Михаил Черниговский

Глава 1. НА ЗАРЕ ЖИЗНИ

ачинаем наше повествование с истории Руси конца XII века. Сумбурной была она, эта история, беспокойной, насыщенной пестрыми событиями. К тому времени правящая династия Рюриковичей разветвилась, и с каждым поколением число удельных княжеств беспрерывно увеличивалось. Князья вступали в коалиции, ссорились, враждовали, мирились. Возникали союзы и потом рассыпались. Всякое случалось.

В середине XI века на политической карте Восточной Европы возникло Черниговское княжество, доставшееся потомкам одного из сыновей Ярослава Мудрого, Святослава. На первых порах под управлением этого князя оказалась обширная территория - левобережье Днепра, верховья Оки, район Мурома и Тмутаракань, пространство полуострова, вклинившегося в пролив, соединяющий Черное и Азовское моря.

Не станем излагать всю историю Черниговского княжества. Была она насыщена бурными событиями, наполнена многими яркими и второстепенными именами. Как и другие русские княжества, Черниговщина переживала непростое время, меняла свои границы, дробилась на уделы. В конце XI века выделилась, по существу, в самостоятельное владение Новгород-Северская земля. С ее историей связано имя князя Игоря Святославича, героя знаменитого "Слова о полку Игореве". Среди второстепенных уделов Черниговской земли появляются Рыльск, Трубчевск, Вщиж - перечень всех этих владений был бы весьма внушительным. Впоследствии деление на мелкие уделы особенно интенсивно шло на верхней Оке.

Прогрессирующая раздробленность Руси давала возможность соседям проявлять свою воинственность и тревожить русские земли своими набегами. Южные границы постоянно подвергались нападениям кочевников-половцев. Западными соседями Руси оказались далеко не всегда мирные венгры и поляки, а на северо-западе возникали проблемы с Литвой и немецкими крестоносцами. Новгородским землям пришлось сталкиваться с Ливонским орденом и со шведами. Политическая раздробленность Руси ослабляла ее обороноспособность. Взаимные распри князей Рюриковичей препятствовали ее целостности и объединению. Все же в периоды замирения русские князья стремились закрепить мирные связи с соседями с помощью браков с дочерьми соседских монархов или предводителей племен. Если это удавалось, то русские князья извлекали выгоду из родственных связей с правителями польских и угорских земель, с литовскими князьями и половецкими ханами.

Одним из таких князей оказался Всеволод Святославич Чермный из рода князей черниговских. Его прозвище указывает, что он был жгучим брюнетом. Всеволоду удалось жениться на дочери польского короля Казимира, который в свою очередь был женат на русской княжне.

Близился к концу XII век, когда княгиня Мария Казимировна с великими муками разродилась сыном. Новорожденный был наречен Михаилом. Молодая мать долго не могла прийти в себя после трудных родов. Опытная повитуха доверительно поделилась тревожными мыслями с отцом младенца:

- Огорчу тебя, батюшка. Плоха роженица, зело плоха.

- Пошто так? - с тревогой спросил отец новорожденного.

- Здоровьем слаба твоя супружница. И крови много потеряла. Должно, нутро свое женское надорвала. Так что…

Повитуха запнулась, не решаясь продолжать.

- Что ты хочешь сказать, старая? Говори, не томи.

- А вот что… Щади болезную супружницу, не донимай ласками. Еще одни роды могут стать для матушки гибельными.

- Порадовала, старая, - с досадой бросил Всеволод, тряхнув черными кудрями.

- Что поделаешь, батюшка, такова судьба. Боюсь, княгинюшка недолго проживет на этом свете.

Слова повитухи не порадовали князя Всеволода. Все же он снарядил гонца с охраной и незамедлительно послал его в Польшу к тогдашнему правителю соседней страны, брату Марии Казимировны.

Тесть Всеволода, отец его супруги, Казимир скончался в прошлом году, однако его сыну и наследнику Лешко, прозванному Белым, не удалось подчинить себе все польские земли. Один из его родственников, Мешко (Мечислав), овладел Краковом и Поморьем, претендуя на главенство над всей Польшей. Он опирался на поддержку некоторых немецких и чешских князей. Его соперник Лешко в ту пору был еще малолетним, не достигшим и десятилетнего возраста. Польша оказалась перед лицом длительной междоусобной борьбы, затрагивающей и отдельных русских князей.

Всеволод Святославич сравнительно быстро получил от поляков ответ на свое послание. Было очевидно, что он исходил не от малолетнего Лешка, а от его умудренных наставников. Они напоминали о двойном родстве представителей польской династии с Рюриковичами: мать князя Лешка была русской княжной, а его родная сестра стала супругой князя Всеволода. Разве русская и польская кровь не перемешались в княжеских семьях? Не это ли двойное родство обязывает русичей прийти на помощь польским братьям в их борьбе с недругами? Внушалась надежда, что и княжич Михаил, поляк по матери, когда подрастет, постигнет интересы своих зарубежных родичей.

Всеволод прочитал письмо поляков своим близким, в том числе и супруге Марии Казимировне.

- Поможешь своим польским родичам? - пытливо спросила его жена.

- Разберемся, - сдержанно ответил Всеволод. - У соседей свое на уме, у нас свое.

- Родня все-таки. Не забывай, - настойчиво произнесла жена.

- Говорю, разберемся.

А Михаил рос здоровым и шустрым ребенком. Ему еще не было и года, когда он научился ходить без посторонней помощи. В два года он легко схватывал русские и польские слова. Мать Мария Казимировна, общаясь с сыном, использовала русскую и польскую речь, и он без труда усваивал причудливую смесь русских и польских фраз, двух родственных славянских языков. Среди воспитателей у мальчика была польская нянька Ядвига, говорившая с ребенком только на своем родном польском языке.

Когда Михаил подрос, отец приставил к нему дядьку, пожилого человека, израненного в неоднократных стычках с отрядами половцев. Они, предводительствуемые ханами, неоднократно нападали на южные русские земли. Дядька Евстафий научил мальчика держаться в седле, рубить шашкой лозу, преодолевать препятствия. Иногда на занятия Михаила с дядькой приходил отец и молча наблюдал, как малолетний сын осваивает науку, необходимую для князя-воина. Всеволод Святославич хмурился, если сыну что-то не удавалось, если он не мог удержаться в седле и падал на землю, получая синяки и ссадины. При этом отец в раздражении теребил густую черную бороду, тронутую сединой, но бранил маленького сына редко, помнил, что все начинается с этого, что и он, Всеволод, когда-то падал с коня, получая такие же синяки и ссадины: учеба в малом возрасте легко не дается.

Обычно князь Всеволод вставал рано и, наспех позавтракав, выводил из конюшни любимую лошадь - жеребца гнедой масти по кличке Гнедко. Жеребец был привязан к хозяину и встречал его приветливым ржанием. Всеволод проворно вскакивал на оседланного коня и делал несколько кругов по манежной площадке, расположенной перед княжескими палатами.

Тем временем из палат выходила княгиня Мария. Она выглядела болезненной, осунувшейся, куталась в теплую шерстяную шаль. Вслед за ней слуга выносил удобное кресло с мягким сиденьем. Княгиню сопровождал маленький княжич, шустрый, горластый. На сей раз он приветливо крикнул отцу:

- Батюшка, покажи нам прыжки через препятствия.

Всеволод отозвался на возглас Михаила:

- Смотри, сынок, что я буду делать. Когда-нибудь и тебе придется постигнуть всю науку верховой езды. Смотри и учись.

Князь начал с преодоления простых препятствий: прыгнул через зубчатый частокол. Гнедко легко одолел его, не задев брюхом за остроконечные иглы. Потом последовал прыжок через ров, земляной барьер. Всеволод был опытным, натренированным всадником и хорошо владел конем. Да и натренированный Гнедко послушно повиновался ему.

Продемонстрировав близким свое умение в верховой езде, князь проворно соскочил с седла на землю и передал поводья конюху, который увел Гнедка в конюшню.

- А теперь посмотрим, сынок, что ты успел усвоить, - произнес Всеволод, обращаясь к малолетнему Михаилу.

По жесту князя дядька Евстафий, недавно назначенный воспитателем княжича, вывел из конюшни молодую кобылку пегой масти. Для маленького Михаила выбрали самую смирную лошадь из всех имевшихся на конюшне.

- Садиться в седло научился, сынок? - пытливо спросил его отец.

- Не, тятенька, не научился.

- Эх ты, горе мое луковое, - насмешливо произнес Всеволод.

Дядька подхватил княжича и, усадив его в седло, дал ему в руки поводья. Всеволод дернул поводья, и лошадь медленно объехала площадку перед княжескими палатами.

- А теперь прибавь шагу, сынок, - промолвил князь. - Перейди на легкую рысь.

Михаил сам дернул поводья и заставил кобылку перейти на рысь. Но тут случилась непредвиденная неприятность. Лошадь споткнулась о выбоину, и маленький княжич не удержался в седле. Княгиня Мария Казимировна болезненно вскрикнула, бросилась к вывалившемуся из седла сыну, стала жалобно причитать и обнимать его, распростертого на земле. На лбу княжича виднелись кровоточащая ссадина и заметный синяк. Выразив сочувствие сыну, княгиня набросилась на мужа с упреками:

- Это же твой единственный сын и малолеток! Не жалеешь ты его.

- И меня в таком возрасте начали верховой езде учить, - спокойно ответил жене Всеволод, - и я, бывало, с седла сваливался. И лицо в кровь расшибал, и раны с синяками получал, и, как видишь, стал неплохим конником. Учеба-то, матушка, нелегко достается.

- Пожалел бы малого.

- Уже время учить Михаила, делать из него доброго конника. Видишь, грохнулся с коня, расшибся изрядно, однако же не хнычет, не расплакался. Молодчина, сынок, небось не раз придется падать с коня и расшибаться. Всегда проявляй терпение.

Княгиня промыла сыну разбитое лицо, смазала ранку какой-то целебной жидкостью. Супруги решили, что на сегодня урок верховой езды можно прекратить.

Теперь предстояли элементарные уроки грамоты, первоначальные азы науки. Ими княжич занимался с дьяконом дворцовой церкви отцом Мартином. Это был веселый, подвижный человек, оживлявший уроки шутками и смешными присказками. Отец Мартин учил Михаила чтению, подбирая для него несложные тексты, потом давал ученику такие же несложные арифметические задачки.

- Подумай, княжич. Твой батюшка, князь Всеволод, выехал поохотиться. Вместе с ним насчитывалось восемь всадников. Затем к ним присоединились еще четыре всадника. Сколько же всего насчитывалось охотников?

- Много.

- А точнее? Можешь всех пересчитать?

- Сперва было восемь, потом к ним присоединились еще четыре…

- Сколько же всего получится?

Михаил принимался считать на пальцах потребное число всадников.

- Кажется, двенадцать.

- Правильно сосчитал. А теперь скажи мне… Два охотника заблудились в лесу и не нашли дорогу домой. Сколько же человек вернулось обратно?

- Разве такое может случиться? Батюшкины охотники знают окрестный лес. Они не могут заблудиться.

- Вестимо, княжич. Будем считать, что два охотника не заблудились, а получили указание твоего батюшки заехать в соседнюю деревню. Сколько же охотников без этой пары возвратилось на княжеский двор?

- Известное дело… Десять мужиков.

- Правильно сосчитал. А теперь послушай другую задачку…

Наставник выдумывал одну задачу за другой, и Михаил наловчился решать их довольно бойко. Отец Мартин награждал княжича похвалой.

Мария Казимировна присутствовала на уроках сына и с интересом следила за его ответами. Потом Михаил усваивал основные молитвы, быстро вжившиеся в его память.

Княгиня была вынуждена покинуть уроки сына. Ее душил кашель. Развивалась губительная чахотка. Мария Казимировна накрывалась теплым одеялом и приказывала служанке жарко топить изразцовую печь. А по мере прогрессирования болезни княгине стало не хватать воздуха. Она приказывала слугам раскрывать форточки настежь и все равно задыхалась от недостатка воздуха. Умирала Мария Казимировна долго и мучительно. Сносного лекаря при дворе черниговского князя не было. Больную княгиню навещали настоятель дворцовой церкви иеромонах Дорофей и черниговский епископ Порфирий.

Дорофей присматривался к урокам княжича и готовился сменить Мартина в качестве наставника. Предварительно Дорофей обстоятельно побеседовал с князем Всеволодом и ознакомил его с программой обучения Михаила. Программа намечалась обширная и разнообразная. Она включала Священное Писание, историю дома Рюриковичей, русское летописание, математику, высшее мастерство верховой езды.

Выслушав Дорофея, князь Всеволод произнес:

- Добротная программа, отец Дорофей. Одобряю ее. Однако повременим. Тебе известно, в каком состоянии моя супружница. Подождем, пока она не уйдет в мир иной. Проводим ее в последний путь со всеми почестями, тогда и займемся воспитанием княжича.

- Как тебе угодно, княже. Видать, матушка Мария уже не жилец на этом свете.

Вся родня была оповещена, что княгиня недолго протянет. Она задыхалась в кашле и выражала желание видеть сына. Михаила не часто пускали к постели матери. У близких было серьезное опасение, что заразная болезнь пристанет и к ребенку. Отец выводил сына из комнаты матери со словами:

- Не беспокой матушку длительным посещением. Она нуждается в отдыхе. Да и болезнь ее прилипчива, как бы ты тоже не прихватил опасную хворь.

Всеволод снарядил гонцов к польским родственникам жены, чтобы они посетили умирающую, но, занятые своими семейными склоками и усобицами, никто из них не соизволил откликнуться на приглашение.

- Жаль, - посетовал Всеволод.

Княгиня, высохшая, исхудавшая, умерла ночью. Казалось, она заснула и не проснулась. Хоронили ее торжественно, в княжеской усыпальнице, в подвале кафедрального собора при большом стечении родственников и горожан.

Всеволод вновь написал членам польского царствующего рода, приглашая их на похороны Марии Казимировны, однако, поглощенные династическими дрязгами, они опять не отозвались.

У гроба матери Михаил потерял самообладание и не мог сдержать слез. Княгиня держалась с сыном строго, не скупилась на шлепки и подзатыльники. Но он был незлопамятным ребенком и к матери относился с любовью. Отец тоже украдкой утирал слезы, прощаясь с женой.

Князь Всеволод устроил пышные похороны усопшей жены. Среди приглашенных оказались сыновья новгород-северского князя Игоря Святославича. Один из них, Владимир, был женат на дочери хана Кончака. Отец с сыновьями, потерпев в столкновении с ханом поражение, оказались в плену. Вероятно, брак сына Игоря Святославича с ханской дочерью был средством примирения.

Похоронив жену, Всеволод выдержал необходимое время и отправился на исповедь к своему духовнику, епископу Порфирию.

- Покойница оставила мне единственного сынка, - сказал на исповеди князь Всеволод Святославич Чермный, - а я-то всегда мечтал о чадообильной семье. Если бы не хворь супружницы…

- На то Божья воля…

- Вестимо.

- Ты, князь, не вдовий поп. Выдержи приличествующий срок вдовства и женись вторично.

- Наставляешь, владыка?

- А почему бы тебе не жениться еще раз? Епископ благословил князя-вдовца на повторный брак.

- На примете кто-нибудь есть, княже?

- За этим дело не станет, владыка. Найду какую-нибудь боярышню из местных.

Всеволод Святославич стал присматриваться к молодым боярышням. Остановил свой выбор на одной из них, послал к ее родителям сватов. Родители приняли их. Невеста была не ахти из какой родовитой семьи, но из себя пригожая. Свадьбу надолго не откладывали. Вскоре молодая понесла.

Откуда была вторая жена князя Всеволода - история не донесла сведений. Несомненно, она не могла быть представительницей княжеской или королевской династии. О столь знатной женщине летописные источники не замедлили бы обмолвиться. Скорее всего это была представительница рядового местного боярского рода, может быть, и не слишком знатного. Приглянулась князю Всеволоду - и этого было достаточно. Мужу она родила сына Андрея и двух дочерей. Весьма возможно, что рождались и другие дети, умершие новорожденными или в раннем детстве, а летописец не счел нужным упоминать о них.

Всеволод Святославич Чермный занимал черниговский стол с 1202 по 1215 год, сменив здесь умершего Игоря Святославича, прежнего князя новгород-северского. В Чернигове же в эти годы обитала и семья Всеволода, в том числе его старший сын Михаил.

В раннем детстве наставницей Михаила была его польская нянька Ядвига, которую Мария Казимировна привезла с собой из Польши. Когда княгиня скончалась, князь Всеволод, задумавшийся о втором браке, решил, что Ядвига его семье больше не требуется, и завел с ней деликатный разговор:

- Княжич Михаил повзрослел и в твоей опеке более не нуждается. Можешь, матушка, возвращаться в родную Польшу. Отблагодарю тебя, дам денег на дорогу.

- Некуда и не к кому мне возвращаться, - с горечью ответила Ядвига, - родители мои погибли при нападении шайки разбойных ляхов. Мария-покойница взяла меня в услужение сиротой, я помогала ей воспитывать княжича Михаила.

- Бог с тобой, Ядвига. Оставайся в услужении княжича.

- Благодарю тебя, князь, за оказанную милость.

Так Ядвига осталась служанкой Михаила Всеволодовича. Постепенно она освоила язык русичей и все реже обращалась к родному польскому языку. Правда, ее - русский язык был корявый, она часто путала окончания слов, отвечала невпопад. Михаил был рад, что Ядвига была при нем. Это было живое напоминание о матери. Мария Казимировна сохранялась в памяти сына как женщина строгого, если не сурового характера, которая не прощала ему шалостей. Но Михаил был отходчивым и терпеливым. При всей невыдержанности своего характера мать души не чаяла в своем единственном сыне. Давая ему шлепков, она говорила, как бы оправдываясь:

- Это я, любя тебя, Михальчик.

Его наставником оказался один из видных представителей местного духовенства, иеромонах Дорофей. Наряду со Священным Писанием и историей церкви он подробно знакомил княжича с историей рода Рюриковичей. Особенный упор он делал на жизнь князей, сыгравших заметную роль в истории православной церкви и причисленных ею к лику святых. Речь шла о равноапостольной княгине Ольге, равноапостольном князе Владимире Красное Солнышко, его убиенных сыновьях Борисе и Глебе. Потом наставник заставлял слушателя повторить рассказанное. Михаил легко схватывал повествование Дорофея, охотно и образно пересказывал содержание его уроков.

Княжич зрительно представлял, как княгиня Ольга, вдова князя киевского Игоря, плыла на корабле к Царьграду и была восторженно встречена там и обласкана византийским императором. Она первая из Рюриковичей приняла крещение. На Руси княгиня Ольга возводила христианские храмы. Однако она нашла немного сторонников, принявших вслед за ней православную веру, не ставшую среди русичей массовым явлением. Сын Ольги, князь Святослав, правивший тогда на Руси, оставался убежденным язычником. Таких же воззрений на первых порах придерживался и его сын Владимир - до определенного знакомства с религиями соседних народов.

Пересказывая повествование наставника, Михаил рисовал образную картину того, как князь Владимир пригласил представителей разных религий, выслушал их и, в конце концов, остановил свой выбор на христианской вере греческого толка, именуемой впоследствии православием. Михаил живо воображал, как происходило крещение киевлян в водах Днепра, а затем и в других городах и селениях Руси, как Владимир Святославич отказался от языческого обычая многоженства и отдал предпочтение единственной жене, греческой царевне, с коей его связало церковное венчание. Под воздействием церкви князь изменил свой образ жизни.

А потом происходила кровопролитная борьба между многочисленными сыновьями равноапостольного князя Владимира. Особой кровожадностью и властолюбием отличался князь Святополк, то ли сын, а скорее пасынок Владимира Святославича. За свои дурные поступки он и заслужил от потомков прозвище Святополка Окаянного. Среди его безвинных жертв оказались и два его молодых брата, Борис и Глеб, тоже чтимые православной церковью.

Победителем в борьбе братьев вышел Ярослав, мудрый законодатель. От него и пошли различные ветви Рюриковичей, которые с каждым поколением дробились и множились, оказавшись во главе правления многочисленными уделами.

Можно было до бесконечности продолжать рассказ о ветвистом роде Рюриковичей, но ученый монах Дорофей остановил велеречивого отрока и напомнил:

- В соборе начинается служба. Не опоздать бы, княже.

Оба поспешили в Спасо-Преображенский собор. Свое привычное место вблизи иконостаса уже занял князь Всеволод Святославич с княгиней и чадами. Начиналась торжественная служба.

На черниговском княжеском столе князь Всеволод Святославич, прозванный Чермным, дожил до преклонного возраста. Ему было за семьдесят. По тем временам это был человек преклонных лет. Его старшему сыну Михаилу в ту пору можно было насчитать всего около двух десятков лет. В таком возрасте он мог бы успеть жениться. Кем была жена Михаила, летописи не сообщают. Можно догадываться, что это была не княжна или королевна известного рода. В этом случае летописец никак не умолчал бы. Вернее всего Михаил остановил свой выбор на приглянувшейся ему женщине не из высокопоставленной среды.

Несмотря на свои немолодые годы, Всеволод Святославич проводил воинственную политику, всячески стремясь расширить свои владения и сферу своего влияния. Он вмешивался в княжеские усобицы, подбирал себе сподвижников. Ему удалось сколотить группу соратников, в числе которых оказались Рюрик Киевский, Мстислав Смоленский и половецкие предводители. С этими силами он в 1206 году попытался завладеть Галичем, но встретил сильное противодействие в лице венгерского короля Андрея. Воздействие венгров заставило князя удалиться из Галича. На обратном пути он овладел Киевом, а также Переславлем, выгнав оттуда тамошнего князя Ярослава Всеволодовича. Переславль Всеволод Святославич предоставил в управление сыну Михаилу. Но воцарение Всеволода Святославича в Киеве оказалось непродолжительным. Вскоре его сместил Мстислав Романович из рода князей смоленских. Вынужден был не по доброй воле покинуть Переславль и Михаил. Князь Мстислав прокняжил в Киеве до 1227 года, до своей кончины.

Всеволода Святославича похоронили в одном из черниговских храмов. Михаил Всеволодович отдал дань уважения покойному отцу.

Со временем сам Михаил стал отцом многодетного семейства. Его детьми были князь новгородский Ростислав, удельные князья - брянский Роман, карачевский Мстислав, тарусский Юрий (Георгий), новосильский Семен, княжич или князь черниговский Олег и дочь Мария, состоявшая в браке с Васильком Константиновичем, князем ростовским, плененным войском хана Батыя и умерщвленным по его повелению. Это произошло в 1238 году. Мария Михайловна, вдова ростовского князя Василька, вошла в историю Руси как летописец или соучастница труда ростовских летописцев.

Михаил Всеволодович был чадообильным родителем. Если принять во внимание высокую детскую смертность того времени, источники, видимо, сообщают только о тех детях князя Михаила, которые достигли совершеннолетия, не умерев в детстве, и оставили свой след в истории Руси. Обращает на себя внимание и тот факт, что братья Михайловичи расселились в северной части прежнего Черниговского княжества, в основном по верхней Оке. А южная часть Черниговщины, как и соседняя Новгород-Северская земля, опустошенная захватчиками и обезлюдевшая, перестала играть какую-либо заметную роль. Исчезают и имена самостоятельных князей, правителей этих земель.