Мертвые возвращаются?..

Глава 21

Новый ход был готов у Дэниела буквально через пару часов. Я сидела на кровати — таращилась в книжку братьев Гримм, в сотый раз читая одно и то же предложение, и все равно смысл от меня ускользал. В дверь кто-то постучал — вежливо так, ненавязчиво.

— Входи! — крикнула я.

Дэниел просунул голову в дверной проем. Он был все еще одет — безукоризненно белая рубашка, начищенные до блеска башмаки.

— У тебя найдется минутка? — вежливо спросил он.

— Разумеется, — ответила я не менее вежливо и отложила книгу.

Вряд ли это была капитуляция или, на худой конец, перемирие, но я с трудом представляла себе, на что может решиться каждый из нас, не имея в качестве группы поддержки остальных.

— Мне лишь хотелось, — начал Дэниел и повернулся закрыть за собой дверь, — быстренько переговорить с тобой. Пока никто не слышит.

Тело мое отреагировало быстрее, чем мозг. Пока он повернулся ко мне спиной, сама толком не осознавая зачем, я поверх пижамы схватилась за микрофон и со всей силой дернула вверх. Раздался еле слышный щелчок — я выдернула его из гнезда. Когда Дэниел вновь повернулся ко мне, мои руки невинно лежали поверх книги.

— Это о чем же? — спросила я.

— Да так, есть пара пустяков, — ответил Дэниел и, пригладив край одеяла, сел рядом, — которые не дают мне покоя.

— Вот как?

— Да. Почти с тех пор как ты… скажем так, поселилась у нас. Небольшие нестыковки, которые со временем начали тревожить меня все сильнее и сильнее. Когда же ты попросила подложить тебе в тарелку лука, у меня уже имелись серьезные вопросы.

Он выдержал вежливую паузу, на случай если мне вдруг захочется что-то сказать. Я лишь в упор смотрела на него. Господи, как я была наивна! Как я проглядела, к чему все идет!

— Ну а потом, разумеется, — продолжил Дэниел, как только стало ясно, что я не намерена ничего говорить, — была вчерашняя ночь. Возможно, ты не предполагала, но несколько раз мы с тобой, вернее сказать, мы с Лекси… сама понимаешь что. Скажу лишь одно: порой поцелуй способен быть вашей визитной карточкой. Как и смех. Его ни с чем не перепутаешь. И когда мы с тобой прошлой ночью целовались, я все сильнее убеждался в том, что ты не Лекси.

Дэниел в упор посмотрел на меня, словно хотел пробуравить насквозь взглядом. Это он умел. Он сверлил меня глазами с головы до ног, словно знал, как отреагирует мой мужчина, существование которого он угадал; начальство, которое наверняка будет далеко не в восторге от того, что их тайный агент целуется с подозреваемым. Теперь они стали его оружием, на кнопке «Пуск» покоился его палец. Не сними я тогда микрофон, уже в считанные часы меня ждало бы позорное возвращение домой и работенка в какой-нибудь сельской дыре.

— Согласен, это может показаться полным абсурдом, — безмятежным тоном продолжал Дэниел, — но я бы хотел взглянуть на след от раны. Лишь для того, чтобы еще раз убедиться, что ты на самом деле та, за кого себя выдаешь.

— Какие проблемы, — бодро ответила я, — смотри, если нужно.

От меня не укрылся легкий испуг в его глазах. Я задрала пижаму и оттянула бинт, чтобы стали видны и шнур, и блок питания.

— Смелый ход, — сказала я ему, — но есть ли в нем смысл? Если ты добьешься своего и мне придется уйти, неужели надеешься, что я сделаю это тихо? Мне ведь нечего терять. Даже если у меня в запасе всего пять минут, я воспользуюсь ими для того, чтобы сказать остальным, кто я такая и что ты все знал уже давно. Как отреагирует, например, Раф?

Дэниел наклонился, чтобы ближе рассмотреть микрофон.

— И все равно, — произнес он, — попытка того стоила.

— В любом случае время почти вышло, — протараторила я. Фрэнк наверняка заподозрил неладное, как только вырубился микрофон. Не исключено, что еще минута, и у него закоротит мозги. — Мне осталось всего несколько дней. Но мне они нужны, нужны позарез. И если попытаешься меня их лишить, не жди для себя ничего хорошего. Если нет, у тебя еще остается шанс, что я ничего так и не выясню. Тогда мы с тобой можем устроить так, что остальные никогда не узнают, кто я на самом деле.

Дэниел смотрел на меня; лицо ничего не выражало. Большие крепкие руки сомкнуты на коленях.

— На мне лежит ответственность за друзей, и я не намерен пассивно наблюдать, как по твоей милости их тащат на допрос.

— Справедливо, — пожала плечами я. — Попробуй воспрепятствовать мне доступными тебе способами. Сегодня вечером тебе ничто не мешало это сделать. Прошу об одном — не пытайся избавиться от меня несколько последних дней. Ну что, уговор?

— Сколько конкретно? — уточнил Дэниел.

— Не скажу. — Я покачала головой. — Потому что секунд через десять я вновь включу вот это, чтобы начальство подумало, что микрофон просто случайно отсоединился, а мы с тобой побеседуем как друзья о том, почему у меня за обедом вдруг испортилось настроение. Идет?

Он рассеянно кивнул, по-прежнему не спуская глаз с микрофона.

— Отлично, — сказала я. — У меня нет желания, — для пущей убедительности я наполовину засунула на место провод, — говорить на эту тему. Голова по-прежнему раскалывается, тело ломит, хочется одного — чтобы меня оставили в покое. Ты меня понял?

— Думаю, это просто похмелье, — ответил Дэниел, как от него и требовалось. — Если не ошибаюсь, тебя всегда колбасило после красного вина.

Любое сказанное им слово казалось мне ловушкой.

— Да ладно, ты скажешь! — Я даже пожала плечами, словно подросток, которого допекли родители, и вернула на место повязку. — По-моему, это все пунш. Не иначе как Раф в него что-то подмешал. Кстати, ты не заметил, что последнее время он стал закладывать слишком часто?

— С Рафом все в порядке, — спокойно ответил Дэниел. — Погоди, к завтрашнему дню и ты будешь как огурчик. Главное — отоспаться.

На лестнице раздались быстрые шаги, и в следующее мгновение было слышно, как открылась дверь.

— Лекси? — спросил Джастин взволнованным голосом с лестничной площадки. — С тобой все в порядке?

— Почти. Если бы не Дэниел, который действует мне на нервы! — крикнула я в ответ.

— Дэниел, как ты действуешь ей на нервы?

— Я не действую.

— Он хочет знать, почему мне так хреново! — крикнула я. — Я чувствую себя хреново просто так и хочу, чтобы он меня оставил в покое.

— Так все-таки почему тебе хреново?

Джастин вышел из своей комнаты к лестничной площадке. Я легко представила себе, как он ухватился за перила и близорукими глазами смотрит вверх. Дэниел по-прежнему буравил меня глазами, и от этого взгляда мороз пробегал по коже.

— Заткнись! — крикнула Эбби. Она явно была в бешенстве, потому что ее голос был слышен даже через закрытую дверь. — Напоминаю: кое-кто уже лег спать.

— Лекси? Так из-за чего тебе все-таки хреново?

Бух! Это Эбби в него чем-то запустила.

— Джастин, кому сказано — заткнись!

Откуда-то с первого этажа донесся раздраженный голос Рафа. По идее он крикнул что-то вроде: «Какого дьявола там у вас происходит?!»

— Я сейчас спущусь вниз и поясню, Джастин, — отозвался Дэниел. — Можете все снова ложиться в кровать. Доброй ночи. — Это он уже мне.

Дэниел поднялся, разгладил одеяло.

— Спи, не буду тебе мешать. Надеюсь, утром тебе будет лучше.

— И я надеюсь, — ответила я. — Спасибо. Только не слишком на это рассчитывай.

Мерный стук шагов, когда он спускался по лестнице, приглушенные голоса внизу: сначала в основном голос Джастина, которого иногда прерывали восклицания Дэниела. Однако постепенно их роли поменялись с точностью до наоборот. Я тихонько выбралась из постели и приложила ухо к полу. Увы, они разговаривали практически шепотом, так что я не смогла разобрать ни слова.

Дэниел вернулся ко мне наверх минут через двадцать — тихо, едва ли крадучись, и на несколько секунд замер на лестничной площадке. Дрожь охватила меня лишь после того, как он закрыл за собой дверь своей спальни.

В ту ночь я не сомкнула глаз — перелистывала страницы, притворяясь, будто читаю книгу, шуршала одеялом, делала глубокие вздохи, делая вид, что сплю. Время от времени на несколько секунд, а то и минут я отключала микрофон. Думаю, я сумела произвести довольно убедительное впечатление, будто отошло гнездо, что микрофон сам отключается, стоит мне пошевелиться. Впрочем, это меня не успокоило. Фрэнк отнюдь не дурак, и он не в том настроении, чтобы помочь мне развеять сомнения.

Итак, Фрэнк слева от меня, Дэниел — справа, и я между ними словно между двух огней, а со мной Лекси. Какое-то время я продолжала играть в игру «отключи микрофон», пытаясь придумать, каким логически стройным образом выйти из этого треугольника. Причем выйти так, чтобы оказаться на другой стороне сразу от всех, кто так или иначе замешан в деле, включая тех, кто занимает диаметрально противоположные позиции. Прежде чем наконец уснуть, я взяла стул и впервые за все время моего пребывания здесь плотно придвинула его к двери.

Суббота пролетела быстро, в беспомощном кошмаре. Дэниел решил — частично потому, что работа по дому якобы неизменно всех успокаивала, частично затем, чтобы собрать всех в одной комнате и не выпускать из поля зрения, — что нам необходимо отполировать полы.

— Мы забросили столовую, — заявил он нам за завтраком. — Она постепенно приобретает запущенный вид. Думаю, сегодня надо как следует за нее взяться. Что скажете?

— Отличная идея, — отозвалась Эбби, накладывая ему на тарелку яичницу и сопровождая свои действия усталой, хоть и одобрительной улыбкой. Джастин пожал плечами и продолжил ковырять ломтик жареной булки.

— Как скажешь, — пробормотала я в сковородку.

Раф взял кружку с кофе и, не говоря ни слова, вышел вон.

— Прекрасно, — как ни в чем не бывало произнес Дэниел и вновь сунул нос в книгу. — В таком случае решено.

Остаток дня прошел так же паршиво, как я и ожидала. По всей видимости, магия Счастливого дома взяла сегодня выходной. Раф молча злился на весь мир. Он то и дело с грохотом налетал шлифовальной машинкой на стены, отчего все остальные вздрагивали, пока Дэниел не взял наконец ее у него из рук и, не говоря ни слова, вручил лист наждачки. Я вывернула ручку своего дурного настроения на полную громкость в надежде, что кто-нибудь это заметит и рано или поздно — но не слишком поздно! — я смогу этим фактом воспользоваться.

За окном накрапывал дождь, мелкий и противный. Никто не проронил ни слова. Пару раз я заметила, как Эбби вытерла лицо, однако она находилась ко мне и всем остальным спиной, так что невозможно было сказать, то ли она плачет, то ли виновата древесная пыль. А пыль была повсюду: забивалась в нос, припудривала шею. Джастин демонстративно задыхался и, прикрывая рот платком, время от времени заходился в сиплом кашле, и так до тех пор, пока Дэниел не отложил шлифовальную машинку и не вышел вон. Когда он вернулся, в руках у него был допотопный, жуткого вида противогаз, который Дэниел и вручил Джастину. Никто даже не рассмеялся.

— В них асбест, — буркнул Раф, с остервенением скобля свой угол столовой. — Ты что, решил угробить его, или это просто так, прикола ради?

Джастин в ужасе посмотрел на омерзительную резиновую маску.

— Я не хочу дышать асбестом!

— Если предпочитаешь завязать рот платком, пожалуйста, кто тебе не дает, — ответил Дэниел. — Главное — прекрати стонать.

Он сунул Джастину в руки противогаз, а сам вернулся к шлифовальной машинке и снова ее включил.

Позднее вечером того же дня противогаз вызвал у нас с Рафом приступ смеха.

— Пусть Дэниел как-нибудь явится в нем в колледж. Попросим Эбби, чтобы вышила противогазную сумку крестиком.

Джастин осторожно оставил противогаз в углу, где тот пролежал остаток дня, таращась на нас своими огромными пустыми глазами.

— Что там у тебя с микрофоном? — спросил Фрэнк в тот вечер. — Это я просто так, из любопытства.

— Черт! — ответила я. — Снова забарахлил. Мне казалось, я его починила.

Многозначительная пауза.

— Забарахлил, говоришь?

— Сегодня утром, когда я пошла поменять повязку, отошло гнездо. Не иначе как я после вчерашнего душа неправильно наложила бинт, вот он и стал отключаться при малейшем движении. Сколько ты вчера недослышал? А сейчас работает?

Я засунула руку за вырез и побарабанила пальцами по микрофону.

— Тебе слышно?

— Громко и четко, — сухо ответил Фрэнк. — Он несколько раз отключался за ночь, но я не думаю, что упустил что-то важное — по крайней мере надеюсь, что не упустил. Разве что кое-какие куски из вашего ночного с Дэниелом разговора.

Я постаралась придать своему голос немного тепла.

— Ах это. Он слегка нервничал после моего вечернего каприза, потому и зашел выяснить, что не так. Я сказала, чтобы оставил меня в покое. Затем нас услышали остальные, и тогда он махнул рукой и тоже пошел спать. Я же сказала тебе, Фрэнки, сработает. Оно и сработало.

— Верно, — согласился Фрэнк, правда, после едва заметной паузы. — Так что, судя по всему, я не пропустил ничего важного. А поскольку я занимаюсь расследованием, то не имею права говорить, будто не верю в совпадения. Тем не менее если микрофон вновь отойдет, я через пять минут буду у тебя и за шиворот выволоку из дома. Так что настоятельно советую воспользоваться суперклеем. Чтобы уж намертво.

Сказал — и отключился.

Я шла назад, пытаясь вычислить, что бы я предприняла на месте Дэниела. Но оказалось, что беспокоиться мне следовало совсем не об этом. Я поняла, еще не успев войти в дом: там что-то стряслось. Все четверо собрались в кухне. Парни были заняты мытьем посуды. Раф, словно боевое оружие, держал в руках лопатку. Джастин ронял на пол мыльную пену. И все говорили — причем одновременно.

— …делают свое дело, — спокойно произнес Дэниел, когда я вошла сквозь распахнутые двери, что вели из кухни в сад. — Если мы им не позволим…

— Но почему? — перебил его Джастин, чуть не плача. — Почему они…

И тут они увидели меня. На какое-то мгновение установилась гробовая тишина.

— Что тут у вас происходит? — поинтересовалась я.

— Нас легавые вызвали, — ответил Раф и бросил лопатку в раковину.

Та громко звякнула, из мойки выплеснулась вода. Рубашку Дэниела обдало брызгами, а он, кажется, этого даже не заметил.

— Второй раз я не выдержу, — скулил Джастин, привалившись спиной к кухонному столу. — Говорю вам, не переживу.

— Куда вам надо? И зачем?

— Дэниелу позвонил Мэки, — пояснила Эбби. — Сказал, что мы должны явиться к нему завтра утром. Все до единого.

— Но почему?

Какой он все-таки гад, этот Фрэнк. Ведь когда я ему звонила, он уже точно знал, что будет делать дальше. И словом не намекнул, поганец!

— Он ничего не сказал, — пожал плечами Раф. — Лишь то, я цитирую, что хотел бы побеседовать с нами.

— Но почему именно в участке? — не унимался Джастин. Он смотрел на телефон Дэниела, лежавший на кухонном столе, таким взглядом, словно тот мог его ужалить. — Раньше они сами приезжали сюда. Так почему в этот раз нам нужно…

— Куда конкретно он вас пригласил?

— В Дублинский замок, — ответила Эбби, — в отдел особо тяжких преступлений, ну или как они его там называют.

Отдел тяжких преступлений и организованной преступности находился этажом ниже уголовного розыска, так что при желании Фрэнку ничего не стоило поднять их этажом выше. Правда, здесь не занимаются такой мелочевкой как колотые ранения, если в преступлении не замешан матерый уголовник. К счастью, остальные этого не знали, так что название отдела наверняка произвело на них впечатление.

— Ты слышала об этом? — спросил Дэниел и одарил таким колючим взглядом, который тотчас наполнил меня дурными предчувствиями.

Раф закатил глаза к потолку и что-то пробормотал. Мне показалось, будто я расслышана слово «параноик».

— Нет. Откуда?

— Я подумал, твой дружок Мэки уже поставил тебя в известность. Пока ты там гуляла.

— Представь себе, нет. И никакой он мне не дружок.

Я не стала притворяться, будто мне все до лампочки. Наоборот, пусть Дэниел поломает голову над тем, поддел он меня или нет. У меня оставалось всего два дня, и Фрэнк все равно собирался доконать кого-то из них бесконечными бессмысленными вопросами о том, с чем мы едим бутерброды и что думаем про всякие там сериалы. Он хотел видеть нас завтра утром и, подозреваю, намеревался растянуть удовольствие насколько возможно — часиков на восемь, а то и все двенадцать. Меня же мучил вопрос, останусь ли я в образе, если как следует поддам ему по яйцам.

— Я говорил, что не следовало звонить им про камень, — заныл Джастин. — Я так и знал. А ведь было видно, что они собирались оставить нас в покое!

— Тогда давайте никуда не пойдем, — предложила я. И пусть Фрэнк злится сколько угодно. — Что они могут нам сделать?

Растерянное молчание.

— Это точно? — подала голос Эбби, обращаясь к Дэниелу.

— Думаю, что да, — ответил тот. Он не сводил с меня задумчивых глаз. Честное слово, я слышала, как в голове у него вращаются шестеренки. — Мы не под арестом. Это скорее просьба, а не приказ, хотя по голосу точно не скажешь. И все равно, думаю, нам лучше пойти.

— Ты серьезно? — спросил Раф. Скажу честно, тон его мне не понравился. — Или прикалываешься? По мне, пусть твой Мэки хоть дерьмом изойдет. Лично мне насрать.

Дэниел посмотрел в его сторону.

— Я намерен продолжить сотрудничество с полицией в том, что касается расследования этого дела, — спокойно произнес он. — Частично потому, что это мудрая позиция, но главным образом потому, что хочу знать, кто же все-таки совершил гнусное злодеяние. Если кто-то из вас предпочтет помешать мне, дело ваше. Однако помните: тот, кто пырнул Лекси ножом, все еще гуляет на свободе, и лично я глубоко убежден, что наш долг — всячески содействовать его поимке.

Ну и гад! Воспользовался моим микрофоном специально, чтобы скормить Фрэнку тираду, которую тот рассчитывал услышать, а по сути дела набор избитых фраз. Как подходят друг другу эти двое!

Дэниел обвел кухню вопрошающим взглядом. Никто не ответил. Раф было открыл рот, однако тотчас спохватился и с видимым отвращением покачал головой.

— Ну и отлично, — подвел итог Дэниел. — В таком случае давайте закончим дела и ляжем спать. Завтра нам предстоит трудный день.

С этими словами он взял в руки кухонное полотенце.

Я сидела в гостиной вместе с Эбби, делая вид, будто читаю, а на самом деле придумывала, что бы такого сказать Фрэнку, и вслушивалась в царившую на кухне тишину. И тут до меня кое-что дошло. Поскольку у него появился выбор, Дэниел решил, что ему лучше провести последние дни моего присутствия здесь, в обществе Фрэнка, но только не в моем. Почему-то я узрела в этом своего рода комплимент в свой адрес.

Больше всего в том воскресном утре мне запомнилось, что мы позавтракали не спеша, в привычном, размеренном темпе. Сначала Эбби постучала мне в дверь, и мы с ней вдвоем взялись за приготовление завтрака. Лицо ее раскраснелось от жара плиты. Мы двигались легко; понимая друг дружку без слов, передавали все необходимое туда-сюда. Вспомнился первый вечер, та боль, которую мне причинило осознание того, как тесно эти люди связаны между собой. И вот я даже не заметила, как стала частью их тесного круга. Джастин хмурился, пытаясь разрезать тост на треугольники; Раф на автопилоте маневрировал с кружкой кофе. Дэниел сидел за столом, и из-за тарелки выглядывал корешок книги. И на долю секунды я не позволяла себе думать о том, что через тридцать шесть часов меня здесь не будет. Ведь если когда-нибудь в будущем я увижу их снова, все будет иначе.

Мы не спешили. Раф присоединился к нам, как только выпил свой кофе. Пододвинув меня в сторону бедром, он сел рядом на стул и откусил от моего тоста. На оконном стекле застыли капельки росы, кролики — а они с каждым днем становились все нахальнее — лакомились на газоне свежей травкой.

И все-таки за ночь что-то изменилось. Острые углы, которыми они раньше задевали друг друга, разгладились и притупились. Теперь все четверо одаривали друг друга вниманием, если не нежностью. Порой меня мучает вопрос, зачем им понадобился тот неспешный завтрак? Не потому ли, что на каком-то глубинном уровне они уже все знали?

— Пора, — произнес Дэниел и, захлопнув книгу, положил на стол.

Мне показалось, будто над столом пронеслось нечто среднее между всхлипом и вздохом. Я плечом ощутила, как поднялась и опустилась грудь Рафа.

— Верно, — негромко согласилась Эбби, словно обращалась к себе самой. — Раз надо — значит, надо.

— Мне хотелось бы кое-что обсудить с тобой, Лекси, — произнес Дэниел. — Может, нам с тобой стоит поехать в город вместе?

— Что конкретно обсудить? — резко спросил Раф, и его пальцы впились мне в руку.

— Если бы это касалось тебя, — ответил Дэниел и встал, чтобы поставить тарелку в мойку, — я бы пригласил тебя составить нам компанию.

Ага, а вот и вновь откуда ни возьмись острые края. Так и порезаться недолго.

— Итак, — произнес Дэниел, подкатив к парадному крыльцу, и я села с ним рядом. — Поехали, что ли.

Во мне тотчас поднял голову инстинкт самосохранения. А все потому, что смотрел он не на меня, а выглядывал из машины на дом, укутанный утренней дымкой. Джастин мягкой тряпицей протирал ветровое стекло. Раф сидел на ступеньках, зарывшись подбородком в шарф; на его лице застыло задумчивое, если не откровенно печальное выражение.

Я понятия не имела, на что может решиться мой спутник и существуют ли вообще для него границы. Пистолет лежал в тумбочке рядом с кроватью Лекси, а все потому, что в полиции есть металлоискатель. Помнится, Фрэнк сказал: если ты и будешь вне зоны приема, так это по дороге в город и из города.

Дэниел улыбнулся теплой, приветливой улыбкой слегка подернутому дымкой голубому небу.

— Похоже, день будет замечательный, — произнес он.

Я уже была готова выйти из машины и, громко захлопнув за собой дверцу, подойти к Джастину и сказать, что Дэниел ужасен и требует, чтобы все остальные непременно поехали с ним. Тем более что на этой неделе все только и делали, что вымещали друг на дружке злость, так что никто ничего даже не заподозрил бы. Вдруг дверь позади меня открылась и на заднее сиденье скользнула Эбби, лицо раскраснелось, волосы спутаны, в руках перчатки и шляпа.

— Эй, — произнесла она, захлопнув за собой дверь. — Мне с вами можно?

Дэниел бросил на нее взгляд через плечо.

— Мне казалось, мы сошлись на том, что ты едешь с Рафом и Джастином.

— Шутишь? Когда они в таком настроении? Все равно что ехать в одной тачке со Сталиным и Пол Потом. Да что там, по сравнению с ними эта парочка отдыхает!

Неожиданно Дэниел улыбнулся ей — настоящей теплой улыбкой.

— Пусть себе дуются, если хотят. Может, ты и права: провести час-другой вместе в одной тачке им явно не помешает.

— Похоже на то, — произнесла Эбби, правда, с сомнением в голосе. — Потому что они или приедут, или придушат друг друга.

Она достала из сумочки раскладную щетку для волос и повела атаку на свои локоны. Перед нами Джастин раздраженным рывком снялся с места и покатил по подъездной дорожке — вернее, полетел сломя голову.

Дэниел протянул через плечо руку ладонью вверх. Жест предназначался Эбби. При этом он не смотрел ни на нее, ни на меня. Его взгляд был устремлен вперед, сквозь ветровое стекло, на вишневые деревья в саду. Эбби опустила щетку, положила свою руку в ладонь Дэниела и сжала. И не отпускала до тех самых пор, пока Дэниел со вздохом не нажал на газ. Мы тронулись с места.