Меня зовут Сол

Глава семнадцатая Туман

Дождь прекратился, снег весь растаял, остались только серые полумесяцы льда между камнями и за шалашами. Зато в воздухе повис густой белый туман — такой, что от входа в шалаш деревьев я уже не видела. Когда рассвело, я набрала кучку щепок и взяла дров из середины поленницы, потому что снаружи они все отсырели. Одну сухую палочку я настрогала для растопки и подложила к ней щепки и веточки поменьше. Костер сильно дымил и трещал, и над лагерем как будто повисло густое облако дыма и тумана.

А под лагерем словно лежало плоское белое море. Я едва различала деревья, которые были похожи на серые линии в тумане. Ветра не было, и на еловых крышах шалашей и на рукавах моей флиски туман оседал серебристыми каплями воды. Я положила дрова у костра, чтобы они сохли, и отправилась за водой к ручью.

Мо вышла из шалаша и пошла в уборную. Обратно она вернулась бегом, кутаясь в свое серое пальто. Села у костра и скрутила сигаретку. Я приготовила чай. Черный с сахаром, потому что у нас не осталось молока, даже пастеризованного.

Мо немного отогрелась у костра и сказала:

— Я вчера хорошо поговорила с Ингрид. Рассказала ей про нас, про квартиру, про Роберта. Про бухло. Она много об этом знает. Она лечила людей от алкоголизма. Дело в том, Сол, что я не могу оставаться здесь. И она не может. И ты. И тем более Пеппа.

— Это почему?

Мо снова закурила и потерла лоб. На пальто серебрились капельки воды.

— Понимаешь, Сол… Я знаю, что ты собиралась прятаться и жить в лесу, и у тебя получилось. И за Пеппой ты присмотрела, а я не смогла. Я все это понимаю, и мне стыдно. Я алкоголик и выживу, только если не буду пить. И для этого мне нужно жить с людьми, которые будут меня удерживать.

— Например, со мной. Тут вообще пить нечего.

— Да. Сол, я знаю, что ты хочешь мне помочь, но не можешь. Необходимо, чтобы я сама отказалась от выпивки, и для этого мне нужны люди из приюта и Иэн. Ты не должна мне помогать. Я поняла, что́ со мной не так, и не могу допустить, чтобы ты все делала и ухаживала за мной и Пеппой.

Я ничего не сказала. Я встала, взяла свой лук, села обратно и стала строгать его дальше. Мо продолжала говорить.

— И не только в этом дело. Ингрид кажется, что она серьезно заболела. Очень серьезно. Она думает, что у нее рак, и именно поэтому спина так болит. Ей очень больно, Сол. Ей нужно поехать в больницу, к нормальному врачу. Ей нужны лекарства.

— Она умрет?

— Да, наверное, если ее не лечить. Ей можно помочь, но не в лесу.

— Я не брошу Пеппу. Я не хочу, чтобы нас с ней разлучили.

— Сол, — вздохнула Мо, — я не знаю, что произойдет. Правда. Понимаешь, в приюте я должна была делать только две вещи. Не пить и быть честной. И все. Просто не пить и не врать. И мне постоянно приходилось честно рассказывать обо всем, что я сделала. Как я поступала с тобой и Пеппой. Понимаешь, Сол? Я должна была говорить правду. И если ты честно скажешь мне, что думаешь, тебе станет лучше. Мне стало.

Я поднялась и пошла к шалашу Ингрид. Она сидела на постели, закрыв глаза. Я посмотрела на нее. Она открыла глаза, улыбнулась и сказала:

— Все в порядке, — и потерла маленький шрам на щеке. Я ушла.

Поднялся ветер, который постепенно уносил туман. Внизу уже виднелись верхушки деревьев. Туман перекатывался волнами, как море. У меня быстро забилось сердце, и мне стало жарко. Грудь как будто чем-то перехватило, и я с трудом дышала. Ноги задрожали. Я отошла подальше от костра, а потом вдруг побежала.

Мо закричала: «Сол!» — но я бежала вперед, по лагерю, потом побежала вниз, в лес, к траве, папоротникам и круглым камням. Внизу туман был намного плотнее, и я не видела, что впереди, просто бежала и хватала ртом влажный воздух. Земля намокла, под ногами булькало и хлюпало, между листьев текли ручейки. Я держала в руке нож и краем глаза замечала его блеск, когда отмахивала руками на бегу. Я бежала и бежала, и кровь грохотала в ушах в такт шагам.

Я добралась до реки и сбежала к ней, перепрыгнула ее в узком месте и побежала дальше между камней, и тут какое-то дерево выступило из тумана прямо передо мной.

Я остановилась.

В голове шумело, ноги тряслись, в груди гудело. Я стояла и вдыхала туман. Я как будто оказалась в белой пещере, окруженной туманом и сероватыми стволами берез. Постепенно шум в голове умолк. Я глубоко дышала и слушала тишину.

Воздух плавно втекал в легкие. Кожу покалывало, мне стало тепло. Я как будто продолжала слышать слова Мо. Трезвость. Рак. Нельзя. Прятаться. Выжить. Честный. Правда. Боль.

Потом залаяла собака, где-то совсем близко. И я услышала голос. Кричал какой-то мужчина. И другой голос. Из-за тумана они казались плоскими. Потом послышались шаги. Мелькнуло ярко-желтое пятно. Что-то затрещало и пискнуло. Кто-то заговорил по рации, и мужской голос с ним согласился.

Я повернулась и побежала назад. Собака снова залаяла. Я рванулась вперед, промчалась через реку и побежала наверх. Туман немного рассеялся, и кровь опять зазвенела в ушах.

Я взбежала вверх по самой крутой части тропинки. Туман почти исчез. Мо с Пеппой сидели у костра. Увидев меня, Мо закричала:

— Сол! Опусти нож!

Я поняла, что до сих пор сжимаю нож. Пеппа подбежала ко мне вся в слезах. Я обняла ее, и мы вместе подошли к костру.

— Я ей рассказала, — объяснила Мо.

Туман снова поднимался вверх, и все вокруг заблестело от мелких капель воды. Я зашла к Ингрид, которая сидела на постели.

— Сол, тут в лесу люди и собаки. Я чувствую запах.

— Знаю, — отозвалась я.

Лица ее я не видела, поэтому зашла в шалаш и опустилась на колени. Она подняла голову и улыбнулась. Я увидела ее длинные белые зубы и шрам на щеке. Она смотрела на меня и улыбалась. А потом сказала:

— Боюсь, Сол, тут ты ничего не сможешь сделать. Ты уже сделала все возможное, но иногда ни на что повлиять нельзя.

Откуда-то появились слезы, но я не шевельнулась. Они просто потекли по щекам. Ингрид погладила меня по голове:

— Ты принесла мне свет. Спасибо.

Я встала и вышла, продолжая чувствовать тепло ее ладони. Вытерла слезы, чтобы Пеппа ничего не увидела. Она стояла у костра вместе с Мо и кусала губы. Костер почти погас. Только тоненькая струйка дыма тянулась вверх.

Я оглядела три шалаша: наш, Ингрид, Мо и навес из еловых лап над костром, и хлебную печь, и поленницу. С паракорда свисали трусы и футболка, в большой миске у костра стояли горшки и чашки. Винтовку я прислонила к нашему шалашу, а удочку — к шалашу Мо. Обструганные кусочки дерева, которые я приготовила для лука, лежали на плоском камне. Чашечка сосновой смолы притулилась у холодного очага. Было тихо. Мо положила руку на плечо Пеппе, и они обе смотрели на меня.

Вертолет появился внезапно. Мы не услышали даже, что он приближается. Он просто показался из-за деревьев. Винт свистел так громко, что приходилось кричать. Полиция. Я видела копов, которые выглядывали из вертолета и говорили что-то в рацию. Я схватила Пеппу за руку и велела ей бежать, а Пеппа закричала: «Мо!» — и мы побежали все вместе.

— Наверх! — крикнула я Пеппе. — К пустоши!

Пеппа вырвалась вперед, я бежала за ней, а Мо за мной. Она кричала мое имя.

Мы попыталась забраться наверх. Пеппа бежала впереди и все время оборачивалась. Мо тяжело дышала и отставала. Я подождала немного и потянула ее вверх за руку.

Вертолет сначала завис над лагерем, а потом поднялся выше. На боку у него было написано «Полиция». Мы забрались в рощу высоких сосен, где земля была покрыта толстым слоем иголок. Они насквозь промокли и хлюпали под ногами.

В голове крутились мысли: «Свали, не попадись», «Не бросай Пеппу», «Не бросай Мо». А потом я подумала об Ингрид.

Пеппа уже миновала сосны и остановилась на краю пустоши. Мы с Мо продрались к ней и встали. На пустоши неровными кусками лежал снег. Выше и ближе к Магна Бра его становилось больше.

— Куда? — спросила Пеппа.

— Нам не убежать, — сказала Мо, — нас поймают.

А я просто стояла и смотрела на камни, где снег был чистым и нетронутым, а кое-где рос вереск. Наверху снег казался особенно ярким. На мгновение ветер разогнал облака, и вся пустошь вспыхнула под солнцем, а потом снова стала серой и мрачной. Я глубоко дышала и думала. Надо остановиться и составить план. Мне нужен план. Небольшой и понятный, чтобы сразу начать воплощать его в жизнь.

— Куда, Сол? — спросила Пеппа. — Они близко.

Снег был серый и мокрый, и я не могла сделать ни шагу, и все звуки доносились откуда-то издалека. Иглы лиственницы под ногами казались совсем желтыми, а холодный воздух будто замер под серым небом. Что-то во мне менялось. Как будто внутри поселилась тишина. И белизна.

— Я не брошу Ингрид, — сказала я.

— А я тебя. — Мо обняла меня.

— Мы разделимся? — деловито спросила Пеппа.

— Нет.

Я все еще сжимала в руке нож Беара Гриллса. Я посмотрела на него и со всей силы швырнула вдаль. Он пропал в снегу и вереске.

Мы стали спускаться вниз, прошли мимо сосен и по лесочку вышли на склон. Туман почти исчез, ярко светило солнце, и все вокруг стало золотым.

Когда мы спустились в лагерь, вертолет все еще висел над полянкой, а внизу торчали трое копов. Один стоял у шалаша Ингрид и что-то говорил в рацию. Еще одного таскала по всему лагерю собака на поводке. А третий оказался женщиной, она заметила нас, буркнула что-то в рацию и пошла нам навстречу.