из «француза» выходят трое и направляются к нам.

Приглядываюсь внимательно при недостаточной освещённости… Вот они попадают в полосу наибольшей освещённости газового фонаря… Впереди – человек в кожаной куртке и шапке-кубанке.

Опережая подбежав и подняся руку к форменному кепи, сперва представляюсь:

– Заведующий «Школой подготовки и переподготовки рядового и комсостава транспортной и ведомственной милиции» Свешников.

Человек в кубанке, небрежно козырнув в ответ:

– Начальник губернского управления НКВД Погребинский…

Да, это он!

Мы с ним достаточно хорошо знакомы, причём – я узнал про него…

Ещё задолго после его смерти!

В Советском Союзе тех лет, проводилась «чистка за чисткой». «Чистили», с целью удаления «враждебного, негодного, примазавшегося элемента» – всех и вся: коммунистическую партию целиком и по первичным ячейкам, армию и флот, педагогические коллективы, учащихся школ и студентов и, естественно – не забывали про правоохранительные органы.

Последняя массовая «чистка» милиции была в 1922 году. Следующая – начнётся в этом году и продолжится до следующего.

Однако, в связи с моей попаданческой деятельностью – появились и некоторые нюансы!

После прошлогодней операции «Хулиганов нет», среди Нижегородского НКВД – прошла «локальная» чистка от «темных личностей» и «классово чуждых» элементов. Сперва сократившись как бы не на треть, а затем в течении полугода восстановившись численно – губернская милиция стала ещё более соответствующей своему «рабоче-крестьянскому» названию. На её руководящие должности выдвигались коммунисты – а, руководить был поставлен «варяг».

Рисунок 26. Погребинский М.С..

С превеликим удивлением, я узнал что этим «варягом» был Матвей Самойлович Погребинский[35]. По нему, у меня имеется довольно подробная инфа – ибо он должен быть героем моего следующего попаданческого произведения. Я знал, что он дружил с Максимом Горьким – назвавшим его «ликвидатором беспризорности» и, был человеком Генриха Ягоды…

Да, да – «того самого»!

Когда в 1937 году «крышу» доведут до цугундера – «человек в кубанке» застрелиться.

По моему представлению, Погребинский был достаточно интересным и предприимчивым человеком и, я даже рассчитывал – что Матвея Самойловича назначат Заведующим Ульяновской «Воспитательно-трудовой колонией» (ВТК) для несовершеннолетних…

Но из Центра нам прислали Макаренко.

В этом или следующем году – сведения в разных источниках у меня разнятся, Матвей Самойлович должен будет(был) создать и возглавить «Болшевскую коммуну» под Москвой, ту самую – о которой был снят кинофильм «Путевка в жизнь».

И тут вдруг, его назначают Начальником Нижегородского губотдела НКВД!

– Вы как здесь оказались, товарищ Свешников?

Естественно, хоть мы с ним ни разу не встречались, Погребинский прекрасно знал как об моём существовании, так и об существовании «ШППРМКТВМ» – ибо через него, все подобные дела в нашей губернии делались.

Отвечаю:

– С группой курсантов проходим стажировку по сопровождению грузов.

Хотел отрапортовать об происшествии, но тот отмахнувшись, подошёл поближе к задержанным и внимательно оглядев их, с каким-то внутренним напряжением спросил:

– Все здесь?

– Нет, не все. Одному из налётчиков – к великому сожалению, удалось скрыться…

Может послышалось, но облегчённо выдохнув, Погребинский, внимательно осмотрев меня с ног до головы, затем переведя взгляд на бойцов и снова на меня:

– Что за форма одежды?

– Это – «пролетарка» производства ульяновской артели «Красная игла».

Смотрит на ноги.

– Так называемые «берцы» – ботинки с высокой шнуровкой, тачаемые ульяновской артелью «Красный Лабутен».

Его интерес вполне понятен: в эти годы милиционеры донашивали военное обмундирование. И если штанов и гимнастерок еще более-менее хватало, то с обувью было совсем плохо.

Как и армию, милицию обували даже в лапти!

Вижу, «форма» одежды» произвела на него впечатление и, как бы между прочим:

– Выдвинуто, как обмундирование для Красной Армии. Правда, из-за дороговизны…

Перебивает:

– Сколько стоят, положим эти… «Берцы»?

– Если брать у производителя, то – «партмаксимум». А если «с рук» – в два-три раза больше.

«Партмаксимум» напомню – введённый в 1921 году максимальный месячный оклад, существовавший для членов партии, являющихся руководящими работниками учреждений и предприятий, не превышающий полуторного оклада в подконтрольных им учреждениях и предприятиях. В описываемое время он редко превышал 45 рублей.

– Вот, как? – переводи слегка ошалевший взгляд на моих бойцов, – у вас в «Школе» всех так одевают-обувают?

– Нет, не всех, товарищ Начальник Губотдела: только «Группу экспедиторов особого назначения, имени товарища Вагнера». Остальные кто в чём ходят.

Смотрит подозрительно:

– Из каких-таких средств?

– Из средств, выделяемых ульяновскими частниками и кооператорами за охрану их личного имущества.

Тоже, не должно быть для него новостью. Имея довольно скудное жалование, даже постовые милиционеры – зачастую подряжались охранять частные предприятия, склады, рестораны и так далее. Что тогда говорить об вневедомственной милиции или невооружённой охране?

Поэтому, несмотря на свирепствующую в стране безработицу, в правоохранительных органах (даже в ОГПУ!) – была просто невероятная текучесть кадров.

Затем, наш разговор с Матвеем Самойловичем Погребинским был прерван приездом бригады угрозыска на убого-убитом грузовичке, воняющим некачественным отработанным топливом через выхлоп. Следственные мероприятия продолжились не особо долго – показания подозреваемых, объяснительные участников задержания… Других действий – даже фотографирования места происшествия, почему-то не проводилось. Задержанных погрузили на грузовичок и отправили в «допр», их конфискованный транспорт – на штраф-стоянку (хахаха!) и нам удалось даже кемарнуть часок-другой до утра. Потом, хмурые до неприязни железнодорожники нас подцепили к попутному составу и отправили восвояси.

Как уже неоднократно говорил, даже на перегоне грузовые поезда двигались со скоростью забеременевшей улитки… При выезде же со станции, у всякого на нём едущего возникает желание – выйти и подтолкнуть его. Поэтому метров через триста – я смог спокойно выйти из вагона, найди привязанного к дереву Ваську-Кота, дать ему время сходить по великой и малой естественным «нуждам» и, затем вместе с ним – вполне благополучно вернуться обратно, даже не особо запыхавшись.

Оставшись же с ним наедине, вернув деньги и гандоны:

– Теперь, Василий Сергеевич – у тебя лишь два пути: ко мне в друзья или в денщики к генералу Духонину. Видишь? Я даже рук тебе не завязываю – ты свободен аки вольный ветер: лети куда хошь.

Васька-Кот предпочёл стать моим другом и был оформлен на работу в «Полицейскую академию» учебным пособием.

Да, да!

Должны же курсанты учиться премудрости задерживать, обыскивать, конвоировать, допрашивать… Эээ… Выводить на прогулки, наконец.

Для него в «Школе» была построена учебная тюремная камера (как настоящая!) где он и обитал до следующей весны, когда всё-таки сбёг – подобно мартовскому коту от заботливого и любящего домашних животных хозяина.

Ну да и, ладно!

К тому времени, я узнал от него всё что хотел и соответствующим образом запротоколировал.