Мэй и Минато. Любовь в офисе.

Глава 17. Помолвка и Африка. Мэй возвращает деньги.

Машины были поданы и мы с Юкио-сан на одной машине, глава Службы безопасности с пятью крепким и ребятами на другой, прибыли в аэропорт. Мы летели на бизнес-джете и через пять часов были на другом континенте.

Нас встретила удушающая жара и ветер, густо разбавленный песком. Люди в камуфляже окружали нас. Они говорили по-английски, и я понял, что это частная военная компания из штатов.

Их командир козырнул шефу безопасности. Посмотрел на нас. Оценил. После этого нас сопровождала пятерка бойцов. Крепких, молчаливых ребят в черной форме охраны, в отличие от бойцов в камуфляже, и нас в строгих офисных костюмах.

Брат прилетел через час. Мы обнялись с ним. Он поклонился Юкио-сан. И был встречен поклоном тоже.

После этого мы поехали под охраной кортежа автомобилей во дворец Президента республики. Там даже был танк и над нами спереди, и сзади кружили вертолеты.

Мы подъехали к квадратному зданию, больше похожему на склад и окруженному пятиметровым забором с колючей проволокой и пулеметными башнями по углам.

Внутри же это был приличный дворец, с садом и фонтанами, во французском колониальном стиле.

Кортеж был пропущен в ворота без задержек. Но перед входом в зал нас обыскали. Меня обыскивали легко, а вот военных ощупывали очень пристально.

Президент сидел во главе стола. Он был угрюм, и его черный берет с золотым орлом, почти сливался с кожей.

По бокам сидели люди в такой же военной форме, как у Президента, только орденов у них было меньше.

По фотографиям, показанным мне в полете я узнавал министра Иностранных дел, министра Обороны и Министра Юстиции. Президент говорил по-английски плохо, переходя на французский, и сбиваясь на местную речь.

Он начал грубо. Швырнул через стол фотографии ящиков. Вытащил автомат, и тоже кинул его на середину стола. Слюна брызгал из его рта. Он кричал и хотел, чтобы мы дали объяснения.

Юкио-сан кивнул. И я начал речь, полную ссылок на документы, подписанные Корпорацией и им лично. Выверенные предложения, с цитатами из договоров должны были убедить не только его, но и любой взыскательный суд.

Из договоров следовало, что Корпорация может передавать оружие, так как она сочтет нужным и кому сочтет нужным, и без ведома президента.

Министр Юстиции кивал. Но Президент хмурился. Потом достал золотой пистолет и выстрелил в воздух, прервав мою речь.

Он сказал, что не желтолицым решать, что и кто должен делать в его стране.

Шеф СБ едва заметно кивнул. И в следующие мгновенья произошло несколько вещей, к которым я не был готов.

Охранник Президента достал мачете и перерезал тому горло сзади. Кровь хлынула на стол, чуть запачкав мой костюм и бумаги. Потом тело оттащили и в кресло сел Министр Обороны. Он извинился за несдержанность Президента и сказал, что все договоры с Корпорацией будут соблюдены, и он сожалеет о том, что нам пришлось ехать сюда и отрываться от важных дел.

Но, поскольку положение в стране тяжелое, он рекомендует нам задержаться в ней на несколько дней.

Мы любезно приняли приглашение и машины, также под охраной отвезли нас в резиденцию Корпорации. Такое же серое здание. Внутри здесь было также хорошо. Только стиль был более японским.

Мне отвели приличный номер и я, отдав одежду в хим. чистку и сходив в душ заснул.

Спал я плохо. За окном то и дело раздавались разрывы и стрельба.

Связь не работала и я не мог залезть даже в почту, или позвонить.

Утром одежда была выстирана и почищена. Я одел ее и спустился к завтраку.

Коллеги смотрели телевизор. Здесь были и дипломаты, и военные и моряки. Все они были эвакуированы в здание Корпорации. Поскольку сейчас по телевизору показывали уличные бои и штурм посольства Японии. Успешный штурм пустого здания, которое никто не охранял.

День прошел спокойно внутри здания. Нас никто не трогал, хотя взрывы, стрекотание вертолетов долетали и сюда.

Я смотрел телевизор вместе со всеми. Принял участие в шахматном турнире и даже дошел до полуфинала.

За окнами также стреляли, хотя и потише. Послушали речь нового Президента. Посмотрели на догорающие руины посольства.

Общался с Акари. Мои родные приехали в Токио. Прилетела сестра. И они мило ходили по магазинам.

Сестра рассказывала о жизни в Австралии, но приехала без своего молодого человека.

Высокий красавец-блондин, остался пока в Мельбурне и должен был прилететь только на помолвку.

Я не говорил ей где я, а она и не спрашивала. Несколько раз набирал Мэй.

Но она молчала. Писем от нее тоже не было. Я ей и не писал.

Написала мне и Юми, я ответил, что встреча не получилась и я в командировке.

Юми прислала мне смайлик и ссылку на свое фото, в котором она топлесс пила коктейль на крыше, в бассейне одного из шикарных отелей.

Я поставил лайк. А она прислала мне смайлик.

Говорят, здесь в Африке, были занятные женщины, но мне пока не удавалось еще быть с ними.

Я поинтересовался у главы нашего офиса. Он понял мой вопрос и вечером ко мне постучали в дверь. Я открыл. Там стояла очаровательная девушка с шоколадной кожей. Кожа у нее была мягкая, как бархат, ну а плоть, плоть как и всех была розовая.

Мне понравилось, хотя привычки у нее были свое образные, отличные от моих.

Я привык к большему разнообразию, а она предпочитала более простые удовольствия.

На утро, я поблагодарил нашего шефа в этой стране. Но он сделал вид, что не понял. В конце концов, я был прислан из Японии и был начальником в самой Корпорации, а он был руководителем, но в далекой стране.

Прошло еще два дня. Выстрелы затихли и самолет доставил нас домой. Я приехал вечером 14 января, брат поехал в отель, где его ждала жена и остальные члены нашей семьи. Я поехал домой.

Акари встретила меня в роскошном белом кимоно, вышитом пионами и розами.

Проводила в ванную. Там уже была набрана горячая ванна и я с удовольствием в ней отдохнул. Акари мыла специальной губкой мои руки, мою грудь и ноги.

Я чувствовал бесконечную к ней благодарность и любовь. Я сказал ей об этом и она удивленно посмотрела на меня.

Я повторил, говоря как она прекрасна, как прекрасны ее волосы и лицо.

Акари зарделась и смутилась. И я понял, что она любит меня.

Потом во мне промелькнула мысль, как она отнеслась бы к моей открытой связи с Мэй, но я вспомнил Акари в момент вождения и скорости и решил, что ноготки, которые ласкают мою кожу, сдерут ее, узнав о Мэй.

Я был в воде, но то ли от прикосновений, то ли от воспоминаний о Мэй мой флаг поднялся. Акари заметила это и улыбнулась.

Она сделала все как надо, даже лучше. Не замочив и не снимая свое кимоно.

Именно этих ласк мне не хватило с шоколадной девушкой в чужой стране.

Акари вышла, я залез в душ.

А потом пошел спать.

День начался рано. Костюм и платье, синее с золотыми блестками было готово.

На дом пришла парикмахерша и соорудила чудо из волос Акари.

К двенадцати мы поехали в зал.

Там уже собрались гости. Я приветствовал их всех и отдельно, как следует из этикета, поклоном приветствовал маму, на которой было белое траурное кимоно.

Нас приветствовали, фотографировали, поздравляли.

Я знакомился с родственниками Акари, а она с моими.

Все было хорошо. И всем было радостно. Отдельно поздравил нас Юкио-сан с супругой, и отошел беседовать с мамой.

Сестра была с Кевином. Двухметровый блондин с американской улыбкой пожал мне руку и пожелал счастья. Сестра прижималась к нему. И мне было хорошо знать, что они счастливы.

Я любовался нашими портретами из цветов. Ямамото постаралась. Акари и я выгладили как легендарные герои, или боги наших сказаний.

Мы шли по облакам белых хризантем, и над нами сияло пионовое солнце.

Акари хотела поблагодарить ее. И мы нашли ее на галерее, идущей поверх банкетного зала. Она полулежала на стульях и помощница меняла ей полотенце.

При виде нас Ямамото встал и поклонилась. Акари поблагодарила ее за украшение, и разрешила покинуть зал. Акари узнала, что Ямамото беременна и поздравила ее.

Та кивнула и ее увели.

- Мне показалось, что она плакала, - сказала мне Акари.

- Не бери в голову, не у всех беременность идет легко, - ответил я.

Я был зол на Ямамото, что ей плохо и что я должен думать о ней, в наш с Акари праздник.

День проходил и с первыми сумерками был фейерверк, встреченный овацией.

Все выкладывали фото и начали приходить поздравления.

Отписался Харуто. Прислал видеопоздравление Харуки, потом Танака, Сато и Юми.

Юми, как оказалось, была не подалеку, и сняла поздравление на фоне нашего фейерверка.

На ней сегодня не было не только верха, но и низа купального костюма, зато было два, или три мужчины европейского вида.

Акари вежливо улыбнулась, и не стала досматривать его до конца.

У меня стало легко на душе. Почти двухмесячный морок спадал.

Юми наверняка, получив подтверждение, сообщила Мэй о нашей помолвке.

Я уже не вспоминал о Мэй, о нашей встрече в офисе, о том, как мне было хорошо, и как я любил ее.

Воспоминания стерлись и я любил лишь Акари. Я всегда любил лишь Акари. И всегда я буду любить только ее. По крайней мере, я так думал.

Праздник заканчивался. И в конце я объявил о дне свадьбы. 8 февраля. Естественно, все присутствующие получили сразу поздравления, а распорядитель свадьбы немедленно выслал поздравления всем, кто не был там.

Мы попрощались с гостями и последними вышли из зала. По условиям портрет из цветов должен был быть разобран, но я понял, что Ямамото займется этим завтра.

Мы приехали домой и Акари устала. Она легла спать.

Я был возбужден и не мог заснуть. Посмотрел местные новости, где был небольшой сюжет о том, что «единственная дочь «катерного короля», помолвлена с начинающим работником Корпорации и сыном известного автомобильного дилера.

Показали и фотографию отца, с траурной лентой. И я с удивлением узнал, что он принял участие во множестве мелких конфликтов и дослужился до командира бригады.

Он никогда не говорил мне о войне. Но учил быть упорным и побеждать.

А сам лег пеплом, стал землей, в саду своего дома. Показали и нас с Акари, счастливых и радостных. Показали и портрет, упомянув, что модный художник Ямамото стала его автором. Показали и пятнадцатисекундное с ней интервью. Это была хорошая реклама для нас.

Я набрал камеры видеонаблюдения в квартире, которую подарил, и увидел, что еще пять часов назад Ямамото с помощницей туда вошли.

Значит, она послушалась Акари и поехала сразу домой.

Было 23.15 и пора было спать. Я еще раз сходил в душ. И уже не хотел смотреть в телефон. Но там пришло оповещение. Банк прислал мне оповещение, что на мой счет со счета Мэй вернулись двести тысяч.

Я открыл ее инсту. Она сидела в баре и улыбалась. Рядом с ней сидела Юми, с не до конца просушенными волосами и те джентльмены, которых я уже видел.

Я с размаху швырнул телефон в стену. Стена была покрашена приличной краской, а через экран шла трещина. Разделяя фото Мэй пополам.

Я был в ярости. Но сделать ничего не мог. Я позвонил Юми. Она не отвечала. Набрал Мэй, но телефон у нее был просто выключен.

Я лег спать, и мне снилась Мэй. Опять в моем баре. Только теперь она сидела напротив «счастливой дыры». А в соседнюю кабинку шла бесконечная очередь. Я во сне встал в очередь тоже.

А потом проснулся.

Акари еще спала. Оделся и поехал на работу.

Сегодня я ехал в метро и перечитал одно из писем Мэй.

«Ну на самом деле ты вот задумайся ведь становится очень интересненько.

Вот мне иногда не нравится ездить на метро особенно когда начищены ботинки, или там что нибудь еще перживаешь чтобы у тебя ничего не украли.

Или хуже5 разрезали тебе что то. Жуть. А иногда едешь и смотришь. Можно поиграть в перегляделки. Я так все время не выигрываю в эту игру. Получается так что я улыбаюсь в конце концов и отвожу глазки куда-нибудь.

И все а потом на щечках румянец. А может и смех без причины. В такой момент надо просто вспомнить о чем нибудь грустненьком. Вот. Попробуй поиграй с какой- нибудь симпатюличкой :)».

Но с утра мне попадались несчастливые лица. Причем такие лица были и мужчин и у женщин. «Симпатюлечек» я там не видел.

И еще одно: «Я с тобой совершенно не согласна! Вот именно кто-то с перепоя и это видно, а у кого то замученное лицо от хлопот, которые изо дня в день повторяются. Они решимы только на один вечер. А кто то свободен от этих и других проблем и выспался, и готов радоваться жизни и по нем видно что он самодостаточен. Или такие которые выглядят тоже счастливо, но это всего лишь масочка».

Но свежих писем от нее не было, как и ее самой в сети, после фото с Юми.

Я приехал на работу и до девяти нырнул в нее, как в бассейн.

За эти почти четыре дня накопилось много работы. В основном текущей, но надо было проверить согласования сотрудников и подтвердить их.

Писем от Мэй не было. Но сегодня я мог с этим справиться.

Я вернулся домой поздно, около 12 часов, когда Акари уже спала.

А завтра мне предстоял такой же хлопотный день. Я поправил одеяло на Акари и не стал ее будить. Просто лег рядом и заснул.

В воскресение я попробовал, в перерыве между договорами сделать перевод на двести пятьдесят тысяч Мэй, но банк отклонил перевод, написав, что получатель заблокировал переводы от меня.

Моя ярость ушла в работу. Было около сотни договоров, которые должен был я курировать лично. Новый Президент страны переводил отношения с корпорацией на себя.

Я втянулся с кратким перерывом на благословение и на обед.

Юкио-сан был доволен мной и переслал благодарность от Директора.

Там выражалась поддержка моему достойному поведению в Африке, и надежда, что в дальнейшем я буду также следовать долгу.

К благодарности прилагалась хорошая сумма денег.

И я решил, что стоит купить Мэй квартиру, от которой она не откажется.

Воскресение подходило к концу, как и договоры. Их бесконечный поток замедлился и Юкио-сан заглянул ко мне и сказал, что уходит.

И рекомендовал уехать и мне.

Я поклонился и принял совет дяди.

Я сел в новую машину и поехал. Я ехал в Кампус и ностальгия захлестнула меня. Я вспоминал, как почти шесть лет назад я попал сюда и исходил его вдоль и поперек.

Вот любимое место под платанами, где я готовился к экзаменам.

Вот место, где я увидел Юми, а ВТО где впервые увидел Мэй, где Акари подошла ко мне, и где мы впервые поцеловались. Я припарковал свою новую машину и вышел из нее. Стайка молодых людей восхищенно на нее смотрела. Я вошел внутрь и поинтересовался у охраны, не знают ли они Мэй.

Незнакомая девчонка, услышала это и сказала мне, что Мэй уже два дня не появляется в Университете и в кампусе.

Я позвонил Юми, и она сказала, что они с Мэй улетели на острова. И будут только через неделю.

Голос Юми был доволен и счастлив. Я знал такой ее голос. После хорошей пищи, вина и любви она обычно начинала растягивать слова: «Миииллый Миинаато, я оотдыыхаю. Жааль, что ты не здесь». Для отражения полноты чувств не хватало смайлика после «здесь».

Я стоял на крыльце и один из юношей косился на меня. Я заметил краем движение и успел уклониться и встречным ударом вырубить его. Он не коснулся меня.

Подошел крепыш и сказал: «Минато, ехал бы ты. Тебе здесь не рады». В крепыше я узнал одного из «мальчиков Мэй». Я сел, завел машину и поехал.

Я кружил по вечерним улицам и наслаждался движением и светом огней. Я соревновался на светофорах с другими машинами и почти всегда побеждал.

Подарок Акари был шикарен. На одной из улиц меня остановили и выписали небольшой штраф. Я был трезв, и офицер ограничился выговором и квитанцией.

Это чуть успокоило меня, и я поехал домой.

Акари занималась свадьбой и мы поели роллов, доставленных из ресторана.

Акари рассказывала мне про идею свадебного грота, украшенного розами, но я особенно не вникал, решив посмотреть все завтра, когда зайду к Ямамото.

День прошел. Еще один день без Мэй. Но я привык, почти привык быть без нее.