Милый пленник

Глава 13

Такой поворот событий совсем сбил Кэролайн с толку. Повернувшись к Минерве, она спросила:

— Зачем ты ему все рассказала?

Тетушка плотно сжала губы.

— Потому что я думала, что так будет лучше.

— Ты думала, что так будет лучше? — удивленно повторила Кэролайн, уперев руки в бока. — Что же ты скажешь теперь? Что нам делать?

Однако Минерва не успела ответить на ее вопрос.

— Леди Пирсон, вы дома? — раздался из прихожей женский голос, исполненный благородства и величия. — Дверь была открыта, и мы позволили себе войти.

— О нет, только не это, — простонала Кэролайн.

— Кто это? — спросила леди Мэри.

Кэролайн подала знак Джасперу, чтобы тот пошел в прихожую и встретил гостей.

— Это мисс Элмхарт, — сказала она.

— Мисс Элмхарт? — переспросила леди Мэри. Похоже, это имя ей не понравилось.

— Ей принадлежит пансион, в котором преподает Кэролайн, — объяснила Минерва.

— А-а! Я уже подумала, что явилась какая-то важная персона, — сказала леди Мэри.

— Важная персона? Вы имеете в виду магистрата? — Кэролайн язвительно усмехнулась. — Прошу вас, леди Мэри, миссис Миллз, баронесса, разъезжайтесь по домам. Как только вся эта суета уляжется, мы с Минервой дадим вам знать.

— Уехать и пропустить самое интересное? — спросила миссис Миллз. — О нет, ни за что.

— Ни в коем случае, — подтвердила леди Мэри.

— Мы останемся здесь до конца, — заявила баронесса.

Минерва едва не расплакалась от умиления.

— Какие же они хорошие подруги, не правда ли, Кэролайн?! — воскликнула она, обнимая по очереди каждую из женщин. — Они никогда не бросят меня в беде. Такие благородные, такие великодушные.

— И такие глупые, — едва слышно сказала Кэролайн.

— Что ты сказала, дорогая? — поинтересовалась Минерва.

Однако Кэролайн не пришлось отвечать на ее вопрос. В кухню вошел Джаспер.

— Мисс Элмхарт и преподобный Тилтон хотят видеть вас, леди Пирсон. Они сказали, что у них к вам очень важное и срочное дело. Я проводил их в гостиную.

Кэролайн не хотелось уходить из кухни. Она надеялась дождаться, когда из подвала выйдут мистер Феррингтон и Фредди. Однако она не могла оставить без внимания мисс Элмхарт.

— Минерва, мне нужно, чтобы ты задержала здесь мистера Феррингтона, а я тем временем выпровожу мисс Элмхарт и преподобного Тилтона. Делай все, что хочешь, но только задержи здесь Фредди и мистера Феррингтона до тех пор, пока не уйдет мисс Элмхарт. Как думаешь, у тебя получится?

— Я постараюсь, — сказала Минерва.

Заставив себя улыбнуться, Кэролайн повернулась к слуге.

— Пойдем, Джаспер. Нам нужно принять гостей.

Кэролайн уже подошла к двери, но, услышав голос Минервы, остановилась.

— Я думаю, что он не предаст нас, — сказала ее тетка.

— Кто? — спросила Кэролайн.

— Мистер Феррингтон. Он не предаст нас, — повторила Минерва.

Остальные женщины молча кивали.

Кэролайн ничего им не ответила.

Войдя в гостиную, она увидела, что мисс Элмхарт и преподобный Тилтон стоят посреди комнаты и о чем-то оживленно перешептываются. На столах и на каминной полке все еще стояли вазы с живыми цветами, придавая комнате праздничный вид и наполняя ее ароматом. Кэролайн осторожно откашлялась. Вздрогнув от неожиданности, гости повернулись к ней. У них был такой смущенный вид, словно их застали за каким-то непристойным занятием.

— Мисс Элмхарт, отец Тилтон, как мило, что вы решили навестить меня, — сказала Кэролайн, подходя к гостям и протягивая им руку для приветствия.

Преподобный отец, единственный поклонник Кэролайн и кандидат в мужья, хотел пожать ей руку, но мисс Элмхарт бросила на него строгий взгляд, и он попятился, бормоча что-то себе под нос. Его лицо, всегда покрытое здоровым румянцем, стало красным, как брюква. Он торопливо поправил очки в золотой оправе.

Мисс Элмхарт запросто можно было принять за гувернантку. Она была высокой и невероятно худой.

— По правде говоря, мы с преподобным Тилтоном не собирались приезжать к вам вдвоем, — скрестив на груди руки, сказала она звонким и четким голосом. — Мы случайно встретились у двери вашего дома и выяснили, что оба приехали к вам по одному и тому же крайне важному поводу.

В черном вдовьем платье Кэролайн была похожа на добродетельную и благочестивую квакершу.

— К сожалению, я сейчас не могу принимать посетителей, — сказала она, мило улыбнувшись. — Особенно по важным делам. Не могли бы вы приехать позже? — спросила она и, взяв за руки мисс Элмхарт и отца Тилтона, повела их к двери.

Однако мисс Элмхарт, уперевшись каблуками в пол, резко остановилась.

— Нам необходимо поговорить, — произнесла она, решив сразу перейти к делу.

— Да, — поддержал ее отец Тилтон. Он явно нервничал. — Сегодня утром ко мне приезжала леди Димхерст…

— И ко мне тоже, — сказала мисс Элмхарт.

— Она невероятно огорчена, — сказал преподобный Тилтон.

— Огорчена? — Кэролайн изобразила на лице удивление. — Что так огорчило ее?

В этот самый момент откуда-то из глубины дома раздался гневный голос Фредди:

— Кэролайн? Кэролайн, где же ты, черт возьми?

— Кто это? — спросила мисс Элмхарт, нюхая носом воздух, как заправская ищейка.

— Это мой деверь, — ответила ей Кэролайн совершенно спокойным голосом. Она услышала, как Минерва что-то сказала ему. Их голоса раздавались из прихожей. А это значит, что ей нельзя терять ни минуты. Уперевшись одной рукой в спину отца Тилтона, а другой — в спину мисс Элмхарт, Кэролайн подтолкнула их к двери, бормоча слова извинения: — Мне крайне неловко оттого, что я заставляю вас так поспешно уходить, но поверьте, сейчас не самое лучшее время для визитов…

— Вы не можете выгнать меня! — возмутилась мисс Элмхарт.

Кэролайн услышала, что Фредди бежит в прихожую. Схватив гостей за руки, она повернула их спиной к двери. Она должна задержать их в гостиной и закрыть дверь. Мисс Элмхарт попыталась выдернуть руку, и Кэролайн отпустила ее. Издав громкий крик, дама натолкнулась на письменный стол и, задев локтем вазу с цветами, опрокинула ее. Упав на стол, ваза, в свою очередь, задела чернильницу. Чернильница упала, и чернила вылились на стол, испачкав почтовую бумагу.

— Мисс Элмхарт, с вами все в порядке? — испуганно спросила Кэролайн.

— Чернильница, — пробормотала мисс Элмхарт. — Тут везде вода и чернила.

— На вашей руке тоже чернила, — сказал преподобный Тилтон. — Вы можете испачкать платье. Будьте осторожны.

Мисс Элмхарт едва не закричала от злости.

— Откуда взялись эти цветы? Невозможно мыслить здраво в комнате, заполненной растительностью!

— Я сейчас что-нибудь принесу. Нужно как можно быстрее промокнуть эти пятна, пока они не впитались в ткань, — сказала Кэролайн, поворачиваясь к двери, однако так никуда и не ушла.

В гостиную влетел Фредди с красным от гнева лицом и сверкающими глазами.

Расставив руки в стороны так, словно она хотела спрятать от него отца Тилтона и мисс Элмхарт, Кэролайн попятилась. Увидев невестку, Фредди закричал пронзительным голосом:

— Ты знаешь, что он мне сказал?

Кэролайн сразу поняла, кого он имеет в виду.

У Фредди был такой недовольный, такой возмущенный вид, что это вызывало скорее смех, чем сочувствие.

— Этот чертов Феррингтон сказал мне, что если я развяжу его, то он выбьет мне все зубы, а потом заткнет их мне в глотку. Он сказал, что я не мужчина, что я не достоин этого гордого звания! — воскликнул он, выпучив от злости глаза. — Когда я пригрозил ему дуэлью, он ответил, что с удовольствием примет мой вызов!

В гостиную вошел Джаспер, держа в руках шляпу Фредди.

— Пусть этот тип сгниет в твоем подвале. Я буду только рад, — сказал он и, дрожа от гнева, нахлобучил шляпу. — Наглый выскочка! Похоже, он возомнил себя властелином мира! Я лорд Фредди Пирсон! — гордо подняв голову, воскликнул Фредди. — Пусть он посидит и подумает над тем, как нужно вести себя с благородными джентльменами! — И, пылая от гнева, он выбежал из гостиной и покинул дом.

Кэролайн показалось, что по комнате пронесся вихрь. Буквально через секунду в гостиную вбежали Минерва, миссис Миллз, леди Мэри и баронесса. Окружив Кэролайн, они принялись ей о чем-то рассказывать, перебивая друг друга.

— Мы пытались остановить его, — сказала миссис Миллз.

— Таких дерзких и безрассудных мужчин мне еще не доводилось встречать, — заявила Минерва.

— Я еще никогда так не смеялась, — давилась от смеха баронесса.

— Мой Уильям тоже бывало вышвыривал людей так же, как сделал это сейчас мистер Феррингтон, — похвасталась леди Мэри.

Кэролайн замерла от ужаса. Минерва посмотрела на нее, и они обе повернулись к гостям.

— Прошу вас, не думайте плохо о Кэролайн, — сказала миссис Миллз. — Это мы похитили его.

— Миссис Миллз! — испуганно воскликнула Кэролайн.

— Похитили? — удивилась мисс Элмхарт. Казалось, что ее вот-вот хватит удар. — Вы кого-то похитили?

Миссис Миллз кивнула, но в этот момент в разговор вступила Минерва:

— Виолетта, Кэролайн сама сможет все объяснить.

— Виолетта! — воскликнул преподобный отец Тилтон. Он произнес ее имя так, словно оно было ключом к разгадке некой головоломки. — Виолетта Миллз!

— Мы с вами знакомы, сэр? — удивленно посмотрев на него, спросила миссис Миллз.

Вздрогнув, отец Тилтон отшатнулся от нее, словно она была прокаженной.

— Нет! Но я вас знаю, — сказал он, указывая на нее пальцем. — Я в тот день был в церкви и видел, как вы сбежали со своим… своим… — Его голос дрожал от волнения, и он никак не мог заставить себя произнести последнее слово.

Ему помогла баронесса.

— Любовником, — сказала она. Ее французский акцент придал этому слову несколько необычное звучание.

Испугавшись высокой и статной француженки, преподобный Тилтон попятился. Однако баронесса, похоже, решила преподать ему урок. Она подошла к нему гордой и величественной походкой.

— Скажите мне, что плохого в том, что у женщины есть любовник? Неужели это вас так пугает? — спросила она, сделав ударение на слове «пугает», и викарий, чтобы спастись от нее, буквально прыгнул за спину мисс Элмхарт.

— Шарлотта, прошу тебя, оставь его в покое, — сказала миссис Миллз, положив ладонь на руку баронессы.

— Он обидел тебя, cherie.

— Он просто не знает всю эту историю…

— Ха! — прервав ее, возмущенно вскликнула баронесса. — Такой человек, как он, никогда не сможет понять, что такое жить с мужем, который унижает и оскорбляет тебя, который бьет тебя…

— Преподобный Миллз — хороший человек, — смело заявил отец Тилтон, стоя за спиной мисс Элмхарт.

— Его следовало бы как следует выпороть! — заявила леди Мэри.

— Он священник… — возразил отец Тилтон, и между ним и тремя женщинами моментально завязался отчаянный спор.

— Я хочу знать, почему связали мужчину, который сидит сейчас в подвале дома леди Пирсон, — перекрикивая спорщиков, заявила мисс Элмхарт. — Леди Димхерст хочет сегодня же получить ответ на этот вопрос.

— Если бы мистер Феррингтон вел себя благоразумно, то никто не бил бы его по голове, — сказала ей миссис Миллз.

— Вы ударили мистера Феррингтона по голове? — изумленно спросила мисс Элмхарт. — Да знаете ли вы, что этот человек пожертвовал для моего пансиона тысячу фунтов? Леди Пирсон, да как вы…

— Леди Пирсон здесь ни при чем, — сказала миссис Миллз.

Кэролайн взяла со стола вазу, в которой уже не было ни цветов, ни воды, и швырнула ее на пол. Ударившись о твердый пол, ваза разлетелась на мелкие осколки. В комнате моментально воцарилась полная тишина, и взоры всех присутствующих обратились к Кэролайн.

— Вон отсюда, — проговорила Кэролайн на удивление спокойным голосом.

— Кэролайн? — пробормотала Минерва, не поверив своим ушам.

— Да, и ты тоже, — сказала Кэролайн. — Поезжай к баронессе и возьми с собой Джаспера. Я хочу, чтобы вы все немедленно убрались отсюда.

— Кэролайн, — снова обратилась к ней Минерва, но Кэролайн подняла руку, давая ей понять, что не желает ничего слушать.

— Прошу тебя, тетушка, уходи. Я хочу сделать это сама.

— Что сделать? — с беспокойством поинтересовалась Минерва.

— Не думаю, что это понравится леди Димхерст, — сказал преподобный Тилтон, и мисс Элмхарт кивнула.

— Мне нет никакого дела до того, что подумает леди Димхерст, — парировала Кэролайн. — Ни сейчас, ни когда-либо еще. Если она верит всему, что обо мне говорят, то в таком случае я больше не буду работать в ее благотворительном обществе, без конца выполняя работу, которая у нее и ее подруг вызывает отвращение. — Взяв из рук Джаспера шляпу отца Тилтона, она передала ее викарию. — До свидания, сэр. До свидания, мисс Элмхарт, и вам, миссис Миллз, я тоже желаю всего хорошего, — сказала Кэролайн, подталкивая их всех к двери. — Баронесса, я думаю, что вы с Минервой чудесно проведете этот день. До свидания, леди Мэри. Очень рада, что вы приехали к нам. Видите, какие интересные события происходят в нашем доме. А у тебя, Джаспер, сегодня выходной.

Сказав это, Кэролайн вытолкала на крыльцо почтенных дам и викария (по их лицам было понятно, что все они пребывают в легком шоке) и закрыла за ними дверь.

Повернув ключ в замке, она вздохнула с облегчением. В первый раз за все утро Кэролайн наслаждалась тишиной и покоем. Она прижалась спиной к двери. Тишина… Какая чудесная тишина!

Кэролайн закрыла глаза и впала в блаженное забытье.

В этот момент из глубины дома до нее донесся приглушенный мужской голос. Этот голос пел застольную песню (песня, нужно заметить, была довольно непристойной) о пухленькой девушке, которая обладала отменным аппетитом.

Медленно переставляя ноги, Кэролайн вернулась на кухню. Дверь, ведущая в подвал, все еще была открыта, и красивый баритон мистера Феррингтона разносился по всей кухне.

Что же ей теперь с ним делать?

Остается только одно.

Открыв ящик буфета, Кэролайн взяла нож и направилась в подвал. Остановившись на минуту, она задумалась, слушая, как он поет. Джеймс Феррингтон перевернул всю ее жизнь. Это не удавалось еще ни одному мужчине.

А сегодня ночью он сказал, что любит ее.

«Интересно, каково это — быть любимой? Что было бы, если бы этот мужчина действительно любил меня?» — подумала Кэролайн. В этот момент он запел другую песню. Это была красивая итальянская баллада об одиноком пастухе, который потерял свою любимую. В ней пелось о том, что этот парень сгорает от страсти и томится от неудовлетворенного желания.

Баллада тронула Кэролайн до глубины души.

Впрочем, так же, как и в первый раз. Несколько месяцев назад Кэролайн была в опере и там впервые услышала эту песню. Она и подумать не могла, что такому высокомерному, самоуверенному и властному человеку, как мистер Феррингтон, это произведение может настолько понравиться, что он выучит его наизусть и будет петь так, словно все те чувства, о которых говорится в этой песне, исходят из глубины его души.

Кэролайн уже давно поняла, что не стоит доверять своему сердцу. Любовь — всего лишь иллюзия. Вскоре после того, как Кэролайн вышла замуж за Трамбалла, кто-то из знакомых ей женщин сказал, что мужчины не способны испытывать такие глубокие и сильные чувства, какие обычно испытывают женщины. Для мужчин любовь — всего лишь выгодная сделка, деловой союз.

И вот сейчас ее пленник поет песню о том, как сердце пастуха разрывается от тоски и он умирает от одиночества, потеряв свою любовь. Эта грустная и прекрасная баллада настолько взволновала Кэролайн, что у нее на глазах выступили слезы Плакала она не потому, что ей было жаль пастуха и его пастушку, а потому, что на один короткий, яркий и прекрасный миг она поверила в то, что любовь существует, а потом все снова вернулось на свои места.

— Какая же ты глупая, Кэролайн, — сказала она самой себе и, смахнув слезы, спустилась в подвал.

Несмотря на то что был уже день, в подвале по-прежнему было темно. Кэролайн заметила, что почтенные дамы развязали Джеймсу ноги. Он сидел на одном из стульев, стоявших вокруг кухонного стола. Возле фонаря на столе была ваза с фруктами, а рядом с ней — небольшая тарелка и бокал вина.

Когда Кэролайн вступила в маленький крут света, Феррингтон сильным голосом пел последнюю фразу.

— Я пришла освободить вас, — сказала Кэролайн, показав ему нож. Она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза. Даже при тусклом свете свечи она чувствовала его мощь, могущество, энергию. Не в силах больше терпеть его испытующий взгляд, Кэролайн опустила глаза и посмотрела на нож, который держала в руке — Я понимаю, что вы имеете полное право привести сюда магистрата. Вы можете арестовать меня, но только прошу вас, не трогайте Минерву и остальных женщин.

— Кэролайн, я не собираюсь приводить магистрата.

Его голос проник ей в самую душу — и она почувствовала себя опустошенной и несчастной. У нее в горле стоял ком. Тяжелый и твердый. Она понимала, что больше никогда не увидит его.

Джеймс медленно подошел и встал рядом с ней.

— Кэролайн, посмотри на меня, — сказал он.

Она покачала головой. Нет, она не сможет выполнить его просьбу. Он хотел дотронуться до нее, но она отступила.

— Давайте я перережу веревки, — произнесла она. — Это очень трудно. Позвольте мне покончить с этим.

Она взяла нож. На этот раз отступил он.

— Мне не нужна свобода, — опустив руки, сказал Феррингтон.

Кэролайн едва сдержалась, чтобы не расхохотаться.

— Когда Минерва рассказала мне о том, что они похитили вас, я решила, что она сошла с ума. Теперь мне кажется, что это вы потеряли рассудок.

— Нет, я потерял свое сердце.

Подняв голову, она посмотрела ему прямо в глаза.

Джеймс стоял так близко, что она чувствовала его дыхание. Кэролайн вспомнила все те моменты, когда она вот так же ощущала на своем лице его дыхание. Это было, когда он обнимал ее в гостиной, уставленной цветами. Когда они загадывали желания, глядя на звезды. Когда пузырьки шампанского щекотали ей нос и он смеялся вместе с ней. И когда он целовал ее, прижимая к груди и шепча ее имя.

Она влюбилась в Джеймса Феррингтона.

— Кэролайн, — сказал он.

В его голосе она почувствовала такое же сильное желание, какое сейчас испытывала сама.

— Я не хочу, — сказала она и замолчала. Кэролайн не верила, что может произнести такое.

— Чего ты не хочешь? — спросил Джеймс, и она почувствовала, что ее неодолимо тянет к нему. А ведь он даже не прикоснулся к ней.

Однако ей показалось, что прикоснулся. Хуже всего то, что она больше никогда не увидит веселые искорки в глубине его зеленых глаз, способных менять цвет от изумрудного до спокойного, темно-зеленого цвета лесной чащи.

— Я не хочу чувствовать то, что чувствую сейчас, — произнесла она с отчаянием в голосе.

— Но ты ведь чувствуешь это, не так ли?

Она боялась ответить ему.

— Кэролайн, я уже признался тебе во всем…

Она отвернулась от него, испугавшись нахлынувших на нее эмоций, испугавшись того, что ей очень нужна его любовь. Ей хотелось убежать. Подняться наверх, спрятаться в доме, быть как можно дальше от Джеймса. Однако в этот момент он взял ее за руку и притянул к себе.

— Кэролайн, я люблю тебя. Она попыталась вырваться.

— Пожалуйста, прошу тебя, отпусти меня, — попросила она.

— Доверься мне.

Кэролайн успокоилась, перестав сопротивляться.

— Не знаю, могу ли я доверять тебе.

— Позволь мне помочь. Ты не можешь больше жить, укутавшись в траур. Ты чувственная женщина. Женщина, которая верит в то, что экипажи могут плавать по воздуху, как пузырьки… Женщина, которая отвечает на мои поцелуи с безудержной страстью…

— Я не должна…

— Не говори так! Что может быть естественнее, чем держать тебя в объятиях? Кэролайн, я хочу тебя.

Она тоже хотела его. Но что из этого выйдет? Она не сможет стать его женой. Как только Джеймс узнает о ее бесплодии, он сразу откажется от нее, и, как поется в грустной песне о пастухе и пастушке, ее сердце разобьется, когда он покинет ее.

— Между нами ничего не может быть, — сказала Кэролайн и начала перерезать веревки.

— Кэролайн! — воскликнул Джеймс. Он попытался отдернуть руки, но она положила на них свою ладонь, пытаясь удержать его. Прикоснувшись к нему, она совершила ошибку. Его руки были сильными и ловкими. Джеймс был прав. Ей нужен человек, которому она сможет доверять. Ей необходимо поверить в то, что мужчина может полюбить ее так же искренне и преданно, как любит его она.

Однако сможет ли она доверять мужчинам после того, что пережила с Трамбаллом? Сможет ли снова поверить в любовь?

— Кэролайн, ты можешь перерезать эти веревки, но я не уйду из твоей жизни.

Нож дрогнул в ее руке, и, крепко сжав его, она прошептала:

— Ты должен.

— Я не могу. Неужели ты не понимаешь этого? Я не хочу жить без тебя.

Его слова попали прямо в цель.

Тщательно выстроенная ею защита, некий твердый кокон, в котором Кэролайн жила все эти годы, начал медленно разрушаться. Она устала от одиночества. И сгорала от желания. Да, она хотела Джеймса Феррингтона. Безумно.

Впервые в жизни Кэролайн осознала силу желания и это не испугало ее. И объяснялась ее смелость очень просто — она любила его. Любила его так сильно, что не могла не доверять ему. Кэролайн поверила: когда она признается ему в том, что бесплодна, он не оставит ее.

Веревки упали на пол. Джеймс теперь свободен. Однако вместо того, чтобы убежать, Кэролайн подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Кэролайн, я не уйду, — сказал он, упрямо сжав губы. Именно за это неукротимое упрямство она и полюбила его. — И тебе придется с этим смириться.

В ответ она подняла руки и, обняв его за шею, прильнула к его губам.