Метаморфоза

1 МАРИ

Мое сердце ощущалось таким же зыбким, как и ноги, погруженные в чрево моря. И дело было не только в воде под моими ногами.

Дело было в мужчине рядом со мной, моем муже, который заставлял бабочек в моем животе порхать, вынуждая мое сердце чувствовать, будто у него выросли крылья. Я знала, что Капо замешан в грязных делишках, но я никогда бы не подумала, что он может заставить украденный цвет морской волны работать на него прямо из глубины его глаз.

Словно прочитав мои мысли, Капо покачал головой, а его губы тронула легкая усмешка. Он находил меня... весьма интересной, как если бы я была новым видом жуков, который он открыл, а теперь решил сохранить для коллекции. Да и я решила попридержать у себя этого большого, плохого волка, за которого я вышла замуж и в верности которому поклялась своею жизнью.

В каком-то смысле наш брак нельзя было назвать традиционным, но одновременно он и был таким. Итальянцы иногда заключали браки по расчету. Подробности нашего брака носили несколько иной характер, но в основе его лежали те же принципы, что и у любого традиционного брака в привычном его понимании.

Детали этой договоренности заставляли меня чувствовать себя уверенно, будто я пустила корни. Мы оба знали, чего стоит ожидать, и поклялись неукоснительно соблюдать условия нашей договоренности. Но любовь не входила в список наших договоренностей. Что-то внутри меня изменилось после того, как я оказалась в церкви, забитой людьми, и скрепила клятвы, данные перед алтарем, поцелуем, подтвердив верность в ночь нашей любви. Некая часть меня - уязвимая часть - была задета, разбита вдребезги, а все осколки плавали в пространстве без названия, пытаясь понять, где им прижиться.

Нормально ли это – не говорить мужу, что любишь его? Ни разу?

Да, для моего мужа любовь не была вариантом, и я все больше осознавала, что это чувство - или же эта реальность - вторглось в мою жизнь. Не было уверенности, что это чувство когда-нибудь пройдет. Это чувство было постоянным, как душа.

Повернулась лицом к воде, не желая, чтобы он что-то увидел. Потому что он ничего не упускал из виду. Если долго смотреть в эти глаза, электрический синий цвет которых выделялся на фоне гладкой, загорелой кожи и шелковистых черных волос, то он начинал ощущаться, словно буря над волнами, в которых колыхалась я.

Мое дыхание участилось, даже слишком, и я глубоко втянула свежий воздух, а затем медленно выпустила его, наслаждаясь тем, как плавно воздух входит в мои легкие и выходит из них. Несмотря на то, что мои чувства заполняли собой все пространство вокруг и были настолько сильными, между нами двумя было то, что было. Мои чувства были похожи на воздух, который двигался внутри моих легких. И я выпускала их на волю при первой возможности. В данный момент я направила свои мысли в другое русло.

Мы были в Греции.

Греция!

На яхте, покачивающейся над водой, словно она игрушечная в бесконечном раю голубого цвета. Плывущая без заданного направления, кроме того, куда нас приведет волна в тот или иной день или же ночь. Возможно, у капитана была карта маршрута, но мне об этом никто не говорил, да и знать я особо не желала.

Это было почти волшебное ощущение: засыпать в одном месте, а просыпаться в другом. Мы отчалили из Кала Гононе, города на Сардинии, а когда я разлепила глаза после большого количества часов сна, что я уже было сбилась со счета, мы оказались в порту где-то в Греции.

Когда Капо сказал мне, где мы находимся, мне потребовалась минута, чтобы эта информация уложилась у меня в мозгу. Когда это произошло, я вышла на палубу, и все еще в шелковой пижаме, свесившись через перила, стала смотреть на открывающийся передо мной вид. Он казался мне нереальным.

Таким был не только вид. Нереальной казалась вся моя нынешняя жизнь.

От копания в помойках до... Этого момента.

Затем я перевела взгляд на мужчину, стоявшего рядом со мной, и он показался мне еще более нереальным, чем вид, открывшийся мне ранее. У меня было ощущение, что он прочитал «Путешествие» – дневник желаний, который я вела, описывая там все, что желало мое сердце, и воплощает эти желания в жизнь.

Греция значилась в моем списке желаний, и он привез меня сюда на наш медовый месяц.

Я прочистила горло и отвела взгляд от его глаз. Все, о чем я могла думать, это... цвет воды даже не идет ни в какое сравнение с цветом его глаз, и то, как сильно меня пугает взгляд его глаз, когда он так смотрит на меня. Как будто Капо решил заглянуть разом во все места, где я прячу свои секреты. Для такого человека, как он, человека, который всегда получал то, что хотел, узнать эти секреты казалось почти вызовом.

— Как долго мы можем оставаться здесь? — поинтересовалась я.

Пересилив себя, после того, как ответа от него не последовало, я повернулась и снова встретилась со взглядом его глаз.

Капо удивленно вскинул бровь.

— Уже подумываешь об окончании поездки?

— Нет, — я отрицательно покачала головой. — Стараюсь подготовиться к неизбежному.

Капо засмеялся, издав гортанный звук, исходивший из глубины его горла. Я подавила желание протянуть руку и дотронуться до его шеи, где кожа была испещрена белыми шрамами. Иногда, когда Капо удивляло то, как его тело реагировало на меня, смех моего мужа звучал так, будто кто-то вырывал листок бумаги из блокнота. Или, может быть, он просто не так часто смеялся до меня, а когда смеялся, это звучало грубо.

— Ты никогда не сможешь подготовиться к этому, Марипоса, — произнес он. — Вот почему так важно жить сегодняшним днем.

— О, — сказала я, улыбаясь. — Я живу. Вот оно. Просто быть в моменте.

Глубоко вдохнула теплый, соленый воздух, а затем выпустила его медленным толчком, не решаясь отдать его обратно целиком. Что-то во всем этом уже исцеляло меня. Как и время, которое мы провели вместе на Сицилии.

— Для меня это похоже на жизнь.

— Твои ноги все еще на лодке, — сказал он.

Я назвала яхту лодкой, когда впервые увидела ее, но она была слишком причудливой для такого простого определения. На мой неискушенный взгляд, это был плавучий особняк. Или, как назвал ее Капо, яхта.

Яхта была наречена «Афродитой», и чем-то напоминала мне крепкого дельфина. Спереди она заканчивалась длинным носом или, правильнее сказать, удлиненной носовой частью, затем расширялась и охватывала семь палуб, включая две вертолетные палубы (этот термин использовал Капо) и ангар под палубой. А самый верх яхты напоминал плавник. Здесь даже имелась подводная смотровая комната, что было очень здорово. Во время экскурсии, капитан упомянул, что на яхте могут разместиться двадцать восемь гостей, а экипаж состоит из пятидесяти шести человек. Похоже, он упомянул об этом только для меня, потому что я была уверена, что Капо прекрасно осведомлен о количественном составе экипажа и прочей статистике, касающейся судна. Поскольку эта яхта либо принадлежала семье Фаусти, либо была зафрахтована в качестве какого-то одолжения Капо, вполне логично, что она оказалась такой же шикарной. На ней даже развевался итальянский флаг.

Я пошевелила пальцами ног.

— Я в курсе, где сейчас мои ноги, — сказала я. — Они, по сути, парят над водой вместе с яхтой. В Греции!

Капо усмехнулся, и мое сердце опустилось в желудок, проследовав за движением океана.

— То, что ты здесь, доставляет тебе удовольствие.

— Доставляет мне удовольствие. — Я едва ли могла вымолвить что-то членораздельное после того, как слово «удовольствие» чувственно скатилось с его губ. О, что эти губы могли бы сделать со мной... — Да, — прошептала я, затем повысила голос. — Но «удовольствие» - это слабое слово, чтобы описать то, что я чувствую сейчас. От того, что я здесь.

...с тобой. Последние два непроизнесенных слова были простыми, но я понятия не имела, сколько мне будет стоить эмоциональных сил, если я их добавлю. Несмотря на то, что казалось, будто что-то изменилось между нами после того, что случилось с Нонно, его дедушкой, я все еще не знала, что Капо сделает, если когда-нибудь узнает о моих чувствах. Это было так же неопределенно, как и то, что простиралось у меня под ногами. Может быть, там таится множество сокровищ, а может быть, туча монстров, с которыми я как-то не хотела сталкиваться.

— Одевайся, Марипоса, — сказал Капо. — Жить - значит не бояться замараться. А сейчас ты слишком чистая.

Отойдя от моего мужа на несколько шагов, я сцепила пальцы наподобие фотообъектива, а затем издала щелчок, когда зрелище, которое я никогда не хотела забыть, оказалось в кадре.

Мой муж без рубашки и смотрит на море.