Мертвая ведьма пошла погулять

Глава 1

Я стояла в тени витрины закрытого магазина напротив бара «Кровь и варево», стараясь незаметно подтянуть черные кожаные штаны на подобающее им место. «Какое убожество», — думала я, озирая опустошенную дождем улицу. Для такого вшивого задания я была слишком хороша.

Моей обычной работой было задержание нелицензированных и черных ведьм, ибо для поимки ведьмы требуется именно ведьма. Однако на этой неделе улицы были тише обычного. Все, кто смог туда добраться, были сейчас на Западном побережье, где проходил наш ежегодный съезд. А мне осталось это роскошное задание, будь оно трижды проклято. Просто «хватай и тащи». Сюда, в темноту и под дождь, меня не иначе как фортуна Поворота поставила.

— Кого я дурачу? — прошептала я себе под нос, подтягивая на плечо лямку сумочки. Меня уже целый месяц не посылали арестовать ведьму — ни лишенную лицензии, ни черную, ни белую, ни в крапинку. Вообще никакую. Пожалуй, приводить сыночка нашей градоначальницы на сборище оборотней в полнолуние было не самой лучшей идеей.

Поблескивающая машина вывернула из-за угла, представляясь иссиня-черной под ртутным уличным фонарем. Эта машина делала уже третий круг по кварталу. По мере того, как она, тормозя, приближалась, мое лицо все сильнее кривилось к недовольной гримасе.

— Проклятье, — прошептала я. — Надо было выбрать местечко потемнее.

— Он тебя, Рэчел, за шлюху принял, — захихикал мне в ухо наводчик. — Я же тебе говорил, что в этом красном недоуздке ты форменная проститутка.

— А тебе, Дженкс, никто никогда не говорил, что от тебя как от пьяной летучей мыши воняет? — пробурчала я в ответ, едва шевеля губами. Наводчик этой ночью был ко мне до неловкости близко, восседая на одной из серег. Большая такая, свисающая штуковина — серьга, понятное дело, а не феек. Я уже давно считала Дженкса претенциозным сопляком дурного нрава и соответствующего поведения. Однако он хорошо знал, с какого участка сада поступает его нектар. Кроме того, фейки составляли максимум того, что мне позволялось брать с собой после того инцидента с лягушкой. Я могла бы поклясться, что фее с ее размерами нипочем в лягушачью пасть не влезть.

Услышав, как машина с хлюпаньем останавливается на мокром асфальте, я осторожно двинулась вперед. Автоматическое тонированное стекло передней дверцы с воем опустилось. Нагибаясь к окну и показывая мистеру Однобровому свое служебное удостоверение, я нацепила на лицо самую что ни на есть милейшую улыбку. Из взгляда мистера мигом испарилась вся плотоядность, а физиономия его посерела.

— Однодневка, — с презрением бросила я и тут же в приступе укоризны подумала: «Нет, так не стоит». Да, он был нормалом, обычным человеком. Пусть даже такие определения, как «однодневка», «домосед», «размазня», «готовенький» и (самое мое любимое), «закуска», были точны, их следовало тактично осуждать. Впрочем, если этот мистер снимал гулящих с тротуаров Низин, его уже можно было считать покойником.

Машина даже не тормознула, проносясь на красный свет, а я обернулась на пронзительный свист проституток, которых я на закате солнца отсюда сместила. Они были явно недовольны, стоя на противоположном от меня углу.

Я сделала им ручкой, а самая высокая из шлюх показала мне средний палец, прежде чем повернуться и продемонстрировать мне свою крошечную, уменьшенную заговором задницу. Эта проститутка и ее здоровенный на вид «котяра» громко общались, стараясь незаметно передавать друг другу сигарету. Ручаюсь, эта сигарета обычным табаком даже не пахла. «Ладно, сегодня ночью это не моя забота», — подумала я, снова отодвигаясь в тень.

Прислонившись к холодному камню здания, я задержала взгляд на красных подфарниках машины, пока та тормозила. Затем, нахмурив брови, придирчиво оглядела себя с ног до головы. Довольно высокая для женщины (где-то пять футов восемь дюймов), но далеко не такая длинноногая, как женщина в соседней лужице света. И косметики на мне было гораздо меньше. Не сказала бы также, что плоская грудь и узкие бедра делали меня особо заманчивой проституткой. Прежде чем я нашла специальные торговые точки для лепреконов, мне приходилось ходить в магазин «Твой первый лифчик». А там очень сложно найти товар без всяких там сердечек и единорогов.

Мои предки еще в 1800-х годах эмигрировали в старые добрые США. Странным образом на протяжении всех поколений все женщины моего рода умудрялись сохранять отчетливо-рыжие волосы и зеленые глаза своих ирландских предков. Мои веснушки, однако, были спрятаны благодаря заговору, подаренному мне отцом на тринадцатилетие. Все получилось благодаря такому крошечному амулетику, спрятанному в розовом колечке. Без этого самого колечка я с тех пор вообще из дома не выхожу.

Испустив очередной тяжкий вздох, я подтянула сумочку на плечо. Вообще-то кожаные брюки, красные сапожки, а также что-то вроде недоуздка из полосок толщиной со спагетти были не так уж далеки от того, что я обычно ношу по пятницам, желая подразнить начальство… Но выходить в таком прикиде на улицу, да еще ночью…

— Проклятье, — буркнула я Дженксу. — Я и впрямь выгляжу как проститутка.

Ничем, кроме фырканья, наводчик мне не ответил. Для ранних пташек было еще слишком дождливо, а потому, не считая наводчика и «дам» на другом углу, улица оставалась пуста. Я уже почти час проторчала здесь без всяких намеков на мою мишень. С таким же успехом я могла зайти и «Кровь и варево» и подождать там. Кроме того, находясь в баре, я гораздо скорее смогла бы оказаться объектом приставаний, а не наоборот.

Решительно переведя дух, я потянула за пару-другую прядей из пучка волос у меня на макушке, потратила несколько секунд на то, чтобы искусно их расположить, и наконец сплюнула резинку. Цоканье моих каблучков шло резким контрапунктом к позвякиванию наручников у меня па поясе, пока я шагала по влажному тротуару и заходила в бар. Стальные браслеты казались довольно кричащей принадлежностью моего наряда, зато они были самыми что ни на есть настоящими и уже не раз побывали в деле. Ничего удивительного, что мистер Однобровый остановился. Нижайше благодарю, но это исключительно для работы, а не для того, о чем вы подумали.

И все же меня послали в Низины, чтобы надеть наручники на одного лепрекона за уклонение от уплаты налогов. «Неужели, — задумалась я, — можно пасть еще ниже?» Должно быть, все получилось из-за ареста того Всевидящего пса на прошлой неделе. Откуда мне было знать, что он вервольф? Данному мне описанию он вполне соответствовал.

Стоя в тесном предбанничке и стряхивая с себя сырость, я пробежала глазами по типичным ерундистским принадлежностям ирландского бара: длинным курительным трубкам, прилепленным к стенам, зеленым подставкам под кружки, черным виниловым сиденьям и крохотной эстраде, на которой среди целой башни усилителей со своими цимбалами и волынками возилась будущая звезда «айриш фолка». Попахивало там контрабандной «серой». Мои хищнические инстинкты мигом зашевелились. Арестуй я поставщика, начальство наверняка вычеркнуло бы меня из черного списка. Пожалуй, оно даже дало бы мне что-то достойное моих талантов.

— Привет, — прохрипел низкий голос. — Ты вместо Тоби пришла?

Отбросив в сторону мысли о поставщике «серы», я невинно захлопала глазами и повернулась, оказываясь лицом к чьей-то ярко-зеленой футболке. Затем мои глаза пошли вверх, обнаруживая могучего медведя в человеческом облике. Вышибала, не иначе. Надпись на футболке гласила БЫК. Лучше не скажешь.

— Вместо кого? — промурлыкала я, низом его футболки вытирая от дождя то, что я обычно зову своей ложбинкой между грудей. Хотя это скорее плоскогорье. На Быка, к моему вящему разочарованию, игривый жест никак не подействовал.

— Вместо Тоби. Нашей официальной проститутки. Не знаешь, она еще когда-нибудь здесь появится?

От моей серьги донесся еле слышный напевный голосок:

— Я же тебе говорил.

— Не знаю, — процедила я сквозь зубы. — Я не проститутка.

Бык снова хмыкнул, оглядывая весь мой наряд. Тогда я порылась у себя в сумочке и вручила ему служебное удостоверение. Любой, кто бы за этим процессом понаблюдал, наверняка решил бы, что он меня шмонает. С имеющимися наготове чарами сокрытия возраста это было обязательно — этой цели служил амулет проверки заклятий, что висел у Быка на шее. Откликаясь на мое розоватое кольцо, амулет засветился красным. Однако полной проверки Быку проводить не полагалось, а потому все амулеты у меня в сумочке пока что оставались не задействованными. Впрочем, сегодня ночью я в них особо и не нуждалась.

— Внутриземная Безопасность, — сказала я, отдавая ему карточку. — У меня здесь задание. Надо кое-кого найти, но не досаждать вашей регулярной клиентуре. Вот зачем эта… гм… маскировка.

— Рэчел Морган, — вслух прочел Бык, почти скрывая своими толстыми пальцами ламинированную карточку. — Агент Внутриземной Безопасности. Так ты агент ВБ? — Он перевел взгляд с карточки на меня и обратно, после чего его толстые губы расплылись в улыбке. — А что у тебя с волосами? На паяльную лампу случайно налетела?

Я возмущенно поджала губы. Фотография была трехлетней давности. Никакой паяльной лампы — просто розыгрыш, неформальный обряд вступления в статус полноценного агента ВБ. Очень было забавно.

Феек слетел с моей серьги, оставляя ее безумно раскачиваться.

На таоем месте я бы следил за своим языком, — скачал он вышибале, наклоняя голову и внимательно разглядывая удостоверение. — Последний здоровила, который посмеялся над ее фотографией, целую ночь в травмпункте провел. Ему миниатюрный зонтик из ноздри вынимали.

На душе у меня потеплело.

— Так ты про это знаешь? — спросила я у Дженкса, хватая свою карточку и засовывая се на место.

— Про это каждая собака в конторе знает. — Феек радостно рассмеялся. — Как и про попытку взять того вервольфа чесоточным заклинанием. После чего ты его в мужском сортире ушами прохлопала.

— Сам попробуй взять вервольфа почти в полнолуние, и чтобы он тебя не укусил, — обидчиво отозвалась я. — Все не гак просто, как кажется. Мне пришлось зелье использован, А оно очень дорого стоит.

— В связи с чем ты чуть ли не всех пассажиров того автобуса волос лишила? — Стрекозиные крылышки фейка аж покраснели от смеха. Облаченный в черный шелк, с красной банданой на голове, он напоминал миниатюрного Питера Пэна, прикидывающегося главарем одной из городских банд. Четыре дюйма блондинистой достачи и исключительно паскудного нрава.

— Это была не моя вина, — сказала я. — Шофер угодил в выбоину. — Тут я помрачнела. Кто-то к тому же похимичил с моими заклинаниями. Я пыталась спутать шоферу ноги, а в итоге сняла с него волосы. Лысыми также стали все пассажиры в трех первых рядах. В конечном итоге своего клиента я взяла, хотя и истратила как минимум трехмесячную зарплату на такси, пока тот автобус снова меня не подобрал.

— А та лягушка? — Дженкс порхал туда-сюда, пока вышибала тщетно пытался щелкнуть его пальцем. — Я единственный, кто сегодня ночью согласился с тобой пойти. Да и то лишь потому, что я прибавку за риск получаю.

На Быка все это, похоже, никакого впечатления не произвело. Я пришла в легкое смятение.

— Послушай, — сказала я ему. — Я просто хочу посидеть здесь и выпить. Все тихо-мирно. — Я кивнула в сторону эстрады, где музыкальный юнец тянул какие-то провода от своих усилителей. — Когда все это дело начнется?

Вышибала пожал плечами.

— Он новенький. Думаю, типа через час. — Раздался грохот, а затем бурные аплодисменты, когда один из усилителей рухнул с эстрады. — Нет, скорее типа через два.

— Спасибо. — Не обращая внимания на звонкий смех Дженкса, я по извилистой дорожке пробралась мимо пустых столиков к ряду более темных кабинок. Выбрав ту, что находилась как раз под прибитой к стене лосиной головой, я утонула в мягком сиденье на три дюйма глубже, чем следует. Как только я выявлю мелкого нарушителя закона, я немедленно отсюда уйду. Я уже три года служила в ВБ — семь лет, если считать четыре года практики, — и вот, пожалуйста, оказалась здесь, опять выполняя работу практиканта.

Именно практиканты проделывали будничное и каждодневное полицейское обслуживание Цинциннати и его крупнейшего пригорода за рекой, нежно именуемого Низинами. Мы занимались разным сверхъестественным материалом, с которым не могло справиться целиком укомплектованное обычными людьми ФВБ — Федеральное Внутриземное Бюро. Мелкие правонарушения, связанные с заговорами и вызволением народа из разных колдовских неприятностей, составляли сферу компетенции интерна. Но черт побери — я уже была полноценным агентом. Я годилась кое на что получше. И уже реально проделывала кое-что получше.

Именно я в одиночку выследила и арестовала целую шайку темных ведьм, которые в обход охранных заговоров зоопарка Цинциннати похищали оттуда мартышек и продавали их в подземную биолабораторию. Но разве удостоилась я за эту работу хоть какого-нибудь признания? Нет, нет и нет.

Именно я выяснила, что тот псих, который откапывает трупы на одном из местных кладбищ, напрямую связан с внезапным наплывом смертей в отделении по пересадке органов одной из укомплектованных человеческим персоналом больниц. Все предполагали, что он собирает материал для изготовления нелегальных амулетов. На самом же деле негодяй посредством заклинаний заставлял органы временно функционировать, после чего продавал их на черном рынке.

А те кражи из торговых автоматов, что, точно чума, преследовали город в прошлое Рождество? Мне пришлось нацепить на себя сразу шесть амулетов, чтобы выглядеть как мужчина, но ту ведьму я в конечном итоге все-таки изловила. Чтобы грабить наивных людишек, она использовала сочетание любовного амулета с заклинанием беспамятства. Это был особенно приятный для меня арест. Я три улицы за ней гналась, и времени бросить заклинание просто не находилось. А потом она вдруг повернулась и швырнула в меня предположительно смертоносный амулет, так что с моей стороны было вполне обоснованно вырубить ее пинком типа карате. Вдобавок ФВБ уже три месяца безуспешно разыскивало ее по округе, а у меня ушло всего двое суток на то, чтобы по всем правилам ее повинтить. Я заставила доблестных сотрудников ФВБ выглядеть круглыми идиотами, но разве получила я за это хоть какую-то похвалу? Скажем, «славная работа, Рэчел»? Разве оплатили мне обратную поездку в цитадель ВБ с распухшей от пинка ногой? Нет, нет и еще раз нет.

А в последнее время я получала еще более завалящие задания: малолеток, посредством заклинаний ворующих кабельное телевидение, кражи талисманов, заговоры шалости ради. И, наконец, удостоилась самой замечательной миссии, которой мне никогда не забыть. Мне велели выкурить троллей из-под мостов и из водопропускных труб, пока они там весь строительный раствор не сожрали. Тяжкий вздох вырвался из меня, пока я оглядывала бар. Какое убожество!

Снова пристраиваясь у меня на серьге, Дженкс легко уклонился от моих вялых попыток его прихлопнуть. То, что за участие в моих заданиях ему платили втрое, ничего хорошего не сулило.

Прискакала облаченная во все зеленое официанточка, пугающе бойкая для такой рани.

— Привет! — прощебетала она, демонстрируя белые зубки и ямочки на щеках. — Меня зовут Дотти. Сегодня ночью я буду вас обслуживать. — Сплошная улыбка, официанточка поставила передо мной три бокала: «кровавую Мэри», «старое доброе» и «ширли-темпл». Как славно!

— Спасибо, милочка, — сказала я, испуская пресыщенный вздох. — От кого они?

Официанточка указала глазами в сторону стойки, пытаясь запечатлеть на мордашке скучающую умудренность, но выглядя вместо этого сущей старшеклассницей на танцульках. Заглянув за ее тонкую талию, аккуратно перехваченную фартучком, я внимательно оглядела трех алкашей. Похоть в глазах, жеребцы в штанах. Такова была старая традиция. Принимая бокал, я одновременно принимала стоящее за ним предложение. Вот еще одно, о чем мисс Рэчел следовало позаботиться. Три алкаша выглядели совсем как нормалы, но кто мог знать?

Не предвидя никакого продолжения разговора, Дотти ускользнула по своим официанточьим делам.

— Проверь их, Дженкс, — прошептала я, и феек упорхнул к стойке. Крылышки его покраснели от возбуждения. Отбытия Дженкса никто не заметил. Феечная разведка в лучшем виде.

В заведении было тихо, но поскольку за стойкой работало два бармена, пожилой мужчина и молодая женщина, я догадалась, что вскоре народ сюда подтянется. «Кровь и варево» было известным злачным местом, куда нормалы ходили общаться с Внутриземцами, прежде чем умотать обратно за реку. Там они, приятно возбужденные и считающие, что круто повеселились, плотно запирали двери и окна. И, хотя отдельные нормалы выделялись среди Внутриземцев как прыщи на лице королевы студенческого бала, отдельный Внутриземец мог с легкостью выдать себя за нормала. Эта функция выживания была идеально отточена еще со времен Пастера. Вот зачем мне требовался феек. Феи и фейки могли в буквальном смысле почуять Внутриземца раньше, чем я успела бы сплюнуть.

В очередной раз я равнодушно оглядела почти пустой бар. Однако мое кислое выражение мигом сменилось улыбкой, стоило мне только заприметить знакомое лицо из нашей конторы. Айви.

Айви была вампиршей, подлинной звездой среди всех агентов ВБ. Мы познакомились несколько лет тому назад, когда у меня шел последний год практики, и объединились на пару полунезависимых заданий. Айви тогда только-только взяли на работу как полноценного агента, предпочтя ее шесть лет университета моим двум годам колледжа и четырем практики. Думаю, сделать из нас напарниц показалось кому-то хорошей шуткой.

Перспектива работы с вампиршей — неважно, живой или мертвой — пугала меня до смерти, пока я не выяснила, что Айви не была практикующей вампиршей и совсем открестилась от питья крови. Мы были непохожи в той мере, в какой вообще могут быть непохожи две женщины, однако ее сильные стороны были моими слабостями. Хотела бы я сказать, что ее слабости были моими сильными сторонами, но у Айви вообще не имелось никаких слабостей — если не считать склонность делать развлечение из всего на свете.

Потом мы несколько лет работали по отдельности, однако, несмотря на крайне неохотно данное мне повышение, Айви все равно превосходила меня по рангу. Она знала все правильные слова, которые следовало сказать всем необходимым людям во все нужные времена. Помогало также и то, что Айви происходила из семьи Тамвудов, фамилии столь же древней, что и сам Цинциннати. Она являлась последним живым ее представителем, наделенная душой и не менее живая, чем я, зараженная вампирским вирусом от ее ныне мертвой матушки. Этот вирус проник в Айви еще во время ее пребывания в материнской утробе, обеспечивая ее связью как с миром живых, так и мертвых.

Заметив мой кивок, Айви неспешно направилась к моему столику. Все мужчины в баре принялись толкать друг друга локтями, и трое моих кавалеров также повернулись оценивающе на нее посмотреть. Айви окинула их пренебрежительным взглядом, и я могла бы поклясться, что услышала усталый вздох.

— Как дела, Айви? — спросила я, пока она опускалась на скамью напротив меня.

Виниловое сиденье заскрипело, когда Айви поудобней устроилась в кабинке, откидываясь назад. Шпильки ее высоких ботинок оказались на длинной скамье, а колени высунулись из-под стола. Айви была выше меня на полголовы, но там, где я выглядела просто высокой, от нее так и исходило знойное изящество. Слегка восточный разрез глаз придавал Айви загадочный вид, подтверждая ту мою точку зрения, что все супермодели как пить дать вампирши. Она и одевалась как супермодель: скромная кожаная юбка и шелковая блузка, всегда самой современной, самой вампирской модели: понятное дело, и юбка, и блузка черные. Волосы Айви лились вниз плавной черной волной, оттеняя бледное, овальной формы лицо. Что бы она со своими волосами ни делала, они всегда выглядели по-настоящему экзотично. Со своими я могла возиться часами — и всякий раз выходили просто рыжие кудряшки. Возле Айви мистер Однобровый никогда в жизни бы не остановился — слишком уж классно она смотрелась.

— Привет, Рэчел, — сказала Айви. — Что поделываешь в Низинах? — Голос ее был низким и мелодичным, напоминая всю тонкую плавность серого шелка. — А я думала, ты на этой неделе где-нибудь на побережье себе рак кожи зарабатываешь, — добавила она. — Что, Денон по-прежнему бесится из-за того пса?

Я смущенно пожала плечами.

— Да нет. — На самом деле мой начальник чуть тогда со злости на дерьмо не сошел. Я была всего в одном шаге от должности конторской уборщицы.

— Это была вполне простительная ошибка. — Айви медленно и лениво запрокинула голову, обнажая всю длину своей изящной шеи. Там не было ни единого шрама. — Любой мог бы ее допустить.

«Кроме тебя», — кисло подумала я.

— В самом деле? — спросила я вслух, подталкивая к Айви бокал с «кровавой Мэри». — Ладно, дай мне знать, если мою мишень засечешь. — Я побренчала амулетами у себя на запястье, касаясь клевера, вырезанного из древесины оливкового дерева.

Тонкие пальцы Айви согнулись вокруг бокала, словно бы его лаская. Эти же самые пальцы с легкостью могли сломать мою кисть, приложи Айви небольшое усилие. Впрочем, ей придется подождать, пока она умрет, прежде чем она сможет сломать мне кисть вообще без всяких усилий. И все равно Айви была намного сильнее меня. Половина ярко-красного напитка исчезла у нее в горле.

— С каких это пор ВБ лепреконами интересуется? — спросила Айви, разглядывая остальные амулеты.

— С тех пор, как у начальства ум за разум зашел.

Айви пожала плечами, вытягивая из-под блузки распятие, чтобы вызывающе пробежать металлическим колечком по белоснежным зубам. Ее клыки были остры, как у кошки, хотя и не длиннее моих. После смерти Айви получит удлиненную версию. Я заставила себя отвести от них глаза, разглядывая вместо этого металлический крест. Выполненный из прекрасно обработанного серебра, он был длиннее моей ладони. Айви лишь в последнее время начала его носить, желая досадить своей матушке. Их отношения оставляли желать лучшего.

Я пощупала крошечный крестик у себя на стальных манжетах, задумываясь о том, как, должно быть, тяжело общаться со своей матушкой, если она немертвячка. За всю свою жизнь я встречала всего лишь нескольких мертвых вампиров. По-настоящему старые избегают появления в обществе, а новые склонны выставляться лишь до тех пор, пока не привыкнут избегать появления в обществе.

Мертвые вампиры полностью лишены какой-либо совести, являясь воплощениями безжалостного инстинкта. Законам общества они следуют по одной-единственной причине — им нужен корм. И мертвые вампиры хорошо знают законы. Их дальнейшее существование зависит от законов, которые, будь им брошен вызов, означают смерть или боль. Самый главный из этих законов — это, безусловно, не появляться на солнце. Для сохранения здравого рассудка вампирам ежедневно нужна кровь. Им годится любой, и брать кровь у живых составляет их единственную радость. Мертвые вампиры поразительно могучи, обладая невероятной силой и выносливостью, а также способностью вылечиваться со сверхъестественной быстротой. Их очень тяжело уничтожить, не считая традиционного обезглавливания и прокалывания сердца осиновым колом.

В обмен на душу мертвые вампиры получают шанс на бессмертие. И этот шанс приходит вместе с потерей всякой совести. Самые старые вампиры утверждают, что в этом-то и есть самый смак: получить способность удовлетворить свои плотские потребности и не испытать никакого чувства вины, когда кто-то умрет, чтобы дать тебе удовольствие и еще день продержать тебя в здравом рассудке.

Айви одновременно обладала и вампирским вирусом, и душой, пребывая в ловушке на нейтральной территории, пока она не умрет и не сделается немертвячкой. Даже не будучи столь могучей и опасной, как мертвый вампир, Айви все же имела возможность ходить под солнцем и поклоняться без боли, отчего ее мертвые собратья ей завидовали.

Металлические колечки ожерелья Айви ритмично защелкали на фоне жемчужных белков ее глаз, и я с заученной сдержанностью проигнорировала ее чувственность. Айви нравилась мне куда больше, когда солнце сияло в небе, и она лучше контролировала свои манеры сексуальной хищницы.

Мой феек вернулся, садясь на искусственные цветы в вазе, полной сигаретных окурков.

— Боже мой, — вымолвила Айви, роняя свой крест. — Феек? Денон, должно быть, жуть как озлился.

Крылышки Дженкса на мгновение замерли, прежде чем опять неистово задвигаться, сливаясь в одно пятно.

— Иди-ка ты в баню, Тамвуд! — визгливо отозвался он. — Думаешь, только у фей нюх имеется?

Я нервно вздрогнула, когда Дженкс тяжело сел на мою серьгу.

— Для мисс Рэчел всегда только самое лучшее, — сухо сказала я. Айви рассмеялась, и волоски у меня на загривке защекотало. Да, я скучала по престижу работы с Айви, но порой она по-прежнему доводила меня до белого каления. — Если ты думаешь, что я помешаю тебе с твоей мишенью, я могу отсюда уйти, — добавила я.

— Нет, — сказала Айви. — Ты мне не помеха. У меня тут всего лишь пара вязальных спиц в туалет загнана. Я застукала их за подстрекательством к внесезонной игре. — Соскользнув к краю скамьи и не выпуская из руки бокал, она с явным чувственным напряжением там встала. Почти неслышный стон выскользнул у нее из груди. — На вид они слишком дешевые, чтобы заклинанием переноса обзавестись, — добавила Айви, немного помолчав. — А на всякий случай у меня там снаружи большая сова. Если они разобьют окно и попытаются смыться, она живо их прожует. Я здесь просто жду, пока они выйдут. — Потягивая «кровавую Мэри», Айви внимательно наблюдала за мной поверх ободка бокала. — Если успеешь вовремя свою мишень изловить, может, такси в центр города на двоих поделим?

Легкий намек на некую опасность в голосе Айви заставил меня уклончиво кивнуть, пока она уходила. Нервно теребя пальцами свисающий завиток, я решила, что сперва прикину, что она сейчас из себя представляет, прежде чем заберусь вместе с ней так поздно ночью в такси. Да, верно, для выживания Айви кровь теперь могла и не требоваться, однако было очевидно, что она по-прежнему ее жаждала. Публичная клятва о воздержании могла таким образом оказаться побоку.

Одному из алкашей у стойки были принесены соболезнования, когда рядом с моим локтем осталось только два бокала. Дженкс все еще писклявым голоском выражал свой гнев.

— Расслабься, Дженкс, — сказала я ему, заботясь о сохранности своего уха и серьги. — Феек в качестве наводчика очень даже меня устраивает. Феи без особого разрешения от профсоюза даже на корточки не садятся.

— А, ты заметила? — почти прорычал Дженкс, непрерывно помахивая крылышками и щекоча мне ухо. — Всего лишь из-за какого-то причудливо-придурковатого стихотворения, написанного еще до Поворота одним пьяным жирягой, они считают себя лучше нас. Реклама, Рэчел. Вот в чем все дело. Главное — вовремя кому надо лапу подмазать. А известно тебе о том, что феи за одну и ту же работу больше фейков получают?

— Брось, Дженкс, — сказала я, смахивая с плеча волоски. — Скажи лучше, что там у стойки творится.

— А как тебе та картинка? — продолжал феек о своем, пока моя серьга вовсю раскачивалась. — Ты ее видела? Как один из человеческих сопляков на фейскую студенческую вечеринку вломился? Те феи были так пьяны, что даже не поняли, что они с человеком танцуют. И тем не менее они по-прежнему получают повышенные гонорары.

— Заткни фонтан, Дженкс, — резко произнесла я. — Кто там у стойки?

Послышалось еле слышное пыхтение, и моя серьга закрутилась.

— Кандидат номер один — личный тренер по легкой атлетике, — проворчал феек. — Кандидат номер два чинит кондиционеры, а кандидат номер три — газетный репортер. Однодневки. Все трое.

— А как насчет того парня на эстраде? — прошептала я, стараясь не смотреть в ту сторону. — В ВБ мне дали только примерное описание, поскольку наша мишень, скорее всего, применяет маскировочный заговор.

— Наша мишень? — переспросил Дженкс. Ветер мигом пропал из его крыльев, а гнев — из его голоса.

Я решила за это зацепиться. Возможно, Дженксу всего лишь требовалось, чтобы его подключили к делу.

— Почему бы его не проверить? — предложила я вместо того, чтобы потребовать. — Этот парнишка, похоже, не знает, с какого конца ему в свои волынки дуть.

Дженкс изрыгнул краткий смешок и загудел прочь уже в лучшем настроении. Братание агента с наводчиком несколько удручало, но что, в самом деле, за черт? Дженксу заметно полегчало, а у моего уха появился шанс к восходу солнца остаться в целости и сохранности. Завсегдатаи бара опять принялись пихать друг друга локтями, когда я, ожидая возвращения Дженкса, принялась водить указательным пальцем по ободку бокала со «старым добрым». Я откровенно скучала, а легкий флирт полезен для здоровья.

Вошла новая компания, чья громкая болтовня сообщила мне о том, что дождь еще больше припустил. Компания скучковалась в дальнем конце стойки. Все ее члены одновременно болтали, протягивая руки к выпивке и требуя к себе внимания. Когда я их оглядела, слабое сжатие у меня в животе поведало мне о том, что по крайней мере один из них — мертвый вампир. Под готической атрибутикой сложно было понять, кто именно.

Эту загадку я решила, хорошенько приглядевшись к тихому молодому человеку в самом углу. Одетый в джинсы и рубашку на пуговицах вместо блестящей от дождя кожи, он выглядел обычнее всех в этой компании с уймой татуировок и пирсинга. Должно быть, парень очень удачно справлялся со своей задачей, раз у него имелась такая свита. На шеях у его жертв виднелись шрамы, их тела были бледными и анемичными. Тем не менее они казались вполне счастливы, совершенно удовлетворены своей предельно сплоченной компанией, едва ли не семьей. Особенно они были милы с одной прелестной блондиночкой, всячески ее поддерживая и дружно уговаривая съесть немного арахиса. Блондиночка улыбалась, но выглядела усталой. Должно быть, она пошла вампиру на завтрак.

Словно бы расслышав мои мысли, привлекательный молодой человек обернулся и слегка опустил черные очки. Мое лицо упало, стоило ему только перехватить мой взгляд. Я глубоко вздохнула, через весь зал видя капельки дождя у него на ресницах. Меня вдруг наполнила внезапная потребность стряхнуть эту воду. Я почти чувствовала сырость дождя у себя на пальцах, мягкость этих ресниц. Губы вампира двигались, пока он что-то шептал. Мне показалось, будто я слышу, но не понимаю его слов. Они словно бы кружились позади, подталкивая меня вперед.

Ощущая, как отчаянно колотится мое сердце, я бросила на молодого человека понимающий взгляд и покачала головой. Слабая чарующая улыбка растянула уголки рта вампира, и он отвернулся.

Сдерживаемый вздох вырвался из меня, пока я с трудом отводила глаза в сторону. Молодой человек определенно был мертвым вампиром. Живой вампир не смог бы зачаровать меня даже на такую малость. А если бы этот мертвый вампир и впрямь захотел меня зачаровать, у меня не было бы ни единого шанса. Но ведь как раз для этого законы и существуют, не так ли? Мертвым вампирам полагается употреблять в пищу только добровольных новичков, да и то лишь после подписания соответствующих документов. Но кто мог сказать, были эти самые документы подписаны до или после? Ведьмы, вервольфы и другие Внутриземцы обладали иммунитетом от обращения в вампиры. Слабое утешение, если вампир терял над собой контроль, и ты погибала из-за того, что тебе перерывали глотку. Хотя против этого, разумеется, также существовали законы.

По-прежнему испытывая неловкость, я подняла глаза и вдруг обнаружила, что прямиком ко мне от эстрады шагает музыкант. Глаза его буквально горели от лихорадочной чесотки. Чертов феек. Позволил себя поймать.

— Пришла меня послушать, красотка? — спросил парнишка, останавливаясь у моего столика и явно стараясь не повышать радостного голоса.

— Меня зовут Сью, а не Красотка, — солгала я, глазея мимо него в сторону Айви. А та откровенно надо мной потешалась. Вот класс. Как роскошно все это будет выглядеть в очередном выпуске нашей конторской стенгазеты.

— Ты послала свою подружку-фею меня проверить, — почти пропел музыкант.

— Он феек, а не фея, — уточнила я. Парнишка был либо тупым нормалом, либо хитроумным Внутриземцем, прикидывающимся тупым нормалом. Я могла бы поклясться насчет верности первого варианта.

Музыкант раскрыл кулак, и Дженкс по синусоиде пролетел к моей серьге. Одно из его крылышек была погнуто, и феечная пыльца краткими солнечными лучиками сыпалась мне на плечо. Собираясь с духом, я закрыла глаза. Как пить дать — меня же в этом и обвинят. Никаких сомнений.

Раздраженное рычание Дженкса наполнило мою ушную раковину, и я задумчиво нахмурилась. Все его злобные предложения были крайне сомнительны хотя бы с анатомической точки зрения. Зато теперь я не сомневалась, что этот парнишка — нормал.

— Пойдем ко мне в фургон, — предложил сопляк. — Посмотришь мою самую большую трубу. Ручаюсь, в твоих руках она та-ак запоет!

Все еще нервничая из-за предложения мертвого вампира, я внимательно на него посмотрела.

— Пшел отсюда.

— Все будет классно, Сьюзи Кью, — стал хвастаться музыкант, приняв мой враждебный взгляд за предложение присесть. — Я собираюсь отправиться на побережье — как только малость деньжат заколочу. У меня есть приятель в музыкальном бизнесе. Он знает одного парня, который знает другого парня, который когда-то у Дженис Джоплин бассейн чистил.

— Пшел отсюда, — повторила я, но парнишка лишь откинулся на спинку сиденья и скривил физиономию, высоким фальцетом напевая мелодию песенки «Сьюзи Кью», жутко ее при этом перевирая и не в лад барабаня по столу.

Все это до жути меня смущало. Безусловно, если бы я как следует с ним разобралась, это сошло бы мне с рук. Но нет — я была простым солдатом на ниве борьбы с преступностью в отношении нормалов, даже если никто, кроме меня, так не считал. Улыбаясь, я стала подаваться вперед, пока не обнажилась моя ложбинка между грудей. Это всегда привлекает их внимание — даже если там не особо много ложбинки. Потянувшись через столик, я ухватила короткие волоски у него на груди и покрутила рукой. Это также всегда привлекает их внимание. К тому же лично мне так гораздо приятней.

Вопль парнишки вышел как сахарная глазурь, такой он был сладкий.

— У-хо-ди, — прошептала я, вталкивая музыканту в ладонь бокал «старого доброго» и заворачивая его вялые пальцы вокруг коктейля. — И выпей за мое благополучие. — Глаза парнишки еще шире распахнулись, когда я слегка потянула за волоски. Затем мои пальцы неохотно разжались, и он перешел в тактичное отступление, расплескивая по дороге добрую половину бокала.

От стойки послышались аплодисменты. Обернувшись, я увидела, как пожилой бармен хитро ухмыляется. Он приложил палец к ноздре, и я слегка наклонила голову.

— Безмозглый щенок, — пробормотала я себе под нос. Нечего ему было делать в Низинах. Кому-то следовало перекинуть его задницу назад через реку, пока он еще был жив и здоров.

Передо мной остался только один бокал. Теперь, надо думать, делались ставки, стану я его пить или нет.

— С тобой все хорошо, Дженкс? — спросила я, заранее догадываясь об ответе.

— Сопливый верзила чуть меня в лепешку не раздавил, а ты спрашиваешь, все ли со мной хорошо? — прорычал феек. В его тоненьком голоске отчетливо слышался юмор, и я удивленно подняла брови. — Он же чуть ребра мне не сломал. Я теперь весь салом воняю. Боже милостивый, да я этим салом просто сочусь! И ты посмотри, во что он мою одежду превратил. Знаешь, как тяжело из шелка вонь вытравить? Если я, с таким амбре домой заявлюсь, жена меня отправит в цветочный горшок ночевать! А тройной гонорар, Рэчел, можешь себе сама знаешь куда засунуть! С тобой он не окупается!

Дженкс так и не заметил, когда я перестала к нему прислушиваться. Про свое крылышко он ничего не сказал, и из этого я заключила, что все с ним будет в порядке. Скользнув в самую глубь кабинки, я стала там томиться, точно дохлая рыба, пока Дженкс истекал своей пыльцой мне на плечо. Я была капитально повернута кверху брюхом. Если я вернусь с пустыми руками, то до следующей весны мне ничего, кроме мелких шалостей в полнолуние и жалоб на недоброкачественные амулеты не светит. Причем моей вины в этом не было.

Теперь, когда Дженкс лишился способности летать незамеченным, я поняла, что могу с таким же успехом отправляться домой. И если бы я купила фейку немного грибов «мейтейк», возможно, он не стал бы трепаться в конторе, как именно ему помяли крылышко. «Да что за черт, — подумала я, — почему бы не устроить из этого праздник?» Так сказать, что-то вроде последнего взмаха, прежде чем начальство окончательно прибьет мою метлу к дереву. Я могла бы зайти в торговый центр — принять там пенистую ароматную ванну и купить новый диск медленного джаза. Да, моя карьера шла под откос, но почему я не могла насладиться этой поездкой?

Согреваемая капризным теплом предвкушения, я взяла свою сумочку и «ширли-темпл», после чего встала и направилась к стойке. Не в моем стиле оставлять все в подвешенном состоянии. Кандидат номер три стоял с широкой ухмылкой на физиономии. Нога его чуть подергивалась. Господи, прости и помилуй. Мужчины могут быть так отвратительны. Я была жутко утомлена и свирепа. Меня в высшей степени не ценили по достоинству. Зная, что он расценит любые мои слова как грубую завлекательную шутку и последует за мной на улицу, я просто выплеснула имбирную шипучку ему на фасад и пошла себе дальше.

Не успев толком улыбнуться возмущенному воплю мужчины, я уже нахмурилась, когда его тяжелая лапа легла мне на плечо. Развернувшись в полуприседе, я резко махнула ногой, сбивая его на пол. По всему заведению разнесся глухой стук, когда мой кавалер грохнулся на дощатое покрытие. Все дружно ахнули, после чего в баре повисла мертвая тишина. А я сидела на груди у мужчины, оседлав его еще раньше, чем он сообразил, что упал.

Мой кроваво-красный маникюр блеснул в полумраке, когда я схватила парня за горло, крепко прижимая его бороденку к шее. Глаза его широко распахнулись. Бык стоял у двери, скрестив руки на груди и с мрачным удовлетворением наблюдая.

— Черт возьми, Рэчел, — сказал Дженкс, безумно раскачиваясь вместе с моей серьгой. — Кто это тебя так научил?

— Мой папа, — ответила я, а затем наклонилась вперед, к самому лицу мужчины. — Прошу прощения, — выдохнула я с тяжелым акцентом Низин. — Хочешь поиграть, куколка? — Глаза его сразу же стали испуганными, как только он понял, что я Внутриземка, а вовсе не пустышка, ищущая себе дикую ночь притворства. Он же был всего лишь куколкой, никаких сомнений. Легким угощением, чтобы понаслаждаться и забыть. Я больше не собиралась причинять ему никакой боли, но он еще об этом не знал.

— Мать твою перемать! — вдруг воскликнул Дженкс, мигом отрывая мое внимание от хнычущего человечка. — Чуешь, Рэчел? Клевер.

Я ослабила хватку, и мужчина в темпе из-под меня выбрался. С трудом встав на ноги, он вместе с двумя своими сотоварищами уволокся в тень, ради спасения лица едва слышно бормоча в мой адрес глухие ругательства.

— Кто-то из барменов? — выдохнула я, поднимаясь.

— Женщина, — ответил Дженкс, омывая меня волной возбуждения.

Я подняла глаза, внимательно ее оглядывая. Барменша прелестно наполняла свою обтягивающую, сверхконтрастную униформу зеленовато-черных тонов. С ее лица не сходило выражение скучающей компетентности, пока она уверенно двигалась туда-сюда за стойкой.

— Ты что, Дженкс, совсем выпал? — прошептала я, пытаясь незаметно подтянуть свои кожаные штаны на подобающее им место. — Это не может быть она.

— Да! Конечно! — рявкнул Дженкс. — Только ты можешь об этом судить! Наплюй на фейка. Прямо сейчас я мог бы быть дома, сидеть перед телевизором. Но не-е-ет! Вместо этого я провожу целые ночи в обществе натуральной жерди в женском обличье с отсталой интуицией, которая воображает, будто она способна делать мою работу лучше меня. Я холоден, голоден, и вдобавок у меня чуть ли не надвое переломлено крылышко. Если лопнет главная вена, мне придется заново все это чертово крылышко отращивать. Ты хоть представляешь себе, сколько времени на это уйдет?

Я оглядела бар, с удовлетворением подмечая, что все вернулись к своим разговорам. Айви куда-то вышла и, скорее всего, последние события пропустила. Ну и наплевать.

— Ладно, Дженкс, заткнись, — пробормотала я. — Притворись декорацией.

Затем я бочком подобралась к пожилому бармену. Он одарил меня редкозубой улыбкой, когда я наклонилась над стойкой. Складки одобрительно морщили сухую кожу его лица, пока он внимательно меня изучал, избегая лишь заглядывать мне в глаза.

— Дай мне, чего-нибудь, — выдохнула я. — Чего-нибудь сладенького. Чего-нибудь роскошного, кремового, просто вкуснятины.

— Для этого мне потребуется увидеть твои документы, деточка, — отозвался старик с сильным ирландским акцентом. — А то на вид ты еще недостаточно взрослая, чтобы из-под маминого крылышка выбраться.

Его акцент был поддельным, зато моя улыбка от такого комплимента — самой что ни есть настоящей.

— Конечно-конечно, сладенький. — Я принялась рыться в сумочке в поисках водительских прав, желая и дальше играть в игру, раз мы оба явно ею наслаждались. — Ой! — захихикала я, когда карточка выскользнула у меня из рук и упала по ту сторону стойки. — Какая же я неловкая дурочка!

Воспользовавшись табуретом у стойки, я перегнулась на ту сторону, чтобы получше там приглядеться. Задрав задницу в воздух, я тем самым не только отвлекла на нее все внимание лиц мужского пола, но и заполучила превосходный обзор. Да, если всерьез об этом задумываться, выходил сущий срам и унижение, зато все прекрасно сработало. Подняв взгляд, я обнаружила, что старик ухмыляется, думая, что я проверяю его, но на самом деле меня теперь интересовала женщина. Она стояла на ящике.

Эта женщина была почти нужного роста, на нужном месте, и Дженкс абсолютно верно на нее указал. Выглядела она моложе, чем я ожидала, но если тебе сто пятьдесят лет от роду, у тебя непременно имеется богатый опыт по части маленьких секретов красоты. Дженкс фыркнул мне в ухо, а затем тоном самодовольного москита произнес:

— Я же тебе говорил.

Я снова как следует устроилась на табурете, и бармен вручил мне мои водительские права заодно с желанной вкуснятиной: блямбой мороженого «бейлис» в коротком бокале. Сущее объедение! Убрав на место права, я бросила на старика дерзкий взгляд. А затем, оставив бокал на месте, отвернулась от стойки, словно бы изучая только что вошедших посетителей. Мое сердце учащенно забилось, а кончики пальцев защекотало. Пора было браться за работу.

Бросив быстрый взгляд вокруг, я убедилась, что никто за мной не наблюдает, после чего непринужденно наклонила бокал. Дальше с не вполне притворной досадой я охнула, когда его содержимое пролилось на стойку, и резко дернулась вперед, желая спасти хотя бы часть мороженого.

Выплеск адреналина буквально потряс меня, когда барменша встретила мою извиняющуюся улыбку своей покровительственной. Такая встряска стоила куда больше чека, который я каждую неделю находила у себя в столе. Впрочем, я знала, что это ощущение рассеется точно так же, как оно и пришло. Мои таланты растрачивались понапрасну. К примеру, для этого дела мне даже заклинаний не требовалось.

«Если это все, что ВБ намерена мне давать, — подумала я, — пожалуй, мне следует наплевать на постоянное жалование и продолжать самой по себе». Немногие уходили из ВБ, но прецеденты все же имелись. Леон Бейн сделался живой легендой, прежде чем стать независимым — и очень скоро был убит разрегулированным заклинанием. Ходили слухи, что именно ВБ назначила цену за голову Бейна, желая расквитаться с ним за разрыв тридцатилетнего контракта. Впрочем, это случилось больше десятилетия тому назад. Агенты то и дело пропадали, уничтожаемые добычей умнее их или удачливей. Винить ВБ в убийстве собственных сотрудников казалось слишком уж крутым перебором. Никто не уходил из ВБ просто потому, что деньги там были хорошими, а работа несложной — только и всего.

«Ну да», — подумала я, не обращая внимания на предостерегающий голосок у себя в голове. Гибель Леона Бейна была чрезвычайно подозрительной. Никто так ничего и не доказал. А на работе я оставалась по одной-единственной причине — меня не могли законно с нее уволить. Пожалуй, я с таким же успехом могла продолжить сама по себе. Это никак не могло быть хуже того, чем я занималась сейчас. В ВБ будут только рады моему уходу. «Конечно, — с улыбкой подумала я. — Рэчел Морган, частный сыскной агент. Все права должным образом защищены. Все несправедливости соответственно отмщены».

Я понимала, что моя улыбка была довольно туманной, пока та женщина послушно протирала мокрую стойку у меня между локтей. Затем я резко выдохнула, опустила левую руку и схватила тряпку, спутывая женщине руки. Моя правая рука метнулась мне за спину, а затем снова вперед, но уже с наручниками, защелкивая их у преступницы на запястьях. Все было проделано в одно мгновение. Женщина успела лишь потрясенно вздрогнуть. Проклятье, как же я была хороша!

Глаза женщины широко распахнулись, когда она поняла, что случилось.

— Будь оно все проклято! — вскричала преступница. Ее ирландский акцент поддельным не был и звучал весьма элегантно. — Что это еще за дьявольщина? Что ты творишь?

Вспышка догорела, обратившись в пепел, и вздох слетел с моих губ, когда мой взгляд упал на так и оставшуюся лежать на стойке блямбу вкуснейшего мороженого.

— Внутриземная Безопасность, — сообщила я женщине, шлепая на стойку удостоверение сотрудницы ВБ. Теперь уже спешить было некуда. — Вы обвиняетесь в фабрикации радуги с целью неверного представления дохода, полученного от вышеупомянутой радуги, незаполнении бланков заявки на предмет вышеупомянутой радуги, неуведомлении комитета по радугам о прекращении функционирования вышеупомянутой радуги…

— Это ложь! — выкрикнула женщина, корчась в наручниках. Взгляд се дико метался по бару, пока все внимание сосредоточивалось на ней. — Сплошная ложь! Я законно то зелье нашла!

— Ты сохраняешь за собой право держать рот на замке, — сымпровизировала я, цепляя себе ложку мороженого. Во рту у меня сразу же похолодело, а легкая примесь спиртного послужила слабой заменой утекающему теплу адреналинового выплеска. — Если же ты намерена уклоняться от права держать рот на замке, я сама охотно заткну тебе пасть.

Пожилой бармен хлопнул ладонью по стойке.

— Бык! — проревел он без всякого намека на ирландский акцент. — Повесь в окне вывеску «Требуется бармен». А потом дуй сюда и помогай мне.

— Есть, босс, — донесся далекий, предельно безразличный отклик Быка.

Отложив ложку в сторону, я протянула руку за стойку и выдернула оттуда лепреконшу, прежде чем она успела сильно уменьшиться в размере. Она прямо на глазах сжималась, пока амулеты на моих наручниках медленно одолевали ее более слабый заговор величины.

— У тебя есть право на адвоката, — продолжила я, убирая свое служебное удостоверение на место. — Если ты не можешь себе такового позволить, тебе его назначат.

— Тебе меня не поймать! — принялась угрожать лепреконша, силясь высвободиться, пока в возгласах окружившей нас толпы слышалось все больше энтузиазма. — Одни эти стальные кольца меня не удержат. Я сбегала от королей, султанов и даже от скверных малолеток с сачками!

Я принялась пальцем закручивать свои все еще сырые от дождя волосы, пока лепреконша все билась и боролась, медленно приходя к ясному пониманию того, что она попалась. Наручники сжимались вместе с ней, категорически не желая ее отпускать.

— Сейчас… сейчас… я освобожусь… одну минутку, — пыхтела лепреконша, приостанавливая борьбу, чтобы взглянуть на свои кисти. — Ах, ради любви к святому Петру! — Она сгорбилась, удрученно оглядывая желтую луну, зеленый клевер, розовое сердечко и оранжевую звезду, что украшали мои наручники. — Чтоб пес самого дьявола на твою ногу нассал! Кто тут про амулеты разорялся? — Затем она присмотрелась внимательнее. — Ты поймала меня четырьмя? Четырьмя? Понятия не имела, что старые приемы все еще работают.

— Можешь считать меня старомодной, — сказала я, обращаясь к своему бокалу, — но когда что-то работает, я этого держусь.

Айви прошла мимо, ведя перед собой двух вампиров в черных плащах, элегантных в своем мрачном страдании. У одного под глазом наливался роскошный фингал, другой заметно прихрамывал. Айви не особенно нежничала с вампирами, кормившимися от малолеток. Припомнив чары того мертвого вампа в конце стойки, я поняла, почему. Какому-нибудь шестнадцатилетке с этим просто ничего не поделать. Да он и не захочет что-то с этим поделать.

— Привет, Рэчел, — радостно поприветствовала меня Айви, теперь, после выполнения задания, выглядя почти как самая обычная женщина. — Я в центр города направляюсь. Хочешь плату за проезд поделить?

Мои мысли снова вернулись к ВБ, пока я взвешивала риск стать голодным предпринимателем и целую жизнь беготни за магазинными ворами и продавцами нелегальных амулетов. Я сильно сомневалась, что ВБ назначит цену за мою голову. Нет, Денон будет в восторге, если я разорву контракт. Конечно, контору в центре Цинциннати я себе позволить не смогу. Тогда, быть может, в Низинах? Айви проводила здесь массу времени. Наверняка она знает, где можно найти что-нибудь подешевле.

— Да, хочу, — ответила я, отмечая, что ее карие глаза выглядят теперь очень мило. — Еще я хочу кое о чем тебя расспросить.

Айви кивнула и подтолкнула двух своих клиентов на выход. Толпа нажимала сзади, и целое море черной одежды словно бы впитывало в себя весь свет. Мертвый вампир в конце стойки уважительно мне кивнул, как будто говоря: «Классный арест». Испытывая ложный подъем от пульсирующей эмоции, я кивнула в ответ.

— Так и надо, Рэчел! — радостно воскликнул Дженкс, и я улыбнулась. Давненько я уже такого не слышала.

— Спасибо, — поблагодарила я фейка, видя в зеркале бара, как он сидит у меня в серьге. Оттолкнув в сторону бокал, я потянулась к своей сумочке, и моя улыбка стала неприлично широкой, когда бармен жестом указал, что все идет за счет заведения. Чувствуя у себя внутри тепло более сильное и приятное, чем от спиртного, я соскользнула с табурета и потянула за собой лепреконшу. Мысли о двери с табличкой, на которой золотыми буквами выведено мое имя, закрутились у меня в голове. Это была свобода. Свобода!

— Нет! Стой! Погоди! — закричала лепреконша, когда я, прихватив под мышку сумочку, потянула арестантку к двери. — Желания! Три желания! Ага? Ты меня отпускаешь, а взамен получаешь три желания.

Я молча схватила ее в охапку и вытолкнула под теплый дождичек. Айви уже поймала такси и запихнула свою добычу в багажник, чтобы оставить нам больше места. Принять от преступника три желания было верным способом попасть под раздачу, но лишь в том случае, если тебя засекут.

— Три желания, говоришь? — сказала я, помогая лепреконше влезть на заднее сиденье. — Ладно, давай потолкуем.