Мэй и Минато. Любовь в офисе.

Глава 22 Смерти любимых

Я не отлучался от Аиши. Но каждый день я общался с Акари. Я звонил ей каждый день.

Она рассказывала мне о погоде, о том, что ждет меня домой, о том, что скоро будут роды и что доктор уже подготовил для нее палату.

После этого я звонил Мэй, которая также пока лежала в клинике.

Она не отвечала мне, она говорила со мной как с Харуто. То забывала о ребенке, то вновь вспоминала о нем. То погружаясь в прошлое счастливое, то послеабортное. Я разговаривал с ней и как Харуто, и как сам.

Ямамото меня не беспокоила, и я почти не думал о ней. Лишь иногда проскакивали новости, в которых очередную вечеринку хвалили за цветочный дизайн от Ямамото.

Череда бесконечных совещаний у Аиши захватила меня. Я представлял Корпорацию в части экономики. Начальник Службы безопасности представлял Корпорацию в части военной.

Сводки в части экономики были превосходны. Прибыль росла, и было принято решение увеличить зарплаты, добившись стабилизации внутренней ситуации в стране.

Население приняло эти меры с восторгом.

На границах же шла война. Война шла странная. После того, как войска Аиши отбыли несколько атак раз в день поднималось тридцать дронов с одной стороны, тридцать с другой.

Гибли несколько человек, несколько машин горело, на этом все и заканчивалось.

На людях Аша держалась со мной холодно, но наедине, она была страстна.

И я показывал все, на что способен, гладя ее антрацитовую кожу. Ее лоно принимало меня и ей казалось этого мало.

Но все заканчивается и звонок Акари разбудил меня.

Она была доставлена в больницу на вертолете и готовилась к родам.

Я вызвал охрану. Предупредил Аишу. Она не хотела меня отпускать. Она не грозилась и не была в ярости. Она была спокойна, и это ее тихое состояние пугало больше, чем звериная ярость.

Я обнял ее. Поцеловал сына. И сел в бронированный автомобиль.

Через несколько минут я был на аэродроме, и он поднял меня в воздух.

Самолет вырулил на посадку и поднялся в небо. Я находился в воздухе, посередине океана.

Я не спал, ожидая новостей от Акари. Ожидая известий от Мэй. Ожидая сообщений от Аиши.

От Ямамото я новостей не ждал. Но они пришли первыми.

Позвонил доктор.

С самого утра помощница Ямамото видела, как она бледнеет. Как ей становиться тяжело дышать, как скачет давление. Но у Ямамото было много дел и она не хотела ехать в больницу. А потом потеряла сознание и скорая доставила ее в родильный дом.

Она не приходила в сознание. Доктор принял решение кесарить. Ей вкололи обезболивающее, поместили под капельницы и начали делать операцию.

Младенец, это тоже был мальчик, был обвит пуповиной, и плохо дышал.

Доктор сказал, что если бы операция началась чуть позже, его бы не спасли.

Давление у Ямамото скакало и ей вливали кровь. Ей вливали плазму, но истощенный организм отказывался бороться. Доктор стимулировал ее жизнь.

Были подключены лучшие врачи. Были подключены лучшие лекарства. Но в конце операции Ямамото подключили на искусственную вентиляцию легких.

Ей вкалывали и вкалывали различные вещества.

Но дыхание ее замедлялось. Сердце, словно замерзающая птичка затихало. И наконец, остановилось.

Реанимационная бригада в покрашенной в голубое палате, боролось за ее жизнь.

Они ничего не смогли сделать. Ямамото родила и ушла. И как будто, почувствовав смерть матери, младенец закричал и у него открылось внутреннее кровотечение.

Очень жаль. Мне очень жаль. Эти слова доктора врезались мне в память.

Я вспомнил Ямамото. Нашу первую встречу. То, как она робко спросила меня про духи. Как потом я фактически насиловал ее. Как она делала букеты Мэй. Как безропотно она украшала нашу свадьбу с Акари. Как мила и тиха она была. Как робко принимала мои ласки.

И в душе моей не промелькнуло ничего. Ни любви, ни жалости, ни к ней, ни к моему младенцу.

Она была для меня чужой. Но я набрал ее помощницу. Та ответила сразу. Ее сухое лицо еще больше вытянулось. Но говорила она спокойно.

Сказала, что по завещанию, которое Ямамото сделала заранее , все имущество ее переходит мне. За исключением, незначительной доли, которая отходит помощнице.

Я сказал, что принимаю этот выбор, при этом она может оставаться в квартире Ямамото столько, сколько понадобиться, а также если будет на это ее желание, продолжать вести бизнес.

Помощница кивнула. Сказала, что оповестит меня о похоронах. Я кивнул тоже.

Я открыл ленту новостей. Она пестрела сообщениями о безвременной смерти Ямамото.

Я с удивлением читал, сколько эта женщина успела за столь короткий срок.

По всей стане было открыто сотни филиалов ее магазина. Она успела оформить десятки свадеб селебрети. При этом я читал искрение слова о ней.

Телеграмм буквально захлестнули посты с черной свечей. Я читал отзывы о Ямамото, но и это не заставило ничего откликнуться в моей душе. Я понял, что не любил ни ее, ни ее ребенка. И смерть ничего не изменила в этом факте.

Я летел к Акари и ждал нашего с ней младенца.

Позвонил доктору. Тот был усталым, и начал говорить о Ямамото, о том, что ее тело будет подготовлено к выдаче. Я прервал его. Сказал, что, что меня не интересует что будет с ней и ее ребенком.

Доктор кивнул. Сказал, что Акари поместили в палату. И что за ней осуществляется лучший, самый лучший уход.

Я попросил его сделать все, что только в его силах. Доктор кивнул.

Я отложил телефон и задремал.

Мен разбудили через пятнадцать минут. Рядом со мной сел заместитель службы безопасности Компании. Крепкий американец. Глава наемников компании, крепкий мужчина с закаленным лицом и глазами убийцы. Впрочем, глаза убийцы были на месте. Он и был убийцей.

Он аккуратно прикоснулся ко мне ладонью. Я открыл глаза. Обычной иронии на лице американца я не увидел. Он был задумчив и смотрел на меня, чуть ли не с жалость.

Он протянул планшет.

На планшете было видео падающих ракет. Ракеты, словно звезды, желтые и огромные летели вниз. Соприкасались с землей и расцветали желтыми огненными цветами.

Я прокрутил видео еще раз.

Удивительный сад рос на месте президентского дворца в Африканской стране, откуда мы улетели… Я посмотрел на часы. Улетели два часа назад.

Шеф прокрутил и показал мне еще один ролик. Это была детская. Заботливо выкрашенные стены были в подтеках черного дыма.

Огонь был потушен, но камера скакала. Но изображение было четким. Снимающий вошел в детскую. И приблизил камеру к женщине, лежавшей около кроватки.

Это была Аиша. Снимавший прокомментировал увиденное:

-Мистер Смит, - обратился он к моему собеседнику, - госпожа президент мертва.

Он приблизил камеру к кроватке. Протянул руку. Вынул ее. На ней были капли крови.

Он продолжил, выругался, и сказал, что ребенок мертв также.

Мистер Смит уточнил, так ли это. Собеседник сказал, что вне всяких сомнений.

Я был спокоен и это не укрылось от мистера Смита.

Я кивнул ему. Поблагодарил. Во мне не было скорби и на этот раз.

Я включил программу и вошел в счета Аиши. Деньги должны были быть срочно переведены на счета корпорации. Со мной связался Юкио-сан и подтвердил мои действия.

Я часть счетов заблокировал. Часть денег перевел на счет корпорации.

Свой личный счет, сведения о нем, я спрятал. Аиша сделала мне этот подарок и сказала, что рассчитывает прожить со мной остаток жизни, если что-то пойдет не так.

Но свой остаток жизни она прожила без меня.

Но с нашим общим сыном.

Переведя деньги я спросил мистера Смита, что будет со страной дальше. Он промолчал, сказав, что пока решение не принято. Но скорее всего клан третьей жены выдвинет своего представителя на пост президента.

И по понятным причинам, с меня будет снято это направление.

Юкио-сан лично возьмет контроль над ним.

Я кивнул. Слишком тесно я был связан с Аишей.

Я вновь закрыл глаза. Я представлял нашу первую ночь с этой шоколадной женщиной.

Я представлял ее губы. Ее груди, ее глаза. Я вспоминал встречу после смерти ее мужа. Я вспоминал и нашего общего сына. С которым я побыл только неделю.

Я не верил в воздаяние. В моей систем координат не было понятие «грех».

Но если бы я примерил на себя модель мышления Европы, то я подумал об этом именно так.

Сон не шел. Но я не открывал глаза. Я сделал все, что мог. И готовился к встрече с Акари.

На оставалось лететь меньше часа.

Я все-таки задремал. И мне снилась Ямамото, которая шла взяв за руку мальчика лет пяти. Встречалась с Аишей, одетой в короткое платье, по европейской моде. Рядом с Аишей, шел такой же по возрасту мальчик, более смуглый.

Не знающие друг - друга женщины обнялись и прикоснулись щеками, как старые знакомые. И не оглядываясь пошли прочь от меня.

Я пытался их догнать, но они шли по огромному торговому центру, а я словно уменьшился и каждый мой шаг был равен их пяти.

Я встал и смотрел, как они доходят почти до перекрестка и там встречают…

Кого они встречают я так и не рассмотрел.

Меня разбудил телефонный звонок.

Это звонил доктор и я принял его. Но видеозвонок был необычным.

Там, в телефоне была Мэй.

Она была причесана. Лицо ее было округлившимся и отдохнувшим.

И взгляд показался мне осмысленным.

Я машинально глянул на часы. До прилета оставалось еще сорок минут.

Мэй отодвинула телефон и я увидел, что в руках она держит сына. Но стоит напротив раскрытого окна. Доктора я не увидел, но услышал его голос, который уговаривал Мэй открыть дверь.

Она не отвечала ему и ласково поздоровалась со мной:

- Здравствуй, Минато.

- Здравствуй, Мэй. Скажи, что происходит? Почему ты не открываешь доктору?

Мэй ничего не ответила мне. Она улыбалась.

И спросила меня, правда ли я спал с ней, пока она была здесь. Я ответил, что я люблю только ее, что только она мне нужна, и я сделаю все, чтобы быть с ней.

Она спросила, еще раз. А затем сказала, что Харуто никогда здесь, в больнице, не был.

Она обошла палату. Подошла к окну. Я пытался говорить с ней.

Я говорил, что люблю ее. Она мягко улыбалась. Подходила к тем местам, где мы были с ней. Кровать. Мягко гладила ее рукой. Кресло. Диванчик. Подошла к шторам. Их колебал ветер двадцатого этажа. Отдернула их. Посмотрела на ребенка.

Сказала, что это ребенок не Харуто.

Я кричал. Я вскочил в проход и ко мне подошел Смит и его ребята.

Я умолял Мэй остановиться. Она посмотрела не меня. Повернулась к окну.

Младенец спал. Она показала мне его на камеру. Потом подняла и швырнула его в открытое окно.

- Ты этого хотел, Минато, - спросила она.

На заднем фоне раздавался стук в дверь.

Это врачи ломали вход в палату. Мэй встала на подоконник.

Посмотрела на меня. И вновь произнесла.

- Ты это хотел, Минато.

А потом сделала шаг назад, и кинула телефон вперед.

Кадры ее падения я пересматривал много раз. Она упала позже сына. И два кровавых пятна я увидел спустя полтора часа, когда приехал к Акари.

Она падала легко, как птица, распустив руки, окутанные таканью кимоно.

Она не кувыркалась в воздухе. А летела. Прямо, так, как жила.

Я затих. А мистер Смит налил мне виски. Это был хороший, выдержанный, крепкий виски.

Я почувствовал его успокаивающий вкус.

И сказал ему, что только что я лишился третьего сына.

Третьего уже рожденного сына. Мистер Смит с кем-то связался по телефону. Получил подтверждение и сказал:

- Соболезную, сэр.

Именно так он и сказал. Соболезную. Мать его, сэр.

Я взял себя в руки и ответил ему благодарностью.

Извинился за эмоции. Сел на место. Взял стакан и бутылку. Я не хотел пить. И пил золотой напиток мелкими глотками.

Я вспоминал себя и Мэй. Я не вспоминал ее период с Харуто.

Я вспоминал нашу близость там, где она только что была, а потом перестала быть, соприкоснувшись с твердой поверхностью земли.

Странная пустота пробралась в мою душу.

Я открыл документы и аннулировал дарственную квартиры на Мэй. Она так и не успела подтвердить ее.

Я удалил нашу с ней переписку. Удалил выписки со счетов.

Дверь удалось сломать и доктор поднял свой телефон и продолжил разговор.

Он подтвердил, что и Мэй и ребенок погибли. Я попросил его оставить наш разговор с Мэй в тайне. Он сказал ,что это не в его силах, но если следователь не будет задавать вопросы, то сам он не поднимет эту тему.

Я поблагодарил его. Перевел деньги за закрытие договора об оказании помощи Мэй. Скинул доктору адрес ее родителей.

А также перевел деньги на его личный счет.

Потом спросил, что там с Акари. Он сказал, что Акари в полном порядке, и они наблюдают за ней согласно протоколу.

Я кивнул и попросил доктора сделать все возможное для нее.

Потом набрал ее родителей. Трубку взяла ее мама. Я поздоровался с ней и сказал, что Акари повезли на сохранение.

Она поблагодарила меня и сказала, что они с отцом приедут туда.

Я сказал, что и сам буду через час у Акари. А сейчас лечу в самолете.

Самолет сел без происшествий и машина Корпорации довезла нас до нашего терминала. Формальности были пройдены быстро. И автомобиль компании помчал меня в роддом.

Я помнил четко как выходил из самолета. Как мне ставили в паспорт штамп прибытия. Как ветер холодил лицо.

Как я сел в автомобиль. Как говорил с Юкио-сан. Как он поблагодарил меня за сделанную работу.

Как я подъехал к роддому.

Тела Мэй и моего сына уже убрали. На асфальте осталась только два пятна крови и огораживающая их ленточка.

Я набрал доктора и попросил выйти его в фойе. Он спустился, и сказал, что родители у Акари, и что с ней все хорошо.

Я попросил не упоминать его ни о Ямамото, ни о Мэй.

Он кивнул.

Я попросил показать мне тела. Моих сыновей и Мэй.

Он сказал, то это невозможно. Я отверг его слова и попросил вновь. Он посмотрел на часы и кивнул.

Мы спустились вниз, на минус пятый этаж.

Там он открыл своим пропуском двери и служитель, в маске и белом халате проводил нас внутрь.

Там, наверное, ыло холодно, ноя не чувствовал этого.

Доктор и сопровождающий провели меня в первое помещение.

Там лежала Ямамото. Она была мертвенно бледна и прекрасна. Ее лицо напоминало белую розу. И я понял, насколько красивым ее сделало материнство.

Она расцвела и я понял, что будь она жива, я полюбил бы ее. Смог полюбить.

Сын был маленький. И лица его я не запомнил.

Меня проводили во вторую комнату. Там лежала Мэй. Лицо ее успокоилось, но голова ее была цела. Я смотрел на нее и не верил, что она мертва.

Казалось, она спит, и только стоит прикоснуться к ней, она откроет глаза и скажет: «Минато, милый, я ждала тебя».

Я подошел, оправил ее волосы и только тут увидел неестественную сжатость ее затылка и капельки крови в волосах.

Сына мне так и не показали. Не чего было показывать, как объяснил служитель.

Я не плакал и вышел, повинуясь пожеланию доктора.

Доктор сменил халат. Я же прошел дезинфекцию какой-то жидкостью.

Но иначе было нельзя. Из мертвецкой я мог принести заразу.

А еще одна смерть в планы доктора не входила.

Меня обдало паром. Смесью каких-то дезинфицирующих средств.

Но как ни странно. В этом пару ушли мои сомнения. И я почувствовал облегчение.

Последние месяцы ушли от меня. Ушла Аиша. Эта коричневая, мягкая пантера.

Ушла Ямамото. Податливая, словно ветки ивы женщина.

Ушла непокорная, недоступная, красавица Мэй. Она упорхнула от меня словно недоступная, райская, неведомая птица. И я не сожалей о ней. Наваждение уходило.

Я вышел из очистительной камеры и был готов подняться туда, где меня ждала моя любимая Акари.

Та, что носила моего ребенка и ту которую я любил. Любил в этом большом городе.

Это был большой город. В нем было много всего. Много улиц. Много домов. Много машин. Много людей. И много одиночества.

Я приехал в него, полный надежд и стремлений. Но одиночество не получило меня. Я не был один. Люди. Дома. Машины. Друзья. Родственники. Любимая. И я не был одинок.