Мэй и Минато. Любовь в офисе.

Глава 18. Поиски Мэй.

Пришел на работу и понял, что ничего не прошло, не привык, и сердце болело о Мэй еще больше. Я решил справиться, как умел. Набрал сайт и заказал на вечер троих, наиболее напоминавших мне Мэй.

Выбрал еще одну квартиру, подобную той, что подарил Ямамото, в том же комплексе, и купил ее. Сделал заказ и курьер должен был забрать ключи и документы и отвезти их Мэй в кампус, потом в Университет.

На работу спускаться было бесполезно. Это я сделал сам уже утром. Там был пустой стол и начальник сказал, что перевелась в другой филиал.

Его заместитель посмотрела изучающее на меня из-под очков, но комментировать ничего не стала. Видимо, отдых в Париже, еще смягчал ее характер.

Я вернулся к себе. Курьер присылал сообщения об отрицательных результатах.

Мэй не было ни в Университете, ни в кампусе. День не тянулся, а бежал.

Поток договоров усилился к обеду и чуть схлынул к концу дня. Документы на квартиру лежали у меня в столе, и я пока не мог перевести ее на Мэй. Подпись и согласие были все-таки необходимы.

Я ознакомился с проектом Акари. Наша свадьба должна была происходить в подобии сказочного грота, украшенного глициниями и розами.

Подружки невесты должны были быть в красных платьях, похожих на бутоны розы. Сама Акари должна была быть белоснежной лилией, в золотом поясе и браслетах.

Костюмы мужчин были строже. Строгие синие костюмы, с галстуками, под цвет роз.

Мне понравилась идея и вечером я зашел к Ямамото. У нее были заказчики, но она попросила их подождать, уделив время мне.

Я не отнял у нее много времени, но еще раз отметил про себя, что течение ее беременности идет не легко.

Она была чуть отечна и под глазами легли тени. Я отпустил ее и позвал помощницу, еще раз наказав следить за здоровьем малыша.

Она кивала и сказала мне, что они делают все возможное, но скорее всего Ямамото после организации свадьбы положат на сохранение. Страховка это позволяла.

Я оставил свой прямой номер и вышел. Сел в машину и поехал в отель.

Девочки встречали меня. Сначала, когда я вошел в номер, мне показалось что там стоит Мэй. Те же волосы, та же прическа, те же глаза.

Я чуть покачнулся, но приветливо поздоровался с каждой из них.

Они были одеты в офисную одежду, такую же, какую я видел у Мэй, в момент нашей единственной встречи. Одежда входила в мои расходы.

То же покрой, тот же фасон и та же фирма. Запах духов сводил меня с ума. Это были духи Мэй.

Я терял ориентацию. Все было точь в точь, как тогда. Я попросил, чтобы они называли друг друга Мэй. И они, с улыбкой согласились.

Они раздели меня, а я сорвал одежду с них.

Я делал с ними все и жестко и нежно.

Прошел час и я остался с одной из них. Но остальных я не отпустил и особенно остро чувствовал, как они смотрят на то, что я делаю с их подругой. Я представлял, что это Мэй смотрит на меня. И ей от этого становиться больно.

Было уже восемь часов, и я расслабленно лежал, принимая ласки Мэй. Раздался звонок. Акари напоминала, что ждет меня в девять в бассейне.

Я ответил, что буду там.

Отпустил девочек. Сходил в душ. Оделся. Моя Мэй ушла от меня. И опять ревность накатила на меня.

Я представлял, как они с Юми делают то, что делали для меня эти девочки, другим мужчинам.

Я понимал также, что Мэй не откуда взять денег, и что те деньги, которые она вернула, она может заработать только одним способом. Торгуя собой.

Понимания, почему она не взяла их у меня, не было.

Я позвонил Юми. Попросил позвать Мэй. Юми была пьяна и не одна. Она что-то сказала и положила телефон.

Но время не ждало и я поехал, к Акари. Мы плавали, я более расслаблено. Много сил отнял мой «отдых».

Акари тоже была спокойна и не ускоряла движения. Беременность проходила пока легко, но я понимал, что это могло и закончиться.

Синяя гладь воды успокаивала и раздражала. Я думал о Мэй, о ее приключениях в море и понимал, что и как она сейчас делает.

Незаметно я ускорился и быстро проплыл несколько дорожек к ряду.

Акари с удивлением смотрела на меня, но потом вопросов не задавала.

Акари, милая, красивая моя Акари, спасибо, что ты ничего не спросила.

Мы выпили кислородного коктейля и на двух машинах поехали домой.

А с утра, я как обычно, втянулся в рабочий ритм. Он меня радовал и успокаивал. Договор. Роспись «В работу». Ответ «Согласование».

Особые договоры. Правка. Ответ. Согласование.

Письма были от сотрудников, или от руководства. Мэй не писала.

Акари прислала образцы салфеток на свадьбу, и я их согласовал.

Позвонил ее отец. Я принял звонок. Он хотел переговорить со мной о семейном бизнесе. Я назначил на вечер встречу.

Он приехал во время. Высокий, коренастый человек с открытым лицом.

Он не стал долго тянуть и предложил подумать о переходе к нему, в его семейную фирму. Вознаграждение он предлагал в два раза больше, даже на начальном этапе, чем получал я в корпорации. Рассказал о филиале в Китае, а также сказал, что подарит Акари на свадьбу 33% акций компании, из 88 %, принадлежащих им, с мамой Акари.

Это было щедро. Компания на рынке оценивалась в пять миллиардов долларов, что делало Акари одной из самых богатых женщин Японии.

Я поблагодарил и обещал подумать.

Я приехал домой и Акари выслушала мой рассказ, обещав поддержать меня в любом случае.

Я работал эти дни, как в каком то забытье. Я делал свою работу. Проверял Инсту Юми, Мэй, проверял почту. Юми развлекалась. Мэй не выходила туда уже почти три недели.

Временами я ездил в отель и встречался с девочкой, которую я называл «Мэй, номер два». Она не обижалась. Но как-то назвала меня в ответ «Минато, номер один», за что поплатилась. Мне пришлось открыть свой счет, а ей несколько дней ждать, пока уйдет синева с милого личика. Больше она не шутила и начала меня бояться.

Мне, наверное, тогда нужен был этот страх.

И однажды я позвонил брату и попросил его пробить нахождение Мэй. Он не смог узнать, где она, но сообщил, что на острове с Юми ее нет.

Он прислал мне снимки, на которых Юми была одна с одним, двумя, тремя и даже четырьмя мужчинами. Но Мэй там не было. Я посмотрел фотографии, отметил про себя, профессионализм Юми, но разглядел на ней пластику груди и некоторые мимические морщинки.

Алкоголь и недосыпание давали о себе знать. Впрочем, я подошел к зеркалу, на мне эти два месяца отразились тоже, и я в своих воронова крыла волосах, разглядел седой волос. Фотографии Юми я сожалением удалил, поскольку не хотел, чтобы их видела Акари. Я также вспомнил Юми и решил, что с ней можно будет встретиться, но потом передумал.

Юми не была скромна и могла легко, высказать все Акари, не специально, а просто потому, что это стало бы правдой.

Мэй пока куда-то пропала. До свадьбы оставалось сначала пять, потом четыре, потом три дня.

Гости съезжались. Мальчишник и девичник мы решили не проводить. Смотреть на стриптизеров было бы не скромно для Акари. Я поддержал ее. Для себя я решил, что делить удовольствие с друзьями я не стану. Слишком врезался мне в память сон. Когда Харуто и Харуки распинали мою Мэй. Только теперь я не имел права их судить в их компанию вошел и я.

Я сделал даже больше чем они, я приручил ее, заставил поверить в себя, в меня, в нас, а потом просто не приехал.

Просто появился на помолвке с другой. Оставалось два дня.

И я отпросившись у Юкио-сан, якобы по делам свадьбы, поехал в родной город Мэй.

Скоростной поезд проезжал этот маленький, шахтерский городок не останавливаясь.

Я вышел в ближайшем крупном городе и арендовал, естественно, с тайной карты автомобиль.

Автомобиль был устойчивый, и на нем были колеса, способные ехать по плохим дорогам, о которых меня предупредили. Я ехал по пустынному шоссе, в полях вокруг которого поблескивал снег, то ли еще не растаявший, то ли выпавший чуть раньше февральских снегопадов.

Земдя была безвидна и пуста и только мой автомобиль несся вперед. Меня никто не обгонял и только пара машин ехали на встречу. Перед городом я обогнал трактор, везший, то ли свеклу, то ли капусту.

Я побибикал, но он не пустил меня, поэтому я пересек сплошную линию. Первый раз в жизни.

Город начинался внезапно. Дорога ныряла между двух отвалов и внизу открывалось четыре параллельных улицы, перечеркнутых еще тремя. В центре была площадь, синтоистский храм, и сетевой магазин. Все как и говорила Мэй. Город был похож на мой, но если у нас он дышал морем, ветром и движением машин, то здесь, казалось, воздух стоит уже много десятилетий и источает едва чувствуемый человеком смрад.

Я не понимал, как такое чудо, как Мэй могла появиться в этом месте.

Но, тем не менее, я сориентировался и поехал к ее дому. На часах было 11.15 и у меня был еще час, чтобы вернуться из города и успеть домой, в Токио, не вызывая вопросов Акари.

Я поехал по улице, глядя на палисаднички, обнесенные разными заборчиками.

В одних было запустение, в других начали распускаться гиацинты.

Ранние весенние цветочки. Радовались теплой зиме, и не думали что февраль может преподнести снежные сюрпризы. Впрочем, вполне возможно, что здесь, в долине, зимы попросту не было.

Двигатель ровно журчал и я наблюдал, читал таблички и впитывал жизнь Мэй.

Вот здесь, она покупала мороженное. Здесь она встретила своего мальчика. Здесь она шла в школу. Здесь она первый раз поцеловалась. Рассказы Мэй обретали объем, и мне казалось, что она идет по улице. Я так замечтался, что еле успел притормозить перед переходом. И симпатичная девчушка, лет двенадцати, которую я чуть не сбил, покрутила у виска.

Я не обиделся и поехал уже в реальности. Еще поворот и я увидел одноэтажный домик, с традиционной крышей. Цветник был аккуратно убран. И на подъездной дорожке не стояло ни одного автомобиля. Я свернул туда и припарковался.

Заглушил мотор и постучал в дверь.

Дверь открыла мама Мэй. Я хотел представиться, но она оборвала меня и сказала, Минато, здравствуйте, Мэй последнее время о Вас только и говорила. Надежда зажглась в моем сердце.

Я прошел, сняв обувь на крыльца. Мама Мэй была неуловимо похожа на нее, с поправкой на годы, конечно.

Она рассказывала, что по телефону она обсуждала с дочерью только меня. И та выслала ей фотографии, по которым она меня сразу узнала. Она хвалила меня, передавая слова дочери. И надежда постепенно уходила. Мэй здесь не было уже очень давно. А ее мама все говорила и говорила. Она напоила меня чаем и даже не спросила, что я тут делаю. Она предложила подождать отца Мэй, быть может, решив, что я приехал просить руки ее дочери.

Но я не мог начать об этом разговор. Поскольку я не видел Мэй и не знал, где она. Я не знал, где Мэй и хочет ли она вообще меня видеть.

Час заканчивался и я вышел, сказав, что приехал по делам в этот город. Что заехал к ним случайно, решив проведать родственников своей коллеги по Университету.

И что меня еще ждут дела. Я достал с переднего сиденья цветы. Мама Мэй их взяла. И небольшое колье, с желтым алмазом по середине. Его стоимость была такова, что на него можно было укупить два таких дома.

Но мама Мэй его взяла, видимо решив, что это бижутерия.

Я вышел из дома. Серый туман, не смотря, на то, что было только двенадцать, накрывал город. Мама сказала, что это часто бывает у них зимой.

И я поблагодарил за совет, быстрее делать дела и ехать обратно.

Я так и сделал. Аккуратно выехал. Пропуская детей и взрослых на «зебрах». Выскочил из города и уехал не оглядываясь. Туман преследовал меня еще несколько километров, но потом, словно обрезанный ножом кончился. Я ехал в спокойном февральском солнце. И у меня родились стихи.

Я ехал и не видел указателей и дорог я слышал ритм земли, неба и солнца.

В мартовском солнце, светлом и тонком

Золотом неба – в окладе иконка

Просто и тонко в синюю даль

Руки раскинуть - умер февраль.

Умер спокойно, в холоде ночи

Да я забыл, ты стала короче

Мука дневная стала длиннее

Я умирал пред Тобой на коленях.

Я не просил дома и хлеба,

Воинов сотни, новой победы,

Я не просил жизни и славы,

Только икону небом оправить.

Только раскинув руки лететь

Господи в Боге мне дай умереть.

Дай прикоснуться к воде ее муки

Господи, дай мне плечи и руки,

Дай мне надежду и веру и смысл

Ради чего умереть молодым.

Дай бесконечного неба пространство

Дай и свободы – устал я от рабства.

Дай исповедать душу и боль,

Дай ощутить слово Любовь…

Небо молчало, и гасло светило.

Белая тьма, умирая, чадила.

Лед мертвеца охлаждал до весны

Солнце погасло. Гасли кресты.

Богу молилась синяя даль.

Звонко и радостно. Умер февраль.

Я повторял эти строки, когда колеса отсчитывали километры, когда я сдавал машину и расплачивался за нее. Симпатичная, похожая на Мэй девушка, сидела за стойкой, но у меня не было времени, чтобы узнать, как ее зовут.

Стоп. Время все-таки было. И мы с ней провели некоторое время вместе. Но как зовут я так и не узнал. Она была для меня Мэй.

Я успел на поезд и он нес меня обратно. К Акари и работе. Домой.

Видимо, в поезде я задремал и мне снился сон. Моя Мэй идет в тумане, по полю, и мимо проносятся машины, а она их не видит и идет в своем белом кимоно.

Кимоно не пачкается от грязи. И я знаю, что в одной из машин еду я. Я проезжаю мою Мэй, но возвращаюсь назад. В поле и иду к ней навстречу. Потом бегу. Но обнимаю лишь туман.

Этот сон повторился два или три раза. Пока я не проснулся. Меня веждиво разбудил проводник и сказал, что поезд приехал в Токио. В вагоне было уже пусто. Я встал с кресла и мне показалось, что под ним туман. Я зажмурился, открыл глаза и туман исчез.

Я поблагодарил проводника и вышел.

Я приехал домой не поздно. Завтра был последний день перед свадьбой и Акари предупредила меня, что завтра она проведет ночь не со мной.

По традиции я должен был увидеть ее только в храме. В белом кимоно. С золотыми украшениям и поясом.

Я вздрогнул. Акари поняла по своему, приблизилась ко мне и сказала: Минато, милый, это только на один день».

Подала она хорошо сделанную рыбу с потрясающим соусом, которую я с удовольствием съел.

Акари рассказала мне, что уже все готово. Машины, столы. Меню и гости подтвердили свое присутствие.

Акари хвалила Ямамото и сказала, что выписала ей небольшую премию. Позже я посмотрю счета фирмы. Премия была щедрой, очень щедрой. Я тогда подумал, была бы Акари так щедра, если бы знала обо мне и Ямамото. Решил, что вряд ли.

Рыба была вкусна. Акари мила и туман окончательно ушел, вместе с горячей водой.

Спал я без сновидений. Предвкушая последний день своей холостяцкой жизни.

Начался он без изменений. Работа. Договоры. Снова работа.

Ханоку пошутила над моим последним днем, сказав, что готова заменить Акари. «Если ты передумаешь, братец».

Я отверг это предложение шуткой. Хотя Ханоку была особенно сегодня хороша. Она стянула волосы особой резинкой, открыв точеную шейку, особенно приятную вместе с белизной блузки.

Я посмотрел на нее так, что она смутилась. Покраснела и сказала: «Братец, я пошутила», и повернувшись ушла работать. Но не удержалась, поворот бедер ее был шикарен.

Я улыбнулся. Немного расслабился и делал договоры с особым тщанием. Завтра и послезавтра я планировал посвятить свое время Акари и работа должна быть сделана на отлично.

День проходил без происшествий. Вечером я проверил почту. Телефон. Акари заехала за мной и мы с удовольствием поплавали в бассейне.

В этот раз я не ставил рекордов. А плыл рядом с любимой по соседней дорожке.

Мы много смеялись, шутили, а потом грелись в сауне, отходя от прохлады воды.

Но против обыкновения мы попрощались у клуба, и впервые за много лет я поехал домой один. Акари сдержала слово, и ночь перед свадьбой проводила в доме родителей.