Между светом и тьмой

Глава седьмая

Площадь перед городской управой, где накануне Константин беседовал с народом и принимал клятву у градоначальников, была забита людьми. Виселицу установили шагах в десяти от крыльца. Сейчас она была оцеплена дружинниками, которых собралось немало, сам же боярин со свитой и правители города стояли на небольшом балкончике второго этажа. Баронесса и ее сыновья с разрешения Воронцова покинули город на рассвете. Единственное, что позволил Константин, это попрощаться с бароном, ни Несса, ни сыновья смерть отца и мужа видеть не хотели, и боярин снова пошел им навстречу. Задавая местным вопросы по поводу барона и его семейства, Константин был весьма удивлен, все говорили, что они жили в любви и согласии, а среди аристократов подобное — большая редкость, чаще все эти семейства «банки с пауками», где сыновья ждут не дождутся, пока батюшка на костер не отправится, чтобы уже вцепиться в глотки друг другу. Поэтому Константин и не потащил баронессу на казнь. Четыре грузовика — два с имуществом, два с бойцами, оставшимися под рукой Нессы Торбин, вернее уже Наровой, к полудню уехали далеко. Но все равно расслабляться не следовало, и Тихомир с двумя гвардейцами прикрыл боярина мощными щитами, да такими, что площадь в пыль от удара ведой обратится, а купол над балконом останется целым.

— Мал, — позвал Воронцов, стоящего справа от Юлии ведуна, — у меня к тебе будет просьба, я хочу, чтобы барона повесили, прикрой-ка его щитом, но так, чтобы никто не понял, что он у него есть.

— Думаете, Ваше сиятельство, кто-то из его подручных решит убить Волода, чтобы тот избежал позорной петли?

— Есть у меня такие мысли, — отозвался Воронцов. — Он правил здесь четыре года, и надо сказать, неплохо, так что, люди к нему относятся хорошо. Меня же они не знают, поэтому могли что-то и задумать. Тихомир, стрелки на крышах?

Сотник кивнул.

— Лучшие два десятка из наемников боярина Рысева.

Константин достал серебряные часы из проклятой столицы, и посмотрел на время, пора было начинать — без двух минут тринадцать.

— Збыслав, давай, у меня нет времени торчать здесь, я уже должен быть на пути в Тверд, — скомандовал Воронцов градоправителю, и тот, кивнув боярину, поднес к виску мыслеглас и дал отмашку.

Не прошло и минуты, как двери управы распахнулись, и в сопровождении четырех гвардейцев появился барон. Теперь на нем не было парадного камзола, он был бос по старой росской традиции, белая рубаха, обычные такие же белые штаны, подавители на руках. Вот и все.

Народ загудел. Воронцов прислушался к эмоциям толпы. Да уж, народу плевать, славным человеком был Волод Торбин или дрянным, хорошо им было под ним или так себе, но люди сюда пришли на шоу, их совершенно не интересовала справедливость, хотя в данный момент Воронцов действовал, руководствуясь исключительно ей.

Волод, гордо глядя в толпу, с прямой спиной уверенно взошел на эшафот.

— За участие в мятеже и за попытку убийства его светлости боярина Воронцова, — голосом, усиленным ведой, чтобы все слышали, произнес главный судья, — Волод Арестович Торбин лишается своего титула. Все его земли переходят во ведение боярина Воронцова Константина Андреевича, коими он может распоряжаться, как ему заблагорассудится. За попытку убийства и мятеж Волод Торбин приговаривается к смерти через повешенье.

И снова толпа загудела, и снова не осуждающе, ей в кайф, когда вешают тех, кто ей правил.

Гвардейцы синхронно шагнули в стороны, образуя квадрат, и Волод остался стоять на люке. Помост был высоким — метра четыре, так что, если повезет, он сломает себе шею. Палач, как ни странно, лица не прятал, это был крепкий мужик лет сорока пяти с сединой в темных волосах, накинул петлю на приговоренного и затянул.

Теперь выход Воронцова. Константин еще раз окинул внимательным взглядом площадь и дома, ее окружающие, и, не обнаружив ничего опасного, сделал шаг вперед к перилам.

— Волод Торбин, последнее слово.

Бывший барон повернулся в сторону ратуши, зло посмотрел на боярина и только слегка покачал головой. Константин кивнул в ответ и поднял руку. Палач, отошедший к рычагу, взялся за него, не сводя взгляда с боярина. Сейчас, по идее, все должно случиться. Но ничего не происходило. Секунда, две, три, но выстрела или чего-то еще не последовало, и Константин резко махнул, отдавая команду.

Палач тут же дернул рычаг на себя, и бывший барон полетел вниз. На высоте двух метров веревка резко натянулась, толпа даже дыхание затаила, хреново людям без телевизоров, и в этой оглушительной тишине Константин услышал отчетливый хруст ломающихся позвонков.

— Приговор свершился, — выкрикнул судья, и толпа снова загудела.

Константин поднял руку, и все затихли.

— Скоро я вас оставлю, — четко и громко, голосом, усиленным ведой, произнес он. — Там далеко, на западе, тьма висит, уже не исчезая. Пали несколько Латинянских королевств, и если ее не остановить там, она придет сюда, и тогда она будет распростерта над всем миром и нам, людям, места в нем не будет. Сейчас начинаются приготовления к войне, никому не удастся отсидеться за спинами других, так что, готовьтесь, скоро я призову вас. И пусть вас не тешит мысль, что тьма далеко, она уже хозяйничает у вас, хотя не так сильно, как на севере, но разоренные поселки и нападения тварей — лучшее доказательство.

Константин развернулся и пошел прочь, его дела здесь были далеки до завершения, но судьба страны будет решаться, как он и сказал, там, на западе, а значит, ему пора поближе к линии фронта.

Усадьба была запечатана, слуги и гвардейцы покинули ее. Воронцов спустился к черному ходу и быстро запрыгнул на заднее сиденье в лимузине покойного барона. Рядом с ним уселась Юлия, ну и Мал привычно занял место на переднем сиденье. Шофером временно подрабатывал один из гвардейцев, остальные спутники Константина заняли другую машину, пора было отправляться.

И тут только до Воронцова дошло, что им придется пробивать коридор через толпу людей, собравшихся на площади. Вот этого он не предусмотрел. Зато, как оказалось, об этом позаботился Тихомир. Воронградские дружинники сделали все, как надо, и когда машины вынеслись со двора, то спокойно миновали толпу, и уже через полминуты оказались на центральной улице, ведущей из города.

— Надо было все же оставить тут своего представителя, — заметила Юлия.

— Не начинай снова, — попросил Константин, — мы уже это обсуждали. Кого оставить? Горда? Ладу? Дрозда? Это не их уровень. Мал служит роду Рысевых. Радим подошел бы, но он капитан леткора. Мне не хватает кадров. Остаешься только ты, хочешь?

Юлия отрицательно покачала головой, понимая справедливость довода.

— Так что, пусть пока тут рулит Збыслав, — продолжил Константин. — Клятву он дал, дружинников у него под рукой хватает, барон обезврежен, семейка его тоже присягнула мне на верность. Два мятежных графа сейчас буду слегка заняты, по договоренности с боярами Куницыным и Журавлевым, а также оставшихся верными роду Воронцовых аристократами, они будут давить на их границы, имитируя готовность к вторжению. Так что, времени организовать военную компанию у них не будет. Им уже передан мой ультиматум.

— Дай угадаю, то же самое, что ты предложил Торбину?

— Да, — подтвердил Воронцов, глядя, как дружинники на воротах салютуют его кортежу. — Сейчас это разумно. Часть казны они добровольно передают мне на финансирование войны, все захваченные во время мятежа земли возвращаются в вотчину, им остаются их родовые. Также они распускают свои раздувшиеся дружины, оставляя то, что положено им по старым уложениям, передают титул наследникам, которые приносят мне клятву верности, а сами сидят тише воды, ниже травы, и тогда я забываю про них.

— А вы и вправду забудете, Ваше сиятельство? — подал голос ведун.

— Да, Мал, забуду. У них на обдумывание ровно неделя.

— Не верю я, что они согласятся, — подала голос Юлия.

— Значит, через неделю их просто раздавят. Здесь остаются силы, нанятые твоим дедом. Сейчас они будут готовить ударный кулак из дружинников, все же под рукой покойного барона было почти пять тысяч. Графы, верные мне, и бояре-соседи уже готовят ударный кулак, утром мы пришли к соглашению. Придется кое-что отдать, но это вполне приемлемая цена.

— Не пожалеете, Ваше сиятельство? — подал голос Мал. — Обычно бояре все под себя гребут, увеличивая могущество, а вы так легко готовы с чем-то расстаться?

— Не пожалею, Мал, — весело отозвался Константин. — Как можно жалеть о том, что и так мне не принадлежит, и приносит доход противнику? А так я укреплю связи с соседями и решу проблему с мятежниками. А вот с боярином Лосевым, который наложил лапу на некоторые владения моего батюшки, придется бодаться всерьез, но это будет уже после войны с тьмой, если, конечно, у нас будет это «после». Ладно, я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра, — цитируя Скарлетт О’Хару, рассмеявшись, произнес Константин, правда, ни Мал, ни Юлия не поняли, почему он говорит это с таким весельем.

«М-да, — подумал Константин, — очередная шутка из другого мира канула в небытие».

Машины вынеслись на взлетное поле, которое так же было оцеплено дружинниками Воронграда. Константин выбрался наружу и, закурив, стал наблюдать, как Тихомир распоряжается, загоняя лимузин Волода Торбина в грузовой отсек. Его, как и всех вставших на ноги гвардейцев, было решено взять с собой, хотя увеличение экипажа на целых тринадцать человек грозило создать некоторые неудобства. Но что делать? В тесноте да не в обиде, как говорили люди русские. Тихомир наотрез отказался отпускать только что обретенного боярина без надлежащей охраны. И Константин был с ним полностью согласен. Наемники — ребята, конечно, хорошие, но с профессионалами им не сравнится. Кстати, Дрозд подал заявку на вступление в гвардию нового боярина. Вот только сотник, вздохнув, отказал наемнику, крепкий, быстрый, даже с умениями, но он сильно не дотягивал до уровня, который требовался для личной армии боярина. Но Воронцов заверил проверенного не раз в деле наемника, что давать от ворот поворот он ему не намерен, и дело ему найдется. Горд же оказался умнее, он и так доверенный человек, зачем лезть туда, куда не просят и где он не слишком нужен.

Константин как раз докуривал, когда машину загнали в маленький трюм.

— Ох, Константин Андреевич, поползем мы как черепахи, — вздохнув, пожаловался Радим. — Перегруза, конечно, нет, но расход энергии увеличится. Если бы Лада не пообещала заняться улучшением запасных батарей, я бы вас отговаривал тащить эту машину. Слов, конечно, нет, шикарный трофей, но волочь его в Тверд. На кой вам это сдалось?

— Понравилась она мне, — просто ответил Константин. — Надоело нанимать машину в Тверде, а тут такая оказия подвернулась. Слушай, а чего ты опять на высокий штиль перешел? Мы тут с тобой вдвоем, гвардейцы не в счет. Договорились же в неформальной обстановке по-простому, тем более мы почти родственники. Задачу боярина мы выполнили, так что, договор в силе.

— Да сбиваюсь иногда, — пожал плечами граф, — сам понимаешь, эти правила этикета вдалбливают в нас годами, и отринуть их очень сложно. Так что, не обращай внимания.

— Ну, вот, можешь же, когда хочешь, — усмехнулся Воронцов. — Ну что, взлетаем?

— Взлетаем, — поддержал Константина Радим. — Прошу вас подняться на борт, Ваше сиятельство.

— Благодарю, капитан, — слегка поклонился боярин и взошел на трап. Два опекающих его гвардейца потянулись следом.

Через три минуты трап был убран, и леткор стал медленно подниматься в ясное небо. Константин не стал мешать графу на мостике, а прошел в свою каюту. Юлия стояла у панорамного окна, глядя вниз на уплывающую землю. Воронцов подошел и обнял ее за талию.

— О чем задумалась, боярышня?

— О том, что было и что будет, — ответила та, откинувшись назад и опершись на Константина. — Это ведь только первый этап, дальше проклятая столица, потом призыв нового князя и война. Сколько тягот впереди, а хочется немного для себя пожить, никуда не бежать, ни в кого не стрелять.

— О покое задумалась? — целуя девушку в ушко, с улыбкой произнес Константин. — Не заслужили мы еще покоя. Там, в том мире, у меня была любимая книга, о добре и зле, очень странная книга. Так вот, там главному герою и его возлюбленной даровали покой, но путь их был полон тягот и страданий.

— Расскажи, — загорелась Юлия, ей очень нравилось слушать разные истории, которые Константин читал в том, другом мире.

— Почему бы и нет? У нас впереди дней семь полета, а может, и побольше, поскольку Радим жалуется на перегруз. В общем, история эта называется «Мастер и Маргарита». Произошла она в столице моей родины, городе Москве…

Так и пошло — история захватила Юлию. На память Константин не жаловался, и пересказ вышел подробным. Хотя, что такое его жалкие попытки по сравнению с великим текстом? Но боярышня, неизбалованная ни книгами, ни интернетом, ни телевизором, была благодарной слушательницей. В общем, конец истории Воронцов рассказывал уже в постели далеко за полночь.

— Невероятная история, — прошептала Юлия, засыпая. — Какие же они счастливые. Интересно все же, как звали Мастера? Как бы я хотела посмотреть на твой мир.

А Константин подумал, что ни за что не хотел бы вернуться, слишком много он тут добился. Он представил боярышню в слегка поношенном халатике на маленькой кухоньке, где вдвоем сложно разминуться, неубранную постель, походы в ближайший магазин. Как ей пришлось бы искать работу, поскольку он, если бы даже очень сильно захотел, не вывез бы семью на своей слежке за неверными мужьями и женами.

— Нет, милая, — наклоняясь и целуя девушку в щеку, шепнул он, — не нужен тебе мой мир. В вашем, хоть и опасней, но ты бы не захотела все это променять. Как хорошо, что нет обратной дороги, и надеюсь, академик, не найдет дороги сюда.

Он поднялся с кровати, Юлия спала крепко и растолкать ее было ой, как тяжело, так что, он не боялся ее разбудить. Взяв портсигар и зажигалку, он прошел к креслу и, усевшись, закурил. Тяжелым выдалось утро. Сначала посещение капища, Юлия подняла свой резерв до седьмого уровня, но на «Солнце Сварога» третьего ей уже энергии не хватило. И так пришлось еще одну сферу в нее влить, больше она решила сегодня не поглощать энергию. Константин взял «теневой переход», на который давно зарился, но теперь сфер было вволю. Умение полезное, и в свете новых событий нужное, иметь возможность мгновенно перемещаться в тенях на расстоянии в пределах видимости. Дорого стоит, жаль только, не больше пяти скачков за раз. Вот интересно, как оно будет работать во тьме? Ведь укрытие в тени, поднятое до третьего уровня, позволяет Константину перемещаться во тьме, где нет никаких теней, фактически безнаказанно. А что, если он сможет использовать теневой переход, как телепорт?

Беляша тоже прокачали, даже не пришлось тратить на него сферы. Прислужник насосался энергии сначала в поселке, гоняя теней и зараженных, потом помогая хозяину с чернами. Причем запас оказался не хилый, так что, боевая ипостась получила четвертый уровень, теперь, ни много ни мало, а целых десять минут Беляш мог быть машиной смерти. И броню обещали улучшить, и когти, и даже акробатики и скорости прибавить, а еще хватило на вторую пару щупалец, которые назывались «копья поглощения» за то, что способны потреблять любую энергию, и не только из тварей. Радиус у них не сказать, что большой, — десять метров от прислужника, но иметь возможность нанести четыре удара по врагам, оставаясь в недосягаемости, дорого стоило. Самое интересное, что эта способность появилась на третьем уровне сама собой, раньше ничего такого там не было. Иначе Воронцов бы качнул подобное следом за боевой трансформацией.

Ладу тоже с собой звал, но она отмахнулась. Ну как отмахнулась? Послала его туда, куда никогда солнце не заглядывает, за то, что разбудил ее ни свет, ни заря, а она полночи трудилась в своей маленькой мастерской на леткоре с его заказом по модернизации мобильных светцов, и вроде как закончила. Так что, пришлось идти вдвоем с боярышней, Беляш не в счет. Позвали Горда, ему нужно много чего из умений улучшить, но он вежливо, в отличие от возлюбленной, отказался.

Теперь Константину требовалось целых сорок сфер поглотить, чтобы взять следующий пункт из ветки с тенью, и на этот раз это было боевое атакующее умение «темное копье». Уникальность его была в том, что возникнув в руке Воронцова, его можно было метнуть, а можно использовать, как оружие ближнего боя, коля врага. Жаль, никакого самонаведения, и дальность завесила напрямую от силы ведуна. Но был минус — оно существовало всего пять секунд, не успел ударить или метнуть, рассеивалось, жди, когда перезарядится, а на это требовалось то же время. Но козырь этот был сильный, так как против него не плясали никакие стихийные щиты, только самые мощные, и то они могли только задержать. Теперь осталось накопить энергии, и начало уже было положено, поселок, где приземлились на ночевку, имел место силы, которое Константин с Юлией и посетили. Еще один заход планировалось сделать перед вылетом.

Стук в дверь выдернул Воронцова из размышлений. На всякий случай, наложив на себя «призыв тени», он босиком прошлепал к двери.

— Кто? — не открывая, поинтересовался он.

— Тихомир, Ваша светлость, — раздалось из-за двери. — Прошу простить, что в столь позднее время, но тут ваша артефакторша требует разговора, и немедленно. Я взял на себя смелость вас разбудить. Говорит, что дело срочное, и не терпит отлагательств.

— Сейчас выйду, — ответил Константин и пошел искать рубаху и сапоги. — Черт, надо бы тапочками обзавестись на такой случай.

В общей комнате было светло. На диване сидел Тихомир и гвардеец, которого вроде бы звали Сивом, а может, Сивор. Оба были в форме, при оружии и при жезлах. Они тут же вскочили, вытянувшись по стойке «смирно», так и стояли, пожирая глазами начальство, ожидая приказов.

— А Мал и Дрозд? — спросил у сотника Воронцов.

— Дрыхнут, — тут же доложил тот. — Их смена через два часа, мы договорились двойками дежурить. Там пару гамаков по приказу капитана повесили, так что, теперь каюта не на двоих, а на четверых. В тесноте, да не в обиде, как вы изволили выразиться.

Воронцов улыбнулся и посмотрел на артефакторшу. Та проигнорировала его появление, уйдя в себя, она сидела у стола, что-то черкая в большом блокноте, лицо ее было сосредоточенным и уставшим.

— Лад, — подойдя к женщине и тронув ее за плечо, позвал он.

Калинина подняла красные от недосыпа глаза, слегка растерянно моргнула.

— А Костя, — игнорируя, как всегда, этикет, титулы и почтение к статусу собеседника, замотанно произнесла она, — извини, задумалась. Надо поговорить, и желательно наедине.

Гвардеец озадаченно посмотрел на женщину, в его взгляде было явное возмущение, но Тихомир, уже слегка пообвыкшийся с привычками нового барона общаться со своими людьми, сделал какой-то неуловимый жест, и напарник расслабился.

— Тихомир, бери своего орла, и постойте в коридоре, — скомандовал Воронцов. — Придется здесь говорить. Там Юлия спит, не хочу ее будить.

Лада слегка растерянно кивнула, но выложила на стол какой-то кусок черной кости, покрытой рунами.

— Теперь никто не подслушает, — пояснила она. — Примитивный артефакт и действует всего в радиусе двух метров, но очень надежный. Сварганила на скорую руку.

— Так ли это необходимо? — поинтересовался Константин, усаживаясь в соседнее кресло.

— Да, необходимо, — отозвалась артефакторша. — Я пролистала записи из Беловодья, для восстановления такого мощного места силы мне потребуется несколько специфических и дорогих умений, это десятки сфер, хотя, скорее, около сотни.

— Лад, у меня доступ к родовому хранилищу. Потребуется, достану из него столько, сколько нужно.

— Восстановление рунных цепочек, возможно, это не на один день, но мне по силам. Особенно, если требуемые умения выучу. Но проблема все же есть. Как только мы восстановим это место силы, оно засияет, как маяк, и поверь, тьма отреагирует на это так быстро, как это возможно. Наш противник найдет способ нанести мощный удар, и, скорее всего, разрушит восстановленное место силы, ну и нас попутно сметет. Так что, прежде чем мы начнем реализацию этого безумного проекта, надо прикинуть, как прикрыть то, что мы будем восстанавливать.

— Почему это место так важно, что тьма бросит на него все силы?

— Потому что через него тьма получит возможность, о которой и не мечтала, атаковать Правь и Навь. Ну, а для тебя это капище будет единственной возможностью обратиться к богам. Так что, боярин, думай, но эта операция будет не тайным проникновением на нейтральную территорию — хапнул и побежал. Нас ждет битва за город, который резко станет нужен всем.

— Я понял тебя, — кивнул Константин. — Значит, тянуть нечего. Завтра на рассвете жду тебя у трапа. Я, ты, Юлия, ну и, Горд, конечно, пойдем на местное место силы. Нужно начинать качаться, сама понимаешь. Я не смогу в тебя залить сотню сфер за пару ходок. Так что, больше не отказываешься. А теперь, двигай спать, а то ты носом клюешь, утром тебе понадобятся силы.

Лада кивнула.

— Да уж, замоталась я, вечный цейтнот. Закончила возиться с одной из запасных батарей леткора, увеличивала емкость, но немного, и снизила расход энергии. Теперь на ней можно улететь, куда дальше. Но у меня еще шесть таких, так что, возни предстоит много, да и опасное дело это, нужно очень внимательно руны чертить, пара ошибок и рванет так, что от нас только обломки размером в палец останутся.

— Тогда тем более дуй спать, но ты молодец.

Калинина устало улыбнулась и, прихватив свой «топорный» артефакт против прослушки, направилась к двери.

— Извини, что разбудила, Костя.

— Ничего, Лад, сведения действительно важные, и ты права, вечный цейтнот. А ведь страж места силы в поселки Авии, когда только говорил о войне с тьмой, утверждал, что она начнется нескоро, а вот ведь как вышло.

Лада обернулась, взявшись на ручку двери, и вымученно улыбнулась.

— Держись, боярин, чувствую, развязка близка, либо мы, либо нас, третьего не дано, тут не будет перемирия. И то, что мы еще живы, говорит только об одном — тьме не хватает сил, поэтому она неторопливо и шаг за шагом разбирается с королевствами, а не затопила все вокруг. Ладно, Костя, спокойной ночи, думаю, утро у тебя завтра будет тяжелое.

Распахнув дверь, артефакторша покинула комнату, оставив Константина размышлять над сказанным в одиночестве.

— Тихомир, — позвал Воронцов, поднимаясь, — возвращайтесь, а я спать. Разбудить за полчаса до рассвета, — он посмотрел на часы, висящие на стене, спать ему примерно оставалось часа четыре.

— Будет исполнено, Ваше сиятельство. Спокойной ночи.

— Спокойной, — пробормотал Воронцов и, зевнув, скрылся в своей шикарной каюте.