Мертвая ведьма пошла погулять

Глава 5

В автобусе было тихо — как и в любом общественном транспорте, движущемся в эти часы по Низинам. Дженкс вылетел в окно вскоре после того, как мы переехали через реку и оказались в Кентукки. Он придерживался того мнения, что ВБ не станет садиться мне на хвост и брать меня за жабры в автобусе, при свидетелях. Я не была готова в это поверить, но и просить его остаться тоже не собиралась.

Я сказала водителю адрес, и он любезно согласился сообщить мне, когда мы туда прибудем. Человечек был совсем тощим, и выцветшая синяя униформа висела на нем как на скелете несмотря на ванильные вафли, которые он почти непрерывно запихивал себе в рот.

Большинство шоферов общественного транспорта в Цинциннати отлично уживалось с Внутриземцами, но не все. Человеческая реакция на нас бывала самой что ни на есть разнообразной. Некоторые нас боялись, некоторые нет. Некоторые хотели стать как мы, некоторые хотели нас убить. Немногие пользовались преимуществом более низкой налоговой ставки и жили в Низинах, но большинство так не поступало.

Вскоре после Поворота произошла неожиданная миграция, когда все люди, которые смогли себе это позволить, переехали в самую глубь городов. Тогдашние психологи нашали это «синдромом гнездования», и в ретроспективе по охватившее всю страну явление было вполне понятно. Тем временем Внутриземцы, привлеченные перспективой овладеть чуть большим клочком своей земли, не говоря уж о резком падении, цен на это жилье, охотно расхватывали собственность в предместьях.

Демография населения стала выравниваться лишь в последнее время, когда зажиточные Внутриземцы начали перебираться обратно в город, а менее удачливые и лучше информированные люди решили, что им куда приятнее будет жить в славном Внутриземном квартале, чем в дрянном человеческом. В общем и целом, однако, не считая небольшого района вокруг университета, люди жили в Цинциннати, а Внутриземцы — за рекой, в Низинах. Нас нисколько не коробило то, что большинство людей избегало наших кварталов примерно так же, как доповоротных гетто.

Низины сделались подлинным бастионом Внутриземной жизни, на поверхности непринужденно-уютным, но имеющим уйму тщательно скрытых потенциальных проблем. Большинство людей поражалось тому, какими нормальными представляются Низины, что, если хорошенько об этом задуматься, имело свой резон. Наша история была неотделима от истории человечества. Мы не просто упали с неба в 1966-м году. Мы эмигрировали с острова Эллиса. Мы участвовали в Гражданской войне, а также в Первой и Второй мировых. Больше того, кое-кто из нас побывал на всех трех. Мы страдали в период Великой Депрессии. Мы не меньше всех прочих ждали, когда же наконец выяснится, кто действительно убил Джона Роберта Кеннеди.

Однако опасное различие все же существовало, и все Внутриземцы старше пятидесяти лет проводили ранний этап своей жизни под определенной личиной. Эта традиция сохранилась вплоть до сегодняшнего дня.

Дома в Низинах представляются скромными, выкрашенные в белый, желтый, а порой и в розовый цвет. Нет там никаких домов с привидениями, не считая замка под названием Земля Любви в октябре, когда его превращают в самый худший дом с привидениями по обе стороны реки. Всюду, как положено, имеются качели, плавательные бассейны, велосипеды на лужайках и припаркованные у тротуаров машины. Требуется острый взгляд, чтобы заметить расположенные шестиугольниками для отваживания черной магии цветы и забетонированные окна полуподвальных помещений. Дикая, беспощадная реальность расцветает лишь в самых глубинах города, где собираются люди и где идет буйство эмоций: в парках с аттракционами, танцевальных клубах, барах, церквях. Но, никогда в наших домах.

А еще в Низинах очень тихо — даже по ночам, когда все их обитатели не спят. Именно эта недвижная стылость, которую люди первым делом здесь подмечают, больше всего делает их столь несдержанными и выпускает на волю их инстинкты.

Глазея из окна автобуса и пересчитывая черные, непроницаемые для света шторы, я почувствовала, как мое нервное напряжение постепенно спадает. Мир и тишина этого района словно бы просачивались в автобус. Даже немногие люди, которые в нем ехали, погрузились в неподвижность. В Низинах что-то такое словно бы всегда говорило: «Здесь дом».

Мои волосы качнулись вперед, когда автобус внезапно затормозил. Сидевший позади парень, вставая, задел мое плечо, и я нервно дернулась. Громко стуча ботинками, он спустился по ступенькам и вышел на солнце. Шофер сказал, что моя остановка — следующая. Я поднялась и стала ждать, пока этот любезный мужчина громыхал по боковой улочке, чтобы высадить меня прямо у нужного дома. Я вышла из автобуса в пятнистую тень, прижимая к себе коробку и стараясь не вдыхать выхлопные газы, пока автобус укатывал прочь. Вскоре он исчез за углом, забирая с собой шум и последние остатки человеческого присутствия.

Понемногу становилось все тише. Стало слышно птичье щебетание. Где-то неподалеку кричали дети — нет, скорее вопили. Лаяла собака. Начертанные разноцветными мелками руны украшали тротуар. Мне тупо улыбалась брошенная кем-то из детей клыкастая кукла. На другой стороне улицы стояла небольшая каменная церковка, шпиль которой поднимался высоко над деревьями.

Я резко развернулась, разглядывая снятое Айви здание: одноэтажный дом, который можно было с легкостью превратить в контору. Крыша казалась новой, но штукатурка с дымовой трубы вовсю осыпалась. Спереди имелся газончик, и его, как будто, не далее как на прошлой неделе стригли. Там даже был гараж, распахнутая дверь которого демонстрировала ржавеющую газонокосилку.

«Самое то», — подумала я, открывая воротца в окольцовывающей двор ограде из железной цепи. Пожилой негр сидел на крыльце, отдыхая в кресле-качалке. «Домовладелец?» — с улыбкой задумалась я. Затем я стала прикидывать, не вампир ли он, поскольку от предвечернего солнца его глаза защищали темные очки. Пусть даже чисто выбритый, выглядел он как-то неряшливо. Плотные кудряшки его волос седели на висках. На ботинках у негра и даже вроде бы на коленях его синих джинсов виднелась грязь. Вид у него был порядком усталый и измученный. Вдобавок он напоминал списанного на мыло рабочего коня, который по-прежнему отчаянно хочет пропахать хотя бы еще один полевой сезон.

Пока я шла по дорожке, старый негр поставил на перила высокий бокал.

— Нет, не надо, — прохрипел он, снимая темные очки и засовывая их в карман рубашки.

Колеблясь, я стала приглядываться к нему с нижней площадки лестницы.

— Простите, чего вам не надо? Старик принялся звучно откашливаться.

— Да того, что ты там из своей коробки продаешь… Не надо. У меня уже хватает всяких чертовых свечей, леденцов на палочке и журналов. И у меня нет денег на новую обшивку для дома, водоочиститель или солярий.

— Я ничего не продаю, — сказала я. — Я ваша новая жилица.

Негр сел прямее, отчего вид у него почему-то стал еще неопрятнее.

— Жилица? А, так тебе через дорогу. Смущенная, я переставила коробку на другое бедро.

— Но ведь это Оакстафф, дом номер 1597, разве не так?

Старик усмехнулся.

— Я же говорю — это через дорогу.

— Извините, что побеспокоила. — Я подняла коробку и повернулась к воротцам.

— Такие дела, — буркнул старик, и я помедлила, не желая быть невежливой. — На этой улице номера домов перепутаны. Четные там, где должны быть нечетные. И наоборот. — Он улыбнулся, и его глаза вмиг обросли морщинками. — Но меня не спрашивали, когда лепили эти самые номера. — Негр протянул руку. — Моя фамилия Кизли, — сказал он, дожидаясь, пока я поднимусь по лестнице и обменяюсь с ним рукопожатием.

«Мы с ним соседи, — сказала я себе, закатывая глаза, но все же поднимаясь к крыльцу. — Лучше быть милой».

— Рэчел Морган, — сказала я, пожимая старику руку. Он засиял улыбкой, в отцовской манере похлопывая меня по плечу. Сила его рукопожатия была поразительной. Вдобавок от него исходил запах красного дерева. Этот негр явно был ведьмаком или по крайней мере колдуном. Не особенно порадованная его фамильярностью, я сделала шаг назад, как только он меня отпустил. У него на крыльце было прохладнее, а кроме того, я чувствовала себя сущей дылдой под низким потолком.

— Так ты подружка вампирши? — спросил старик, подбородком указывая на ту сторону улицы.

— Вы про Айви? Ага.

Он медленно кивнул, словно это было для него очень важно.

— И вы вместе уволились? — Я вздрогнула.

— Быстро же здесь новости расходятся. — Старик рассмеялся.

— Это точно. Особенно такие.

— А вы не боитесь, что меня прямо здесь, на крыльце, долбанут заговором, и вас вместе со мной заберут?

— Не-а. — Негр откинулся на спинку кресла-качалки и прихватил с перил свой бокал. — Этот заговор я с тебя снял. — Он показал мне зажатый между большим и указательным пальцами крошечный самодельный амулетик. Пока я удивленно раскрывала рот, старик уронил амулетик в бокал. То, что сперва показалось мне простым лимонадом, бурно вспенилось, и амулетик растворился. Заклубился желтый дым, и старик театрально помахал рукой. — Ох-х, дьявол, вот ведь пакость какая.

«Соленая вода?» — задумалась я. А негр лишь ухмыльнулся моему очевидному потрясению.

— Тот п-парень в автобусе… — с запинкой выговорила я, пятясь с крыльца. Желтый сернистый дым полз по ступенькам, словно пытаясь во что бы то ни стало до меня добраться.

— Рад был познакомиться, мисс Морган, — сказал старик, пока я ковыляла к озаренной солнце дорожке. — Феек и вампирша сохранят тебе жизнь на несколько дней, но только если ты будешь более осторожна.

Я невольно обратила взгляд на улицу в поисках давно укатившего оттуда автобуса.

— Тот парень в автобусе… — Кизли кивнул.

— Ты права в том, что они не станут ничего пробовать там, где есть свидетели. По крайней мере, так сразу. Но тебе придется внимательно следить за амулетами, которые тебе подсунут при свидетелях и приведут в действие, когда ты останешься одна…

Я совсем позабыла про амулеты замедленного действия. Но откуда Денон брал деньги? Я невольно поморщилась при мысли о том, что взятка Айви теперь финансировала мое убийство. Просто класс!

— Я весь день дома, — говорил тем временем Кизли. — Приходи, если захочешь поговорить. На улицу я уже особо не выхожу. Проклятый артрит замучил. — Он похлопал себя по колену.

— Спасибо, — сказала я. — За то, что вы этот амулет нашли.

— Да на здоровье, — отозвался старик, устремив пристальный взор на потолок крыльца и лениво крутящийся там вентилятор.

В животе у меня все буквально сжималось, пока я топала назад к тротуару. Как это понимать? Неужели весь город уже знал, что я уволилась? Или Айви поговорила со стариком?

Оказавшись на пустой улице, я особенно остро ощутила свою уязвимость. Тогда я торопливо перешла на ту сторону, высматривая номера домов.

— Один-пять-девять-три, — пробормотала я, глядя на желтый домишко с двумя велосипедами на газоне. — Один-шесть-один-один, — вышло у меня, когда я посмотрела в другую сторону, на ухоженный кирпичный дом. Тут я недовольно поджала губы. Между ними была только та каменная церковка. Я оцепенела. Неужели церковь?

Вдруг что-то с громким гудением пронеслось мимо моего уха, и я невольно вжала голову в плечи.

— Привет, Рэчел! — Дженкс резко тормознул и опасливо завис там, где мне его было не прихватить.

— Проклятье, Дженкс! — выкрикнула я, мгновенно смягчаясь, когда до меня донесся смех старого негра. — Прекрати так делать!

— С твоим барахлишком я дельце уладил, — сообщил Дженкс. — Велел ему все на доски поставить.

— Это церковь, — сказала я.

— В натуре, Шерлок Холмс. Но ты погоди, пока сад увидишь.

Я даже шагу не сделала.

Дженкс замер в воздухе, дожидаясь меня.

— Там позади огроменный двор. Классные вечеринки можно устраивать.

— Дженкс, — выговорила я, скрипя зубами. — Это церковь. А задний двор — кладбище.

— Ну, не весь. — Феек нетерпеливо закачался. — И вообще это больше не церковь. Два последних года здесь дневной медпункт располагался. Со времен Поворота здесь уже никого не хоронили.

Я по-прежнему стояла, пристально на него глазея.

— А трупы отсюда убрали?

Дженкс прекратил трепыхаться и неподвижно завис.

— Ну конечно, убрали. Думаешь, я совсем идиот? Думаешь, я живу там, где мертвые люди лежат? Боже упаси. От них же всякие сикарахи, болезни, вирусы. Их дерьмо просачивается в почву и потом буквально во все проникает!

Я покрепче ухватилась за свою коробку, с тенистой улицы направляясь к широкой церковной лестнице. Дженкс даже не намекнул, каким образом с кладбища были убраны трупы. Серые каменные ступеньки выгнулись в середине от многих десятилетий использования. Они скользили у меня под ногами. Дальше были двойные двери выше моего роста, сработанные из красноватой древесины в металлическом переплете. К одной створке была привинчена табличка.

— «Дневной медпункт Донны», — прочла я надпись на табличке. А затем потянула на себя дверь, изумляясь усилию, потребовавшемуся, чтобы сдвинуть ее с места.

— Конечно же они убрали трупы, — сказал Дженкс, после чего вспорхнул над церковью. Я поставила бы сотню баксов на то, что он отправился на задний двор провести расследование.

— Айви! — крикнула я, пытаясь захлопнуть за собой дверь. — Айви, ты здесь? — Эхо моего голоса вернулось от пока еще незримого святилища. Выходил негромкий густой звук, словно бы приглушенный цветным стеклом. С тех пор, как умер отец, к церкви я подходила не ближе тех подсвеченных рекламных стендов с жеманными афоризмами, которые священнослужители ставят на передних газонах. В прихожей было темно — сплошь черные деревянные панели и никаких окон. В теплой недвижности помещения ясно ощущалось незримое присутствие прежней литургии. Я поставила коробку на деревянный пол и прислушалась к зеленовато-янтарной тишине, выплывающей из святилища.

— Стой на месте! — донесся до меня далекий крик Айви. Крик показался мне почти радостным, но откуда он, черт побери, исходил? Голос Айви словно бы шел сразу и отовсюду, и ниоткуда.

Затем раздался негромкий щелчок щеколды, и Айви выскользнула из-за панели. Узкая винтовая лесенка вилась у нее за спиной.

— У меня там совы на колокольне, — сказала Айви. Ее карие глаза еще никогда не казались мне столь оживленными. — Идеальная кладовка. Уйма полок и вешалок для просушки. Но там кто-то свои вещи оставил. Хочешь потом вместе со мной их перебрать?

— Айви, здесь же церковь.

Айви замерла. Скрестив руки на груди, она пристально на меня посмотрела, и лицо ее вдруг лишилось всякого выражения.

— А на заднем дворе лежат мертвецы, — добавила я. Тут она выпрямила спину и ушла в святилище. — Ты же сама с улицы надгробия видела, — продолжила я, следуя за ней.

Скамьи из бывшей церкви были убраны — как и алтарь. Осталось лишь пустое помещение со слегка приподнятым помостом. Панель из той же черной древесины, что и в прихожей, тянулась под высокими витражными окнами, которые не открывались. Над алтарем осталась выцветшая тень колоссального креста, который некогда там висел. Потолок был трехъярусным, и я внимательно оглядела голую древесину, размышляя о том, как нелегко будет зимой сохранить это помещение в тепле. Здесь не осталось ничего, кроме очищенного от всех прежних принадлежностей открытого пространства… однако именно эта голая пустота вдруг словно бы овеяла меня миром и безмятежностью.

— И сколько все это будет стоить? — осведомилась я, вспомнив о том, что мне положено сердиться.

— Семь сотен в месяц — включая все коммунальные услуги, — тихо ответила Айви.

— Семь сотен? — Я удивленно заколебалась. Значит, моя доля составит триста пятьдесят баксов за однокомнатный замок чуть ли не в центре города? Неплохо. Совсем неплохо. Особенно раз там был двор. «Нет, не двор, — вспомнила я, и мое настроение снова испортилось. — Кладбище».

— Куда ты уходишь? — спросила я у Айви, когда она направилась прочь от меня. — Я же с тобой разговариваю.

— За чашкой кофе. Не хочешь? — Айви исчезла за дверцей, расположенной в торце приподнятого помоста.

— Итак, аренда дешевая, — сказала я. — Как раз об этом я и просила, но ведь это церковь! Нельзя же вести дела в церкви! — Кипя от негодования, я последовала за Айви мимо двух расположенных друг напротив друга туалетов с буквами «М» и «Ж». Дальше, за дверью по правую руку, оказалась довольно милая пустая комнатушка, где от пола и гладких стен отражалось эхо моего дыхания. Витражное окно с изображением каких-то святых было приоткрыто и подперто палкой, пропуская внутрь свежий воздух. Снаружи вовсю переругивались воробьи. Создавалось ощущение, как будто некогда здесь была контора, которую затем видоизменили в спальню для одногодков. Пол в комнатушке был пыльный, зато его доски, несмотря на многочисленные царапины, казались исключительно крепкими.

Удовлетворенная, я заглянула за дверь по другую сторону коридора. Там стояла импровизированная кровать и открытые коробки. Прежде чем я успела увидеть больше, Айви захлопнула дверь прямо у меня перед носом.

— Там твои вещи, — сказала я, с удивлением на нее глазея.

Лицо Айви опять лишилось всякого выражения, и меня стало холодить так, как будто она давила на меня аурой.

— Я собираюсь оставаться здесь, пока не сниму себе где-нибудь комнату. — Она поколебалась, заправляя за ухо свои черные волосы. — А что, с этим проблемы?

— Нет, — негромко ответила я, медленно закрывая глаза. Ради любви к святой Филомене! Мне и самой теперь придется жить в конторе, пока я себе что-нибудь не найду. Открыв глаза, я поразилась странному выражению на лице Айви. Там ясно виделась смесь страха и… чего же еще? Предвкушения?

— Мне тоже придется здесь осесть, — сказала я. Ситуация мне сильно не нравилась, но другого выхода у меня не было. — Домовладельца меня выселила. И у меня с собой только та коробка, которую я у передней двери оставила, пока я со своего домашнего скарба заговор не сниму. ВБ опутала черным заговором все вещи у меня в квартире и чуть было не достала в автобусе. А благодаря моей домовладелице мне теперь в пределах города никто квартиры не сдаст. Денон поставил меня на яму из-за контракта, как ты и предвещала. — Я пыталась изгнать из своего голоса дрожь, но мне это не особенно удавалось.

Тот странный свет так и оставался у Айви в глазах, и я задумалась о том, не покривила ли она душой, сказав мне, что больше вампирством не балуется.

— Можешь занять пустую комнату, — подчеркнуто ровным голосом сказала Айви.

Я сдержанно кивнула. «Отлично», — подумала я, переводя дух. Итак, меня угораздило поселиться в церкви — совсем рядом с трупами на заднем дворе — и со смертным приговором от ВБ в придачу. А напротив меня по коридору жила вампирша. Я стала прикидывать, заметит ли Айви, если я поставлю внутри крепкий затвор. А затем подумала, что вряд ли это будет иметь значение.

— Кухня вон там, — указала Айви, и я последовала за ней на аромат кофе. Стоило мне только завернуть в открытый сводчатый проход, как челюсть моя изумленно отвисла, и я опять забыла о том, что мне положено сердиться.

Кухня была размером с добрую половину святилища, представляясь настолько же славно оборудованной и современной, насколько святилище — ободранным и средневековым. Там повсюду был блестящий металл, сияющая хромировка и яркие лампы дневного света. Холодильник был просто колоссальным. В одном конце помещения стояла газовая плита с духовкой; другой занимали электроплита и вытяжка. А в самой середине располагался целый островок нержавейки с пустыми полками внизу. Выше имелась полка, увешанная и уставленная всевозможной металлической кухонной утварью, мисками и сковородками. О такой кухне любая ведьма могла только мечтать. Надо же, теперь мне не придется стряпать еду и заговоры на одной и той же плите!

Не считая видавшего виды деревянного стола и стульев в углу, эту кухню словно бы доставили сюда прямиком из какого-нибудь выставочного павильона. Один конец стола был оборудован компьютером, широкоэкранный монитор которого неистово подмигивал сам себе, вовсю предлагая мгновенно найти нужные ссылки и обеспечить самую наилучшую, совершенно бесперебойную связь с Интернетом. Это была дорогущая программа, и я удивленно подняла брови.

Открывая буфет возле раковины, Айви внушительно откашлялась. На нижней полке стояли три совершенно разные кружки. Больше в буфете ничего не было.

— Новую кухню здесь пять лет тому назад для отдела здравоохранения оборудовали, — сказала Айви, и мое внимание опять переключилось на нее. — Паства была не слишком велика, так что когда кухню закончили, выяснилось, что местные обитатели не могут ее себе позволить. Тогда они стали сдавать церковь. Чтобы попробовать рассчитаться с банком.

Бульканье разливаемого по кружкам кофе заполнило помещение, пока я пробегала пальцами по безупречному металлу центрального островка нержавейки. На этой столешнице еще не побывало ни единого яблочного пирога или блюда с печеньем для воскресной школы.

— Они хотят вернуть себе церковь, — сказала Айви, выглядя исключительно стройной, когда она оперлась о металлическую столешницу, нежа в бледных руках кружку. — Но вымирание продолжается. В церковном плане, я имею в виду, — добавила она, перехватив мой настороженный взгляд. — Никаких новых прихожан. На самом деле все это очень грустно. А вот там гостиная.

Я не знала, что сказать, а потому держала рот на замке, следуя за Айви обратно в коридор, а затем через узкий дверной проход в самом его конце. Гостиная оказалась уютной, обставленной с таким вкусом, что я не сомневалась — все это были вещи Айви. Впервые после входа в церковку я столкнулась с мягкостью и теплотой — пусть даже все в гостиной было разных оттенков серого цвета. И окна здесь были не витражными, а простыми, стеклянными. Просто восхитительно. Я сразу же ощутила, как спадает мое напряжение. Айви прихватила откуда-то пульт, и гостиную заполнил полночный джаз. Пожалуй здесь было совсем не так плохо.

— Так ты говоришь, тебя чуть было не достали? — Айви бросила пульт на кофейный столик и устроилась в одном из пышных кресел серой замши возле пустого камина. — С тобой все хорошо?

— Угу, — с кислым видом призналась я, едва ли не по лодыжки утопая в огромном густом ковре. — А это все твои вещи? Один парень в автобусе меня задел и ухитрился сунуть мне амулет, которому полагалось сработать позднее. Чтобы не было никаких свидетелей и других жертв, кроме меня. До сих пор не могу поверить, что Денон всерьез об этом говорил. Ты была права. — Я вовсю напрягалась, чтобы мой голос оставался ровным, и Айви не различила моего потрясения. Ладно, в конце концов я как-нибудь раздобуду деньги, чтобы рассчитаться за контракт. — Но мне повезло, и тот старикан, что живет через дорогу, этот амулет с меня снял. — Тут я подобрала со столика фотографию Айви рядом с золотистым ретривером. Она улыбалась во все зубы. Я с трудом подавила дрожь.

— Какой старикан? — быстро спросила Айви.

— Через дорогу. Он за тобой следил. — Я слегка опустила металлическую раму и поправила подушку на кресле напротив Айви, прежде чем сесть. Регулируемая мебель — как мило. Старые каминные часы негромко и утешно тикали. В одном углу стоял телевизор со встроенным CD-плеером. Айви явно во всей этой электронике разбиралась.

— Я привезу свои вещи, как только обработаю их раствором, — сказала я и тут же вздрогнула, подумав о том, как жалко будет смотреться мой скарб рядом с роскошными вещами Айви. — По крайней мере те, которые переживут обработку, — добавила я.

«Переживут обработку?» — внезапно подумала я, закрывая глаза и потирая ладонью лоб.

Айви поставила кружку себе на колено и принялась слегка ею покачивать, пролистывая какой-то журнал.

— Что такое?

— Амулеты, — почти простонала я. — ВБ наложила черный заговор на весь мой запас амулетов. Если окунуть их в соленую воду, чтобы снять заговор, им конец. А новых мне уже не купить. — Видя озадаченное лицо Айви, я скорчила гримасу. — Раз ВБ отоварила мою квартиру, наверняка ее сотрудники и в лавках побывали. Мне следовало бы прихватить с собой амулеты еще вчера, до увольнения, но я не подумала, что мой уход столько шороху наведет. Я думала, всем будет все равно. — Я рассеянно поправила абажур настольной лампы. Всем и впрямь было все равно, пока Айви вместе со мной не ушла. Окончательно угнетенная, я запрокинула голову и посмотрела на потолок.

— Я думала, ты уже знаешь, как заговоры готовить, — осторожно сказала Айви.

— Знаю, но в этом-то как раз вся и загвоздка. И где мне теперь брать сырье? — Я страдальчески закрыла глаза. Теперь мне придется самой делать все амулеты.

Послышался шелест бумаги. Подняв голову, я увидела, что Айви внимательно изучает свой журнал. На обложке там красовалось яблоко и Белоснежка. В кожаном корсете Белоснежки имелся разрез, демонстрирующий ее пупок. Капелька крови, точно самоцвет, поблескивала в уголке се рта. Подобная деталь вкладывала новый смысл во всю эту историю с волшебным сном. Мистер Дисней был бы потрясен. Если, конечно, он сам не был Внутриземцем. Это бы многое объяснило.

— А ты не можешь просто купить все, что тебе нужно? — спросила Айви.

Я оцепенела, уловив в ее голосе намек на издевку.

— Могу, но все покупки придется вымачивать в соленой воде, чтобы убедиться, что с ними не нахимичили. От соли потом почти невозможно будет избавиться, и все окажется испорчено.

Испуская раздраженный вой, из камина вместе с облачком сажи вылетел Дженкс. Мне стало интересно, как долго он подслушивал в дымоходе. Приземлившись на коробку с бумажными салфетками, он очистил сажу со своих крылышек и стал похож на помесь стрекозы с миниатюрным котом.

— А, так мы еще и параноики, — сказал феек, отвечая на мой мысленный вопрос по поводу подслушивания.

— Пусть-ка ВБ тебя с ног до головы черной магией опутает. Сам тогда параноиком станешь. — Я возмущенно щелкнула пальцем по коробке, на которой он сидел, и Дженксу срочно пришлось взлететь.

Феек завис между мной и Айви.

— А что, Шерлок Холмс, ты еще сада не видела?

Я швырнула в Дженкса подушкой, от которой он с легкостью увернулся. Подушка попала аккурат в лампу возле Айви. Не давая моему метательному снаряду упасть на пол, Айви непринужденно его подхватила. При этом она даже не оторвала глаз от журнала, не пролила ни капли кофе из кружки у себя на колене. Волоски у меня на загривке встали торчком.

— Не смей меня так называть! — рявкнула я, желая скрыть свою неловкость. Воспарив надо мной, Дженкс принял исключительно самодовольный вид. — А что? — ехидно поинтересовалась я. — В том саду не только трупы и сорняки?

— Очень может быть.

— В самом деле? — Пожалуй, осмотр сада мог стать первой славной вещью из всего, что приключилось со мной за сегодняшний день. Я встала и направилась к задней двери. — Идешь? — спросила я у Айви, протягивая ладонь к дверной ручке.

Ее голова так и осталась наклонена над страницей с роскошными фотографиями кожаных штор.

— Нет, — отозвалась Айви, явно не заинтересованная моим предложением.

Так вышло, что в заднюю дверь, а затем в сад за мной последовал Дженкс. Закатное солнце, на удивление сильное и горячее, делало запахи столь отчетливыми, словно оно вытягивало влагу из сырой земли. Где-то неподалеку явно росла рябина. Я сделала глубокий вдох. Так-так, еще береза и дуб. Совсем рядом, должно быть, шумно метались туда-сюда детишки Дженкса, гоняясь за желтой бабочкой над высящимися холмами растительности. Грядки с растениями очерчивали стены церкви и каменную ограду. Двухметровая стена окружала весь земельный участок, тактично отделяя церковь от остального квартала.

Еще одна стена, достаточно низкая, чтобы через нее легко было переступить, отделяла сад от небольшого кладбища. Я прищурилась, подмечая среди высокой травы и надгробий кое-какие растения, но лишь те, что крепчали, произрастая среди мертвецов. Чем пристальней я приглядывалась, тем сильнее меня охватывал благоговейный страх. Сад был совершенно полон. Здесь имелись даже настоящие раритеты.

— Он идеален, — прошептала я, пробегая пальцами по участочку лимонного сорго. — Здесь есть все, что мне когда-либо требовалось. Но как все это сюда попало?

У меня за спиной внезапно раздался голос Айви.

— Если верить той старушке…

— Айви! — воскликнула я, резко разворачиваясь и видя, как она тихо и неподвижно стоит под янтарными пумами закатного солнца. — Прекрати так делать! — «Вампирша ползучая, — подумала я. — Мне бы тебе колокольчик на шею повесить».

Прикрывая ладонью глаза от почти пропадающего света, Айви отчаянно щурилась.

— Она сказала, что последний священник был ведьмаком. Он и разбил этот сад. Я могу вычесть пятьдесят баксов из аренды, если кто-то из нас все здесь в таком виде и сохранит.

Я оглядела только что найденный клад.

— Я о нем позабочусь.

Дженкс прилетел от грядки с фиалками. На его лиловых штанах остались пятна пыльцы как раз в тон к желтой рубашке.

— Ручной труд? — осведомился он. — Когда у тебя такие ногтищи?

Я взглянула на идеальные красные овалы своих ногтей.

— Это не труд, это… это терапия.

— Все равно. — Тут Дженкс переключил внимание на своих детишек и стремительно помчался спасать бабочку, которую те уже до смерти загоняли.

— Как по-твоему, здесь есть все, что тебе нужно? — спросила Айви, разворачиваясь и направляясь обратно в дом.

— Почти все. Соль заговорить нельзя, так что весь ее запас, надо думать, в порядке. Но мне потребуется мой славный горшок для заговоров и все мои книги.

Айви на секунду остановилась.

— А я думала, что ведьме для получения лицензии требуется назубок знать, как варить зелья.

Тут я смутилась и нагнулась вырвать сорняк, выросший рядом с побегом розмарина. Никто не делал своих амулетов, если мог позволить себе их купить.

— Угу, — буркнула я, отшвыривая сорняк в сторону и вычищая грязь из-под ногтей. — Но у меня давно не было практики. — Я тяжко вздохнула. Похоже, все было не так легко, как казалось на первый взгляд. Айви пожала плечами.

— Разве их нельзя скачать из Интернета? Рецепты, я имею в виду.

Я искоса на нее глянула.

— Доверять сведениям из Интернета? Не думаю, что это удачная мысль.

— На чердаке какие-то книжки валяются.

— Ну да, конечно, — саркастически отозвалась я. — «Сто заклинаний для начинающего». В каждой церкви есть экземпляр.

Айви вдруг застыла в неподвижности.

— Не будь так высокомерна, — проговорила она, и ее каряя радужка начала исчезать под расширяющимися зрачками. — Я просто подумала, что, раз один из священников был ведьмаком, он мог оставить здесь свои книги. Старушка сказала, что он сбежал с одной из молоденьких прихожанок. Вполне возможно, что он оставил свои вещи на чердаке. Просто на тот случай, если у него хватит духу вернуться.

Меньше всего мне хотелось, чтобы через коридор от меня спала разгневанная вампирша.

— Прости, — извинилась я. — Я обязательно пойду посмотрю. И если мне повезет, то когда я отправлюсь в сарай поискать пилу для изготовления амулетов, там окажется мешок соли, припасенной для посыпания передней лестницы в зимнюю пору.

Айви слегка вздрогнула, поворачиваясь взглянуть на сарайчик размером приблизительно с деревенский туалет. Миновав ее, я остановилась у порога.

— Идем? — позвала я Айви, твердо намеренная не позволять ей больше входить в вампирский настрой. Слишком уж меня это нервировало. — Или твои совы меня не тронут?

— Да. В смысле, нет, не тронут. — Айви прикусила губу. Пораженная столь человеческим жестом, я невольно подняла брови. — Они позволят тебе там побыть, только не очень шуми. А я… я скоро туда приду.

— Ну ладно… — пробормотала я и пошла забираться на колокольню.

Как Айви и обещала, совы меня не тронули. Выяснилось, что на чердаке есть экземпляры всех книг, оставшихся в моей квартире, а также кое-что сверх того. Несколько книг были такими старыми и ветхими, что буквально распадались на части. На кухне нашлась уйма медных горшков. Как заявила Айви, они, скорее всего, использовались для приготовления разных блюд с острым соусом «чили». И будучи герметичными для сохранения всего букета острого варева, эти горшки представлялись просто идеальными для заваривания чар. Меня настолько ошарашил и напугал гот факт, что я нашла в церкви и на участке буквально все, для меня необходимое, что, отправившись в сарай поискать пилу, я испытала великое облегчение, когда никакой соли там не оказалось. Там ее не оказалось, зато целый ее мешок стоял на полу в кладовке.

Все шло слишком уж гладко. Что-то определенно было не так.