Мир в огне

Пламя девятое Светские визиты

В загородный особняк Раттрея лорд Малколм Хаттан вместе с принцем Рэганом и магистром Ислуином прибыли уже под вечер и без сопровождения. Молчаливый слуга в камзоле без гербов встретил гостей на крыльце, поклонился и также без слов повёл всех вглубь дома. Ислуин усмехнулся: второй раз он встречается с Хранящим покой, и опять здесь. Только теперь можно не стесняясь сканировать окружающее пространство — и восхититься, как всё устроено. Изящно, со вкусом, удобная планировка…вот только защита от подглядывания стоит глухая, даже для мага с его уровнем — пять-шесть метров, и взгляд вязнет, будто в тумане. Но и увиденного хватает понять, что некоторые из перегородок могут в любой момент рухнуть, а многие проходы превратиться в глухие стены, и дорога к апартаментам хозяина станет непроходимым лабиринтом.

Слуга довёл всех до очередной двери, приглашающе её открыл и словно растворился в полутьме коридора. Гости шагнули в комнату и на мгновение прищурились от яркого света закатного солнца, вовсю светившего сквозь огромные, во всю стену окна и выходившую на веранду стеклянную дверь. После чего приветственно кивнули сидевшим за столом главе Тайной канцелярии, канцлеру и генералу Доннахе и заняли свободные кресла.

— Ваша любимая комната, господин Раттрей? — улыбнулся магистр. — В прошлый раз вы звали меня тоже сюда. Но вот этого ковра и часов, помнится, не было. Хотя признаю, с ними куда уютней.

— Спасибо за комплимент, — кивнул Хранящий покой. — Будем считать, что вашу деликатность — в количество защитных пологов, охрану и остальное тыкать мне вы не стали — я тоже оценил. А дальше, прошу прощения, предлагаю перейти сразу к делу. Оставим политические реверансы на потом. То, что вторжение орков не началось этим летом, подарок, о котором мы не смели даже мечтать. Но думаю это последний подарок, который у нас будет.

Взгляды Ислуина и Рэгана сразу захолодели.

— Вы уверены? — спросил принц.

— Уверены, к сожалению, — ответил за Раттрея канцлер. — Скажу открыто. Кроме Второго южного мы тайно вывели в ближнее Приграничье легион отставников-ветеранов, в несколько раз увеличили размеры баронских дружин. Но почти наверняка этого хватит лишь задержать первую волну, чтобы южные города и замки успели подготовиться к осаде. Причём осаде не на месяц-два, а как минимум до следующего лета. Поэтому у меня к вам вопрос. Смогут ли эльфы оказать нам какую-нибудь помощь немедленно?

Рэган покачал головой.

— Если бы вы начинали наступление на земли орков, полоса между нашими землями и океаном стала хорошим плацдармом. А так, пока существует Барьер и разница во времени… Эта разница удобна для снабжения армии, даст отводить войска к нам на отдых — но исключает возможность вывести к океану и погрузить на корабли хоть сколько-нибудь заметные силы. Орки сразу же обнаружат, а скоординировать нашу армию и подошедший для погрузки флот мы не сможем. Нас разгромят поодиночке. Если верить расчётам кера Ислуина, мы сможем вступить в войну только через два — три года.

Канцлер кивнул:

— Хотя бы так. Три года мы устоим даже при самом худшем раскладе. А дальше встречный удар со стороны побережья зажмёт орков в клещи. И раз уж мы все здесь, прошу, — лорд Арденкейпл пододвинул принцу две стопки листов. — Это исправленный вариант с учётом последних наших и ваших замечаний.

Рэган быстро просмотрел ближнюю к себе стопку, кивнул:

— Можно оформлять хоть сейчас. Вот только… С нашей стороны я могу подписать любой документ. К тому же кер Ислуин тоже носит титул Высокого принца, и совместное решение сразу двух ветвей правящей династии оспорить не посмеет никто. Как быть с тем, что император Дайв о нашем визите даже не знает?

Ответил эльфу Доннаха.

— Для этого лорд Арденкейпл и попросил прибыть в столицу меня. Старейшины императорского клана тоже обеспокоены угрозой с юга. Поэтому именно я стал не просто первым в линии наследования, а официальным наследником. Договор же вы заключаете не с императорами, а с Империей. В таком случае подписи наследника и канцлера равны подписи императора. А печать свидетеля поставит один из клановых старейшин и Хранитель традиции лорд Малколм Хаттан.

Рэган понимающе уважительно кивнул: кто такой Доннаха и чем прославился, он уже успел выяснить. Когда с бумагами всё было закончено, и листы отправились в особые шкатулки, тут же закрытые печатями принца Рэгана, канцлера, Доннахи и лорда Малколма, Раттрей вдруг задумчиво добавил:

— Помощь эльфов — это палка о двух концах. С внешнеполитической точки зрения, как недавно высчитывал лорд Арденкейпл, — последовал жест рукой в сторону канцлера, — будет изрядная выгода. Сразу снимаются все накопившиеся за последние годы мелкие неурядицы с Советом подгорных мастеров гномов. Можно будет ожидать помощи от Северных королевств, там многие знатные рода имеют примесь эльфийской крови и наверняка захотят помочь родственникам.

Принц усмехнулся:

— Я прикажу открыть сохранившиеся геральдические книги, и родственников северянам мы найдём среди самых достойных родов бывших Северных и Восточных уделов. Обещаю.

Канцлер и магистр на эти слова улыбнулись, Доннаха и Малколм остались внешне невозмутимы. Но и их глаза лучились смехом. Хранящий покой кивнул и продолжил:

— Вот только внутри Империи на известие о сотрудничестве с нелюдьми могут опять заволноваться Чистые братья. А в разгар войны это может стать смертельно опасным.

— С Чистыми пусть разбирается мессир Кетингерн, — резковато ответил Доннаха. — Сберегающие уже показали, как умеют выкорчёвывать ересь. К тому же за пределами ближних к Турнейгу провинций отступники не имеют серьёзного влияния, а нас сейчас больше должны волновать южные границы. Чем сильнее будут выжжены захваченные войной территории, тем вероятнее, что после мы вернёмся к статус-кво. Пока мы отстраиваем порушенное, орки копят силы и готовятся через поколение ударить снова.

Неожиданно заговорил молчавший с самого начала встречи Ислуин.

— Отсрочка вторжения даёт нам шанс. Я недавно слушал Радугу-в-Огнях. С последнего визита к ней прошло не так много времени, поэтому отголоски до меня ещё доносятся. Озеро почти успокоилось. Великая Степь вернётся в наш мир этим летом. Если вы готовы отдать ханжарам половину Безумного Леса…

— Да хоть весь! — в один голос ответили канцлер и Доннаха.

Магистр кивнул.

— В таком случае Империя получит на юго-востоке надёжного союзника с немалой и хорошо обученной армией. И главное — рвущегося поквитаться с орками за прошлое поражение. До нашего отъезда я говорил с Великим ханом про такую возможность. После совещания готов обсудить с лордом канцлером предложения ханжаров, и дать пояснения, по каким пунктам Владыка степи, скорее всего, будет готов на уступки, а где — нет. Послом же, — усмехнулся Ислуин, — предлагаю отправить Харелта. Как только он сыграет свадьбу с Лейтис: девушка хорошо знает обычаи Степи, кроме того, как моя дочь после замужества сразу получит титул ханши. В глазах ханжаров это тоже будет весить немало.

Канцлер и Раттрей так удивлённо посмотрели на лорда Хаттан, что магистр не выдержал и негромко рассмеялся. Оказывается, есть в столице что-то неведомое даже для ищеек Хранящего покой.

— Малколм, — обратился лорд Арденкейпл, — вы жените наследника? И когда? И почему тайно? Вы в чём-то против выбора сына?

— Никакой тайны, — улыбнулся Хаттан. — Официально всё будет объявлено, как только эти двое решаться рассказать о своих планах родителям. А насчёт против… Даже если забыть моё мнение, что лучшей девушки Харелту не найти. Бехан, вы же сами высчитывали выгоды от союза с эльфами. А тут — одна из Высоких принцесс, к тому же воспитанная в вере к Единому. Это не только внешняя политика, но и поддержка таких церковных ортодоксов как митрополит Эллер. Подобную невесту не стыдно иметь самому императору.

Канцлер сделал недовольное лицо:

— Вот только сколько нам ждать, пока молодость преодолеет нерешительность? Время терпит, но не особо.

— А давайте-ка я их потороплю, — усмехнулся Доннаха. У меня тут следующую пару недель вынужденно начнётся бурная светская жизнь. Слух о решении Совета клана, я так понимаю, уже ползёт, поэтому в поместье Морэев, где я остановился, карточек-приглашений нанесли несколько мешков. Буду таскать эту пару везде с собой и устрою так, чтобы они на людях часто оставались вдвоём, — генерал подмигнул лорду Малколму. — Харелт у нас мальчик воспитанный, о репутации дамы всегда думает. Так что вынужден будет объявить о помолвке. А дальше и до свадьбы недалеко. Можете втихую начинать готовиться.

За дело Доннаха взялся уже на следующий день. Заехал в особняк Хаттан и предупредил Харелта, мол, на ближайшие две недели тот, как и в прошлые разы, становится спутником и помощником генерала на всех светских мероприятиях столицы. Но поскольку статус у Доннахи теперь немного иной, то в одиночестве Харелту посещать балы и приёмы нельзя. Поэтому ему оставляется список девушек, из которого нужно выбрать себе спутницу. Когда Харелт прочитал имена и попытался было возмутиться — почему именно эти, Доннаха резко отрезал, что такова политическая необходимость. И уехал спокойный: кроме Лейтис всех остальных Харелт на дух не переносил.

Лейтис к требованию Доннахи отнеслась спокойно: надо — так надо. Но вот первый из намеченных визитов заставил изрядно понервничать и её, и Харелта. Не пожелавший разбираться в сплетнях и событиях многолетней давности, Доннаха принял приглашение нового лорда Кингасси: после смерти в прошлом году дана Шолто его сын рьяно принялся восстанавливать утраченное отцом влияние. Когда лакей в белых и красных цветах дома Кингасси провёл гостей в просторную бальную залу с бесчисленным множеством похожих на свечи ламп, играющих светом на золочёных фризах и тонкой чеканки бронзовых инкрустациях, Лейтис почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Всё выглядело почти точь-в-точь как в прошлый раз, после которого им с магистром пришлось бежать из Турнейга. Не хватало только жардиньерок с цветами… Молодой лорд Кингасси, перехватив обеспокоенный взгляд девушки, улыбнулся и поспешил заверить, что хочет оставить все разногласия в прошлом. А мелочной мстительности отца никогда не поддерживал. Вот только какое-то сосущее, неприятное чувство даже после слов хозяина дома проходить не желало. Поэтому едва объявили начало первого вальса, Лейтис тут же отправилась вместе Харелтом танцевать.

Доннаха вальсировать не захотел, хотя та или иная дама проходила мимо с намёками перед объявлением каждого нового танца. Поэтому подошедшего лорда Кингасси генерал встретил доброжелательно, ведь «деловой мужской разговор» был хорошим поводом отвадить всех претенденток на благосклонность столь привлекательного и до сих пор холостого мужчины. Беседа формально ни о чём длилась почти полчаса, когда лорд Кингасси наконец решился перевести разговор на интересующую его тему. Показав на танцующих вместе Лейтис и Харелта, он аккуратно спросил:

— Я так понимаю, это будущая леди Хаттан?

— Думаю, всё станет известно в своё время. Сам я ничего по этому поводу сказать не могу.

— Ну что же, спасибо. Ваших слов для меня вполне достаточно, — молодой лорд сделал неглубокий, но уважительный поклон Доннахе. — И прошу, лорд Макрэ, передайте дане Лейтис и дану Харелту, что семья Кингасси надеется оставить наши разногласия в прошлом и выражает им свою искреннюю поддержку.

— Кое-кто считает иначе, — краешком рта улыбнулся генерал.

— Я никогда не отказываюсь от родственников, — покачал головой Кингасси. — Даже таких, как Химиш. Но поверьте — на решения семьи его слово влияния иметь не будет.

— Слышали, что дана Ивара видели в свите лорда Арденкейпла? — теперь уже открыто усмехнулся Доннаха.

— Вы правы не только в этом, — молодой лорд демонстративно сделал вид, что двойного дна в вопросе собеседника не заметил. — Хотя и не спорю, что ссориться одновременно и с канцлером, и с Раттреем, и с вами — это крайне неразумно. Недавно мой кузен вернулся с Севера, куда ездил по торговым делам нашего клана. В последние годы слово дана Ивара среди северных ярлов весит немало. Я слышал, к примеру, князья Виртанен за какую-то помощь роду даже обязаны ему кровью. Наследнику ярл Ойви, недавно вернувшись из очередного морского похода, объявил, что дом Виртанен принимает дана Ивара как почётного гостя, а его враги будут и врагами семьи Виртанен. Так что повторять, скажу откровенно, глупость моего отца и рисковать кланом ради удовлетворения мелочной мстительности я не буду.

Кингасси ещё раз поклонился, и, не дожидаясь ответа, отошёл. А Доннаха остался сверлить заинтересованным взглядом его спину.

Ни о словах лорда Кингасси, ни про остальные беседы на тему будущей леди Хаттан, которые заводили с Доннахой на каждом приёме, генерал Харелту и Лейтис не говорил. Поэтому слухи до молодых людей дошли только через неделю. И на следующее же утро, стоило наследнику трона нанести визит лорду Малколму, как Харелт и Лейтис отправились в кабинет главы дома — ругаться. Причём договорились, что начнёт высказывать претензии сначала Лейтис: жених был разъярён и мог вспылить прямо с порога. Тогда выяснения отношений не получится, обоих просто выставят.

Фразы, с которых стоит начать, и Лейтис, и Харелт обдумали заранее раз по пять. С прошлого вечера, когда знакомый «заглянул по дороге», чтобы передала слух и посмотреть на реакцию: правдив ли он, времени прошло достаточно. Харелт, кипя от негодования, но внешне стараясь быть спокойным, открыл дверь, учтиво пропустил девушку вперёд, плотно прикрыл дверь за собой… И заранее придуманная речь у молодых людей застряла поперёк горла. Так как кроме генерала в кабинете Малколма сидели мама и дядя Харелта, мамин старший брат. Увидев кто вошёл, дядя встретил молодых людей словами:

— А, вовремя. Мы уже хотели посылать за вами.

— Зачем? — удивился Харелт, машинально беря ладонь девушки в свою.

— А потому, что нам всем пришло сегодня странное письмо. Читайте. Ты, девочка, тоже читай. Насколько я знаю племяша, ты тоже станешь частью семьи. Поэтому и тебя это дело касается.

Сдвинув свободные кресла, Харелт и Лейтис принялись читать. Письмо и правда оказалось необычным. Император требовал сегодняшним вечером срочно прибыть к нему во дворец. Причём звали мужчин не только впрямую принадлежащих к клану — но и таких, как дядя Харелта. То есть имеющих связи с правящей династией через родство.

— И отказаться мы не имеем права, — прокомментировал Доннаха.

Лейтис вдруг охнула, на мгновение осела в кресле. Но не успели остальные броситься к девушке, даже задать вопрос, что случилось, как Лейтис сама ответила:

— Харелт. Ты обязательно должен там быть? Я… У меня нет способностей провидицы, но я вдруг почувствовала, что над кем-то в этой комнате повис чёрный полог. Полог Небытия. И он пройдёт совсем рядом с тобой.

— Интересно… — протянул дядя Харелта. — Но любое увиденное будущее — лишь вероятность. Вопрос, насколько высокая…

Харелт взял ладони девушки в свои и принялся их растирать: от непонятного видения пальцы Лейтис закоченели, словно на морозе, и теперь мелко дрожали. И не отрываясь от растирания, ответил:

— Несколько лет назад мне был предсказан Узел судьбы. Предсказан сильной видящей. Это жена Дугала, вы её знаете.

Доннаха кивнул.

— Так вот, она предсказала, что моя встреча с Лейтис обязательно повлияет на судьбы многих людей. Встреча произошла, Узел — где-то сейчас. Так не связан ли с ним визит во дворец?

Лорд Малколм кивнул и добавил:

— Когда мы обсуждали ваше путешествие с твоим отцом, девочка, мастер Ислуин говорил, что вас с Харелтом объединяет какая-то необычная связь. И возможности у этой связи могут быть любые. Поэтому к твоим словам надо обязательно прислушаться.

— Тогда так, — решительно сказал Доннаха. — Не пойти мы не можем. Но к возможным неприятностям стоит подготовиться. Самое вероятное — это попытка покушения на Дайва. Гибель императора сейчас вызовет очень нехорошие последствия в стране, особенно учитывая некоторые события на юге и востоке Империи, — генерал и лорд Малколм переглянулись и кивнули чему-то известному лишь им двоим. — С учётом того, что канцлера и Хранящего покой в столице как раз нет — самое время попытаться раздуть смуту и повлиять на выбор наследника.

— Во дворце полно гвардейцев… — начала было леди Хаттан.

Мужчины на это дружно фыркнули. А Доннаха добавил:

— Картонные солдатики. Если бы не люди Раттрея, которые отрезают все попытки ещё на подходах к дворцу… Но если верить предчувствию Лейтис — кто-то сумеет их переиграть. Сделаем так. Раз Дайв вспомнил про один обычай из Книги Рода, то мы вспомним другой. Что на зов-собрание главы клана свободные мужчины клана имеют право пройти с оружием и без досмотра посторонними. Я передам, пусть все озаботятся не только парадными камзолами, и не оставляют ничего в комнате рядом с залом аудиенций.

— Император может возразить. Он… — задумался Харелт.

— Ничего, — резко оборвал молодого человека генерал. — Мы ему напомним, что воля собрания старейшин клана тоже имеет вес. И что лорд Малколм последним собранием назначен до коронации нового императора Хранителем традиции, — Доннаха посмотрел на открывшего рот от удивления Харелта. — Не знал? Теперь знаешь.

Генерал встал.

— Жду вас вечером у парадного входа во дворец.

Судя по всему, дворцовой охране тоже что-то было известно. Так как число патрулей в дворцовом саду удвоили, да и на всех постах стояли не как обычно по два солдата — а по четыре гвардейца.

Из-за повышенных мер безопасности и случилось досадное недоразумение. Доннаха и оба Хаттана подъехали первыми, ждать на улице не захотели… На входе их остановили гвардейцы, и командовавший десятник потребовал оставить мечи и вообще подвергнуться проверке. В ответ лорд Малком удивлённо посмотрел на стражника так, будто перед ним стоял обряженный в доспехи заморский зверь слон. А Доннаха поинтересовался, не надоело ли доблестному гвардейцу служить в столице? Ведь даже просто имевшие титул лорда и их наследники имели право входить во дворец при оружии. Что уж говорить про родственников императора! Но стремление выполнить приказ дословно в молоденьком служаке перевесило. Десятник попытался поднять тревогу, приказал своим солдатам арестовать нарушителей… На счастье в этот момент подбежал начальник стражи всего южного крыла. Сразу поняв, кто перед ним, легат немедленно извинился, приказал пропускать всех идущих в Малый зал беспрепятственно. А десятнику громко высказал благодарность за точное исполнение приказа — отчего парень вжал голову в плечи: было понятно, что «благодарность» легата запомнится излишне бдительному солдату надолго.

Инцидент был исчерпан… но осадок остался. Поэтому Доннаха приказал Харелту оставаться возле входа — проследить за поведением гвардейцев. И в Малый тронный зал младший Хаттан попал последним. Зал был небольшой, всего двадцать метров в длину. Поэтому пять десятков приглашённых гостей, патриарх Брадан вместе с двумя монахами-телохранителями и несколько непонятно зачем оказавшихся здесь придворных создавали ощущение огромной, непривычной для императорского приёма толпы. Но Харелта больше поразило другое. Стены от пола до потолка были завешаны гобеленами с изображениями сцен из жизни пророков и святых. А ведь для этого пришлось отдельные гобелены аккуратно сшивать, чтобы на восьмиметровых полотнищах ткани не было заметно грубых стыков. Да и на золочёных люстрах висели украшенные блёстками широкие ленты с изречениями из Книги Единого. Даже для Дайва Первого такая дорогая забава была излишеством. Особенно если вспомнить, что религиозностью император никогда не отличался.

Для подобных украшений могла быть и ещё одна причина. Изображения святых и картинки с житиями пророков обязательно вешали, если рождался ребёнок… Но эту идею Харелт отбросил сразу. Случайно он знал то, что было известно только главному дворцовому лекарю и старейшинам семей императорского клана: детей у Дайва Первого быть не могло. Вот только никакого разумного объяснения в голову не приходило — причём, судя по взглядам, которыми перебрасывались отец и Доннаха, и им тоже. Но придумать ещё какое-нибудь объяснение Харелт не успел. Появился герольд-глашатай и объявил: сейчас войдёт император.

Странности на этом продолжились. Из дверей в противоположном торце залы вынесли не одно, а два кресла. Вот только жены, которая могла бы занять второе место, у Дайва не было. Император вошёл почти вслед за слугами, и Харелт удивился, как Дайв постарел за те три или четыре месяца, которые он его не видел. Из пожилого мужчины император стал настоящим стариком, который и ходит то с трудом — даже сейчас Дайв шёл, опираясь на плечо своей последней фаворитки, леди Кенины. Картина выходила трогательная до слащавой приторности: седой морщинистый старец в строгом камзоле и двадцатитрехлетняя золотоволосая красавица в пышном кружевном платье. Годится Дайву чуть ли не во внучки, но смотрит на него очень уж влюблённым и нежным взором.

Два десятка шагов до кресла явно дались императору с трудом. А вот дальше зал зароптал: женщина помогла Дайву, а затем села рядом с ним. На место императрицы! Гул нарастал — и вдруг мгновенно стих. Герольд затрубил, и рядом с императором внесли и поставили укрытую балдахином детскую кроватку! На которой сверху ярким огнём горел амулет, подтверждающий, что лежащий в кроватке ребёнок принадлежал к потомкам правящей династии Кинросса. Тем временем император встал и заговорил, что долго ждал, пока Единый подарит ему наследника. И, наконец, свершилось. Но ему не хочется, чтобы кто-то обвинил — ребёнок рождён в блуде. Поэтому он просит патриарха проявить снисходительность и обвенчать его с леди Кениной законным браком.

Говорил Дайв недолго, и сел на своё место обессиленный. Почти сразу после него начал речь глава Гильдии магов архимаг Уалан, вставший рядом с кроваткой. Архимаг погладил пышную белоснежную бороду, затем провёл рукой по символу главенства в Гильдии — белой мантии с золотой оторочкой, и начал говорить. Долго, витиевато… Всё сводилось к одному: родственники и придворные немедленно должны признать наследника, после чего Уалан совершит над мальчиком все защитные обряды. Леди же Кенину нужно немедленно официально признать матерью наследника.

Харелт видел, как отец, Доннаха и многие другие переглядываются. Судя по крайнему удивлению дворцового лекаря, главный целитель вообще не знал про беременность леди Кенины, и история выходила мутная. Но даже если предположить, что случилось чудо — а амулет над кроваткой это подтверждал, ситуация всё равно получалась куда сложнее, чем кажется золотоволосой женщине, в открытую примеряющейся занять место императрицы. А может и регентши при наследнике. Совет старейшин клана уже вынес своё решение. Совокупное политическое влияние глав семей не меньше, чем у императора. Регентом провозгласят Доннаху, для этого достаточно мнения Хранителя традиции. Поэтому требование Уалана немедленно провести над мальчиком защитные обряды, которые ко всему прочему могут помешать установить отцовство, никто не поддержит. Если же тщательное расследование подтвердит, что ребёнок действительно сын Дайва — то править до его совершеннолетия будут регент и Хранитель. То есть Доннаха Макрэ и Малколм Хаттан. Леди же Кенина не получит вообще никакой власти, одни почести. Вот только вряд ли женщина с подобным согласится.

Пока Харелт думал, архимаг закончил свою речь и повторил требование принести присягу немедленно. Над залом повисло нехорошее молчание. Внезапно Харелт обратил внимания на одну странность. Кроватку, естественно, укрывал созданный Уаланом защитный полог. Вот только было в защите непонятное сгущение силовых линий рядом с амулетом династии. А ни одного сильного и способного заметить сгущение мага в зале почему-то не оказалось. Про способности же Харелта никому не известно… Дальше тело действовало, как в бою. Атаковать раньше, чем до конца оформится мысль! В Уалана полетел жгут, сплетённый сразу из двух стихий — Земли и Огня.

Архимаг не зря носил свой титул. Даже неожиданное нападение, даже мощная атака лишь слегка подпалила бороду да прожгла дыру в мантии. Следующий клок магмы бессильно рассеялся по щиту… Тут-то и сработал расчёт Харелта. Уалан слишком давно участвовал в настоящем сражении, где его пытались именно убить. И теперь от испуга в первую очередь усилил свою оборону, потом приготовился контратаковать. Архимаг забыл, что нападать магией во дворце почти невозможно, об этом позаботились ещё строители — и даже кровь родича императора не позволит Харелту обходить этот запрет долго. А ещё Уалан забыл про полог над кроваткой — Харелт же следующий удар нанёс именно в странное сгущение.

Полог рассыпался с громким шелестом, сразу же на плечи навалилась тяжесть и пустота: защита дворца погасила боевую магию. Но дело было сделано. Иллюзия рассыпалась, и стало видно, что рядом с амулетом укреплён фиал с кровью, который и чувствовало магическое устройство. Почти сразу над залом раздался голос дана Стафы:

— Дайв. Я был твоим другом на протяжении многих десятилетий. Поэтому не могу молчать. До этого момента я сомневался, но теперь я должен тебе сказать. Этот ребёнок — не твой. Я видел, как из комнаты Кенины выводили молодого мужчину, похожего на тебя. Тогда я подумал, что мне показалось. Но теперь уверен: тебя обманывают.

Харелт всегда относился к дану Стафе свысока, считал человеком недалёким, не очень умным, обязанным своим местом при дворе исключительно дружбой с императором. А сейчас хотелось уважительно поклониться этому высокому худощавому старику за его мужество. Характер у Дайва Первого в последние годы испортился, в гневе император нередко не щадил не только виноватых, но и принёсших дурную весть. Стафа рисковал отнюдь не местом в свите правителя, а головой — но не испугался. Внезапно раздался тонкий крик-визг леди Кенины, которой вторил архимаг Уалан:

— Измена! Спасайте наследника!

И сразу же с обеих сторон хлынули смуглолицые горбоносые воины с мечами и в панцирях поверх белых дхоти[9]. По залу понеслись звон стали, ругань, крики и хрипы умирающих. На Харелта налетел худой, гибкий как змея матарамец, который попытался атаковать с бешеной скоростью. Пришлось сразу же уйти в глухую защиту… Вот только, хотя враг и был чуть быстрее, скоро стало ясно, что как мечник он Харелту проигрывал. Клинок атаковал вроде бы беспорядочно то слева, то справа — но почти сразу Харелт заметил в движениях врага определённую схему. К тому же матарамец явно не ожидал, что жертва будет носить под камзолом кольчугу: когда Харелт сделал вид, будто открылся, меч вместо глубокого кровоточащего пореза на боку лишь разодрал ткань, бессильно скользнув по кольцам. Смуглолицый же в ответ получил нехороший укол в руку, вскрикнул и поспешил отступить.

Оглядевшись, Харелт понял, что схоже сложилось и у остальных. Враг не ждал — вместо парадного боевое оружие возьмут все приглашённые, а у большинства под камзолами будет спрятан лёгкий доспех. Впрочем, почти сразу последовала новая атака. Но за минуты передышки обороняющиеся успели разделиться на отряды под командованием Доннахи и Малколма. Нападение, встретившись со сплошной стеной клинков, тут же захлебнулось. К убитым во время первой стычки матарамцы добавили ещё несколько трупов своих воинов. Можно было бы считать это успехом, ведь во второй схватке у защитников появился лишь один легкораненый, да и в самом начале несмотря на внезапность погибло всего девять человек… Вот только среди хладных тел лежали император, дворцовый лекарь, патриарх и оба монаха-телохранителя.

— Нас просто так теперь не выпустят, — высказал общее мнение лорд Малколм.

Доннаха оглядел залу, потом посмотрел на тело Дайва. И быстро что-то подсчитал в уме. Потом произнёс:

— Гвардия наверняка на стороне мятежников, иначе бы эта шлюха не решилась. Харелт и дан Стафа, вы наши главные свидетели. И должны выбраться из дворца любой ценой. Мне нужно два десятка. Пока мы изображаем прорыв в сторону парадного крыльца, остальные пусть выбираются мимо покоев императора к малой конюшне. Даже если подстилки императора не ездят верхом, там всё равно постоянно держат две-три осёдланных лошади. И Харелт, объявляй Войну крови.

Зал одобрительно загудел, соглашаясь. Доннаха отобрал из добровольцев тех, кто пойдёт с ним. Потом вдруг шагнул к лорду Малколму и что-то зашептал ему на ухо. Тот закивал, соглашаясь. Доннаха повернулся к Харелту… и следующие его слова заставили зал замереть:

— Харелт Хаттан. С согласия Хранителя традиций и беря в свидетели всех, кто находится в этом зале. Уходя Последней тропой, передаю тебе старшинство над родом Кинросс. Остающийся, сохрани нашу кровь и нашу силу.

Харелт от неожиданности вздрогнул, нервно сглотнул, но нашёл в себе силы ответить согласием. Только что Доннаха не просто передал право наследования Харелту! Обычай Последней тропы уходил во тьму веков, когда мужчины оставались прикрывать бегство женщин и детей в тайные убежища, и никто из защитников не надеялся вернуться из боя живым. Возглавлял войско клана в этом случае вождь или наследник вождя, а старшинство передавалось кому-то из немногих сопровождавших беглецов мужчин. Но самым тяжким грузом вдруг легла не власть, которой Харелт не ждал, не ответственность. По сердцу резануло острой как нож болью: ни Доннаху, ни своего дядю, ни остальных, вышедших вслед за ними через тяжёлые парадные двери залы, живыми он больше никогда не увидит.

Долго переживать не получилось, отец отдал приказ, и второй отряд двинулся к конюшням, смяв охрану императорского входа. Отвлекающий манёвр Доннахи, судя по всему, удался. Ни матарамцев, ни гвардейцев на пути почти не встречалось. А когда отряд свернул в сторону хозяйственных помещений, обходя покои императора, дворец вообще стал казаться покинутым. Слухи, как обычно, распространились быстрее лесного пожара — и прислуга попряталась от вооружённых людей. Поэтому, когда раздались громкие шаги идущего навстречу человека, лорд Малколм приказал остановиться и на всякий случай приготовиться к бою.

Из-за угла коридора показался молодой парень в ливрее императорского слуги. Лакей поднял руки с раскрытыми пустыми ладонями, показывая, что оружия у него нет. И заговорил:

— Вас впереди ждут. Они догадались, куда вы идёте. И все там.

Парень показался Харелту смутно знакомым, но вопрос отца опередил воспоминания:

— Кто ты? И почему вдруг решил нас предупредить?

— Скотти. Меня зовут Скотти. Дан Харелт, вы меня помните? Тогда, в галерее. Вы спасли меня и двух моих сестрёнок.

Харелт кивнул.

— Поэтому я обязан вам помочь.

— Парень, ты уверен? — Малком внимательно посмотрел на слугу. — Если тебя поймают вместе с нами, то не просто убьют.

Скотти опустил руки, и кивнул:

— Долг чести есть не только у дворян. Моя семья и семья моего дяди обязаны вам жизнью. Я могу вывести вас, дан Харелт, кружным путём к двери, через которую вносят ящики на кухню. Там никогда никого нет. И даже по тревоге стоит самое большее один солдат.

Несколько мгновений Малком думал, потом произнёс:

— Хорошо. Стафа, Харелт. Вы отправляетесь со Скотти, мы же отвлечём врага на себя. Харелт, когда выберешься из дворца — беги к Сберегающим. Тебя пропустят к отцу Энгюсу, а он доложит всё мессиру. Сберегающие сейчас единственные, в ком я уверен, что они не на стороне мятежников. А теперь быстрее.

Харелт кивнул, сглатывая ком в горле. После чего ещё раз пристально посмотрел на отца и нырнул вслед за Скотти и Стафой в маленькую дверцу в стене. Дальше начался самый настоящий лабиринт подсобок, складов, разных хозяйственных помещений. Оставалось только гадать, как проводник ориентировался в этих запутанных коридорах и переходах. И везде следы поспешного бегства…

Очередной коридор закончился большой комнатой, выход из которой вёл на улицу. Только пост здесь оказался не из одного солдата, а из четырёх гвардейцев, сидящих на сложенных у стены ящиках! При виде вошедших охрана вскочила, командовавший десятник сделал шаг вперёд и Харелт ругнулся про себя. Ригарт! Вот ведь опять свела судьба. Впрочем, тут же пришла мысль — может оно и к лучшему. Несмотря на определённые разногласия, паренёк Харелта знал и мог ему поверить… Но уже на середине объяснений Ригарт закричал:

— Взять мятежников живыми или мёртвыми!

И кинулся на Харелта. За ним остальные.

В ответ в ближайшего солдата полетел нож, и совсем ещё молодой парень захрипел и забулькал на полу: дан Стафа в успех переговоров не поверил с первых слов. После чего комната наполнилась лязгом железа. Ригарт связал боем Харелта, два других солдата напали на Стафу, решив сначала взять старика молодостью и числом, а потом уже втроём одолеть Харелта. Вот только дан Стафа не зря в своё время отслужил несколько лет в легионах на северной границе, а потом выполнял самые разные поручения императора. Опыта сражений и боевых схваток у него было больше, чем у всех остальных в комнате вместе взятых. Старик тут же ушёл в глухую оборону, пользуясь тем, что ящики и тело третьего солдата мешают обойти его сбоку. И как не старались гвардейцы найти хоть одну брешь в защите — только раз за разом вынуждены были отступать, чтобы не попасть под очередной хитрый выпад старого придворного.

Равны вроде бы оказались и Харелт с Ригартом… Молодой офицер нападал, его противник оборонялся. Но очень скоро Харелт понял, что из их дуэли Ригарт так никаких выводов и не сделал. Ошибка, на которой Харелт подловил его в прошлый раз, осталась. Поэтому, едва убедившись, что это не обманка, Харелт провёл ту же самую комбинацию, как и на дуэли. Меч обошёл слишком далеко выставленный клинок и добрался до тела. Вот только придерживать силу удара теперь Харелт не стал, а подмышечную кольчужную сетку Ригарт не одел… Бравировать, нарушая устав в мелочах, среди гвардейцев считалось особым шиком. Отточенный клинок без препятствий вспорол живую плоть. Следом короткий добивающий удар — и меч уже полетел в спину второму солдату, а Стафа нанёс страшный рубящий удар в лицо третьему.

Два квартала от дворца беглецы промчались не останавливаясь. Дальше пришлось сделать передышку: драка во дворце и спешка на ночных улицах высосали из старика силы. Свернув в очередной проулок, он встал, тяжело дыша и опираясь на стену дома. И тут Харелт вдруг решился сказать то, что мучило его с первого мгновения бойни в Малом зале..

— Дан Стафа. Я понимаю, что нам лучше укрыться в резиденции Сберегающих. Но… Дома мать, сестра и невеста. Если…

Темнота в небольшом проулке стояла густая, но отблески фонарей с центрального проспекта позволили заметить, как старик усмехнулся.

— Мятежники их не получат. Бегите, Ваше Высочество. И не спорьте, молодой человек. Вы теперь у нас наследник трона. Бегите. А мы с мальчиком, — Стафа опёрся на плечо Скотти, — предупредим остальных. Спешите же.

Харел кивнул, на несколько бесконечно долгих ударов сердца позволил себе задержаться. А затем растворился в темноте улицы, ведущей к резиденции Великого Инквизитора.