Мир большой охоты

Глава 11: Черный лес.

Я не знал, как попал сюда, но и не задавался этим вопросом. Перед моим лицом были деревянные двухстворчатые двери с табличкой гласившей «И. В. Сталин». Рядом стоял стол с секретарем вождя народов Поскребышевым и выглядел он точно так, как я его себе представлял когда–то, а не как он выглядел в реальности. Высокий, крепкий мужчина с угрюмым лицом. В форме НКВД и кобурой с ТТ на поясе.

— Самурай проходите. Иосиф Виссарионович вас ожидает, — секретарь поднялся и, выходя из–за стола, указал рукой на двери.

Я вошел. Поскребышев притворил за мной створки дверей. Вождь ждал меня сидя за столом ровно, так как он сидел во многих фильмах моего родного мира. Видимо это, оттого что местный Озерский Джугашвили смотрел фильмы про Иосифа Сталина и для чего–то пытался соответствовать образу из кино. Я глядя на легендарную фигуру, и не зная, как с ним следует себя вести, замер, едва переступив порог кабинета, и так стоял, не зная, куда деть задрожавшие руки.

— Проходите, — Иосиф Виссарионович жестом радушного хозяина пригласил меня пройти и указал на обитое кожей регулируемое по высоте поворотным механизмом офисное кресло на колесиках.

— Благодарю, — ответил я и прошел к предложенному месту, но сесть без дополнительного приглашения не посмел.

— Присаживайтесь, — самый знаменитый грузин в истории Союза, будто прочтя мои мысли, указал ладонью на кресло.

— Спасибо, — сел на краешек точно гимназистка.

— Если ничего не путаю, вы Самурай, — говорил он без знаменитого на весь мир акцента.

То ли не было его никогда, то ли здесь за многие годы практики в русском, а может и не только русском, он пропал окончательно.

— Да Иосиф Виссарионович, я Самурай, — едва заставил себя усидеть и не вскочить при ответе.

— И откуда же такое прозвище? Владеете боевыми восточными единоборствами? Мечом?

— Что вы. Нет, конечно, — немного засмущался я. — Единоборствами, правда, владею, но не восточными, а нашим САМБО. Мечом же никогда до Улья не пользовался и можно сказать, в руках таковое оружие не держал. Получилось, что я, по началу, как попал сюда, с мечом японским ходил и сейчас с ним хожу, вот меня крестный и окрестил меня так.

— С этим разобрались, — Сталин покрутил знаменитый ус. — Слышал я, что вы потеряли товарища, что пришел с вами в новый мир и там состоял в партии. Точнее пришла и состояла, ведь товарищ была девушкой. Это так?

— Так, — виновато опустив глаза, без просьбы стал рассказывать. — Мы спешили скрыться из одного опасного места. Приехали к причалу в каком–то поселке и стали грузиться в лодку, а Блонда, так ее звали, осталась сторожить пленного и следить за округой. Уже погрузились, но она захотела снять с крыши пулемет и задержалась. Тут из укрытия выпрыгнул элитник и смял ее как тряпичную куклу. Она уже упала мертвой. Я даже не представлял до этого, что монстры могут прыгать на такое расстояние. Там было около 50 метров. Он пролетел эту дистанцию точно пуля. Блонда даже понять ничего толком не успела.

— Что элитник прямо так и сидел в засаде? Ждал, пока завершите погрузку?

— Скорее всего, именно сидел, — ответил стыдливо, не поднимая глаз. — Он был под управлением нашего пленного. Тому Улей подарил умение для этого. Пленный перехитрил нас и отправил элитника вперед или вел его следом за нами. После тот подкрался в самое удобное место и атаковал в самый подходящий момент.

— Как же вы уцелели?

— Этот элитник встал щитом между мной и пленным и не мог сойти. Иначе бы я обязательно пристрелил подонка. В тот момент я бы возможно не постеснялся даже присутствия элиты.

— Значит, тварь вас не атаковала? — Сталин поднялся из–за стола и стал его обходить.

— Нет, — я все же поднял на него глаза.

— Вы спокойно погрузились в лодку и уплыли? — он пошел вокруг стола, заложив руки за спину.

Я почувствовал что–то неладное. В сердце закралось беспокойство и стало стремительно разрастаться в страх. Я понимал, что, может, я ни в чем не виноват, но перед собой и этим откровенно допрашивающим меня легендарным человеком мне не оправдаться. Для нас двоих я виноват, что не спас Блонду и неважно, что я мог и чего не мог. Я должен был предвидеть такую ситуацию и быть готовым к любому повороту событий. Я подготовленный и имеющий боевой опыт солдат. Пусть и списанный.

— Да, — ответил далеко не сразу и сглотнув ком вставший в горле.

— И совесть вас после этого не мучает? — Иосиф Виссарионович успел обойти стол и нависнуть надо мной точно великан над лилипутом.

— Нет. А должна? — вжался в спинку кресла и захотел вместе с ним провалиться прямо сквозь землю.

— Должна и мучает. Я твоя совесть, — он схватил меня за плечо и стал отчаянно трясти.

Открыл глаза, сел и ошалело уставился на Занозу, держащую меня ровно в том месте, где схватил Джугашвили.

— Ты метался во сне, и вставать пора, вот я тебя и разбудила, — как–то виновато сказала она.

— Звиздец мне сны сняться. Не Африка так эта дребедень, — закрыл глаза и откинулся на постель.

— Что–то плохое? — поинтересовалась она.

— Хуже некуда. Зачем ты мне вчера, на ночь глядя, про Озерск и Сталина рассказала? — снова открыл глаза и повернулся на бок.

— Ну, ты же коммунист и я подумала, что тебе будет интересен один из старейших стабов, в котором еще с тех времен рулит такая личность.

— Он мне снился, — покачал я головой, недоумевая.

— И что? Такой страшный?

— Кому как, а я теперь сомневаюсь, что когда–нибудь отправлюсь в этот Озерск, как бы там хорошо ни было, — посчитал лишним объяснять ей, что этот Сталин из моего сна ничего общего с настоящим, скорее всего, не имеет и так проявляется мое самоедство.

— Прямо так?

— Прямо так. Подвинься, — подтолкнул ее с кровати. — Давай есть, собираться и выходить. Чего приготовила?

— Ничего, — невозмутимо покачала девушка головой.

— Консервами позавтракаем, — вздохнул, вставая с постели.

— А я что должна была завтрак приготовить? — запоздало сообразила моя новая и, похоже, бестолковая спутница.

Вот совсем не Катерина. Даже рядом не стояла и дело тут не во внешности. С той я был как с родной и у нее таких вопросов никогда не возникало. Если была возможность, всегда готовила. Хоть что–то, хоть из чего–то, но всегда. Эта же имея в наличие полноценную кухню со всем содержимым не сообразила, что консервы еще надоедят, и стоит позавтракать чем–то не просто горячим, а вареным.

— Это просто звезда, — проворчал недовольно и направился на выход.

Собирался пойти к колодцу и умыться ледяной колодезной водой. Нужно было сбросить с себя остатки сна и привести голову в порядок. Мне эта голова нужна свежая и думающая о деле, а не о том чего уже никак не изменить. Катерины нет, и как бы моя совесть меня не мучила этого не открутить назад, не встать вместо нее на пути у элитника и не спасти каким–то иным способом.

Умывшись, отправился завтракать. На глаза попался уксус, и Заноза застала стоящим меня с ним в раздумьях. Она постояла, посмотрела. Потом зачем–то обошла меня по кругу.

— А мне дашь? — наконец спросила она.

— Я вообще не знаю, стоит ли его пить или нет, — поставил бутылку с уксусом на стол.

— Конечно, стоит, — она всплеснула руками.

— С чего это? — взглянул на нее с интересом.

— Я слышала, как тебе Генерал говорил, для чего нужен горох, так что не прикидывайся, что не знаешь, — она подбоченилась и прищурилась, но злого выражения лица не получилось, хотя она старалась изобразить и его.

— Доверять словам человека пытавшегося меня убить? — сказал с саркастической улыбкой.

— В этом плане он обычно не врет. Тренирует свой дар и читает людей по–настоящему. Как часто он велел тебе пить горох?

— Неделю через день, потом неделю перерыв.

— Так редко точно ничего не будет, — она махнула рукой. — Краб по две в день порол, когда было чего. Дар качал. Он телекинетик был и еще зажигалка. Мог небольшой огонек на пальце или ладони зажечь.

— Значит, через день пить не страшно и от этого мой дар точно станет сильнее? — уточнил я.

— Именно! — она поучительно подняла указательный палец. — Я конечно не знахарь, но мне кажется, что через день можно пить вообще без перерывов.

— Я лучше со знахарем посоветуюсь, прежде чем пить без перерывов. Меня не вырубит после приема? Плохо не будет?

— Не слышала о таком. Если жрать горстями, то можно отравиться, а если по одной, то точно нет. Жемчугом, наверное, можно отравиться с одной, особенно черным, а горох это горох.

— Ну, тогда делай, — кивнул в сторону уксуса и сел за стол. — Я посмотрю на это дело. Поучусь.

— Хорошо, — она повела плечиком и не спеша, с видом профессионального бармена, взялась за дело.

— Ты говорила про жемчуг. Растолкуй нормально, что это такое, — оперся подбородком на ладонь.

— Есть белый жемчуг, красный и черный. Про белый знаю только что он точно есть и ему приписывают совсем чудесные свойства…

— Он из квазов людей нормальных делает, — вставил я.

— И не только, — согласилась она. — Черный жемчуг сильно прокачивает дар или дары, может помочь открыть новый дар. Красный жемчуг по сути то же самое, но от него вероятность стать квазом гораздо меньше. Он везде стоит в два раза дороже черного, вот только мало кто продает. В некоторых местах люди вообще никогда жемчуга не видели, — она разлила уксус по стаканам и протянула раскрытую ладонь. — Горох, — потребовала у меня.

Достал и вручил ей две горошины. Под моим неотрывным взглядом Заноза бросила по горошине в посудину. Горох довольно быстро растворился в уксусе. После девушка погасила раствор гороха в уксусе самой обычной содой и развела получившуюся бурду водой. Разумеется, в конце содержимое было процежено. В отличие от моих ожиданий много времени это не заняло.

— И все? — сощурил один глаз я.

— А ты чего хотел? — улыбнулась девушка.

— У меня практические работы по химии в четвертом классе сложнее были.

— А у меня химия была только с пятого класса, — зачем–то сообщила Заноза.

— Что? Прямо вот так пить? — не стал продолжать я тему школы и химии.

— Хочешь на голову встань, — решила уколоть меня она.

— Ну, тогда поехали, — я сидя поднял посуду как во время тоста.

Мы выпили жидкость с очень необычным и довольно мерзким уксуснокислым вкусом. Решил считать это лекарством, как и живчик, а у лекарства вкус не обязан быть приятным. После приема раствора стали обильно завтракать консервированными кашами. Завтрак получался далеко не легкий, но и грядущий день представлялся соответствующим. За едой не слушая болтающую девушку, думал о Кате и о том, как мы приняли черные жемчужины, хотя для одного была красная. Получалось, один из нас мог рисковать гораздо меньше, нежели рисковал, но кто же об этом тогда знал.

Покончив с завтраком стали собираться в дорогу. Собрал тяжёлый рюкзак себе и полегче спутнице. Вооружился дополнительно СКСом. Забрал вообще все имевшиеся патроны и пожалел, что есть только патроны к карабину. Прибрал к рукам хороший бинокль. Повесил на руку старые механические часы. Они лежали в доме. Похоже, не таскал их Бирюк, когда шлялся по лесу. Время выставить получилось только очень приблизительно, но все же лучше чем ничего. А то, сколько в городе пролазили, а часы найти так и не сподобился, да и не особо нужны они мне были, пока работал телефон. На вторую руку нацепил компас. Самый простой по конструкции и как надеялся безотказный. Сейчас вещь бесполезная, но как только узнаю направление куда идти, то пригодится. Еще разжился балаклавой, не армейской, а просто лыжным чулком с прорезью для глаз. Заноза посоветовала нацепить мне ее при встрече с людьми, поскольку рожа у меня уж больно похожа на морду пустыша или бегуна. Я с ней согласился и, подвернув ШПСку, так у нас балаклаву в армии многие называли, нацепил ее на голову как простую вязаную шапку. Если что разверну и помимо глаз, никто ничего не увидит.

Изменил своему вакидзаси. Отдал меч Занозе. Не уверен, что она себе им не отрежет руки, если решит пустить в дело, но за какой конец держаться знает. Себе на замену в доме отшельника отыскал тактический топор или большой тактический томагавк — не уверен как правильно называть сей предмет. Старый и потрёпанный, но вполне надежный, он показался куда уместнее короткого самурайского меча. Рифленая рукоять длинной сантиметров под семьдесят полностью из черненого металла без пластика или резины. Не слишком большая, но поболее чем у рабочего топора рубящая кромка, несколько отверстий для облегчения увесистой рабочий части. С противоположной стороны от кромки топора вместо обуха чуть изгибающийся похожий на клюв клин. Вполне удачная комбинация, что бы рубить тянущиеся лапы и одним ударом пробивать прочные черепа не очень развитых тварей.

— Теперь ты не Самурай, — прицепляя ножны меча к ремню, добытому там же где и топор, усмехнулась Заноза.

— С чего это? Из–за меча, что ли? — спросил, приспосабливая новое оружие, так что бы всегда было под рукой.

— Разумеется. Теперь буду звать тебя просто кваз, пока новое прозвище не придумаю, — она тихо рассмеялась.

— Не поспоришь, — невольно коснулся шеи в том месте, где кожа огрубела и потемнела.

— Может Топор? — предположила она, притворно раздумывая.

— Так ты мне при каждой смене оружия имя менять будешь, — покачал головой. — Зови Самураем, раз уж так окрестили.

— Я пошутила. Конечно, Самураем буду звать, Топор, — Заноза снова тихо рассмеялась.

— Не доведу я тебя до стаба, — наигранно печально вздохнул.

— Что это? — напряглась спутница.

— Прибью дорогой, — вздохнул еще печальнее и наигранней.

— Это вопиющая несправедливость. Я ксер. Я нужна людям, — со смехом ответила девушка, поправляя на поясе ремень с АПС.

Вооружил ее Стечкиным, что бы ни ходила с одним мечом. Еще раз показал, что с ним и как делать, принял небольшой экзамен, но строго настрого запретил стрелять без моего разрешения. Прострелит еще чего доброго себе ногу, или мне голову, а толком научить владеть оружием некогда. На такую науку нужно время и патроны.

— Теперь ты Самурайша, а не ксер, — попробовал поддеть ее я.

— Самурайша это прозвище, а ксер это дар. Тогда уж нужно сказать: не Заноза, а Самурайша. И не говорят так. Что за слово Самурайша?

— Да ну тебя, — махнул рукой. — Пошли отсюда.

— Пошли, — девушка пошла следом за мной.

Она переоделась в не слишком подходящие по размерам вещи Бирюка, но все же это было лучше платьица. Сапоги, штаны и куртка. Для леса самое то. Пришлось ее учить мотать портянки, что бы ни сбила ноги в кровь в великоватых сапогах. Пришлось намотать портянки потолще, но вроде ничего. Пока походит, а там глядишь, что–нибудь подберем.

Были в доме и еще сапоги, и я бы с удовольствием поменял кроссовки на них, но мне они оказались сильно малы. Тут намоткой портянок потолще не спасешься, так что пришлось на своих ногах оставлять все как есть и надеяться, что этот Мехзавод или какой другой стаб найдется, прежде чем я издеру не слишком подходящую для местных реалий обувь.

Сразу за калиткой девушка остановилась и стала звать Дизеля, а тот ни в какую не хотел идти с нами. Он подобно египетскому сфинксу у пирамиды, сидел возле могилы хозяина с самым невозмутимым видом и, похоже, не собирался оставлять своего поста.

— Сделай поводок и веди на нем, — предложил я.

— Это жестоко, — покачала она головой.

— Сам кот не пойдет. Останется здесь. Но это не беда прокормиться как–нибудь мышами, — отмахнулся от проблемы я.

— А живчик? Он пьет живчик. Вдруг он без него умрет как мы? — Заноза не на шутку забеспокоилась.

— Тогда делай поводок и волоки, но он тебя после этого любить сильней не станет, — вернулся к первому предложению я.

— Может, сделаешь ты? Пусть тебя не любит, — ей показалось, что она нашла лучший выход из ситуации.

— Ну тебя, — зашагал прочь в выбранном почти наугад направлении.

К сожалению, в доме отшельника, в том числе в дневнике не было ни одного указания, где находится не единожды упомянутый стаб Мехзавод. Я бы не отказался от подробной карты, но был согласен и на простое указание направления. Но, увы, увы. Увы.

— Подожди! — девушка метнулась в дом.

Я решил подождать и даже вернулся к калитке, что бы посмотреть на предстоящее зрелище. Заноза выбралась из дома с каким–то длинным шнуром и решительно направилась к коту. Дизель посмотрел на девушку с пониманием ситуации и обречённостью приговоренного к жестокой казни. Но кот не двинулся с места, несмотря на приближение угрозы. Он ничего не делал ровно до того самого момента, пока на его шее не попытались завязать конец шнура. Как только это произошло, кот впился когтями в тянущиеся к нему руки и очень громко со всей кошачьей злостью зашипел.

— Самурай, смотри чего он, — почти со слезами девушка издали показала мне поцарапанную руку.

— Поцарапал. Ничего страшного, — повел плечами я.

— Надо кровь смыть и рану заклеить. Краб говорил: зомби кровь точно акулы чувствуют, — в ее устах это каждый раз звучало так, словно Краб был истиной в последней инстанции.

Хотя пока подвергать сомнению озвученные Занозой слова покойного мужика у меня причин не было. Все озвученное девушкой было вполне понятно и логично. Тем более что многое уже подтвердилось на собственном, пусть пока и небогатом, опыте жизни в Улье.

— Займись рукой, а я котом, — подошел и забрал шнурок.

— Хорошо, — девушка отошла к колодцу, а я занялся делом.

Сделал затягивающуюся петлю, подошел к Дизелю, демонстрирующему решительность выгнутой спиной и вздыбленной шерстью, быстро накинул петлю на шею животного. Кот рванулся от меня прочь, но силенок у него было много только для кота, а вот для борьбы с человеком, тем более квазом, маловато, так что я без проблем удержал шнур в руках. Петля затянулась на шее кота и животное, не прекращая борьбы, быстро захрипело.

— Ты его задушишь! — слишком громко возмутилась Заноза.

— Не задушу, — Дизель сменил тактику и с отчаянностью обреченного бросился на меня, и пришлось отпихнуть кота ногой. — Если хочешь, давай его в мешок посадим и понесёшь. Может так тебе гуманнее покажется, — снова пришлось отпихнуть нападающее животное.

Второй раз кот не дал отпихнуть себя просто так и, вцепившись в штанину, повис на горке. Пришлось взять его за шиворот и поднять в воздух. Недовольный Дизель смотрел на меня зло. Словно собирался немного подождать, а потом, когда я расслаблюсь, крайне жестоко отомстить. После такого взгляда я бы не удивился его попытке загрызть меня во сне.

— Самурай! — вскрикнула Заноза.

— Ну? Чего там? — спросил, не глядя на девушку.

— Самурай, там бегун. Матерый, — помертвевшим голосом сказала она.

Я повернулся к калитке оставленной открытой и увидел голую женщину с отвисшей грудью. Поплывшее изменившееся лицо перепачкано в крови, на ногах узлы мощных мышц, а на всех пальцах зарождаются плоские когти. Даже в самой фигуре что–то изменилось и теперь это существо примешь за человека, если только в кромешной темноте. Еще чуть–чуть и из твари получится молодой лотерейщик.

Бегун моментально нацелился на кота в моей руке. Ему было наплевать на нас. Сообразив, что делать, без какой–либо притворной жалости отшвырнул Дизеля в дальний конец двора. Бегун стремительно рванулся с места и промчался мимо меня. Я подхватил висевший на ремне Кедр и тут же вскинул. Кот прыгнул метра на два вперед и настолько же вверх. Прыжок его завершился на стене и зверь тут же стал карабкаться вверх, на крышу. Бегун замер под стеной и задрал морду выискивая взглядом животное. По его лицу скользил вверх шнурок все еще висевший на шее мейн–куна.

Я двинулся вперед, наводя оружие на затылок монстра. Тот, кажется, сообразил, что до еды можно добраться только потянув за веревочку, и схватил ее. Потянуть бегун не успел. Я нажал на спусковой крючок и несколько пуль попали в голову перерожденного. Тот постоял пару секунд как будто раздумывал, умирать ему или нет, но когда я уже хотел снова открыть огонь, наконец, завалился на землю. Его ноги задрыгались в последней судороге, а рука так не выпустила шнур. Шнур натянулся и потянул упирающегося изо всех сил котейку с крыши. Дизель все же не упал, но повис на стене, хрипя из–за передавленной петлей шеи.

— Спасай своего кошака, — буркнул я и направился к калитке.

Нужно было немедленно проверить, что там снаружи. С такой беспечностью, такими спутниками и такими котами матерого элитника или целую стаю зараженных проморгать не проблема. Снаружи ничего и никого не было, но обратно внутрь частокола не пошел, а остался слушать лес и уговоры Занозы направленные на мейн–куна. Быстро справиться с Дизелем у нее не получилось, но в итоге она вышла с ним. Кот выглядел недовольным, косил злобным взглядом, зло фырчал, но шел на шнуре.

— Ты чего с бегуна спораны не взял? — напомнила она о том, на что я пусть не сознательно, но забил.

— Зачем? У меня их полно, — пожал плечами.

— Ты чего совсем?

Думал, она покрутит пальцем у виска, но нет. Просто посмотрела как на клинического идиота.

— Ты же видела. У меня их действительно полно, — вздохнул я.

— Спораны это все равно, что деньги. Тут их так используют, — она потрясла передо мной рукой сложенной в щепоть.

— Тут их используют вместо денег? — уточнил я.

— Именно, — с лицом учителя, наконец, объяснившего что–то самому тяжелому в классе ребенку Заноза кивнула.

— А горох и жемчуг? — решил уточнить я.

— Это как валюта покрупнее, — она кивнула.

— А оранжевые нити? — решил разузнать все до конца.

— Нити? — девушка сразу не поняла, но до нее быстро дошло. — Янтарь, наверное?

— Сейчас, — я показал те нити, что достались от Пуха.

— Обычный янтарь из него делают, спек. Я тебе говорила.

— Помню. А это? — показал наследство Таракана.

— Узелковый янтарь. Это вообще шикардос. Из него делают отличный спек. Такой спек берут не тупо наркоманы, а рейдеры с достатком. Если прижмет, такой спек реально может спасти жизнь, — покивала она со знанием дела.

— Ну, тогда жди, — я все убрал.

Одно дело ингредиент для полезного раствора, если этого ингредиента у тебя на пару лет и совсем другое дело эквивалент денег. Жадным до финансов я никогда не был, но и раскидываться ими как–то не привык. Они полезный инструмент в решении проблем. Можно будет купить достойное оружие, экипировку и патроны. В таком случае на пару лет споранов точно не хватит на такой срок, их понадобится гораздо больше. Деньги это вообще такой предмет, что то они есть, то их сразу нет, так что, осознав ошибку, сбегал и разобрался со споровым мешком.

Наконец можно было двигаться дальше.

— Пошли, — выйдя из калитки и закрыв ее, указал направление движения.

Какое–то время шли молча. Точнее я шел молча, а спутница уговаривала кота не противиться. Обещала, что когда они дойдут до стаба, то кот получит все самое лучшее и будет, как сыр в масле кататься. Мол, ему даже мышей ловить не придётся. Будет вкушать рыбные деликатесы и самую вкусную натуральную колбасу. Разумеется, все будет без консервантов и сои. По всей видимости, для Занозы их отсутствие было важнее, чем для Дизеля.

— Тебе кто–нибудь говорил, что ты на Скота Эдкинса похож? — вдруг оставила кота и решила поговорить и со мной Заноза.

— Нет, не говорили. Я даже не знаю, кто это, — ответил я.

— Актер такой. У вас зарубежные фильмы, наверное, не показывают. Наверняка цензура? — предположила она.

— Цензура есть, но она большинство фильмов пропускает целиком. Не пускают только фильмы пропагандирующие гомосексуализм, оскорбляющие социалистический строй, советский народ и призывающие к свержению социалистического строя. По возможности такие сцены вырезают для нашего проката. Не пускают фильмы, только если после работы цензуры остается меньше 70 процентов от хронометража.

— Фильмы со злыми русскими пропускают? Там где мы бандиты и главные злодеи?

— Если они не оскорбляют советский народ и не делают всего, что я назвал. Таких фильмов я смотрел полно. В большинстве западных фильмов обязательно есть русский злодей, но этого Эдкинса я точно не знаю. Может, у нас его нет? Такое ведь возможно?

— Вполне, — она дернула кота, который вновь заупирался. — А может ты этот Скот Эдкинс и есть. Уж больно на него похож даже не смотря на изменения. А уж если убрать все изменения, то прямо копия будешь.

— У нас с тобой бесполезный разговор. Раз уж ты никак не уймешься, расскажи что–нибудь полезное, — решил менять тему.

— Что, например?

— Например, — я задумался. — Хочу знать больше о зараженных, внешниках, мурах, квазах и вообще обо всем в Улье.

— Давай про зараженных. Есть какие–то вопросы?

— Да полно. Начнем с того что хочу подробнее знать о стадиях развития. Кто за кем идет от самого начала? И не просто споровик, горошник, жемчужник. Первый пустыш. Ползун это ослабший от голода пустыш. За ним кто? Бегун?

— Погоди, — подняла руку Заноза. — Среди пустышей есть не только ползуны. Есть еще прыгуны или джамперы.

— Прыгают далеко? — приподнял бровь я.

— Нет, могут ускоряться, но совсем ненадолго. Пробежит метров пять, может десять и все. Сдувается. Это чуть–чуть начавший меняться в бегуна пустыш. Прыгнуть тоже может, но не так далеко как другие твари. Хотя, скорее всего дальше, чем человек.

— С этим ясно. Такого я видел, — кивнул.

— Из пустышей получаются бегуны. Считается что этих в улье больше всех. На бегуна наткнуться проще, чем на пустыша. Эти могут совершать довольно длинные скоростные рывки и могут бежать со скоростью не уступающей человеческой несколько километров. Матерых бегунов называют спидерами. Они очень опасны, если у тебя нечем от них отбиться. От таких на своих двоих точно не убежишь. Бегуны матереют дальше и становятся жрачами. Жрачей еще лотерейщиками зовут. Ты лотерейщика видел, когда мы с хутора улепетывали. Помнишь?

— Помню. Видел и не только их. Бегунов тоже видел и матерых и не очень. Что можно взять с бегуна? Я находил споран, но не всегда.

— А с них только спораны и можно брать. Больше в бегунах ничего нет. Когда пустые попадаются, а когда один или два спорана, но не больше. Давай дальше спрашивай.

— Что в лотерейщике?

— Тоже спораны, но изредка можно найти горошину. Его из–за этого лотерейщиком и зовут. Ведь лотерея же получается, — очередной рывок поводком кота. — Лотерейщик развивается в топтуна. Он больше, страшнее, сильнее, но узнать его легче всего по отсутствию причиндалов. Все кто до него причиндалы еще не потеряли и бегают с голыми писками. Если увидел лотерейщика без письки, значит, он вот–вот станет топтуном или его уже им можно считать. Еще его легко можно узнать по прыгающей походке и по костяным пяткам. Там происходят сильные изменения в стопе и, толи кость выпирает наружу, толи еще что. Я толком не знаю, но он ими стучит, когда ходит. Поэтому и зовется топтуном. Его еще чертом зовут, потому что кажется, словно он копытами стучит. С топтуна можно взять до 6 споранов и в половине случаев в нем есть горох. Топтун становится кусачем. У этого руки длинные и он напоминает обезьяну. Еще у него второй ряд клыков лезть начинает. В них почти всегда есть янтарь, хоть и почти мусорный. Споранов можно взять до 12. Горошин до 4. Из кусача получается рубер или иначе рапан. У них башка бывает на раковину похожа от костяных пластин. На руках шипы растут. Может больше полутоны весить и грызть толстые доски. Может разобрать машину, если на ней хорошей брони нет. Взять с него можно до нескольких десятков споранов, до 7 горошин. Еще говорят, что кто–то находил в таких жемчужину, но это редкость великая. Легче иммунным при загрузке кластера оказаться, чем найти в рапане жемчуг. Круче рубера только элита, а круче нее я никого не знаю. В таких споранов по нескольку сотен, полно гороха и практически всегда есть жемчуг. Говорят, что бывает и по семь жемчужин в твари, но это просто кайдзу какие–то, — она закончила.

— Что за кайдзу? Тоже зараженные? — совершил ошибку и узнал, что в ее мире существует фильм Океанский рубеж, в котором гигантские роботы сражаются с гигантскими монстрами. Еще узнал, что Годзилла в ее мире тоже снят и не раз и кайдзу и он это разные монстры. Ну, по крайней мере, это она так думала, а я другой информации не имел. Между разговорами о выдуманных монстрах поинтересовался, все ли элитники могут прыгать на 50 метров, как Тимошка, но точного ответа не получил. Ей говорили что–то о тварях с дарами Улья, и это мог быть один из таких даров, но это не точно.

Пока девушка, забыв о необходимости рассказать, о внешниках, мурах и квазах, усердно просвещала меня на тему фантастических фильмов ее родины мы вышли к чему–то новому и непонятному. О таком Заноза еще рассказать не успела. Нормальный лес, по которому мы шли, привычно обрезало точно ножом, но за ним начинался не новый нормальный лес, поле или что–то иное. За срезом начиналось нечто странное, чуждое и черное. Создавалось впечатление, что какой–то гигант облил черной краской большой участок леса. Антрацитово черные деревья. Точно такого же цвета трава и кусты. Рассмотрел даже птичье гнездо на ветке ближайшего дерева. Оно тоже было черным.

Я замер глядя на очередное непонятное явление.

— Мертвый кластер. Чернота, — прокомментировала спутница.

— Я так понимаю туда лучше не соваться? — уточнил я.

— Разумеется, — девушка всплеснула руками. — Если на пару минут влезешь то еще ничего, если сможешь выбраться, а если надолго, то с ума сойдешь или вообще помрешь. Потрогай. Оно на стекло похоже.

— Нет уж, — покачал головой. — Нет никакого желания. Как пойдем?

— Не знаю.

— Ты вообще разбираешься в местной географии хоть как–нибудь? — посмотрел на нее с любопытством.

— Не-а. Вообще не понимаю в этом ничего. Мне кажется, тут какой–то непонятный и постоянно меняющийся хаос.

— Кластеры загружаются одни и те же или похожие, а у тебя хаос, — немного удивился ее представлениям о мире я.

— Это не совсем так. Слышала, что появляются новые кластеры, но не знаю, появляются ли они в замен старых или как–то раздвигают их и появляются между ними.

— С раздвиганием звучит как полный бред, — сказал впрочем, без веселья и улыбки.

— Это Улей, детка, — усмехнулась она. — Тут иногда такая дичь творится, что ни один умник не разберется. Скорей уж мозги вывихнет и с ума сойдет, — тут она решила внести предложение. — Давай пойдем вдоль края. Тут, по крайней мере, внешников не встретим.

— С чего это?

— Людям становится плохо не только на черной земле, но и над ней. Вдобавок на черных кластерах электроника сбоит и дохнет. Беспилотник или вертолет может легко накрыться, вот они к таким местам без крайней нужды и не суются. Приборы попроще держаться подольше, но, как я слышала, тоже дохнут довольно быстро.

— Телефон? Часы? Компас? Оружие? — забеспокоился я.

— Наверное, тоже поломаются, но мы же туда не полезем.

На всякий случай отошел на несколько метров от черного леса. Там встал и немного подумал.

— Что–то незаметно, что бы внешники боялись этого явления. Нашу лодку утопил беспилотник. На пути к реке мы видели вертолет.

— Так, где река, а где чернота, — отмахнулась она.

— Это ножками далеко, а по воздуху, да по прямой расстояние плевое.

— Да может это маленькое пятнышко. Одно.

— Может и так, но мне так не кажется.

— Мало ли что тут кому кажется. Пройдем, увидим.

— Увидим, — согласно кивнул. — Будем идти, пока чернота не кончится или до поздней ночи.

— А если чернота кончится раньше ночи?

— Пошли, — не ответив на ее вопрос, зашагал вдоль черноты, не приближаясь к краю и прикидывая, сколько отмотали от реки.

— А знаешь, откуда берется чернота? — продолжила на ходу девчонка.

— Нет. Я же ее сегодня впервые увидел.

— Говорят, когда внешники заносят заразу в собственный мир, одним или несколькими черными кластерами может стать больше.

— То есть черные кластеры загружаются из зараженных миров? — уточнил я.

— Да.

— Может быть и такое, — на ходу пожал плечами.

— Краб не говорил что это точно так. Это легенда Улья. Тут много всяких легенд, не все из которых правда… — и речь пошла о легендах, подчас звучавших бредово даже на фоне всего происходящего со мной.

Прикинуть километраж по лесу не выходило даже примерно, и я плюнул на это дело. Шел, слушая болтовню занозы и приглядывая за левой стороной. Справа была чернота, а со слов спутницы из нее нападения ожидать не стоило. Твари не любили черноту также как и иммунные, а может даже сильнее. Ведь люди иногда совались в нее и проходили целые черные кластеры. Еще были и такие, кто знал как, и умел найти правильную дорогу через эти места. Кому–то помогал дар Улья, а кому–то опыт. Те же, кто совался сдуру и вовремя не выходил, оставались в черноте, навечно обращаясь в ее часть.

С перерывом на обед шли до самого вечера вдоль черноты. Устали как собаки. Заноза начала канючить и проситься на отдых. Пришлось огрызнуться на нее и заставить идти, но своего я добился — мы дошли до места, где кончалась чернота, и я вздохнул с облегчением. От нее исходило гнетущее ощущение, а уж когда с хрустальным звоном разбивалась отвалившаяся от дерева ветка, сердце уходило в пятки. С этим звоном у меня возникало ощущение как в детстве, точно я вернулся на похороны родителей. От этого во время пути и вызверился на Занозу, решившую ради этого звука побросать в черноту ветки и камни. Обидел девчонку сильно. Она промолчала чуть больше часа и все это время смотрела в сторону от меня, то есть на черноту.

Начало темнеть и пришло время думать о ночлеге. К этому времени как раз дошли до места, где чернота поворачивала крутым углом и граничила здесь с еще одним кластером. В углу находился небольшой тройник. Как объяснила заноза это своеобразный маленький стаб как раз в таких местах и располагающийся. Соответственно ночевать решили на тройнике. С двух сторон нормальные лесные кластеры и не известно, что может вылезти, но хоть с третьей стороны черный лес и беда оттуда не так вероятна.

— Ты вроде говорила, что патроны делать можешь, — сказал я после разогретого мной ужина из консервов.

— Да, а что? — заинтересовалась немного приободрившаяся после обильной трапезы девушка.

— У меня патронов к АПСу и Кедру мало совсем. В доме Бирюка такого добра не было, — расстроенно сказал я.

— Ну, могу и сделать несколько штук, — решила она сделать одолжение.

— Ну, так делай, — подбодрил ее жестом.

— Нет. Это так не работает, — она улыбнулась, — по крайней мере, у меня.

— Так как же это работает? — мой интерес был не подделен.

— Дай патрон, какой нужно сделать и ненужный патрон, — девушка протянула обе руки.

— Скажешь тоже. Ненужный патрон, — осуждающе покачал головой.

— Сейчас я могу только так, — развела руки в стороны, вроде как она не виновата.

— Давай тогда так, — дал ей патрон ПМ и патрон 7,62.

Вторых патронов было гораздо больше и какой–то частью патронов к СКС можно было пожертвовать в пользу пистолета и пистолета пулемета, которые мне были нужны не меньше.

Заноза посмотрела на них оценивающим взглядом. Взяла в одну ладонь патрон 9 на 18 ПМ, а в другую патрон 7,62. Прикрыла глаза и открыла вместе с ладонями. В обеих ладонях были патроны ПМ, но в той, где до этого лежал патрон к СКС, наличествовала некая мелкозернистая субстанция.

— Знаешь что это? — она кивнула на ладонь с зернистым веществом.

— Понятия не имею, — честно сказал я.

— Это полуфабрикат. Из него я могу делать патроны. Я вообще очень талантлива.

— Еще патронов сделаешь? — спросил я.

— Могу еще, — с энтузиазмом сказала ксер, и теперь я не мог не признать огромную полезность ее дара.

— Твой дар воистину чудесен, — сказал с восхищенным придыханием.

— Конечно, чудесен. Говорят, что далеко не все так могут. Кому–то для работы отдельно порох, гильзы и капсюли нужны. Я же могу переделывать все вот в такую массу, — подняла ладонь с остатками от патрона повыше, — а потом из нее клепать патроны нужного калибра. Лишь бы образец был.

— Чудно. Сколько сможешь сделать без напряга?

— Переделываю из других патронов, а это проще чем из хлама делать, так что думаю, штук сто осилю.

— Из хлама? Это как? Можешь из чего угодно сделать патроны?

— Не совсем так, но близко. Нужно что бы в хламе были подходящие химические элементы. Подходящий металл на гильзу и подходящий на пулю. Химия на порох и капсюль. Из хлама сделаю массу, а из нее наделаю патронов по образцу. Все как с переделкой одних патронов в другие, но значительно затратнее по силам. И еще кое–что могу, — она закинула в рот патрон ПМ и положила на ладонь с порошком пару патронов СКС, накрыла ладонь сверху второй ладонью. Когда она убрала вторую руку, то на раскрытой ладони лежало четыре патрона ПМ. — Так возможно вообще никто не может, а я могу и патронов так в раз больше делать и могу делать патроны большего калибра. Все могут только так, что бы длинна патрона была не больше ширины ладони, а я могу, так что бы патрон был в длину ладони.

— Все ты уникальна, — поднял руки, словно сдавался.

— Это ты просто слушать не хочешь, — закатила глаза девушка.

— Почему же? Слушать хочу. Не хочу тебя отвлекать, — заулыбался я.

— Так я могу говорить, делая патроны…

— Тогда рассказывай о внешниках, — не дал ей договорить, что бы ни задала собственную тему разговора.

— Ну, внешники это наше величайшее зло, они имеют связь с собственными мирами и режут нас на органы. Все они разные, но добрых внешников нет. Это ты уже знаешь.

— Знаю, давай что–нибудь новенькое, — покивал, следя за руками, производившими по одному новому патрону примерно раз в 30 секунд.

— Я видела издали только их вертолеты, а Краб больше ничего, кроме того что я рассказала не рассказывал. Про квазов тоже ничего сказать не могу. Могу про муров! — она аж подскочила на месте.

— Слушаю, — не стал многословить.

— Генерал как–то обмолвился, что у них тут относительно рядом, где–то за Чертовым городом, есть ферма, — сказала Заноза заговорщицким шёпотом.

— Коров они там разводят что ли? — не сообразил в чем дело и усмехнулся я.

— Коров тут, наверное, никто не разводит. Я же говорила что травоядные и мелкие животные это самое вкусное лакомство для тварей. Ты представляешь, кем надо быть, что бы начать разводить буренок? Или идиотом, или силу иметь такую, какую я не знаю. Тем белее не в духе муров разводить скотину. Они другим промышляют, и ферма их напрямую связана с этим. Они отлавливают иммунных и не просто потрошат, а потрошат многократно, — под конец Заноза снова перешла на заговорщицкий шёпот.

— Как это? — насторожился я.

— Ты что не знаешь, что у нас регенерация лучше, чем была? — она искренне поразилась.

— Знаю. Синяки быстрей заживают. Укус серьезный быстро зажил. Пара шрамов исчезла, — секунду помедлил. — Вроде. Но я думал это от того что я кваз. Хотя… — сообразил, что у Катерины тоже быстро пропал укус и вспомнил случай с зубным имплантатом.

— У всех иммунных прекрасная регенерация. Говорят, даже целые конечности отрастают. У Ватрушки палец отрос. Не быстро, но отрос. Краб говорил, что глаз терял и у него вырос. Так вот муры на своих фермах органы у людей вырезают, после отпаивают живцом, а после снова из этих же людей органы режут, — просветила меня спутница.

— Это… — хотел выругаться, но сдержался. — Таких тварей кончать надо, где встретишь.

— Так все нормальные так и делают. Муров ненавидят, возможно, даже больше чем внешников.

Покачал головой.

— Ты с патронами все? — обратил внимание, что она прекратила производство.

— Выдохлась, — призналась она.

— Тогда отдыхай, а я покараулю. Ночью разбужу тебя, и покараулишь ты. Хорошо?

— Хорошо, — согласилась Заноза и стала устраиваться для сна, притянув к себе кота поближе. — Ты если что гильзы собирай с ними многим ксерам работать легче. Мне тоже попроще. И еще они во многих местах вместо мелочи. Где десяток гильз споран, а где и двадцать, — посоветовала она, уже засыпая.

Я бережно собрал дефицитные сейчас для меня патроны. Доснарядил магазины оружия под этот калибр, и отойдя в темноту, стал прислушиваться к округе. Подчас слух в ночной темноте способен послужить лучше, нежели не вооруженный специальными приборами глаз.