Минский. Изгнанный попаданец

Глава 11

Три часа ночи. Бологое. Центральный вокзал.

Тёплая летняя ночь. На небе ещё светили звёзды, но в таких широтах это ненадолго. Если бы сейчас я был в Петербурге, то там уже вставало бы солнце. Белые ночи.

На перроне станции Бологое было безлюдно, да и кто мог бы ехать отсюда в столь поздний час. Я же ожидал скорый из Петербурга в Москву, который уже минут на пять опаздывал.

Экспресс ушёл в сторону императорского дворца больше двух часов назад.

Аргументы новых друзей убедили меня не глупить и на время затихариться.

Но зачем?

Я не хотел терять столь драгоценный ресурс, которого вечно не хватает в нашей жизни.

Мне надо двигаться вперёд к своей цели, а цель на данный момент у меня одна: как можно быстрее вернуть магию.

Жаль, конечно, что придётся проделать опять этот маршрут в обратном направлении до города Чусового, но что тут поделаешь. Вот такие выкрутасы судьбы!

Я планировал на скоростном поезде добраться до Москвы, а там пересесть на состав, следующий до телепорта.

На это у меня уйдёт не больше двух дней.

Почему двух?

Всё просто. Обычные пассажирские поезда не стояли на станциях прорву времени. Они меняли лишь паровоз, а для этого требовалось не больше десяти-пятнадцати минут.

Императорский экспресс постоянно подзаряжал свои резервуары магической энергией, которая требовалась ему для подпитки антимагической защиты, на что уходили часы.

Вот поэтому мне понадобится всего лишь два дня, а не три.

Вдали я увидел свет от главного прожектора. Оповестительный сигнал — один длинный свисток. И вот уже скорый поезд Санкт-Петербург — Москва прибывал на станцию Бологое.

Вещей у меня немного: одна небольшая сумка и тубус с удочками, где лежат парные сабли. Был, конечно, соблазн побежать в первый поезд на склад и забрать все личные вещи Антона.

Но зачем?

Во-первых, это привязанность моего реципиента к предметам, которые вызывали у него сильные чувства и воспоминания, меня же эти вещи не удерживали.

Во-вторых, это было просто нереально. Поезд сразу двинулся бы в путь, он же шёл первый, а стоянка в Бологом всего пятнадцать минут, следующая станция уже конечная.

В-третьих, Антон по-прежнему не выходил со мной на связь. Я уже начал опасаться получить от него какую-то пакость, вот и решил спровоцировать на общение, но нет, безуспешно.

Вещи Антона не должны были пропасть без вести, я попросил бывших коллег собрать их и переслать по почте матери в имение.

А как же коробка с его трофеями?

Я посчитал, что всё же не стоит её посылать Елизавете Андреевне и попросил выкинуть. Предчувствие подсказывало мне, что народ всё же заглянул в неё и растащил содержимое на сувениры. А про похождения моего реципиента будут гулять слухи похлеще прежних. Ну да ладно, Антону это точно бы понравилось.

Паровоз прошёл мимо, обдав меня паром. Состав был пёстрый: сначала шли синие вагоны, потом жёлтые, зелёные и в самом конце была пристегнута пара вагонов коричневого цвета. Каждому цвету соответствовал определённый класс комфорта.

Я не хотел вызвать лишнего внимания и расспросов со стороны пассажиров и поездной бригады. Подумал, что по внешнему виду нельзя было сказать, что я дворянин, хоть и низшего класса: одежда простая, дорожная, оружие спрятано.

Передо мной остановился вагон третьего класса, в принципе, как я и планировал.

— Привет, служивый, у тебя местечка не найдётся до Москвы? — поинтересовался у проводника, открывшего двери ближайшего от меня зелёного вагона.

— Документы есть? — оглядев меня, спросил он, выпуская пассажиров из вагона.

— Есть.

— Так чего не купил тогда?

Не станешь же ему обьяснять, что не обзавёлся билетом на станции, из-за того что не хотел светить свои документы.

Я не собирался облегчать возможным преследователям задачу поиска.

Тут же пришлось импровизировать.

— Так свой я, думал так сговоримся, по-братски прихватите, — звякнул я мелочью в кармане.

— В смысле? — недоверчиво посмотрел он на меня.

— Проводник я, контракт сегодня закончился, вот домой и возвращаюсь.

— Ты? Да в жизнь не поверю, — в открытую засмеялся он. Осмотрел меня с ног до головы.

— Это ты по внешнему виду не суди, — сказал я.

Понял, что всё-таки ступил, уж больно у меня вид шикарный для вагонов третьего класса, надо было к жёлтым идти, второго.

— Да у тебя дорожный костюм стоит столько, сколько я за полгода зарабатываю.

— Так с последней зарплаты купил, решил себя обновками порадовать. Когда ещё раз так шикануть можно будет? — увидев по-прежнему скептический взгляд, добавил, — я на экспрессе работал.

— На Петровском что ли? Других по этому маршруту точно не ходит. Хотя он вроде из Петрозаводска должен утром выезжать согласно расписанию. Нет, ты мне врёшь, — вслух размышлял недоверчивый проводник.

— А вот и не угадал, я на императорском экспрессе служил.

Проводник опять неверящим взглядом зыркнул на меня. Ему было лет под пятьдесят, коренастый, видно, что опытный — матёрый. Вёл себя осторожно, со мной говорил, а сам по сторонам смотрел, состав контролировал, да и вокруг обстановку.

— Стой, стой. Не надо охрану звать, — остановил его.

Я увидел, что он своему соседу по службе из ближайшего зелёного вагона третьего класса начал рукой подавать жесты об опасности. После моих слов приподнял одну бровь, задумался, прищурил второй глаз.

— Правда из наших будешь?

— А то!

Повернулся к его коллеге из соседнего вагона и сигнализировал ему: «отбой тревоги, всё хорошо, это свой».

— Убедил. Иди за мной, — он махнул коллеге, подтверждая отмену сигнала опасности и повёл меня за собой в вагон.

Здесь была просто невыносимая духотень. Дышать просто невозможно, а это ещё не такая жаркая ночь, как иногда бывает, тогда здесь настоящая душегубка.

Такой разительный контраст между экспрессом, в котором я работал, и этим местом.

— Проходи, располагайся, — указал он мне на свободные места.

— Что должен? — поинтересовался я.

— Сейчас дежурный придёт, с ним поговоришь, нам сказали строго посторонних не брать. Но ты вроде бы свой, — кивнул он мне напоследок и ушёл в сторону входной двери в вагон.

Я направился к ближайшему свободному месту около прохода. Вагон тут был без перегородок. С одной стороны деревянные скамейки со спинками — на троих человек, над ними висела полка, где по двое — трое спали дети разных возрастов. С другой стороны то же самое, только развёрнутое вдоль движения поезда. Между двумя сторонами был узкий проход, в котором горел тусклый дежурный свет.

Мда. Не так я себе представлял вагоны третьего класса на скором поезде.

Что же тогда творилось в самых дешёвых вагонах четвёртого класса в конце состава?

Ужас.

Надо было сразу к жёлтым или синим идти, а ведь это ещё скорый между двумя самыми большими городами империи.

Люди сидели мрачные и уставшие. Кто спал, положив голову на колени, кто дремал, завалившись на соседа. То и дело с дальнего угла вагона доносился звонкий заливистый храп.

Сел на свободное место, не заметив, что на нём кто-то был. Гомон от взъерошенной курицы наполнил вагон. Тут же в унисон с ней где-то начали кудахтать другие, потом добавился лай собак, которых в вагоне оказалось тоже достаточно.

«Вероятно, я перебудил здесь всех», — подумал я.

Но нет, похоже, это было обычное дело. Курица упорхнула куда-то в сторону и наверх. Постепенно гам прекратился.

Какое-то время ловил на себе заинтересованные взгляды неспящих попутчиков.

Мы молча смотрели друг на друга, не проронив ни слова.

На станции поезд стоял не больше десяти минут, небольшой толчок, свидетельствующий о том, что прицепили свежий локомотив, и через пару минут мы уже начали набирать скорость.

Недалеко от меня сидели двое парней лет по семнадцать. Скромно одеты в какую-то неказистую, всю в многочисленных заплатках одежду. «Холопы или крестьяне, едущие из одного имения помещика в другое», — подумал я, осмотрев их.

Удивительно, что они не в вагонах четвёртого класса, хотя может попросту там уже не было мест. Вот помещик и скупил все дешёвые билеты, что были в наличии. Отсюда и мелкая живность, которую крестьяне забрали с собой.

Как только поезд двинулся, парни тихо продолжили свой разговор, по всей видимости, прерванный моим появлением.

— Семён, всё же объясни, зачем тебе это? — допытывался один у другого.

— Не могу я так больше, каждый год одно и то же. Труд у нас адский, ты согласен?

— Ну так понятное дело, столько времени в поле, да и других работ навалом.

— Вот, а мы же не холопы, мы крестьяне. Кузнец говорил, что время ещё застал, когда в Юрьев день можно было хозяина поменять, а сейчас что?

— Прикрыли, — еле звучно ответил первый, — потому что в колонии крестьяне массово бежать стали на этот день. Говорят, подговорили помещики императора Павла, тот и отменил Юрьев день.

— Издавна было принято в этот день расчёт держать перед нами за весь прошедший год. Слава четырём стихиям, к этому дню уже урожай собран, да снег лежит, закрыв озимые. Помещики должны оплачивать весь наш труд. Так что, платят?

— Объегоривают нашего брата.

— Вот именно, платят всегда меньше, чем полагается.

— Всё, решено: сбегу в колонии и начну там новую жизнь.

— Кем ты её начнешь-то?

— Охотником, — горделиво выпрямил спину Семён.

— Ох, не смеши, — начал посмеиваться первый, — да ты кроме вил и лопаты ничего не держал опаснее.

— Топор держал, — насупился второй парнишка.

— Ну да, с топором ты мастак, может, и возьмут. Но как ты через кордоны пройдёшь? Там же облавы на нашего брата везде. Да и монстры, говорят, близ Уральских гор бывают.

— Если на облаву попасться, то всё, жизни конец. Сошлют на рудники.

— Семён, может, не стоит? Опасно. Авось тут всё само устаканится.

— Нет, стоит, — твёрдо сказал Семён. — Слышал, брат мой троюродный, Никазим, два года назад убежал из соседней деревни?

— Слышал.

— Так вот. На прошлой неделе весточку прислал, в третьем кольце колоний живёт. Представляешь, в рыбацкой артели работает! Дом свой имеет, огород и уже семьёй обзавёлся. А самое главное — он свободный!

Парнишки притихли, так как в вагоне появился проводник. Он подошёл ко мне и жестом поманил проследовать за ним в служебное купе.

Зашёл, там сидел тучный и практически седой мужчина среднего роста, лет сорока. Судя по нашивкам на форме, начальник поезда.

Блин, ещё этого не хватало. Называется добрался до Москвы без лишнего шума.

— Ваше благородие, — поприветствовал его я, как дворянина. Было понятно, что на таком посту он точно выслужил этот статус.

Принял приветственную фирменную стойку проводников императорского экспресса, вбитую в Антона за пять лет службы.

— О, точно из наших, — довольно расплылся он в искренней улыбке.

— Я Вам говорил, Игнат Савельевич, наш он, вот я его и пропустил, — быстро тараторил проводник, пустивший меня в поезд.

— Ты что, с тройки что ли? Мы её как раз при подъезде к Окуловке видели, встречным курсом шла, — уточнил начальник поезда.

— Так точно, с неё родимой, — бодро отчеканил я.

— Эх, хорош состав, не то что эта помойка. Ну, а как там Борис Николаевич, всё покуривает? — явно решил подловить меня он.

— Борис Петрович всё по-прежнему заливается и попыхивает, как паровоз.

Игнат Савельевич кивнул: мол проверку прошёл, молодец.

— Ничего не поменялось, я как раз на этом составе работал шесть лет тому назад, его только в строй ввели. Эх, хорошее время было.

— А почему ушли? — поинтересовался я, стараясь поддержать беседу.

— Не выдержал жёсткой конкуренции, — вздохнул он, добавив. — Я с твоим начальником, Борисом Петровичем, работал раньше, мы вместе начинали. Но… Ладно, чего вспоминать-то былое. Пойдём ко мне в вагон, там хоть есть чем дышать.

Мы прошли через несколько вагонов третьего класса для простых людей с деньгами. Пару вагонов второго класса для пассажиров посостоятельнее. В основном тут ехали ремесленники, инженеры, рабочие с мануфактур. Затем ещё через пустой простенький ресторан.

И вот мы оказались в вотчине начальника поезда — мягкие вагоны первого класса с раздельными купе, тут путешествовали купцы и господа с деньгами.

В синих вагонах уже можно было свободно дышать, воздух был чистый, без неприятных запахов, и прохладный — его остужала небольшая климатическая установка, работающая на макрах. Но всё равно комфорт значительно не дотягивал до уровня, который предоставлял императорский экспресс. Там даже в самых простых вагонах для слуг было намного лучше.

Начальник поезда оказался очень дружелюбным и общительным человеком, я с большим удовольствием скоротал за разговором с ним пару часов. Он в основном всё расспрашивал об экспрессе: наверное, ностальгировал по былым временам.

Меня же интересовали события, которые сейчас творились в империи.

— В Петербурге волнения уже второй день, а народу-то сейчас там много, — рассказывал Игнат Савельевич.

— Неужели из-за завещания всё?

— Конечно, начали слухи ходить, что настоящее завещание из Зимнего дворца выкрали, а зачитывать будут ложное.

Из памяти Антона я знал, что согласно традиции престолонаследия, в Российской империи трон мог перейти любому, кого указал Император в своём завещании. Но всё же одно условие было: приемник должен был обладать магией рун, а таких людей было очень мало от слова совсем — только императорский род.

Вот и выходило, что в завещании было написано имя одного из его детей.

— Кого же, Вы думаете, указал Император в своём завещании? — поинтересовался я.

— Да чего тут думать-то? Вариантов не так уж и много.

— Ну как же, у Императора аж восемь детей.

— Да, но реальных претендентов только три: Николай, Максим и Дмитрий — все трое обладают магией рун и уже лет десять активно помогают отцу править.

— А как же Евгения и Диана? Они же тоже магией рун владеют.

— Так царицы они. Одна — жена короля Швеции, а вторая — Греции. Формально претендовать на престол могут, но не думаю, что Император какую-то из них в завещании указал. Их уже лет двадцать в России не было.

— А оставшиеся дети Императора?

— Нет, Дмитрий и Софья сильные маги жизни, видно от матери им дар перешёл. Маги жизни они же если потомственные, то могут очень быстро в уровне вырасти.

— Сильный маг жизни — это редкость, — согласился я.

— Редкость, но сила и мощь неслыханная. Софья курирует всю медицину в империи. Говорят, она настолько сильна, что человека к жизни вернуть способна, когда он уже за порог нашего мира заглянул. Что касается Дмитрия, то он возглавляет ИСБ. Рассказывают, что к нему на глаза лучше не попадаться, одним взглядом способен всю душу вытрясти вместе с секретами.

— М-да уж… — многозначительно изрёк я.

Вспомнил обо всех страшилках, которых наслушался про магов жизни выше шестого уровня. Хорошо, что их было не так много. В основном они были начальных уровней, максимум третьего.

— Остаётся ещё один сын Императора, но он сразу из числа наследников отпадает. Георгий без магии, и после инициации был изгнан. Уже больше двадцати лет о нём ничего не слышно, возможно, сгинул где-то в колониях.

— Может, за границу всё же уехал. Чего в колониях-то он забыл?

— Нет, точно тебе говорю: в колониях. Легенда раньше ходила, что магией овладеть там можно. Я в своё время тоже думал попытать удачу, но выбрал службу на ИЖД, — разочарованно вздохнул начальник скорого поезда, подлив нам ещё чаю.

— А что за легенда? Не слышал никогда о такой, — заинтересовался я в надежде подтвердить правильность своего пути.

— Рассказывали, будто прадед нынешнего Императора, Пётр Великий, поход и завоевание колоний устроил как раз из-за того, что все его наследники не могли успешно инициацию пройти: либо магами жизни становились, либо без магии были, словно сглазил кто. Империю же свою, в руки брата дурного, сбежавшего за границу, он передавать не хотел категорически.

— Так с чего он решил, что найдёт в тех мирах лекарство?

— Жил в те годы у нас в империи старец в Уральских горах. Ходили слухи, что ведуном был сильным. Вот после визита к нему Император и начал войну великую против нечисти, которая порядком мешала жить простому люду.

Игнат Савельевич отхлебнул чаю, чтобы промочить горло.

— Так вот, — продолжил он, — никто не знает, добыл он в тех мирах лекарство или нет. Но вот его младший сын Павел, у которого инициация только предстояла, её успешно прошёл, став магом рун.

— А что стало с остальными детьми, не прошедшими инициацию? Они магию вернули?

— Так изгнаны они были из рода Императора, а дороги обратной в род нет ни для кого, даже для детей Петра Великого. Традиции.

— Пережитки прошлого всё это, а не традиции.

— Может быть, — тяжело вздохнул начальник скорого поезда. — Однако, ходят слухи, что магию все четверо старших детей обрели, но не рун, а каждый свою стихию: воздух, землю, огонь и воду. Впоследствии они стали основателями новых родов.

— А что это были за роды известно?

— Нет, ИСБ постаралась, чтобы это не выплыло наружу. В то время появлялось много сильных и выдающихся магов. Всё-таки война шла с монстрами, и многие люди благодаря ей развились, обрели могущество, разбогатели. Тогда новые роды появлялись чуть ли не каждый день, десятками. Благодаря новым территориям, присоединенным к Российской империи, многие из бывших воинов стали обладателем своей вотчины.

— Кто бы сказал, что это за лекарство такое? — поинтересовался я.

— В своё время я тоже это очень хотел узнать. Думаю, если даже кто-то знает, то будет молчать.

Вот под такие интересные разговоры я начал вырубаться, то и дело останавливая свою голову от падения на стол. Всё же день у меня сегодня был очень долгий и насыщенный приключениями.

Начиная от историй в Москве: в гостях у Кузнецовых, где мне довелось пообщаться с женой адмирала Жимина, свирепой Таисией Павловной, а также приключение в ресторане, где мимоходом была уничтожена подпольная типография бунтовщиков.

Заканчивая неприятным знакомством с приспешниками князя Крупского на станции в Твери.

А ведь ещё было общение с начальством и оформление документов, доклад новым друзьям об исполнении их поручения. Вознаграждение от адмирала, спешное планирование, и вот я уже в скором поезде.

Устал!

Заметив моё состояние, Игнат Савельевич сжалился надо мной. Хотя было видно, что во мне он нашёл приятного слушателя и, возможно, ещё многое поведал бы во время нашей поездки.

— Пойдём, — поманил он меня, вставая из-за стола. — У меня тут в соседнем вагоне много купе пустует, до Москвы, может, проспишься хоть. А то на тебя смотреть страшно.

— Спасибо, это как раз то, что мне сейчас нужно.

Зашёл в свободное купе и просто упал на кровать. Моя голова ещё не успела коснуться подушки, как я уже уснул.

Шесть часов утра. Город Тверь. Скорый поезд Санкт-Петербург — Москва.

Из сна меня выдернула хлопнувшая дверь соседнего купе. С неохотой открыл глаза, было уже светло.

Поезд стоял.

Я встал, подсел поближе к окну. Отдёрнул занавеску.

Слегка потянулся и зевнул, посмотрев на суматоху, творившуюся на станции Тверь. И, мягко говоря, офигел от увиденного.

На соседнем перроне заканчивал грузиться военный поезд. Пара открытых платформ с броневиками, затем крытые вагоны, наверно, с огнестрельным оружием и амуницией, судя по деревянным ящикам, которые до сих пор туда заносили.

К ним было пристёгнуто ещё с десяток коричневых вагонов четвёртого класса, в которые спешно грузились люди в военной форме.

Но самым примечательным было другое.

По перрону быстрым шагом туда-сюда ходил граф Озальт в своём уродливом котелке. То и дело он на кого-то кричал и давал распоряжения.

Ну здравствуй, «дорогой мой друг».

Собрал, значит, армию для своего князя. Теперь посылаешь её куда-то. Ох, как тут всё закрутилось — то!

Вот почему Император так рано умер?

Ему стоило это сделать через месяц или два, я бы с делами своими уже разобрался, так нет.

Хотя, о чём я жалел? Не умер бы он тогда — не повстречал бы я своих пассажиров и искал бы возможность вернуть магию годами.

Военный поезд с армией для князя Крупского тронулся в сторону Москвы.

Граф же в чёрном котелке немного постоял со своей свитой сопровождающих и направился к моему поезду.

Естественно, к синим вагонам первого класса, где располагался я.

Ну зашибись! Отдохнул, называется, выспался.