Месс-менд

13. КАБАЧОК «КОШАЧИЙ ГЛАЗ»

В три часа ночи на окраине Вены полицейские могли наблюдать весьма обычное в Австрии явление: падающую девушку. Не то чтобы она падала в фигуральном смысле, как звезда, - теряющая славу, или хорошая бюргерша, теряющая невинность она падала в самом честном и прямом направлении, от высоты собственного роста прямехонько на тротуар, где к тому же было дьявольски мокро от дождя.

Полицейские сердито подошли к ней и схватили ее за плечо.

- Проходу нет от голодных, - проворчал один.

- Чёрт их знает, зачем они шляются! - поддакнул другой. - Коли ты хочешь есть, сиди дома, - сбережешь по крайности фунтик своего собственного мяса, если только он сохранился у тебя где-нибудь подмышками.

Ни тряска ни философия не вызывали у несчастной ни малейших признаков жизни. Это была хрупкая, тощая женщина не старше восемнадцати. Лицо ее очнулось и заострилось не потеряв от этого миловидности. Нос и щеки покрыты веснушками, мягкие невьющиеся волосы прядями свисают на лоб.

- Нечего делать, тащи ее в «Кошачий глаз».

- Франц! - недовольно отозвался другой.

- Говорю тебе- тащи! Чего там: «Франц, Франц!» Не бегать же по ее милости за извозчиком, да еще по такой погоде, А в «Кошачьем глазу» - ты сам понимаешь…

- Если только они не взгреют тебя за доставку этой курицы как-нибудь по-другому, чем ты надеешься, - осторожно пробормотал полицейский, таща девушку вслед за своим товарищем.

Узкая тёмная улочка кончилась почти у самого выезда в город, дальше шел уже дачный пейзаж, то есть целый лес телеграфных столбов, зимой и летом одинаково цветущих белыми бутонами, опадающими разве только в карман самого последнего воришки. За лесом шли овраги и рытвины, бывшие глинобитни, густо усеянные остатками от пикников: бумажками, окурками, жестянками, ножами, бутылками, и два-три раза в месяц двумя-тремя проткнутыми трупиками - процент сравнительно небольшой, особенно с точки зрения тех добрых самаритян, кто привык стаскивать сапоги с людей, ушедших на покой и не успевших сделать этого самолично.

Кабачок «Кошачий глаз» сверкнул из темноты круглым ярко желтым фонарем, разрисованным узкими черными полосками из центра к окружности, что и делало его странно похожим на данное кабачку название.

- Кто идет? - шепнули навстречу полицейским.

- Свои! - ответил первый из них, выступая из темноты к свету. - Не откачаете ли вы вот эту уличную, свалившуюся тут поблизости?

Две руки в форменных обшлагах протянулись за девушкой и куда-то втащили ее, после чего между их хозяином и вновь прибывшими произошла тихая беседа уже по поводу собственной откачки, на которую последовало согласие. Не прошло и минуты, Как в руках полицейских очутилось Несколько бутылок, а желтый «кошачий глаз», проливавший свет на всю грязную улицу, освещал дружеские фигуры десяти или двенадцати полицейских. Такое изобилие блюстителей порядка перед самым «мрачным из притонов, по видимому, не влияло ни на хозяина, ни на посетителей кабачка. По крайней мере с десяток отвратительных бродяг, задрапированных в рваные плащи и с нахлобученными по самые брови шапками, пробрались Мимо них, бормоча какое-то одинаковое слово, менее всего похожее на проклятие..

Голодная девушка очнулась от обморока в низкой, душной, дымной комнате, освещенной таким же полосатым фонарем, какой висел у входа. Лица обступивших ее бродяг тоже казались полосатыми. Один из них сунул ей в рот бутылку с водкой и, когда она вперила в него свои голубые глаза, налег кулачищем на ее коленку. Девушка вздрогнула, подмигнула и отпила из бутылки. Тогда человек встал, отошел к стойке и начал перемывать стаканы.

Ожив и придя в себя, девушка села в вызывающе улыбнулась. Голубые глаза ее оглядели всех полосатых и тотчас же убедились в том! что каждый из них был пьян не больше, чем она и старался быть и пьяным и грубым, и развязным с усилиями,не меньшими, чем ее собственные. Это открытие заставило девушку хрипло расхохотаться, вскинуть ногу на стул, сделать жест самой отчаянной. проститутки и попросить у ближайшего соседа папироску.

Через минут соседний бродяга был подхвачен ею под руки И водворен в темном уголке, между большой кадкой с пальмой и обитой красным эстрадой, с которой несся визгливый, острый, тоскующий джаз-банд. Бродяга усиленно подливал ей и подкладывал на тарелку, поглядывая вокруг, себя внимательными глазами и мало обращая внимания на то, ест иди нет его непрошеная подруга. Когда спустя полчаса она упала на стол головой и захрапела, он с жестом отвращения оттолкнул ее руку, вцепившуюся ему в рукав, и кивнул головой слуге.

Тот подошел качающейся походкой инвалида. Старые подслеповатые глаза его были белы от усталости.

- Уберите эту женщину, брезгливо пробормотал бродяга, царственным жестом указывая на проститутку.

- Ладно, успеешь, тоже не велика птица,- пьяным голосом ответил служащий, отходя к стойке.

Бродяга вскочил,но в ту же минуту сел снова. Навстречу ему из глубины кабачка шел незнакомец, шатаясь, как его собственное зеркальное отраженье.

- Фламинго?-прошептал он вопросительно.

- Готовы к отлету,- тихо ответил первый бродяга,-эта женщина спит, не бойтесь..

Подошедший, тронул женщину кончиком своей палки. Спящая не шевельнулась. Храп равномерно вырывался из ее стиснутых зубов. Тогда он сел, придвинул губы к уху первого бродяги и шепнул по-французски, с явным английским акцентом :

- Вот вам две главных новости: английское правительство преследует культ Кавендиша, а английский Всемирный банк под флагом этого преследования на деле потворствует ему. И Кроме того… кроме того - собака на найдена. По видимому, она жива.

- А! -сквозь зубы вырвалось у бродяги.

Он уже встал, чтоб уйти. Но в ту же секунду он увидел в маленьком косом зеркале нечто такое, что заставило его шевельнуться. Маленькая проститутка не спала: она лежала, прикрыв ладонью пару трезвых голубых глаз, так и впившихся в каждую черточку его собственного лица.

- Нас подслушали, - холодно сказал он по-немецки, нагибаясь к проститутке и окидывая ее жестким взглядом,-будьте добры предупредить Гонореску.

С этими словами он про тел свою руку через руку незнакомца, и два грязных, оборванных, шатающихся, пьяных, отвратительных полуношника вышли из кабачка самой подозрительной походкой, какая только может смутить в этом месте человеческое воображение: походкой чистокровных джентльменов.

У подъезда они тотчас же разошлись. Незнакомец юркнул направо, бродяга налево, где стояла группа полицейских.

- Франц, дайте мне огня,-лениво проговорил бродяга, останавливаясь перед полицейскими и поджидая, пока десяток рук протянутся к нему со спичками.

- В чьей карете приехал Дельсарт, вы не заметили?

- Как же, разумеется,- прошептал полицейский,- в экипаже представителя «Америкен-Гарн».

Пока этот замечательный разговор происходил под покровом ночи, девушка с голубыми глазами, похолодев от ужаса, сидела в глубине кабачка. Ей казалось, что странные полосатые стены сдвигаются, странные полосатые лица расплываются во все стороны, желтый кошачий глаз с потолка бросает на нее целый сноп черно-желтых пронзительных взглядов и джаз-банд взмахивает над нею чем-то вроде хлыста с окровавленными зазубринами. Озноб потряс ее худенькое тельце, она вытянула, перед собой руку, встала и -как подкошенная - свалилась вниз.