3 МАРИ


С моими пищевыми пристрастиями и антипатиями я начала исследовать границы своей авантюрной стороны - или выяснять, есть ли она у меня вообще.

Самым большим приключением в моей жизни был Нью-Йорк - здесь я выживала. У меня не было времени, чтобы узнать себя. Узнать, что мне нравится. Что мне не нравится. Кем я была в глубине души. Моя поверхность огрубела от воздействия стихий. Мой боевой щит был изношен и помят.

После того, как я повстречала Капо, он подарил мне время. Свободу, чтобы я могла узнать, кто я.

О чем я только думала, когда впервые ступила на итальянскую землю?

Нью-Йорк стал полем боя, в котором я выживала слишком долго. Каждый звук был боевым кличем. Каждый сезон давал повод бежать и прятаться, будто какая-то неизвестная стихия надвигалась на меня. Каждый запах был пропитан кровью. Каждое зрелище было чьей-то борьбой за жизнь.

Италия, Италия стала землей обетованной после долгой и изнурительной борьбы.

Эта тема получила развитие в Греции, и чем дольше я была вдали от всего этого, тем больше я чувствовала, как моя оболочка начинает смягчаться. Начинает меняться.

Жалела ли я, что в двадцать один год понятия не имела, что мне больше нравится - мясо или морепродукты? (Я все еще решала.) Или что мне лучше - остаться на яхте и наблюдать за пейзажами природы или прыгнуть со скалы и скользнуть вниз?

Я старалась не думать слишком много об обстоятельствах своей жизни, потому что было кое-что, чего я раньше не понимала. Легко вспоминать тяжелые времена в хорошие, но так трудно вспомнить хорошие времена в плохие. Может быть, потому что, когда у меня появился шанс отдышаться, я все еще оглядывалась через плечо, ожидая, что мои старые наработки замедлят скорость течения времени, в то время как жизнь раздавит меня как какую-то ничего не значащую букашку.

Это было похоже на то, как если бы у меня на счету был ноль, а потом в одно мгновение появился миллион. У меня не было проблем с деньгами или с тем, что Капо тратил свои на меня, но это была адаптация. Мне постоянно приходилось напоминать себе, что у меня есть все, что мне нужно. Вода. Еда. Кров. Жизнь была в порядке.

Даже в самые трудные времена я никогда не убеждала себя, что мне нужно чувствовать себя лучше. Я просто... делала то, что нужно было делать, и продолжала жить дальше. Откуда мне, черт возьми, было знать, все ли получится? Это была приятная мысль, но посреди поля битвы я могла думать только о стратегии, дальнейших действиях и сохранении в сохранности не только своего тела, но и души.

Глядя на мужчину рядом со мной, сидящего за штурвалом лодки, я удивлялась, как ему удалось выжить. Как он смог выбраться с той стороны, оставшись самим собой. Капо держал себя в руках, хотя я могла видеть мозаичный узор его осколков - то, как его собрали воедино по этим осколкам, будто сцену с церковной фрески. Горизонтальные линии, как серебряные потоки застывшей крови, очерчивали его края.

Что бы Капо сказал мне, если бы я спросила его? Не о том, как исправить его собственную жизнь, а о моей собственной.

Сосредоточься на том, чему научила тебя борьба - кем ты стала благодаря этой борьбе. Держи прошлое близко, как врага, но не позволяй ему управлять тобой. Откройся сегодняшнему дню и тому, что должно произойти сегодня. А будущее - оставьте его на будущее. Никто не может предсказать будущее. Мы можем только жить сегодняшним днем. Каждый день.

Да, я будто слышала, как он это произносит. Может быть, я не знала наверняка, что мне больше нравится - стейк или морепродукты, или насколько у меня авантюрная натура, но что я точно знала, так это то, что я была чертовски живучей. Я могла позаботиться о себе, и заботилась раньше, даже если я вышла из войны всей своей жизни со шрамами.

Лодка, казалось, накренилась, и я покачнулась, инстинктивно ухватившись за плечо Капо, чтобы не упасть. Он посмотрел на меня краем глаза, и я подумала о том, чтобы убрать руку после того, как катер выровнялся, но решила этого не делать. Его кожа была горячей от воздействия неумолимого солнца, и даже несмотря на ветер, бьющий по нам, я ощущала его запах, витавший в воздухе. Он был пьянящим.

Капо наклонился и поцеловал мои пальцы. Я слегка усмехнулась, отстранившись, но не только потому, что его губы были теплыми на моей коже.

Перед нашим отъездом на Сицилию я купила ему бейсболку с изображением итальянского жеста непонимания1 с цветами итальянского флага внутри. Пальцы одной руки сжаты вместе, и направлены вверх, что делает руку похожей на мешочек с монетами, завязанный сверху. Капо повернул ее козырьком назад и стоял без рубашки у штурвала быстроходного катера, который он, должно быть, арендовал или организовал для нас. Редко когда мой муж выглядел так непринужденно, так расслабленно, и это заставило меня ухмыльнуться.

Как он мне напомнил, день назад выбор делала я, и я понятия не имела, куда мы отправимся. Капо разбудил меня до рассвета, и после завтрака мы отправились в Палеокастрицу на мотоцикле. После того как я сделала около сотни снимков - понятно, почему это одно из самых фотографируемых мест на острове, - Капо помог мне сесть в лодку. Казалось, он знал, куда мы направляемся, и я настроилась на поездку.

Куда бы мы ни направлялись, казалось, что это частное место, возможно, даже уединенное. Через несколько минут я уже не видела ни других лодок, ни даже земли. Нас окружали только горы и море.

Я подумывала о том, чтобы спросить его, куда мы направляемся, но ветер был таким шумным и свирепым, что я решила этого не делать. Я не хотела перекрикивать ветер или кричать ему в ухо. Кроме того, сама поездка была веселой и захватывающей. Особенно же приятно было видеть Капо таким расслабленным. В Нью-Йорке я видела его без костюма только один раз. Он был весь в делах. У него не было времени развлекаться.

Хотя я не могла назвать Капо балагуром, я могла точно сказать, что здесь он был еще более расслаблен, чем на Сицилии.

Мы менялись оба.

Я не была уверена, было ли это связано с тем, что произошло перед нашим отъездом - с Нонно или с чем-то еще, но наши отношения получили развитие. У нас был брак по расчету, созданный по его собственным правилам, но все же... Мы были, по сути, чужими друг другу, но в то же время мне казалось, что я знаю его всю жизнь. Я не могу сказать, что Капо не давал мне повода для беспокойства, но это было не потому, что он казался мне чужим. Это было потому, что он не был чужим, и моя плоть тянулась к его плоти, как вода притягивает солнце.

Я сосредоточилась отчасти на мыслях, отчасти на пейзаже, пока мы продолжали удаляться все дальше и дальше от берега. Из-за моей невнимательности и необходимости наделать как можно больше фото, я даже не была уверена, сколько времени нам понадобилось, чтобы добраться до места, но неожиданно - почти из ниоткуда в буквальном смысле - перед нами возник небольшой пляж. Он был окружен огромными скалами. Одна из них была открыта, как рот, и в нее текла лазурная вода. Она была настолько прозрачной, что я могла прослеживать ее движение до самого дна.

Если бы у меня была с собой банка, и я зачерпнула бы немного воды, сохранила бы она свой цвет, подумала я? Я никогда не хотела забывать, насколько красиво это было. Как гипнотично. Этот вид манил, и мне хотелось держать его подле себя. Никогда не потерять воспоминания о том, насколько чистыми и яркими были цвета на фоне солнца.

Вода бурлила за нами, когда Капо повернул, приблизив нас к берегу. Пляж был пуст, не было даже ни зонтика, не считая синей деревянной лодки. Она не выглядела потерпевшей кораблекрушение и не была ветхой. У нее все еще были весла. Может быть, кто-то оставил ее для посетителей пляжа? Я собиралась спросить об этом у Капо, но решила сделать то, что казалось мне еще более насущным.

— Мы здесь одни? — Чувство предвкушения закрутилось в нижней части живота, когда я подумала о том, что пляж будет предоставлен только нам.

— На некоторое время. — Это прозвучало загадочно. Более загадочно, чем обычно, что заставило меня почувствовать еще большее беспокойство по поводу его планов.

Песок был мелким там, где по нему постоянно текла вода, но дальше по пляжу он плавно превращался в гальку. На возвышающейся скале в некоторых местах были кратеры, почти как опоры для ног и рук, которые помогали взобраться на вершину, где зелень росла буйно, подобно волосам. Вся эта обстановка была хороша, потому что в больших отверстиях в скале мы могли спрятаться от солнца, если бы стало сильно жарко.

Капо передал мне сумку, набитую полотенцами и сменной одеждой. Затем он достал сумку-холодильник, набитую едой и напитками. Он также достал два зонтика и воткнул их в песок.

На нем были только синие плавки и купленная мной бейсболка. Его загар стал еще более насыщенным от того, что мы так много времени проводили на солнце, а его волосы были такими темными, что подчеркивали его наэлектризованные голубые глаза, как цвет плавок подчеркивал цвет кожи Капо.

Когда он начал приближаться ко мне, я хотела потрогать свои волосы, но забыла, что обернула их шелковым платком, как учила меня тетя Стелла. Возможно, мое прикосновение к голове натолкнуло его на мысль. Он бросил свою бейсболку на одно из полотенец, подойдя ближе.

Капо напряженно смотрел мне в глаза, и я знала этот взгляд - это был один из тех взглядов, в которых я не сомневалась. Казалось, наши тела спутались с тех пор, как мы поженились, и никак не могли развязаться. Наше с ним удаление и одновременное притяжение не были похожи ни на что, что я когда-либо испытывала раньше. Это заставило меня потянуться к нему, при этом я одновременно сделала шаг назад и ударилась ногой о камень.

Это была одна из причин, почему мне казалось, что я знаю моего мужа целую вечность. Мое тело действовало инстинктивно. Мне было удобно протянуть руку и прикоснуться к нему, как я хотела, все запреты были сняты. Он способствовал этому.

— Хочешь поплавать? — выдохнула я, кивнув в сторону воды, прижав при этом ладони к его плечам.

Еще не достаточно жарко, — сказал он.

Еще не достаточно грязно, — сказала я.

Капо усмехнулся, и мое сердце ухнуло в самое естество. Мои соски затвердели, упираясь в ткань купальника, а нижняя часть купальника уже сочилась влагой, причем не только от пота.

Он отступил назад, позволяя прохладному ветерку обдувать пространство между его телом и моим, и снял плавки.

Мои глаза впитывали каждую частичку его тела, словно губки. Черт. Мой муж был чертовски хорош... или горяч... или красив. Прилагательные все время вертелись в моей голове, и я не могла выбрать одно единственно верное, чтобы описать его. Его тело было проводом под напряжением, а глаза - электричеством. Все в нем было... заряжено.

Капо приподнял брови, как бы говоря... твоя очередь.

Я была обнаженной перед ним и раньше, много раз, но это чувство... я была более открытой. Но я хотела этого, его, больше, чем думала о риске. Сделав глубокий вдох, я скинула шлепанцы, вылезла из джинсовых шорт, а затем сняла купальник.

Я раскрыла руки, как бы говоря... теперь мы в расчете.

Он окинул взглядом мое тело, от ног до покрытой головы, так медленно, что я почувствовала, как капелька пота пробежала промеж моих грудей.

Он пальцем подозвал меня к себе, и я сделала шаг, чтобы преодолеть разделяющее нас расстояние. Капо снял с моей головы шелковый платок, позволил моим волосам рассыпаться каскадом, а затем просунул руку под них, приблизив мое лицо к своему. Когда его губы сомкнулись над моими, с моих губ сорвался тихий стон, и я затрепетала словно бабочка на его губах. Ощущала привкус соли на его губах, а его кожа была такой же горячей, как и окружающий нас воздух.

— Теперь я знаю, почему это называется запретным плодом, — пробормотал Капо мне в губы, когда мы прервались, чтобы перевести дух. — Черт.

Он продолжил с того места, на котором прервался, словно изголодавшийся волк, и поцелуй стал глубже, неистовее. Я втянула воздух, когда он оторвал свои губы от моих и упал передо мной на колени. Я отклонилась назад, нащупывая стену из скальной породы, когда он раздвинул мои бедра и...

Мммм. — Звук, передающий чувство эйфории, овладевшей мной. Его язык дразнил и мучил, а мои ноги вместо того, чтобы использовать в качестве опоры скалу, взлетели ему на плечи. Мои бедра начали дрожать, и когда Капо сделал что-то, что заставило меня сказать что-то непонятное... весь мир вокруг меня разбился на части. Линии, прочерченные солнцем под водой, казалось, затуманили мое зрение.

Казалось, что я вплавилась в камень, а когда его язык начал двигаться вверх, огибая мой пупок, я снова была готова. Я почувствовала привкус соли на языке моего мужа, когда его губы обрушились на мой рот. И хотя я едва перевела дыхание, если он не трахнет меня в ближайшее время, мое тело может взбунтоваться и вступить в конфронтацию с его телом.

Капо поднял меня на ноги и усадил в расщелину скалы. Она была достаточно большой для моей задницы, и он немного потянул меня вперед, наклонив мое тело, чтобы у него был полный доступ к ней. Моя спина была в безопасности. Рука с татуировкой черного волка, с такими же наэлектризованными глазами, как у моего мужа, скользила вверх по моему телу, лаская грудь, а я ногами обхватила его за талию.

Капо устремил на меня взгляд своих глаз и дал легкому бризу обдать мое тело, прежде чем скользнуть внутрь меня. Я была соленой и мокрой, как море, а он двигался, как прилив, сначала медленно, входя и выходя, растягивая меня, а затем темп Капо только нарастал. Он оказывался во мне, как шторм, обрушивающийся на берег с неистовой силой.

Моя голова запрокинулась назад, я закатила глаза, а звуки из моего рта были такими громкими, что могли бы стать эхом. Эти звуки были безрассудными, как будто я отдавалась шторму после долгой борьбы с ним. Его прилив пронесся по моему телу, и я боролась за то, чтобы выжить, остаться целой и невредимой.

Я вихляла бедрами, начиная двигаться вперед, принимая его еще глубже, когда из глубины его горла вырвался рык. Звук наших тел был поглощен волнами, но все равно казался громким в этом маленьком уголке мира, который, казалось, принадлежал лишь нам.

Капо придвинулся ближе, его тело не сбавляло ритма, и он облизал мою шею до самого уха.

— Кончай, — прошептал Капо, его дыхание было теплым. — Кончи для меня, Марипоса.

То, как Капо произнес мое имя. То, как он произнес свой приказ. Ощущение его языка на моей шее...

Моя спина выгнулась дугой, голова ударилась о камень, и мои груди подпрыгнули от движения наших тел. Мои соски были твердыми, они жаждали его прикосновений, и когда Капо втянул один из них в рот, пососал и отстранился, я вскрикнула и уперлась пятками в его задницу.

Его стены обрушились, когда обрушились мои. Это было похоже на взрыв, когда мы слились воедино, я почувствовала отголоски этого взрыва в своих костях. Когда Капо кончил, он кончил мощно, вся эта сдержанность, которую он обычно держит в клетке, временно перешла под чужой контроль.

Мой.

Я прислонилась головой к груди Капо. Дышала так, как от сильного бега. Через несколько секунд он поцеловал меня, крепко, в макушку, и немного отстранился. Капо смотрел на меня мгновение, а затем вышел из меня. Я старалась не вздрогнуть, но вздрагивала всегда. Это было похоже на то, как будто он разрывает связь между нами.

Капо поднял меня с камня и усадил на песок. Затем его взгляд снова пробежался по моему телу, остановившись на бедрах. Он медленно провел рукой по одному, потом по другому, немного приводя меня в порядок. Я ощущала в воздухе его запах, а может, и наш с ним. Запах был пьянящим, даже с примесью свежего аромата пляжа.

— Достаточно грязная? — Я едва слышно выдохнула. Мое горло саднило, спина и задница тоже. Неужели я кричала?

Он ничего не сказал, поднял меня на ноги и зашел в воду, а затем затащил нас обоих под воду.


Загрузка...