Меня не купишь

43

Дверь распахнулась. Вошла Эльза. Она была ослепительна. Теперь я знал, как она провела все это время: прихорашиваясь. Туфли на высоких каблуках, тонкие чулки, небольшая темно-зеленая сумочка, сережки в виде солнца и луны — разумеется, растущей, простое черное платье с весьма умеренным вырезом, очень красивое, чуть выше колена. На мой взгляд, не самый подходящий к случаю костюм, но спорить было бесполезно. Кроме того, и она тоже имела полное право умереть достойно. Тонкая серебряная цепочка особенно оттеняла нежность ее шеи. Я опустил «астру». Что и говорить: мне выпала удача знать женщину, способную хоть кого довести до инфаркта. При виде меня она удивленно присвистнула. Я почувствовал себя неуютно, будто я превратился в жиголо: этот костюм, ботинки, часы оплатила она. Хорошо хоть, в груди пока еще билось мое собственное сердце. По крайней мере, наполовину мое.

— Привет! — оборвав свист, поздоровалась она.

— Десять минут, — проворчал я, постукивая по часам.

— Они врут! — пошутила Эльза. — Похоже на рекламу из женских журналов «про любовь», милый. — Она улыбнулась. — Раньше я опаздывала на полчаса, и ты не возражал.

— Ты заморочила мне голову.

— Они должны быть тут через полтора часа. Они не знают, что ты уже здесь, и наверняка явятся раньше, чтобы приготовить тебе западню.

Она бросила взгляд на виски.

— Послушай, мой сладкий, — обратилась она к Сабасу, — не наливай больше виски этому очаровательному безденежному господину, даже если он будет ползать на животе или умолять тебя на коленях. У нас есть три четверти часа, чтобы попытаться что-нибудь придумать. — Она опять смотрела на меня.

— Мне приходит в голову только одно: затеять перестрелку, — отозвался я.

— Не много, — благосклонно кивнула она, — но может послужить отправной точкой для разговора.

— Оставь свой автомобиль на параллельной улице, — посоветовал я, — заднюю дверь они теперь знают.

— Я так и сделала.

— А где ключи, тирлим-бом-бом?

Эльза достала из сумки ключи от «вольво» и позвенела ими.

— На дне сумки, тирлим-бом-бом… — пропела она и спрятала ключи. Потом извлекла из пачки «Данхилл» и застыла, выжидающе глядя на меня и держа сигарету в паре сантиметров от губ.

Со смешанным чувством ненависти и удовольствия я сунул руку в карман пиджака.

— Черт! — выругался я. — Где-то посеял мой Bic.

— Дай мне огня, Макс, — потребовала Эльза. — Моя безбожная и мстительная кровь жаждет своей дозы никотина.

Если я не дам ей прикурить, она вполне способна так и сидеть, выжидая, пусть это и означает нашу гибель. На то она и Девушка.

— А у тебя самой разве нет?

— У-у, — произнесла она, не двинув ни единым мускулом.

— Наверняка есть.

— И что с того? Я — Девушка.

Она смотрела на меня с вызовом. Как мне хотелось убить ее! И тут возникла рука спасителя Сабаса с зажигалкой. Он дал Эльзе прикурить. Я вздохнул с облегчением

— Спасибо, — поблагодарила Эльза. — Какое счастье, что на свете еще остались джентльмены.

— Послушай, маленький джентльмен, — обратился я к брату Тони, — когда сюда явятся те, кого мы ждем, скройся через заднюю дверь и больше не появляйся. А пока посиди тихонько, только заведи какую-нибудь музыку.

— Да, — согласилась Эльза, выпуская дым через нос, — чтобы было не так похоже на похороны.

Сабас направился к магнитофону, включил его и вставил кассету.

— Хорошо, — повернулся я к Эльзе, — и что теперь?

— Я думаю, — ответила она и снова затянулась. — Видишь, пускаю дым? Хотя скоро воздух здесь станет синим и запахнет совсем другим дымом, не таким ароматным, как мой. Тебе нравится? — Она наклонилась, чтобы я ее обнюхал, но тут же отодвинулась. — Тебе придется рассчитывать на меня. Я — слабое место Кувшина, его ахиллесова пята. Не спрашивай как и почему, но он вообразил, что я к нему неравнодушна и готова сбежать с ним, прихватив часть денег Гарсиа. Бедный мальчик немного ошибается, — посочувствовала она. — Я должна сделать так, чтобы Гарсиа считал, что я с ним заодно. Не волнуйся, даже если тебе покажется, что я слишком убедительна в этой роли. Не забывай, что я занималась не только танцами, но и актерским мастерством, причем целых два года. Мне нужно какое-нибудь оружие — тебе одному не справиться со всеми.

Я достал второй пистолет и с сухим стуком положил его на стойку. Сабас инстинктивно отступил на шаг.

— Отлично! — обрадовалась Эльза. — «Стар» для звезды [27]. — И подмигнула мне с видом соблазнительницы. — Прекрасно. Я спрячу его здесь. Этот опорный пункт будет кстати.

— Дайте нам точку опоры — и мы перевернем мир.

— Не преувеличивай, так много от нас никто не ждет. Он ведь заряжен, правда?

Я кивнул, но этот ураган в женском обличье и не взглянул на меня: проверила все сама, на ходу, направляясь к единственному столбику барной стойки, на котором была сделана полочка для стаканов: туда она намеревалась спрятать оружие.

— Помни, ты сможешь выстрелить восемь раз. Плюс один патрон в патроннике.

— Их четверо. Я сегодня добрая: дам один на чай — и у меня останется еще четыре лишних.

Эльза спрятала пистолет и подошла ко мне. Я как раз допивал виски, а проворный, услужливый Сабас собирался налить мне еще. Эльзина рука опередила мою.

— Слушай, ты, угорь, — набросилась она на Сабаса, — ты работаешь на проценте или какого дьявола тебе нужно? Я уже сказала, что сегодня этот господин пьет исключительно кока-колу. Если у тебя найдется без кофеина, еще лучше. Мы и так рискуем перевозбудиться. Послушай, как бьется мое сердце.

Не выпуская стакан, Эльза схватила мою руку и прижала к своей груди. От ее руки шло тепло, она без слов говорила о любви, поцелуях, а грудь трепетала, скрывая глубоко внутри дикую страсть. Я почувствовал, что могу обжечься, и убрал руку.

— Твое сердце всегда билось быстро, Светлячок.

— Ну конечно, — сказала она и обернулась к Сабасу, все еще державшему бутылку виски. — Ты что, глухой? Я же сказала: никакого виски, только кока-кола, и та по возможности без кофеина.

Сабас смотрел на меня, ожидая указаний. Я обреченно кивнул. Он тут же нырнул в холодильник и извлек оттуда коричневый напиток. Все правильно, он хотел удержаться на своем месте. Эльза сжимала в руке мой стакан с виски. Похоже, она сомневалась, разбить его о стену или выпить глоток. Наконец выбрала второе.

— Ну и гадость! — воскликнула она и к удивлению Сабаса швырнула стакан в стену. Меня-то это ничуть не удивило. Я знал, что эта женщина никогда не удовлетворится чем-то одним, если можно получить вдвое больше.

— Приберись, — сказал я Сабасу. — И советую двигаться побыстрей.

Сабас исчез, чтобы через мгновение вернуться с совком и веником. Я вспомнил Тони, хотя этот тощий, как спичка, паренек не нуждался в костылях.

— Это здесь называется виски? — недоверчиво спросила меня Эльза, раздавив в пепельнице едва начатую сигарету. Она никогда не докуривала сигарету до конца. По ее мнению, это было изысканно. — Надейся на меня, любимый. Не знаю, чем все закончится, но шести лет ада мне было более чем достаточно. Если я умру, — сам знаешь, — горе, горюшко, горе… И никаких слез, это дурной тон. Ты будешь умницей, помолишься обо мне?

Эльза обвила руками мою талию и смотрела призывно, приоткрыв губы, слегка склонив голову набок. Это была женщина во всем блеске жизни. Поскольку я не проявлял инициативы, она сама перешла в наступление: ее губы прильнули к моим, получившим приказ не сдаваться, не отступать. Всегда, независимо ни от чего, даже после ментоловых сигарет и дешевого виски, губы Эльзы имели для меня вкус славы, вкус счастья. Чудеса и загадки любви. Закончивший убирать осколки и устроившийся за стойкой Сабас украдкой бросил на меня завистливый взгляд.

— Светлячок, — вздохнул я, — так можешь целовать только ты.

В благодарность за эти слова и за то, что я назвал ее Светлячком, ее зеленые глаза засверкали, озарив все лицо изумительным светом, и она поцеловала меня еще раз.

— Помни, что я с тобой, — повторила она, когда наши губы распрощались. Казалось, этот голос рождается на самом дне ее сердца, глубоко-глубоко в горле. — Помни, что я люблю тебя, Макс. И что ты совсем не умеешь целоваться. Я приду за десять минут до них. За это время мне следует соблазнить тебя.

Я молча смотрел на нее. Десять минут? Гарсиа переоценивает меня: эта прекрасная змея способна соблазнить и за четыре.

— Скажу Гарсиа, что на мне нет трусиков. От этого он занервничает и не сможет четко соображать.

— А их и правда нет?

— Ради бога, Макс. Ты же меня знаешь. Разумеется, есть, это же не представление в варьете «Реаль». Если я погибну этой ночью, пусть уж на мне будет нижнее белье.

Эльза отошла на пару шагов, повернулась к нам спиной и наклонилась, коснувшись пальцами носков туфель. Короткая юбочка поднялась, глазам открылись черные трусики. Сабас и я затаили дыхание.

— Не так уж здорово быть живыми, правда? — поинтересовалась она, уже выпрямившись, но все еще стоя ко мне спиной и бросая слова через плечо. — Но я предпочитаю быть живой, а не мертвой. — Она обернулась. — Откровенно говоря, не представляю, кому может прийти в голову убить меня, но бывают ведь и шальные пули. Кажется, мой козел папочка получил именно такую. Помни, что я люблю тебя, Макс. И не сомневайся во мне, как святой Фома неверующий, мне это порядком надоело.

Эльза подошла к двери и вышла из бара, не оборачиваясь. Она никогда не оборачивалась. Определенно в ней был шарм. Мы с Сабасом не могли отвести глаз от этих потрясающих ног и покачивающихся бедер, пока они не покинули «Голубого кота» под ритмичный аккомпанемент каблуков. Я стер салфеткой следы ее помады, а официант тем временем без всяких просьб принес мне кока-колу.

— Она как Бог и Пресвятая Дева одновременно, — вздохнул он.

— У блондинок есть преимущество. Им не нужно думать, — сказал я, прихлебывая кока-колу. — Но эта из тех, кто не брезгует этим занятием.

Помни, что я люблю тебя, Макс. Помни, что я с тобой. Я хотел бы поверить ей. Представьте себе самую прекрасную бабочку на свете, восхитительный синий и блестящий экземпляр в два раза больше моей ладони. Я не фантазирую: такие действительно встречаются кое-где в сельве, в грустных тропиках. А теперь попытайтесь представить, что внутри этой красоты больше яда, чем в перстне Борджиа. Если вам это удалось, значит, вы смогли понять, что такое Эльза Арройо.

Такие мысли толпились в моей голове.