Мексиканские ночи

ГЛАВА XV. Дон Мельхиор

Подробностей Луис не знал, поэтому мог рассказать лишь то, что слышал от других.

Итак, мы покинули Оливье, теперь читатель без сомнения догадался, что это и был дон Хаиме, в тот момент, когда он расстался с доньей Долорес и графом, лье в двух от гасиенды Ареналь.

Гасиенды донья Долорес и сопровождавшие ее достигли лишь перед заходом солнца.

Дон Андрес уже беспокоился и очень обрадовался их возвращению, тем более, когда увидел Лео Корраля.

— Пожалуйста, не отлучайтесь надолго, граф, — ласково обратился он к Людовику, — хотя я, разумеется, понимаю, как вам приятно скакать верхом в обществе этой ветреницы Долорес. Но, не зная страны, легко заблудиться. Кроме того, дороги кишат разбойниками всех мастей, а им ничего не стоит убить человека.

— Мне кажется, вы преувеличиваете, — возразил граф. — Мы совершили прелестную прогулку и не заметили по дороге ничего подозрительного.

Разговаривая таким образом, они вошли в столовую, где уже был подан обед.

По обыкновению все заняли свои места. Молодые люди оживленно разговаривали, успели, видимо, сблизиться, потому что прежде такого не бывало.

Дон Мельхиор был, как всегда, мрачен и ел молча, не произнося ни слова. Несколько раз он с удивлением взглянул на сестру, но молодые люди продолжали вполголоса беседовать, ничего не замечая.

Дон Андрес сиял от радости, смеялся, шутил и ел за четверых.

Когда встали из-за стола, граф обратился к дону Андресу:

— Извините, — сказал он, — мне хотелось бы с вами поговорить.

— Я к вашим услугам! — с готовностью ответил дон Андрес.

— Право, не знаю, как вам объяснить мое дело. Боюсь, что поступил легкомысленно и бестактно.

— Вы, граф? — произнес, улыбаясь, дон Андрес. — Позвольте этому не поверить!

— Благодарю за столь лестное обо мне мнение, но выслушайте сначала меня.

— В чем же, собственно, дело?

— Вот в чем: я рассчитывал ехать прямо в Мексику, ибо не знал, что вы находитесь здесь.

— Да, да, продолжайте!

— Я написал одному из близких друзей барону Шарлю де Мериадеку, атташе при французском посольстве, о своем скором приезде и попросил снять для меня квартиру. Барон ответил на мою просьбу согласием. Вдруг я узнал, что вы живете здесь, на гасиенде, и вы были так добры, что предложили мне свое гостеприимство. Я тут же написал об этом барону и попросил не торопиться с выполнением моего поручения.

— Приняв мое приглашение, вы доказали, граф, что относитесь ко мне по-дружески и с доверием, за что я вам весьма признателен.

— Я думал, моя переписка с бароном на этом закончится, как неожиданно, нынче утром, получил от него письмо, в котором он пишет, что получил отпуск и намерен провести его со мной.

— Прекрасно! — весело вскричал барон. — Вашего друга осенила счастливая мысль!

— Вы не находите это несколько бесцеремонным?..

— Разумеется, нет! Ведь вы почти что мой зять!

— Вот именно, что «почти».

— Во всяком случае, скоро им будете. Поэтому можете считать, что вы у себя дома, и принимать всех ваших друзей.

— Если даже их наберется тысяча, — язвительно заметил дон Мельхиор, прислушивавшийся к разговору. Граф притворился, будто не понял насмешки, и сказал:

— Вы очень любезны. Впрочем, я не сомневался в вашем дружеском ко мне расположении.

Дон Мельхиор понял скрытый смысл слов графа и в замешательстве покинул комнату.

— Когда же вы ждете барона де Мериадека? — спросил дон Андрес.

— Право, мне очень неловко, но сделать я ничего не могу. Должно быть, он будет здесь завтра утром.

— Отлично! Он молод?

— Почти мои ровесник. Но я должен предупредить вас, что он плохо знает испанский.

— Ничего, здесь есть с кем поговорить по-французски! Я сейчас же распоряжусь приготовить ему комнату.

— Я, право, в отчаянии, что доставляю вам столько хлопот.

— Не беспокойтесь, пожалуйста, места у нас хватает, ему будет здесь очень удобно.

— Я знаю ваше гостеприимство, но мне кажется, ему было бы лучше вместе со мной. Мои комнаты достаточно велики, и моих слуг нам на двоих хватит.

— Но ведь это стеснит вас?

— Нисколько! Он займет одну комнату, я останусь во второй, и мы сможем болтать, когда вздумается. Ведь мы не виделись целых два года. За это время столько всего накопилось!

— Как вам будет угодно. Если позволите, я пойду распоряжусь.

На том они и расстались. Граф пришел к себе, и тотчас же в его комнаты принесли множество всякой мебели. Не прошло нескольких минут, как салон графа превратился в комфортабельную спальню. Затем граф объяснил слуге, как следует себя вести в новой, отведенной ему роли.

Утром, часов около девяти, графу доложили, что к гасиенде подъехал верхом какой-то человек, одетый по-европейски, за ним шел погонщик с двумя навьюченными мулами.

Людовик не сомневался, что приехавший никто иной, как Доминик, и поспешил ему навстречу. Дон Андрес уже стоял у входа, чтобы приветствовать гостя. В душе граф очень волновался, ведь неизвестно, как будет чувствовать себя Доминик в европейском костюме, к которому не привык. Но увидев элегантного молодого человека, непринужденно и грациозно сидевшего в седле, граф совершенно успокоился, на секунду даже усомнившись, тот ли это юноша, которого он видел накануне.

Молодые люди бросились друг другу в объятия, после чего граф представил своего друга дону Андресу.

Хозяину очень понравился молодой человек, такой красивый и изящный, и он принял его самым сердечным образом. Граф и барон пошли в свои комнаты, за ними последовал погонщик мулов, который был не кем иным, как Луисом.

Как только багаж сняли с мулов и внесли в комнаты, барон (мы пока будем называть его так) щедро расплатился с погонщиком, который рассыпался в благодарностях, забрал своих мулов и постарался как можно скорее покинуть гасиенду, опасаясь встретить здесь кого-либо из знакомых.

Оставшись одни, молодые люди поставили у дверей Рембо, чтобы их никто не подслушал, а сами сели в спальне поговорить. Людовик сообщил барону все необходимое, описал людей, с которыми ему придется общаться, и особенно подробно остановился на доне Мельхиоре, советуя не доверять ему. Главное, барон должен помнить, что плохо понимает по-испански.

— Я долго жил среди краснокожих, — ответил барон, — и хорошо усвоил всю их науку. Вы будете удивлены, когда увидите, как хорошо я играю свою роль.

— Признаться, вы уже превзошли мои ожидания!

— Вы мне льстите. Постараюсь оправдать ваше доверие.

— Надеюсь, — сказал граф, смеясь, — ведь мы с вами школьные друзья!

— Да, с самого детства знакомы, — в тон графу ответил барон.

— Не перейти ли нам на ты?

— Пожалуй. Это пойдет на пользу дела.

— Итак, решено, мы переходим на ты!

Молодые люди, смеясь, пожали друг другу руки. В этот момент они и в самом деле были похожи на школьников, вырвавшихся на свободу.

Вскоре граф представил своего друга донье Долорес и ее брату. Донья Долорес приветливо улыбнулась в ответ на слова барона, которыми тот обратился к ней.

Дон Мельхиор ограничился молчаливым кивком головы, бросив на незнакомца подозрительный взгляд.

— Этот Мельхиор настоящий гад, — сказал барон, оставшись наедине с графом.

— Совершенно согласен с тобой! — ответил граф.

После обеда донья Долорес предложила гостям пойти на ее половину.

Во дворе они встретили дона Мельхиора, он не сказал им ни слова, но смотрел вслед, пока они не скрылись в доме.

Прошел месяц. Ничего сколько-нибудь значительного на гасиенде не произошло.

Граф с другом часто выезжали в сопровождении мажордома то на охоту, то просто на прогулку. Изредка вместе с ними отправлялась донья Долорес.

Теперь, когда граф постоянно бывал с другом, его общество меньше стесняло девушку, напротив, он его находила приятным. Она благосклонно принимала ухаживания графа, от души смеялась его шуткам, и вообще относилась к нему вполне доверительно. Но предпочтение отдавала барону. То ли потому, что он был ниже ее по положению, то ли из женского кокетства, но ей нравилось играть с этим человеком, о чьей скрытой силе она и не подозревала. Хотелось испробовать свои чары на этом неискушенном юноше. Доминик не замечал или делал вид, что не замечает всех нехитрых уловок девушки. Он был с ней вежлив, предупредителен, но не больше, чтобы не вызвать ревности человека, к которому питал дружеские чувства. Он знал, что граф скоро станет мужем доньи Долорес.

Политические события между тем разворачивались с поразительной быстротой. Разведчики Хуареса уже появились в окрестностях гасиенды. Ходили слухи о том, что владения некоторых испанцев взяты приступом, преданы огню и разграблены, а хозяева их убиты.

Беспокойство в Аренале росло день ото дня. Дон Андрес, которому его испанское происхождение не сулило в будущем ничего хорошего, принимал все меры для предотвращения грядущей беды. В семье не раз обсуждался вопрос о переселении в город, но дон Мельхиор слышать об этом не хотел и по-прежнему вел себя в высшей степени странно. Невозможно было объяснить его замкнутость и отчужденность, не говоря уже о постоянных отлучках.

Оливье давно относился к Мельхиору с подозрением, имея на то веские основания. Недаром он решил привести на гасиенду Доминика под видом барона де Мариадек.

Все это усиливало антипатию графа к брату доньи Долорес, возникшую при первой же встрече с Мельхиором. После долгих размышлений граф решил поделиться своими опасениями с Домиником и Лео Карралем. Как-то вечером граф заметил, что дон Мельхиор верхом направляется к воротам, и удивился, как решается молодой человек один пускаться в дорогу так поздно (было около девяти часов вечера), в такую темную ночь, не боясь рыскающих в окрестностях гасиенды солдат Хуареса.

У графа не оставалось больше сомнений насчет Мельхиора, и он решил тотчас же переговорить с друзьями. Лео Карраль в это время как раз проходил через двор, и Людовик его подозвал.

— Куда вы спешите? — спросил граф мажордома.

— Что-то мне нынче очень тревожно, ваше сиятельство, и я хочу объехать вокруг гасиенды.

— Может быть, это предчувствие, — задумчиво произнес граф, — не поехать ли и мне с вами?

— Я намерен осмотреть также окрестности.

— Хорошо, велите оседлать лошадей для меня и дона Доминика, мы присоединимся к вам.

— Только не берите никого из прислуги, отправимся втроем, у меня есть план, и я опасаюсь лишних глаз и ушей!

— Согласен! Через десять минут мы будем готовы!

— Лошадей я поставлю у ворот первого двора. Полагаю, вы понимаете, что необходимо захватить оружие?

— Будьте спокойны!

Граф вошел в дом, рассказал все Доминику, и вскоре оба они вышли из дома. Мажордом уже дожидался их у ворот.

— Вот и мы! — сказал граф.

— Ну, так в путь! — коротко ответил Лео Карраль. В полном молчании выехали они с гасиенды, бесшумно закрыв ворота.

Спуск к полям проехали крупной рысью.

— Что это? — воскликнул вдруг граф, — Почему не слышно топота копыт? Лошади под нами или бесплотные духи?

— Тише, ваше сиятельство, — ответил мажордом, — здесь повсюду шпионы. А топота копыт не слышно потому, что на них надеты кожаные мешочки с песком.

— Черт возьми! Очевидно, мы отправляемся в тайную экспедицию?

— Да, ваше сиятельство, и очень важную!

— В чем же дело?

— Я не доверяю дону Мельхиору.

— Но дон Мельхиор — сын дона Андреса и его наследник!

— Зато его мать — индианка Цапотек, не знаю, чем только она прельстила моего господина! Ни ума, ни красоты, а о характере и говорить не приходится.

Мать умерла во время родов и перед смертью умоляла дона Андреса позаботиться о ребенке. Дон Андрес его усыновил и воспитал как законного сына, тем более что от второго брака у него была только дочь.

— Теперь кое-что проясняется, — заметил граф.

— Вначале все шло хорошо, дон Мельхиор надеялся после смерти отца получить наследство, но около года назад мой господин получил какое-то письмо, и после этого у него был долгий разговор с сыном.

— Да, в этом письме говорилось о моем скором приезде и предстоящем замужестве доньи Долорес.

— Вполне возможно, только никто не знал, чем кончилось объяснение отца с сыном. Мельхиор, и без того мрачный, замкнулся в себе и ни с кем не общался. С отцом почти не разговаривал, лишь в случае необходимости. Домосед, он вдруг пристрастился к охоте и, бывало, несколько дней не возвращался домой. Ваш приезд ускорил события. Дон Мельхиор, видя, что богатство, на которое он так рассчитывал, ускользает из рук, готов теперь на все, даже на преступление, чтобы овладеть им. Рассказать вам все это я счел своим долгом, ваше сиятельство, и сделал это с самыми добрыми намерениями.

— Все ясно! Я убежден, как и вы, что Мельхиор собирается предать человека, которому обязан всей жизнью. Отца!

— Знаете, что я по этому поводу думаю? — сказал Доминик. — Если представится случай, послать пулю в лоб этому негодяю и избавить от него мир!

— Вполне с вами согласен! — с улыбкой ответил граф. В это время они спустились с горы и достигли равнины.

— Ваше сиятельство, здесь начинается самый опасный отрезок дороги, — сказал мажордом, — надо принять все меры предосторожности. Главное — ничем не выдать своего присутствия.

— Не беспокойтесь, мы будем немы, как рыбы, езжайте вперед, мы за вами последуем, шаг в шаг, как индейцы во время военных походов.

Они продвигались довольно быстро по лабиринту тропинок, где любой мог бы заблудиться, но не Лео Карраль.

Как мы уже выше сказали, ночь выдалась безлунная, небо было затянуто тучами. Тишину вокруг время от времени нарушали лишь крики птиц.

Так шли они около получаса. Наконец, мажордом остановился и сказал:

— Мы прибыли. Слезайте с коней, здесь нам ничто не грозит.

— Не показались ли вам странными крики птиц? — спросил вдруг Доминик. — Птицы так не кричат.

— Вы правы, — ответил Лео Карраль, — это перекликались часовые противника. Они обнаружили нас, но мне удалось сбить их со следа благодаря темноте и хорошему знанию местности. Они ищут нас в противоположной стороне.

— Я так и предполагал! — сказал Доминик. Граф слушал этот разговор с большим интересом, но мало, что понимал. Впервые в жизни ему пришлось участвовать в подобной экспедиции, и он даже не подозревал, что проехал через цепь неприятельских аванпостов, что не раз был на расстоянии выстрела от часового, что чудом избежал смерти.

— Господа! Снимите с копыт лошадей мешки — они больше не понадобятся, а я пока зажгу факел! — сказал Лео Карраль.

Молодые люди с готовностью выполнили этот приказ, видя в Лео Каррале истинного вожака этого рискованного похода.

— Готово? — спросил Лео.

— Готово, — ответил граф, — но вы, вероятно, не зажгли факела, по-прежнему темно.

— Я зажег, но пользоваться им здесь опасно. Следуйте за мной!

Лео Карраль пошел впереди, остальные за ним, ведя в поводу лошадей.

Вскоре вспыхнул огонь, и они поняли, что находятся в пещере, откуда свет факела не проникал наружу.

— Где это мы, черт возьми? — спросил с удивлением граф.

— Как видите, ваше сиятельство, в пещере!

— Вижу! Но ведь не просто так вы нас сюда привели?

— Сейчас объясню. Эта пещера сообщается с гасиендой, отсюда на гасиенду есть два выхода и несколько выходов в поле. Один выход на гасиенду известен только мне. Второй я сегодня завалил, опасаясь, как бы Мельхиор не обнаружил эту пещеру, я решил проверить, все ли в порядке, и заложить все проходы, исключить возможность вторжения врага этим путем.

— Браво, Лео Карраль, в камнях здесь нет недостатка, и мы можем сейчас же приняться за работу.

— Погодите, ваше сиятельство, прежде надо проверить, не опередил ли нас кто-нибудь.

— Вряд ли это возможно.

— Вы думаете? — не без иронии заметил Лео Карраль. С этими словами он взял факел и, наклонившись, принялся внимательно осматривать землю. Потом выпрямился и с уст его сорвалось проклятье.

— Что с вами? — в один голос спросили молодые люди.

— Взгляните! — ответил он, указывая на землю. Граф подошел, посмотрел.

— Да, нас опередили! — воскликнул Лео Карраль.

— Объяснитесь же, наконец, я ничего не понимаю! — вскричал граф.

— Друг мой, — сказал Доминик, — видишь следы на песке? Они расходятся в разные стороны!

— Ну и что же?

— А то, что эти следы, возможно, оставили люди, которых Мельхиор повел в гасиенду, и сейчас они там.

— Нет, следы свежие, нас опередили всего на несколько минут. Но ничего, в конце они наткнутся на стену, я ее построил, и не так-то легко ее разрушить. Не будем отчаиваться. Бог нам поможет, и мы вовремя успеем на гасиенду. Поспешите же, лошадей оставьте! Само небо подсказало мне не заваливать второй проход, — и, размахивая факелом, мажордом с молодыми людьми бросился вперед.

Верхняя дорога, по которой они ехали к пещере, огибала холм, где стояла гасиенда. К тому же они двигались с величайшей осторожностью, чтобы не натолкнуться на врагов. Теперь же они бежали прямо, подземными ходами, и менее чем за четверть часа достигли гасиенды.

— Будите ваших людей, а я тем временем ударю в колокол, — сказал мажордом, — может быть, еще удастся спасти гасиенду!

Он бросился к колоколу, звон его вскоре поднял на ноги всех обитателей гасиенды. Полуодетые, обезумев от страха, они высыпали во двор.

— К оружию, к оружию! — кричали молодые люди. В нескольких словах они рассказали дону Андресу в чем дело, и пока он отдавал распоряжения по защите гасиенды, мажордом с двумя молодыми людьми и их слугами направился в сад.

Людовик и донья Долорес успели обменяться несколькими словами:

— Я иду в комнаты отца! — сказала девушка.

— Сейчас я буду там.

— Я надеюсь на вас, дон Людовик!

— Клянусь вам! Я сделаю все, что в моих силах!

— Благодарю.

В саду отчетливо слышны были удары. Это враги пытались пробить ход на гасиенду.

Защитники расположились за деревьями на расстоянии пистолетного выстрела от подземного хода.

— Только разбойники, — вскричал граф, — могут грабить мирных жителей.

— Что они разбойники, в этом вы скоро убедитесь, — насмешливо заметил Доминик.

— Будьте наготове, крикнул граф, — окажем гостям достойный прием.

Удары в подземелье между тем все усиливались, отвалился камень, за ним другой, третий — образовалось довольно широкое отверстие в стене.

Разбойники с победными возгласами устремились вперед, но были встречены ружейными выстрелами.

Битва началась.