Милый пленник

Глава 11

В голове у Джеймса так звенело и ухало, как будто там находилась наковальня, по которой кузнец бил тяжелым молотом. «Если я ощущаю боль, значит, я еще жив», — подумал он.

Постепенно Джеймс пришел в себя и осмотрелся. Он лежал на холодном, твердом и грязном полу. Он хотел прижать руку к затылку (именно там находился источник невыносимой, ноющей боли) и понял, что не может ее поднять.

Джеймс, который до этого момента не чувствовал ничего, кроме нестерпимой боли (и эта боль затуманила его мозг), вдруг ощутил безотчетный страх и смятение.

Он снова попытался поднять руку, попробовал пошевелить ногой и понял, что его руки и ноги связаны. Это неожиданное открытие его так испугало, что он начал отчаянно дергать руками и ногами, пытаясь развязать веревки. Однако это привело к тому, что веревки затянулись еще туже. Джеймс понял, что отчаяние и страх — плохие помощники.

Прежде всего ему нужно успокоиться.

Успокоиться и как следует все обдумать.

Отдышавшись, Джеймс посмотрел на свечу, стоявшую на деревянном полу всего в полуметре от него. Он, не отрываясь, смотрел на эту свечу. Весь остальной мир казался ему темнее преисподней. Джеймс почувствовал запах картофеля, лука и… сильный аромат духов.

Он, связанный по рукам и ногам, лежал на полу в каком-то чулане. Чертовски неприятная ситуация.

Джеймс был уверен, что на улице все еще ночь, и с тех пор, как его ударили по голове, прошло не так уж много времени.

Воздух был сырым и прохладным, и Джеймс решил, что находится в каком-то погребе. Он услышал легкий шелест и едва уловимый шепот.

Прищурившись, Джеймс всмотрелся в темноту, и его снова охватил безотчетный страх.

Там, в темноте, стояли какие-то люди в плащах с капюшонами. Их было четверо. Они казались Джеймсу огромными стогами сена. Но, приглядевшись внимательнее, он заметил, что эти люди одеты в черные юбки. Неужели это женщины?

Джеймс зажмурился, потом снова открыл глаза. Однако призраки не исчезли. Вперед вышел неуклюжий великан (его лицо тоже было скрыто под капюшоном) и ступил в круг мерцающего света.

— Как хорошо, что вы снова с нами, — сказал великан. Он говорил с французским акцентом, громко и четко произнося слова. Казалось, что ему очень нравится роль спикера, так сказать выразителя интересов своих товарищей-сообщников. Передвигая свои огромные, как пушечные ядра, ступни, он подошел ближе, — так, чтобы Джеймс лучше его видел.

Джеймс лежал на полу, связанный по рукам и ногам, словно ягненок на жертвенном алтаре, и ему это совершенно не нравилось. Он попробовал подняться на ноги, но его попытка не увенчалась успехом.

— Давайте я вам помогу, — предложил великан и, взяв Джеймса за локоть, помог ему сесть. — Мы не хотим, чтобы вы чувствовали себя беспомощным червяком.

Это сравнение привело Джеймса в ярость.

Как только великан помог ему принять сидячее положение, Джеймс сразу же выдернул руку из крепких рук гиганта. Джеймсу было очень неудобно сидеть со связанными руками и ногами, однако он мужественно терпел все неудобства. «Я все выдержу, пусть они видят, что я сильный человек, а не какой-нибудь там слабак», — подумал он.

Пытаясь разглядеть под черным капюшоном глаза великана, Джеймс сказал холодным и крайне высокомерным тоном:

— Кто вы такой и что вам от меня нужно?

— Мне говорили, что вы очень прямолинейный человек, — сказал великан, и Джеймсу показалось, что он улыбается. — Мы хотим, чтобы вы, monsieur Феррингтон, не чувствовали никаких неудобств, — добавил великан приятным голосом (чувствовалось, что он человек образованный и весьма культурный). — Мы также хотим, чтобы вы знали: у нас к вам есть одно дело.

Джеймс посмотрел на женщин, чьи лица были скрыты под капюшонами. Они стояли молча, словно призраки святой инквизиции.

— Кто вы такие? — снова спросил Джеймс.

— На этот вопрос мы не можем ответить, monsieur Феррингтон. Однако у нас имеются определенные требования, и вы должны их выслушать.

Впервые в жизни Джеймс чувствовал себя беспомощным, и это было крайне неприятно.

— Вы совершаете чудовищную ошибку, — спокойно сказал он. — Я могу оказаться очень опасным врагом.

Великан поднял голову, обдумывая его слова, а потом, повернувшись, кивнул тем, кто наблюдал за ними из темноты.

— У вас уже есть могущественные враги, — сказал он.

Его слова звучали весьма убедительно, и Джеймс понял, что этот человек говорит правду. У Феррингтона действительно имелись жестокие и беспощадные враги, которые, если их довести до отчаяния, могли пойти на шантаж и даже решиться на убийство. Имя этим врагам — Ост-Индская компания. Если они с Дэниелом в пятницу выиграют дело и получат лицензию на торговлю, то эти мерзавцы потеряют контроль над торговлей по всей Индии и лишатся монополии на грузовые перевозки (а это ежегодно приносит миллионные прибыли).

До Джеймса уже давно доходили слухи о том, к каким методам может прибегнуть эта компания для того, чтобы защитить свои инвестиции. Они уже пытались подкупить работников его компании и сделали все, что было в их силах для того, чтобы подорвать его авторитет в обществе и дискредитировать его в политических кругах страны. В прошлом месяце даже случился пожар на одном из принадлежащих Джеймсу товарных складов.

Но могут ли они решиться на убийство?

«Будьте вы прокляты, мерзкие негодяи! Я не сдамся и не буду просить пощады», — подумал Джеймс. Приняв безразличный вид (хотя у него внутри все клокотало от гнева), Джеймс сказал:

— Мне совершенно не интересны ваши требования.

— Однако вам, monsieur, придется их выслушать. Если вы откажетесь, то это может нанести ощутимый удар по вашему кошельку. На послезавтра у вас назначена очень важная встреча, не так ли?

Слова великана только подтвердили его подозрения. Однако Джеймс не ответил ему.

— Если вы не явитесь на эту встречу, monsieur Феррингтон, то вам придется продать все свое имущество для того, чтобы расплатиться с инвесторами. Я прав, monsieur?

— Похоже, вы хорошо осведомлены о моих делах, — холодно заметил Джеймс.

— Вы сможете попасть на эту встречу, monsieur, если отдадите документы на дом, принадлежащий леди Пирсон, — сказал великан, и Джеймс понял, что Ост-Индская компания совершенно не причастна к его похищению.

То, что Джеймс услышал, так потрясло его, что он, открыв от удивления рот, некоторое время молча смотрел на своего собеседника. «Нет, это невозможно», — подумал Джеймс.

— Это леди Пирсон наняла вас для того, чтобы вы похитили меня? — спросил он у великана.

— Никаких вопросов, monsieur. Maintenant[21], вы готовы вернуть документы или хотите посидеть в этом подвале еще немного?

Кэролайн решила шантажировать его!

От злости и отчаяния Джеймс готов был разорвать веревки, даже перегрызть их зубами. Он вел себя, как влюбленный дурак, совершая одно безумство за другим, а она в это время планировала его похищение. Кэролайн думала о том, как его ударят по голове, свяжут, как поросенка, а потом будут шантажировать, угрожая лишить состояния, требуя вернуть документы на ее дом. Она, наверное, сейчас стоит там, в темноте, вместе с остальными и ждет его ответа. Он, по всей вероятности, находится в подвале ее трижды проклятого дома!

— Я не веду переговоров с наемниками! — крикнул Джеймс. — Если леди Пирсон хочет получить документы, она должна лично попросить меня об этом.

Похоже, в его голосе прозвучала такая злоба, что женщины, прятавшиеся в темноте, испугались. Джеймс услышал тихий шелест юбок и приглушенный шепот. Он прислушивался к этому шепоту, пытаясь различить голос Кэролайн.

Поднявшись на ноги, великан подошел к женщинам. После этого шепот усилился, став более яростным и гневным. Великан не вступал в разговор. Судя по всему, он не имел права голоса и решения в этой компании принимал кто-то другой. Великан довольно долго стоял в круге света, и Джеймс успел рассмотреть его. Он понял, что этот гигант всего лишь помощник, выполняющий приказы.

Вскоре предположения Джеймса подтвердились. Великан подошел к нему и, опустившись на колени рядом с ним, сказал:

— Monsieur Феррингтон, моя хозяйка считает, что вас нужно оставить здесь для того, чтобы у вас было время поразмыслить. Она просит, чтобы вы все тщательно обдумали, поняли, чем вы рискуете, и согласились обменять свою свободу и счастливое будущее вашей коммерческой империи на документы на этот дом.

— Вы можете оставить меня гнить в этом подвале на веки вечные, но, уверяю вас, я своего решения не изменю.

— И каково же ваше решение, monsieur?

— Пусть она катится к чертовой матери, — без всякого сожаления сказал Джеймс.

Пожав плечами, великан посмотрел на женщин, ждавших ответа. Самая высокая из них (она была намного выше Кэролайн) кивнула, и великан пояснил Джеймсу значение этого жеста:

— Утром вы измените свое мнение, monsieur.

— Скорее у вас вырастут крылья и вы научитесь летать, — спокойно, но весьма уверенно ответил Джеймс.

Великан молча поднялся и взял свечу.

— Думаю, что, проведя ночь в сыром подвале, вы станете более сговорчивым, — сказал он и направился к двери, но, услышав голос Джеймса, остановился.

— Оставьте свечу.

— Прошу прощения, мистер Феррингтон, но ваши желания не будут исполняться до тех пор, пока вы не согласитесь вернуть документы на дом леди Пирсон, — проговорила одна из женщин. Ее голос показался Джеймсу знакомым.

Да, он узнал этот голос! Это Минерва Пирсон! Выслушав ее вердикт, великан поднял свечу, освещая дорогу дамам, чьи лица были скрыты под капюшонами.

— Я посажу вас за решетку, — пригрозил Джеймс. — Вы слышите меня, Кэролайн? Как только вы отпустите меня (пусть даже ради этого мне придется отдать вам документы), я сразу же приведу сюда магистрата[22]!

Женщины остановились. Послышался тихий шепот — они снова что-то обсуждали. Джеймс был несказанно рад тому, что ему удалось расстроить замысел Кэролайн.

— Вы решили, что можете меня шантажировать? Черта с два! — воскликнул Джеймс, довольный тем, что заставил их остановиться. — Вы все будете сидеть в тюрьме…

Великан передал свечу одной из женщин.

— …даже если мне придется преследовать вас до конца своей жизни, вам все равно это не сойдет с рук, — не унимался Джеймс.

Великан подошел к нему. Джеймс кипел от ярости. Он готов был кричать до тех пор, пока не рухнут стены этого дома. Он заставит Кэролайн выдать себя. Он разозлит ее до такой степени, что она выйдет из темноты и сбросит маску.

— Я не для того создавал свою империю (создавал, между прочим, собственными руками), чтобы ее разрушила какая-то гнусная интриганка. Вы слышите меня? Вы ведьма и гнусная интриганка! — кричал Джеймс. — Именно так называют женщину, которая соблазняет, лжет и предает…

Он не успел закончить гневную тираду, потому что великан быстро вставил ему в рот кляп. Потом великан подошел к женщинам, и они вместе ушли, оставив Джеймса в темноте, связанного по рукам и ногам, с кляпом во рту.

В довершение ко всем своим несчастьям, Джеймс потерял равновесие и, покачнувшись, упал на бок.

Он был в полном отчаянии. Лежа на холодном твердом полу, он пытался собраться с силами и успокоиться. Великан связал его очень крепко, туго затянув узлы.

Джеймсу была ненавистна сама мысль о том, что его перехитрила женщина.

Ему обязательно нужно что-нибудь придумать. Да, Кэролайн Пирсон — очень красивая женщина, но он все-таки отомстит ей. Господь свидетель, она поплатится за предательство. Она проклянет тот день, когда решилась похитить Джеймса Феррингтона и оставить его на ночь в подвале своего дома.

Он перехитрит ее, вернет себе свободу и не пропустит самую важную встречу в своей жизни. Однако документы на дом он ей не вернет.

Когда они поднялись по лестнице, ведущей из подвала в кухню, Виолетта первой сняла капюшон.

— Что вы об этом думаете? — шепотом спросила она, обращаясь к подругам.

— Я думаю, что к утру он успокоится и станет более сговорчивым, — сказала леди Мэри. Она сняла с головы капюшон и устало опустилась на стул. Под капюшоном ее пышный напудренный парик слегка сплющился.

— Спасибо, Пьер, — сказала Шарлотта своему великану-кучеру после того, как тот поставил свечу на кухонный стол. Она сняла капюшон и поправила замысловатую прическу. — Не знаю, как вы, но я смертельно устала и хочу спать.

— А что же будет с ним? — спросила Виолетта.

— Что с ним может случиться? — удивилась Шарлотта. — Он никуда не уйдет.

— Но он думает, что его похищение организовала Кэролайн.

— О да, к тому же мужчина, сидящий в подвале этого дома, вне себя от ярости, — заметила леди Мэри. — Он взбешен. Я скорее соглашусь встать перед вражеской артиллерией, чем еще раз спуститься в подвал. Он так просто не сдастся, а если все-таки сдастся, то потом отомстит нам за свой позор.

— Ты хочешь сказать, что может случиться так, что он не отдаст нам документы? — спросила Виолетта у леди Мэри. — Но ты ведь говорила, что у него просто нет другого выхода и он обязательно выполнит все наши требования.

— Да, но это было до того, как я увидела, что он в бешенстве, — сказала леди Мэри. — Джеймс Феррингтон из тех мужчин, которые в порыве гнева могут броситься на пушки. Таким был и мой покойный Уильям.

— О дорогая! — воскликнула Виолетта, бросив печальный взгляд на подругу. «Сумасшедший Уильям» Дорчестер именно так и погиб — бросился под пушки.

— Ерунда, — возразила Шарлотта. — Когда возникает угроза лишиться значительной суммы (я имею в виду, когда дело касается кошельков), все мужчины становятся глупыми и безрассудными и руководствуются не логикой, а эмоциями. Так уж их создал le bon Dieu[23], — Взяв свои перчатки, она начала надевать их. — Больше всего на свете мужчины ценят золото. Monsieur Феррингтон одумается и выполнит все наши требования. Даже если ради этого ему придется поступиться гордостью. Он хороший бизнесмен и понимает, что у него нет другого выхода. Если он будет упорствовать, то может лишиться целого состояния.

— Целого состояния, — задумавшись, повторила леди Мэри. — И все-таки мне кажется, что он так быстро не сдастся.

— Завтра утром он согласится на переговоры, — произнесла Шарлотта.

— Может, поспорим на десять фунтов? — предложила леди Мэри.

Виолетта посмотрела на Минерву, которая молча слушала перепалку подруг.

— А ты что думаешь, Минерва? — спросила она.

От свечи, стоявшей на столе, Минерва зажгла еще одну.

— Я думаю, что нам пора ложиться спать. Что сделано, то сделано, и назад дороги нет, Виолетта. Жаль, что мистер Феррингтон во всем обвиняет Кэролайн. Надеюсь, что мы сможем доказать ему, что он заблуждается.

— Минерва права. Если женщина не может перехитрить мужчину, то она недостойна называться женщиной, — сказала Шарлотта.

— Это точно, — подхватила леди Мэри.

— Давайте поговорим об этом завтра, — проговорила Минерва.

— Да, ты права, — согласилась Виолетта и взяла шляпу и перчатки. — Ты уверена, что он ничего тебе не сделает? — спросила она, испуганно посмотрев на дверь, ведущую в подвал.

— Джаспер сможет нас защитить, — заверила ее Минерва.

— Я оставлю Пьера охранять эту дверь, — сказала Шарлотта, кивнув на своего великана-слугу, который, сняв капюшон, обнажил лысую голову.

— В этом нет необходимости, — возразила Минерва.

— Нет, есть необходимость, — почти в унисон ответили ее подруги. В первый раз за вечер им удалось хоть в чем-то достичь согласия.

На прощание Шарлотта расцеловала Минерву в обе щеки и, повернувшись к Виолетте и леди Мэри, сказала:

— Вы переночуете у меня. Тогда утром нам не нужно будет тратить время на то, чтобы собраться вместе, и мы сможем приехать сюда как можно раньше. Я думаю, что завтра monsieur Феррингтон согласится на все наши условия.

— Нет, вам не нужно приезжать утром! — воскликнула Минерва. — Кэролайн может что-нибудь заподозрить.

— Я думаю, что когда она обо всем узнает, она будет рада тому, что мы смогли ей помочь, — сказала Шарлотта.

— Главное, чтобы к тому моменту, когда Кэролайн узнает правду, мистер Феррингтон уже согласился отдать нам документы на дом, — заметила Минерва.

— В таком случае нам нужно приехать не раньше десяти утра, — произнесла Шарлотта.

Дамы согласились с Шарлоттой и направились к двери. А Пьер заступил на дежурство. Он сел на пол возле двери, ведущей в подвал, и, достав из холщовой сумки томик Руссо, приготовился провести время за чтением. Минерва пообещала, что утром Джаспер сменит его.

Когда почтенные дамы вышли в прихожую, Минерва обратилась к баронессе:

— Скажи, Шарлотта, где ты нанимаешь слуг? Увидев, что Пьер читает Руссо, я просто глазам своим не поверила. Я думаю, что мой Джаспер не сможет прочитать ничего, кроме своего имени.

— Это все последствия революции, — пожав плечами, ответила Шарлотта. — Она превратила французов в философов. Лично я читаю Руссо только тогда, когда не могу уснуть. Однако Пьер обожает его книги.

Возле парадной двери подруги попрощались с Минервой и уехали. В доме стало тихо. Держа в руке свечу, Минерва, стоя у двери, наслаждалась тишиной. В ее жизни было время, когда у нее было много бурных ночей.

«Нет, мы все-таки поступили правильно, похитив Феррингтона», — подумала она. Минерву беспокоило только одно обстоятельство, а именно то, что мистер Феррингтон считает, будто к его похищению причастна Кэролайн. Они с подругами и предположить не могли, что он может так подумать.

— Минерва, это ты? — раздался голос ее племянницы.

Минерва вздрогнула от неожиданности, едва не уронив свечу.

— Кэролайн? Ты уже дома? — спросила она, поднимаясь по лестнице.

— Я рано уехала с бала. Ты одна? Мне кажется, я слышала чьи-то голоса.

— Да, со мной были Шарлотта и остальные. Они уже уехали домой.

— Я не слышала, как вы приехали.

— Мы были на кухне, — сказала Минерва, поднимаясь на последнюю ступеньку лестницы.

Коридор на верхнем этаже был маленьким и узким. Кэролайн стояла возле двери своей комнаты. В белой ночной рубашке из мягкой фланели, ниспадающей свободными складками, и с длинной косой, висевшей за спиной, она была похожа не на тридцатилетнюю уверенную в себе женщину, а на маленькую девочку. Сердце Минервы переполняли материнские чувства. Ей хотелось защитить Кэролайн от всех бед и несчастий.

— Тебя что-то беспокоит? — спросила она, положив руку на плечо Кэролайн.

Племянница кивнула.

— Ты хочешь поговорить со мной?

— Ты выслушаешь меня?

Минерва была польщена.

— Конечно, дорогая, — ответила она и прошла вслед за Кэролайн в ее спальню.

Кэролайн села на кровать, подогнув под себя ноги. Посмотрев на смятую постель, Минерва поняла, что племянница долго ворочалась с боку на бок, однако уснуть так и не смогла. Она поставила на стол свечу, которую держала в руке. В маленьком камине горел огонь, однако это не спасало от сквозняков, которые гуляли по старому зданию.

— Что случилось? — спросила Минерва.

Кэролайн, потянув за подол ночной рубашки, укрыла им свои босые ноги. Обреченно опустив голову и согнув плечи, она призналась:

— Я погибла.

— Погибла? Но что произошло?

Глаза Кэролайн стали влажными от слез, однако она изо всех сил пыталась сдержать их. При виде такой печальной картины сердце Минервы едва не разорвалось от боли. Сев на кровать, она крепко обняла племянницу.

— Не стоит так убиваться, дорогая. Я думаю, все не так уж страшно.

— Нет, это действительно ужасно.

— Расскажи мне о том, что произошло.

— Во всем виноват мистер Феррингтон. Он негодяй, подлец и… развратник!

Минерва замерла от страха. Она поняла, что случилось нечто ужасное.

— Что же он сделал? — спросила она, боясь услышать ответ Кэролайн.

— Он купил мне платье!

Минерва обняла племянницу за плечи.

— Кэролайн, я ничего не понимаю. Ты называешь его негодяем потому, что он купил тебе платье?

— Он купил то самое платье, в котором я была на балу. Голубой шелковый туалет. Элизабет не присылала мне этого платья. Его прислал мистер Феррингтон, прикрывшись ее именем. Он хотел обмануть меня, однако леди Лэвенхем…

— Леди Лэвенхем? — переспросила Минерва, подумав, что ослышалась. — Ты имеешь в виду Веру Стенбери, графиню Лэвенхем?

Кэролайн кивнула.

— Что же она сделала? — испуганно спросила Минерва. Она хорошо знала, как Вера может ненавидеть и на какие мерзости эта ненависть может ее толкнуть.

— Она видела, как Джеймс… я хотела сказать, мистер Феррингтон… покупал это платье, и устроила безобразную сцену, объявив во всеуслышание, что я являюсь его любовницей.

У Минервы появилось дурное предчувствие.

— Она упоминала мое имя?

Слегка повернув голову, Кэролайн виновато посмотрела на тетушку.

— Да, упоминала. Кто она такая, Минерва? Почему она оскорбила меня у всех на глазах и испортила бал Элизабет? Она вела себя вызывающе. Даже леди Димхерст была шокирована ее поведением.

— О моя бедная девочка, слухи и сплетни не могут испортить бал, — поспешила заверить ее Минерва. — К тому же ты не являешься его любовницей. Если мистер Феррингтон — настоящий джентльмен, то он обязательно уладит это недоразумение и восстановит твое доброе имя… — сказала она и тут же вспомнила о разгневанном мужчине, который сидел в подвале их дома. — Вполне возможно, что мистер Феррингтон действительно купил это платье, но ты ведь не имеешь к этому никакого отношения. Я думаю, что ничего ужасного не случилось и тебе не стоит так волноваться.

— О Минерва, ты не понимаешь или, может быть, забыла, каким суровым и безжалостным может быть высшее общество. Ни одна мелочь не ускользнет от них, они замечают все ошибки, все поступки, которые могут дискредитировать человека. К тому же вдовы всегда находятся под более пристальным вниманием. В нашем благотворительном обществе есть женщины, которые ждут не дождутся, когда я, позабыв о гордости и чести, начну бегать за мужчинами. Что я буду делать, когда все эти сплетни дойдут до мисс Элмхарт? Леди Димхерст уже заставила ее сократить мои уроки в пансионе, оставив мне только один урок в неделю. В понедельник мисс Элмхарт сказала мне, что она снова хочет увеличить количество моих уроков и собирается согласовать это с леди Димхерст. После того что случилось на балу, я думаю, что ее заставят уволить меня из пансиона.

— Она не сделает этого, Кэролайн. Ты одна из лучших учительниц.

— Мисс Элмхарт обязательно уволит меня, если на этом будет настаивать леди Димхерст. Сегодня на балу леди Димхерст заявила, что таких женщин, как я, нельзя на пушечный выстрел подпускать к детям. Это было унизительно. Ее слова слышали почти все, кто был на балу. Моя мать всегда говорила мне, что для женщины нет ничего ценнее, чем ее репутация.

— Кэролайн…

— И вот теперь моя репутация безнадежно испорчена.

— Слушай и хорошенько запомни все, что я сейчас тебе скажу. Обязательно найдутся люди, готовые охотно поверить сплетням, которые распускают о тебе. Однако в обществе есть и другие люди, которые поймут и простят твою ошибку.

— С тобой, Минерва, случилась такая же история? Ты тоже когда-то совершила ошибку?

Этот вопрос застал тетушку врасплох.

— Ты в самом деле ничего не знаешь? — осторожно поинтересовалась она. — Я думала, что мои высоконравственные родственники рассказали тебе мою историю.

— Они никогда не вспоминали о тебе. Я узнала о твоем существовании только тогда, когда ты вернулась из Италии. Это было незадолго до смерти Трамбалла.

Минерва слегка сжала руку Кэролайн, а потом отпустила ее. Когда после смерти Бернардо она, убитая горем, вернулась из Италии, встреча с племянницей, которая оказала ей радушный прием, стала для нее настоящим подарком судьбы. Кэролайн ни о чем ее не спрашивала и ничего от нее не требовала. Она была искренне рада появлению новой родственницы и всегда относилась к Минерве с большим уважением. В то время Минерва больше всего нуждалась в поддержке и помощи близких людей.

Минерва поняла, что ей сейчас не хочется посвящать Кэролайн во все подробности своей жизни. Она боялась потерять любовь и уважение племянницы. Однако сможет ли Минерва скрыть от нее правду?

— Я не совершала никаких ошибок. Просто сбежала из дома.

— Но что заставило тебя пойти на такой шаг?

— Я понимаю тебя, Кэролайн Я знаю, что такое сплетни и суровые законы общественной морали. Много лет назад я нарушила эти законы. Я убежала с мужчиной, который был обручен с другой девушкой. Мы доехали до шотландской границы, и там произошел несчастный случай. Наш экипаж разбился. Мой возлюбленный погиб.

Минерва некоторое время молчала, пытаясь справиться с волнением. Она до сих пор с болью в сердце вспоминала о своей утрате, и эта боль была так сильна, словно трагедия случилась только вчера, а не тридцать лет тому назад.

Должно быть, ее лицо стало невероятно печальным, потому что Кэролайн, обняв ее за плечи, тихо сказала:

— Прости меня.

— И ты меня прости. Во время аварии я сломала обе ноги. Именно поэтому, когда меняется погода, они начинают болеть.

— Как его звали?

— Роберт Эдвардс. Он был сыном маркиза Сент-Джаста. Ради меня Роберт отказался от наследства… — Она тряхнула головой. — По дороге в Шотландию нам с Робертом пришлось провести вместе одну ночь, но он даже не притронулся ко мне. Роберт берег мою честь. Если бы я была богатой наследницей, то наверняка нашелся бы какой-нибудь охотник за приданым, который ради денег смог бы забыть о неблаговидном поступке, который я совершила. Однако денег у меня не было, и мой отец, дед Трамбалла, сказал, что выйти замуж я уже не смогу. Он хотел отправить меня в дом к одному из своих друзей, чтобы я работала там горничной, но я не хотела быть горничной. — Минерва улыбнулась Кэролайн. — Я не подчинилась, пошла против воли отца. Я намеренно вела себя дерзко, чтобы спровоцировать его на решительный шаг, и мне это удалось. Он выгнал меня из дому. Это был самый ужасный период моей жизни. Меня совершенно не волновала не только репутация моей семьи, но и моя собственная репутация, я забыла все, чему меня учили… Мне хотелось разрушить, уничтожить, погубить себя. — Минерва покачала головой. — О Кэролайн, ты не представляешь себе, сколько ночей я провела без сна. Я просила Господа забрать меня к себе, просила его убить меня ударом молнии. Я не могла понять, почему он забрал у меня Роберта, а меня оставил мучиться на этом свете, зная, что без Роберта я не смогу жить.

— Что же случилось дальше?

— Я встретила Шарлотту, — улыбнувшись, сказала Минерва. — Она стала моей спасительницей. Я была уверена, мне ее послал Господь. Она вернула меня к жизни. — Закатив глаза, она погрузилась в воспоминания. — Мы встретились здесь, в Лондоне. Барон, ее муж, умер, оставив ее практически без средств к существованию. Ей тогда было всего восемнадцать лет, а замуж она вышла в пятнадцать. Меня передавали от одного мужчины к другому…

Минерва заставила себя посмотреть в лицо племяннице.

— Это была ужасная жизнь, Кэролайн, и Шарлотта знала, что это не для меня. Она стала моим другом и научила уважать себя. Шарлотта верит в то, что наш мир огромен и разнообразен и в нем много интересного и прекрасного, — великолепных городов, замечательных людей и… искусных любовников, — добавила она, грустно усмехнувшись. — Потом я встретила Бернардо, и моя жизнь потекла спокойно и размеренно. Мы очень трепетно относились друг к другу, заботились друг о друге. Он сделал меня невероятно счастливой.

Сдвинув брови, Кэролайн погрузилась в размышления, пытаясь осмыслить все, что она услышала от Минервы, и наконец сказала:

— Тетушка, я хочу тебе кое в чем признаться. Однако боюсь, что после этого ты сочтешь меня лицемеркой.

— Кэролайн, я ни за что не поверю, что ты можешь быть лицемеркой. Прошу тебя, доверься мне. Я никогда не предам тебя.

— Я пришла к выводу, что если я согрешу с мистером Феррингтоном, то это будет не так уж и плохо.

Услышав ее слова, Минерва от удивления едва не упала с кровати.

— Когда он рядом, со мной происходит что-то невероятное, — продолжала Кэролайн. — Меня бросает то в жар, то в холод. Сначала мне кажется, что я готова на любые безумства, а потом снова становлюсь сдержанной и рассудительной. То у меня от радости кружится голова, то я испытываю безотчетный страх. — Встав с кровати, она принялась расхаживать по комнате. — Когда его нет рядом, я постоянно думаю о нем. Когда же он возле меня, то, как бы я ни старалась защититься от его чар, ему все-таки удается сломить мое сопротивление. Тогда я даже не вспоминаю о документах на дом. Сегодня вечером я могла бы попросить его вернуть мне документы, но я этого не сделала. Я даже не злилась… Честно говоря, я была рада, что мне снова удалось увидеть его. — Кэролайн тряхнула головой. Она так разволновалась, рассказывая о своих чувствах, что ее щеки покрылись румянцем. — Он мне все время снится, а когда я просыпаюсь, то ощущаю смутную тревогу и уже не могу заснуть. С тех пор как я встретила его, я лишилась покоя.

— Кэролайн, я была уверена, что ты ненавидишь мужчин. Сегодня днем ты с такой злостью говорила о Феррингтоне, как будто он твой злейший враг.

Кэролайн замерла на месте.

— Это и есть самое настоящее лицемерие, — сказала она. — Да, я хочу вернуть свой дом, но если Феррингтон отдаст мне документы, то я больше никогда не увижу его. Мне кажется, что я не смогу без него жить.

Ее признание привело Минерву в замешательство.

— Значит, ты хочешь сказать, что не злишься на мистера Феррингтона и мечтаешь снова увидеть его?

— Нет, я сердита на него! Ему не следовало покупать мне платье. Он скомпрометировал меня, испортил мою репутацию. Однако, несмотря ни на что, мне все-таки хочется простить его. Неужели я окончательно потеряла рассудок? — Она закрыла лицо руками. — Минерва, скажи мне, что я должна выбросить его из головы и забыть о его существовании.

Кэролайн не стала ждать ответа и снова принялась делиться своими мыслями.

— Сегодня вечером он сказал, что хочет, чтобы я доверяла ему. Но как я могу доверять ему после этой его выходки с платьем?

— Он обманул тебя, Кэролайн? Он не признался в том, что это он купил тебе платье?

— Нет, он во всем признался, — скрестив на груди руки, ответила Кэролайн. — Но почему он сам не рассказал мне об этом?

— Что ж, тогда это нельзя назвать ложью.

— Однако он должен был понимать, что своим поведением может скомпрометировать меня! — воскликнула Кэролайн, гневно взмахнув руками.

— Кэролайн, мужчины редко думают о последствиях. В том, что он сделал, я не вижу ничего предосудительного, однако хвалить его за это я бы тоже не стала.

Перебросив косу через плечо, Кэролайн несколько раз провела рукой по своим блестящим, шелковистым волосам, а потом сказала:

— Когда-то я испытывала такие же чувства к Трамбаллу. Потом поняла, что любви не существует и моим надеждам не суждено сбыться. Я не хочу снова повторить эту ошибку.

— Джеймс Феррингтон не Трамбалл Пирсон, — возразила Минерва. — Трамбалл был таким, как его отец, — слабым и эгоистичным. Не стоит отказываться от любви только потому, что один раз тебе не повезло и ты больно обожглась. Кэролайн, ты стала старше и мудрее. Теперь ты сможешь защитить себя от таких, как Трамбалл.

Отбросив косу за спину, Кэролайн расправила плечи.

— Думаю, ты права. Завтра я обязательно встречусь с мистером Феррингтоном и попрошу его вернуть документы на дом… Может быть, мы поговорим с ним еще о чем-нибудь.

Услышав, с какой мечтательностью говорила Кэролайн, Минерва насторожилась.

— Ты это серьезно? — спросила она. — Ты действительно хочешь завязать отношения с мистером Феррингтоном?

— Я думаю, что в этом нет ничего предосудительного.

— Конечно, нет, cara[24]. Это просто замечательно. Однако мне кажется, что, если ты действительно хочешь, чтобы у вас с мистером Феррингтоном завязались отношения, тебе нужно поторопиться.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что сейчас он сидит связанный по рукам и ногам в подвале нашего дома и пребывает в довольно мрачном расположении духа.

Кэролайн посмотрела на тетку, как на умалишенную.

— Что ты сказала? — изумленно переспросила она.

— Сегодня вечером мы с леди Мэри, Виолеттой и Шарлоттой похитили мистера Феррингтона, когда он возвращался домой после бала, и посадили его в подвал нашего дома, — тяжело вздохнув, произнесла Минерва. — Мы сказали ему, что не отпустим до тех пор, пока он не согласится отдать документы на дом. Мы также сказали ему, что нам известно о том, что на послезавтра у него назначена очень важная встреча, и если он не хочет ее пропустить, то должен согласиться на наши требования. — Вдруг, словно вспомнив о чем-то, она посмотрела на часы, которые висели у нее на шее на длинной цепи. — Эта встреча состоится завтра, — поправила она себя. — Сейчас уже второй час ночи.

Она разговаривала сама с собой. Кэролайн побежала спасать Джеймса Феррингтона.