Месть

ГЛАВА ПЯТАЯ

- Эй, приятель! Проснись! И не шуми! – раздался тихий голос

Паво сонно ворочался в своей камере. Он заснул на тонком спальном мешке, как только охранники захлопнули дверь, истощенный стрессом дневного боя. Каждая косточка в его теле тупо болела, когда он сидел прямо. Он прищурился и увидел фигуру, притаившуюся за дверью, в его пронзительных глазах отражался лунный свет, просачивающийся сквозь щель в стене камеры. Широкие полосы его туники едва виднелись из-под плаща. Паво узнал в этом лице пожилого сенатора, которого он видел опоздавшим на свое место в галереях. Сенатор уставился на него, задумчиво поглаживая подбородок.

- Слава богам, что ты еще жив.

- Кто вы? - устало спросил Паво.

Сенатор проигнорировал вопрос, пробежав взглядом по гладиатору и сделал одобрительный кивок. - Я вижу, ты хорошо поправился. Тит всегда говорил, что хорошим римлянином является тот, кто понимает толк в физических упражнениях. Не то, что те разгильдяи, которых мы встречаем в эти дни, набивающими свои животы в тавернах. Возьми … это тебе

Сенатор просунул через решетку сверток, с тревогой вглядываясь в тускло освещенный коридор, чтобы убедиться, что за ним никто не наблюдает.

- Здесь немного еды. Чтобы помочь тебе восстановить силы.

Паво охотно взял передачу. Было еще тепло. Его живот шумно заурчал, когда он развернул ткань, и несколько кусков черствого хлеба и вареного мяса упали ему на колени. Он не решался взяться за еду. Он оглянулся на сенатора, быстро его оценивая .

- Я видел, как ты дрался сегодня утром, - продолжил сенатор. - Должен сказать, это было впечатляющее зрелище. И я это говорю, как человек, который никогда не любил гладиаторские бои.

- В этом мы оба схожи..

- Ты, наверное, удивляешься, почему я взял на себя столько хлопот, чтобы нанести тебе, сыну опального легата, визит. Меня зовут Нумерий Порций Ланат, - объявил сенатор величественным голосом. У него была досадная привычка, свойственная всем сенаторам , как заметил Паво, отвечать не на тот вопрос, который тебе задают.

- Я слушаю вас, Порций Ланат, - ответил Паво.

- Мое имя тебе ничего не говорит? - спросил Ланат. Увидев безучастное выражение лица юного гладиатора, он сложил руки под подбородком и долго рассматривал Паво. - Я был другом твоего покойного отца в те дни, когда Тит был простым военным трибуном, а я - провинциальным губернатором. Тогда все было по-другому, но мы с Титом были очень близки. Возможно, он говорил тебе обо мне.

- Не ничего вспомнить.

Ланат мягко улыбнулся: - К тому времени, как ты родился, я уже вернулся в Рим. Должен признаться, я был разочарован, когда твой отец решил продолжить военную карьеру, а не присоединиться ко мне в Сенате. Тит мог бы стать эффективным политиком. Но ведь он всегда предпочитал меч стилусу. Похоже, так же, как и его сын.

- Выбор не совсем мой. Клавдий приговорил меня к смерти в качестве гладиатора после того, как они убили моего отца. Теперь они приговорили меня к завтрашнему групповому бою. Все, что я могу сделать, это примириться и молить богов о быстрой смерти.

- Да, - медленно сказал Ланат. - Я слышал о планах Императора на тебя. Это кажется ужасно несправедливым, но Клавдию нельзя доверять, что он сдержит свое слово. Он сделает все возможное, чтобы заслужить льстивое поклонение толпы. Так же, как Калигула и Тиберий до него. Он во всем опирается на своих неряшливых греческих вольноотпущенников, которыми он окружил себя. Во всяком случае, я так понимаю, толпе не терпится увидеть, как ты сражаешься.

Паво вытянул шею, чтобы посмотреть мимо сенатора в коридор. - Как вам удалось проскользнуть мимо охранников? Только имперскому ланисте и его прислужникам разрешается входить в лудус.

- Дежурный охранник - сочувствующий нам человек.

Паво внимательно посмотрел на сенатора: - Я не уверен, что понимаю.

- Он разделяет определенную привязанность к республиканским ценностям, как и все нормальные , не потерявшие достоинство люди. Особенно такие, как ты, которые сильно пострадали от тирании Императоров.

Паво какое-то время молчал: - Кое-кто может назвать это изменой.

- Ты прав.- Сенатор кивнул. – А другие называют это патриотизмом. То есть те из нас, кто называет себя Освободителями.

Паво почувствовал, как волосы на его затылке встают дыбом. Отложив еду в сторону, он посмотрел на сенатора, выражение его лица внезапно стало суровым: - Освободители, говорите? Справедливее всего, вас нужно было бы назвать змеями. Вы, причина того, что мой отец мертв, а я заперт в этой камере, ожидая, когда меня убьет банда варваров. Убирайтесь прочь с моих глаз.

Сенатор печально покачал головой: - Нельзя так разговаривать с лучшим другом твоего отца. Ты хотя бы поинтересовался тем, что я хочу сказать? В конце концов, Тит разделял нашу мечту о возвращении Рима в славные дни Республики.

- Мой отец хотел положить конец коррупции. - Паво был краток. - Он презирал режим за строительство роскошных дворцов, в то время как солдаты под его командованием месяцами не получали жалованья. Он беспокоился о благополучии своих людей, а не о предательской политике.

- И мы полностью поддерживали его в его начинаниях, - настаивал Ланат.

Паво пренебрежительно фыркнул: - Где были вы и остальные так называемые Освободители, когда мой отец восстал против Императора?

Лицо Ланата помрачнело: - Мы не могли рисковать и публично заявлять о своей поддержке Тита. Как ты думаешь, что бы произошло, если бы мы все вышли из подполья и сплотились вокруг него? Император казнил бы нас всех.

Паво сердито посмотрел на Ланата: - Мой отец все еще был бы жив, если бы не вы.

- Тит пожертвовал своей жизнью ради Рима. Я знаю, что его смерть причиняет тебе боль, но Освободители полны решимости осуществить его мечту о восстановлении Республики. Это должно быть и твоей мечтой, если ты действительно чтишь его.

- Я услышал достаточно! - Паво отвернулся, ощутив горький привкус во рту. Как человек, родившийся в богатой аристократической семье, потерявший все, живший и сражавшийся среди людей, считавшихся низшей формой человеческого существования, он чувствовал, что у него есть свой особый взгляд на Рим и его политическую борьбу. Его острый ум улавливал, как государственные деятели продвигали свои амбиции, давая пустые обещания, о которых толпа быстро забывала, когда объявлялось о новых гладиаторских боях. В его представлении Ланат и Мурена были двумя сторонами одной медали. Оба были талантливыми лжецами, которым нужно было получить политическую власть в Риме - чего ему самому теперь никогда не предстояло достичь.

- Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать с тобой политику, - резко оборвал его мысли Ланат. - Вообще-то я пришел сделать тебе предложение.

- Тогда вы зря теряете время. Что бы это ни было, меня это не интересует.

Ланат посмотрел на Паво: – Ты опрометчивый, и раздражительный, не так ли? Это кипит в тебе кровь Валерия. Но я бы предостерег тебя от того, чтобы сразу же отвергать мое предложение. Ты еще захочешь услышать, что я скажу тебе, поверь мне.

- Поверить вам! - Паво рассмеялся. - Человеку, который спрятался за своими свитками папирусов, когда моего отца бросили умирать на Арену? - Он скрестил руки и отвел взгляд. - Я устал вас слушать.

- Ты недооцениваешь меня, молодой человек.

Паво медленно повернулся к Ланату. Сенатор посмотрел на него прищуренными глазами, а его губы дрогнули в быстрой улыбке.

- У меня есть кое-что, что заставит тебя выслушать…

Он вынул руку из под тунику и сунул в руку Паво, разжав кулак, где обнаружился золотой медальон с шейным ремешком. На лицевой стороне было выгравировано замысловатое изображение Икара.

- Я полагаю, эта вещь принадлежит твоему сыну.

Паво медленно кивнул на медальон. Каждому римскому мальчику давали такой при рождении для защиты от злых духов. На реверсе было выгравировано имя его сына и дата его рождения. Он посмотрел на Ланата. - Где вы его взяли?

Сенатор забрал медальон: - Со временем узнаешь. Во-первых, ты должен выслушать меня. У меня есть для тебя особое предложение. Освободители месяцами ждали такой возможности. Если ты согласишься выполнить то, что я тебе скажу, я смогу тебе помочь.

- Продолжайте, - осторожно сказал Паво.

Ланат погладил переносицу. - Как тебе, несомненно, известно, последний выживший в групповом бою объявляется Чемпионм и лично Императором Клавдием ему вручается лавровый венок вместе со скромным призом в тысячу сестерциев. Это дает нам возможность кое-что предпринять.

Паво нахмурился: - Предпринять что именно?

Ланат окинул взглядом коридор, прежде чем ответить: - Клавдий живет в страхе. Это и понятно, учитывая, что его предшественник Калигула был убит членами преторианской гвардии. Император будет окружен своими германскими телохранителями, сидя в Имперской ложе, что делает невозможным для кого-либо приблизиться к нему. За одним исключением, а именно победивший гладиатор. Он сделал паузу, позволив своим словам дойти до сознания Паво. - Выиграй групповую схватку, мой мальчик, и у тебя будет шанс отомстить за отца и свою семью … убив Клавдия.

Холодная дрожь пробежала по спине Паво. Он посмотрел на сенатора со смесью подозрения и беспокойства. И все же мысль о том, что Клавдий падет под его мечом, наполняла его странным трепетом.

- Убить Императора… на глазах у толпы? - прошептал он.

- Почему бы и нет? Такой тиран, как Клавдий, заслуживает смерти на большой сцене.

- Возможно. Но даже если бы я хотел помочь, ты забываешь, что нас шестьдесят человек, которые должны принять участие в групповой схватке. Нерва говорит, что выживет только один гладиатор. Что, если меня убьют? Тогда твой план потерпит крах.

- Ах, но в этом и прелесть групповых схваток. Ты столкнешься с отбросами, самыми низкими из низших! Мужчины, прошедшие только базовую подготовку по обращению с мечом. Но, ведь, есть ты, с репутацией одного из лучших фехтовальщиков, когда-либо появлявшихся на Арене. Честно говоря, я скептически относился к твоим способностям. Мальчик, родившийся в знатной семье, обладающий неестественным талантом владения мечом, казался мне надуманным существом. Пока сегодня я увидел своими глазами, как ты сражаешься. Ты проявил замечательное мужество, мастерство и сообразительность, чтобы победить этого льва. Я уверен, завтра ты сможешь точно так же победить и остальных гладиаторов.

- Возможно. Но что я буду от этого иметь?

- Месть! … Ты отомстишь! Хорошо известно, что Клавдий лично санкционировал смерть твоего отца. О какой большей награде ты мог бы мечтать, чем о шансе убить Императора?

- Убить Клавдия? Он просто какой-то слюнявый старый дурак. Мне нужен Гермес. Это он убил моего отца. Я хочу убить Гермеса, а не Императора.

- Устроить бой между тобой и Гермесом не в моих силах. Он считается величайшим гладиатором, который когда-либо жил в Риме. Таким образом, он пользуется непревзойденным статусом и известностью. Я слышал, что даже Калигула однажды пытался выманить его из отставки. Гермес наотрез отказался. Калигула был возмущен, но потом понял, что любой шаг против Гермеса может оказаться слишком большим шагом для римской толпы.

- Но сейчас Гермес вышел из отставки. Он планирует драться на Играх. Мурена сам сказала мне об этом.

- Правильно. Однако он должен сразиться с другим противником, которого Клавдий выберет лично. Боюсь, я ничего не могу поделать в отношении Гермеса. Но я могу помочь тебе в другом деле.

Паво наклонил голову к Ланату. Во рту у него пересохло.

- Я так понимаю, твоего сына завтра убьют. Бросят зверям. По крайней мере, так оно и произошло бы, если бы не этот неприятный инцидент с медведем сегодня.

- Это ничего не меняет. Мурена и Паллас не пощадят Аппия. Эти бессердечные греческие ублюдки найдут другой способ его убить.

- Они его уже нашли. Завтра его сбросят с Тарпейской скалы. Кажется, и имперский секретарь, и его помощник стремятся избавиться от любого, кто носит имя Валерий.

Паво задумался: - Ты сказал, что поможешь мне. Как?

Ланат слегка улыбнулся: - Твой сын в Императорском Дворце. Где, по-твоему, я нашел этот медальон?

Надежда и страх запульсировали в черепе Паво. Ему хотелось поверить, что шанс спасти Аппия еще есть. Он сузил глаза на сенатора. Глаза пожилого человека блестели, когда он продолжил.

- Я подружился с одним из дворцовых рабов, интересным молодым парнем по имени Квинт Лициний Катон. Я частый гость во дворце и слышал, что юный Катон любит поэзию. Я сам балуюсь стихами, поэтому сегодня зашел и одолжил Катону несколько свитков из моей коллекции. Немного Катулла и несколько строк Проперция.

- Какое это имеет отношение к Аппию?

Пожилой сенатор понизил голос: - Аппий был там, Паво. Он все еще на попечении имперских рабов. Я видел твоего сына своими глазами. Он носил свой медальон на шее. Я взял его у него, чтобы доказать тебе, что я человек слова. Катон, кажется очень привязался к молодому Аппию. Бедняга явно расстроился, когда сообщил мне, что Аппия завтра с нами не будет.

Паво ударил кулаком по ладони: - Тогда еще есть шанс спасти моего сына.

Ланат оглянулся через плечо, снова повернулся к Паво и снова заговорил еле слышным шепотом: - У меня есть план. Императорский дворец почти пуст, пока идут Игры. Император, его имперский персонал и вольноотпущенники в это время отсутствуют, а многие его рабы назначены обслуживать Арену. Во Дворце остается только несколько домашних рабов и небольшой отряд преторианской гвардии.

- И, каков план? - быстро спросил Паво, его пульс участился, а мысли заработали быстрее.

- Завтра во время боя я отправлюсь в Императорский Дворец, чтобы одолжить Катону свои стихи. Я достаточно примелькавшееся лицо во Дворце. Никто не посмеет меня не впустить. Оказавшись внутри, я найду Аппия и передам его одному из моих рабов у входа на кухню, которая во время Игр не охраняется. Оттуда его увезут.

Паво пришла в голову мысль. – И куда его увезут? Он не может оставаться в Риме. Как только Клавдий будет мертв, против каждого гладиатора в стране начнется репрессия. Подумай, что сделают Паллас и Мурена, если схватят Аппия… - Он счел это слишком огорчительным, чтобы продолжать. Паво закрыл глаза и попытался отогнать эту мысль.

- Я уже обдумал эту проблему, - сказал Ланат после паузы. Паво открыл глаза и увидел, как сенатор продолжает, почесывая щеку. - Кажется, э то твой друг. Толстый парень по имени Маний Сальвий Букко.

Паво удивленно заморгал: - Букко был моим соратником, когда я находился в лудусе в Пестуме. Но как вы узнали о нем?

- Сеть Освободителей гораздо обширнее, чем ты можешь себе представить, Паво. Телохранитель одного из моих друзей когда-то был гладиатором в Пестуме. Он упомянул, что вы с Букко были очень близки. Очевидно, у него было пристрастие к азартным играм, и он у тебя в долгу.

Паво кивнул: - Я вытащил его из затруднительного положения с кредитором.

Ланат слабо улыбнулся: - Я послал одного из своих слуг в Остию, чтобы объяснить ситуацию Букко. Пока мы разговариваем, он уже на пути в Рим. Он согласился забрать Аппия. Мой раб встретит его на дороге и передаст ему Аппия, как только Клавдий падет. Он будет в Остии в целости и сохранности, прежде чем власти поймут, что он пропал. Там он будет иметь все, что захочет.

Паво молчал. Он опасался довериться Ланату. Но его все равно ждала ужасная смерть на Арене. Мурена пообещал ему, что он так или иначе погибнет на Играх, и Паво понимал, что долго ему не прожить.

- Каким образом я смогу убить Клавдия? Слуги заберут мой меч, как только бой закончится. Это при условии, что мне удастся выжить в бою.

- Я подробно изучил программу. Победитель групповой схватки будет доставлен в лазарет сразу же после боя, чтобы его вымыли и представили Императору. Когда ты приедешь, я спущусь в лазарет, чтобы поздравить тебя. Там я передам тебе кинжал, достаточно короткий, чтобы его можно было спрятать в складках твоей набедренной повязки. Когда тебя сопроводят вверх по ступенькам к Императорской ложе, ты просто достанешь кинжал и положишь конец злому правлению Клавдия.

Холодный страх подобрался к Паво. Он смотрел на Ланата широко раскрытыми глазами.

- И что потом? Как мне сбежать?

- Никак, - просто сказал Ланат. - Я думаю, ты это понимаешь.

- Но германцы разорвут меня в клочья!

- Конечно, - серьезно ответил Ланат. - Но к тому времени все будет кончено. Император будет уже мертв.

Гладиатор почувствовал холодную дрожь на губах: - Я что, должен умереть, чтобы спасти сына?

Глаза сенатора ярко вспыхнули: - Не только для того, чтобы спасти Аппия, мой мальчик. А, чтобы спасти Рим. Подумай о наследии, которое ты оставишь. Имени Валериев будет возвращена его прежняя слава, а тебя будут приветствовать как Освободителя, пожертвовавшего своей жизнью, чтобы спасти Рим от гибели. Как только Клавдий умрет, я проведу экстренное голосование, чтобы вернуть Рим Республике. Это твой шанс стать Героем, Паво!

Молодой гладиатор замолчал. Он осознал, что на его плечи легла огромная тяжесть, и волна истощения захлестнула его. Отвернувшись от Ланата, он устало поднялся на ноги и выглянул в узкую щель в стене своей камеры. Отсюда было видно Марсово поле, простирающееся на юг к городским стенам. Он увидел вдалеке очертания грандиозных бань и храмов, их богато украшенные мраморные фасады сияли в бледном лунном свете, свидетельствуя о могуществе Имперского Рима. Туши нескольких зверей были выложены вдоль Фламинивой Дороги, этих существ выбрасывали за пределы Арены после каждого боя. Теперь небольшая толпа изможденных мужчин в потертых туниках собирала мясо из того немногого, что оставалось.

- Ну, и как? - напомнил ему о себе Ланат с другого конца камеры. - Что ты на это ответишь?

Паво вздохнул. Он был в безвыходном положении. Если он согласится, его шанс отомстить Гермесу исчезнет навсегда. Если он отклонит предложение сенатора, его сын умрет. Наконец он снова повернулся к Ланату и сказал: - Я сделаю это только для своего сына.

- Мудрый выбор, мой мальчик. - Сенатор выпрямился, на его лице появилось облегчение, а в глазах все еще горел яростный огонь. Почти рассеянно он заметил, что все еще сжимает медальон. Он бросил его Паво. - Оставь его себе . Возможно, это принесет тебе удачу. Теперь уже поздно. Я предлагаю тебе немного отдохнуть перед групповой схваткой. Завтра ты убьешь Императора и освободишь Рим.