Мир в огне

Пламя восьмое Когда вчера встречает завтра

До Барьера Ислуин и Лейтис добирались почти две недели. Можно было и скорее, но бросать неоконченные дела с Академией не хотелось. Поэтому магистр и ученица решили рискнуть. Дописать хотя бы основные курсы лекций и вчерне закончить подготовку учебников. К тому же принц Рэган захотел отправить во внешний мир вместе с магистром посла — а на подбор надёжного подходящего эльфа из свиты тоже требовалось время. Решение задержаться выглядело разумным со всех сторон… Но постоянно жить в ожидании удара в спину было тяжело. Поэтому едва показались растущие рядом с Барьером дубравы, и Лейтис с Ислуином, и охрана вздохнули с облегчением.

К вырубке в глубине леса отряд добрался к обеду. Первым вестником, что осталось совсем недалеко, стала ударившая по ушам тишина: разложенный вокруг лагеря полог гасил все внешние звуки. Нни шороха ветра в кронах, ни свиста птиц и гудения насекомых. Одна вязкая, забившая уши вата, да ненормально громкие из-за пустоты шум стройки и ржание лошадей. Ощущение было неприятным, но стоило из-за деревьев показаться палаткам и навесам, как про него тут же забыли. А когда всадники обогнули лагерь и остановили лошадей рядом с площадкой будущего портала, Лейтис вдруг подумала, что магистр сейчас напоминает ей довольного пойманной добычей камышового кота. «Сама не лучше», — сразу же поддела себя девушка. И тут же с внутренним голосом согласилась. Дело было отнюдь не в изматывающей работе последних месяцев, просто слишком уж чужими казались этикет и обычаи эльфов. Даже Ислуин временами тяготился, слишком много в нём от ханжара. Куда больше, чем эльфа, пусть магистр никогда с этим не согласится. А уж родившуюся и выросшую среди людей Лейтис иной уклад тяготил вдвойне. Зато теперь они снова вольные птицы!

Как только все спешились, радужные мысли о новом путешествии на некоторое время пришлось загнать поглубже. Открывать портал изнутри, особенно когда в спину ударит «сквозняк» времени от второй Двери — дело опасное. Округу может захватить катастрофа не меньшая, чем при создании Барьера. А что произойдёт с лагерем, оказавшимся в центре временного урагана, лучше даже не загадывать. Поэтому магистр и потребовал, чтобы, пока он добирается, ему подготовили матрицу портала и выстроили вокруг системы защиты. Вот только, хотя сомнений в старательности эльфийских магов и не было, Ислуин и Лейтис всё равно дотошно проверили каждый штрих пентаграммы и каждый амулет: слишком высока цена ошибки.

Портал решили открывать на закате. Какое выпадет с другой стороны время суток — неизвестно, из вечерних же сумерек зрение проще адаптировать хоть к полудню, хоть к полуночи. Эльфийские маги волновались, Ислуин внешне был спокоен как скала… Лейтис слишком хорошо его знала, чтобы не догадаться — наставник тоже переживает. Иначе не теребил бы пояс, постоянно проверяя застёжки. Но вот, как и в прошлый раз, небольшая свинья донесла заклятие-Ключ, воздух замерцал и задрожал, собираясь в бежевый десятиметровый квадрат… После чего перепуганная свинья с истошным визгом бросилась бежать прочь. Ислуин и Лейтис довольно переглянулись с остальными магами — откат на внутреннюю сторону Барьера получился нулевой, всё ушло наружу. Значит, случайно оказавшихся рядом с порталом орков опасаться не стоит: изменённое время захватит область радиусом не меньше полутора сотен километров. Можно не выходить сначала налегке на разведку, только потом переносить через портал вещи и брать с собой посла — а выступать в дорогу сразу. Обговорён был и такой вариант. Во второй лагерь немедленно поскакал гонец с сообщением, что можно отправляться.

Эльфы в сумерках видят чуть хуже людей, поэтому ехавшего первым всадника Лейтис узнала раньше остальных: принц Рэган! Тем временем отряд добрался до портала, принц спрыгнул на землю и Лейтис ещё раз мысленно удивлённо присвистнула. Роскошный хвост волос, обязательная принадлежность любого эльфа-аристократа, был срезан до короткого ёжика! Рэган перехватил взгляд девушки и весело сказал:

— Всегда терпеть не мог эту моду. Положение обязывало. Зато теперь — плевать.

Ислуин, наконец, тоже справился с удивлением, и подчёркнуто ровным тоном спросил:

— Ваше Высочество. Вместе с нами должен был ехать посол. Но приехали Вы. Означает ли это, что Вы же и отправляетесь за Барьер? Не слишком ли это неразумно?

Взор Рэгана сразу потерял насмешливость, затвердел:

— Оказалось, что у меня тоже выбор небольшой. С одной стороны, я не знаю точно ситуации за Барьером. Одних ваших слов мало. Поэтому не могу определиться с полномочиями для посла. С другой — Гиллакэвен и Серен словно с ума сошли. Первого убийцу уже взяли, глава внешней разведки сообщает ещё о четырёх готовящихся покушениях. «Там» для меня в ближайшие несколько лет тоже безопаснее.

— Вас объявят умершим, если не появитесь на очередном Совете, — покачал головой магистр.

— Пусть попробуют, — широко улыбнулся Рэган. — Способы проверить, жив ли ещё старый глава клана, есть. А отвечать на каждый вызов на Совет я не обязан, это всего лишь традиция. Так выступаем? У меня всё с собой. Включая штук пять кинжалов из чешуйчатой стали на продажу. Вы говорили они среди людей ценятся высоко и подозрений не вызовут.

Магистр в ответ на слова Рэгана посмотрел таким недовольным взглядом, что Лейтис чуть не рассмеялась в кулак. Но спорить не стал: старшинство принца Ислуин признал ещё при первой встрече, поэтому сейчас лишь кивнул. Сборы заняли совсем немного времени, после чего все трое, закинув на спину дорожные мешки и взявшись за руки, шагнули в портал.

По глазам сразу мазнул мягкий бархат ночи. Лейтис заморгала, подстраивая с помощью магии глаза, эльфы обошлись и без этого. Ислуин сразу же развернул поисковую сеть на случай, если рядом всё-таки окажется враг. Но линии магического полога не заметили даже крупных животных.

— Интересно, — протянул Рэган, вдыхая непривычные запахи и вслушиваясь в незнакомое шуршание леса: с этой стороны стояли высоченные сосны и лиственницы, редкие гости внутри Барьера. Затем принц поднял голову к небу и принялся там что-то рассматривать, пользуясь тем, что луна ещё не встала, а облаков почти не было. — У нас звёзды никогда не мерцают. И созвездия застыли на одном и том же летнем дне, когда возник Барьер. Я только читал, как они меняются в зависимости от времени года.

— Март, — быстро прикинул магистр, следом за принцем взглянув на небо. — Значит, коэффициент ускорения времени примерно равен десяти. Но это ненадолго, Ваше Высочество. Думаю, он скоро уменьшится как минимум вдвое.

— А, оставьте, — махнул в ответ принц. Высочество я с той стороны. Как, кстати, и вы. А здесь просто Рэган. По крайней мере, сейчас.

— Вам нужно ещё и человеческое имя, — сказала вдруг Лейтис. — Если, конечно, не хотите отвечать на расспросы каждого второго знатока эрда. А таких среди людей немало.

— Хорошо, гвена. Выбирайте.

— Тогда Роари. И заодно забудьте всех этих «гвена», «кер». Если точно не знаете статус собеседника, то обращайтесь мастер. Магистра Ислуина среди людей зовут Ивар.

— Хорошо. Тогда, мастер Ивар, куда нам теперь?

Ислуин в ответ раздражённо буркнул:

— Понятия не имею. Я, как кто-то говорил, не отражение одного из богов. Могу только сказать, выбираться будет сложно. Граница кипит, орки готовятся к войне.

Лейтис чуть улыбнулась краешком рта: всё-таки иногда наставник мелочно злопамятен. Мог ведь и просто сказать «не знаю». И спросила:

— А можно я?

Мужчины удивлённо переглянулись, потом ответили, что у них всё равно никаких идей нет. Но что может предложить Лейтис, если она тоже не знает перемен в землях орков за последние месяцы? Девушка в ответ загадочно улыбнулась, после чего громко и чётко выговаривая каждое слово произнесла:

— Я хочу узнать дорогу, которая приведёт нас всех троих к моему брату. Живому и здоровому. Правом дороги Стражей.

Вокруг Лейтис мгновенно замерцала рассеянным светом, закружилась и спиралью ушла в небо радуга. А откуда-то из воздуха над головами голос Оракула сказал:

— Идите за судном, которое встретите в бухте, где жил тот, кто ценил закат дороже денег.

Ислуин расхохотался.

— Ну, Пророк священного острова, ну, пройдоха. Тихоня-аспирант из Академии! Вот ни на секунду не поверю, что он это заведение видел лишь на тропах судьбы.

После чего объяснил остальным:

— Знаю я эту бухту. Место для кораблей не очень удачное, много мелей. Берег неудобный, широкий песчаный пляж, твёрдой земли узкая полоска. А дальше довольно крутые холмы. Но было там не протолкнуться. В бухте стоял один ресторан, кухня и погребок владельца славились на весь Западный Удел. И была у старика-хозяина интересная привычка. Он любил закаты и раз в неделю устраивал конкурс: кто лучше всего опишет сегодняшний закат, того следующую неделю кормят обедом задаром. Вот только репутация у местечка была своеобразная. Благовоспитанным мальчикам из хороших семей там делать нечего.

— Думаете, там сохранился какой-то корабль? И мы сможем покинуть земли орков морем?

— Не знаю, — ответила за магистра Лейтис. — Но Оракул ещё никогда не ошибался, как говорят. А нам всё равно, в какую сторону идти.

Западный Удел Ислуину был хорошо знаком, поэтому уже наутро путники двинулись к нужной бухте. Первые несколько дней шли довольно медленно, старались избегать старых дорог и идти лесом. Но вскоре стало понятно, что орки земель между Барьером и океаном избегают. Сказывалась и нелюбовь к морю, и неожиданно большое количество химер: если на востоке рядом с Дверью укоренное время медленно вытекало, меняя ландшафт и лес — то на западе оно прорывалось резкими всплесками, порождая чудовищ. Конечно, для хорошо вооружённого отряда или сильного мага серьёзной опасности чудища не представляли. Но жить постоянно здесь можно было только за частоколом и с хорошей охраной. А пригодных и удобных для заселения мест наверняка хватало и в остальных Уделах. Поэтому вскоре Ислуин, Лейтис и Рэган дружно решили, что удобство передвижения по тракту стоит небольшого риска столкнуться со случайным патрулём. Развалины эльфийских городов стали попадаться теперь всё время, до войны Западный Удел был заселён очень густо. Принц, встречая очередной след разрушенного величия, только хмурился. А Лейтис, наоборот, с интересом расспрашивала, каким всё было несколько столетий назад. Ислуин поначалу отвечал мало и неохотно, но вскоре разговорился. И чем ближе к морю, тем больше: оказалось, со здешними краями у него было связано немало интересных воспоминаний. Так что вскоре даже принц не стеснялся интересоваться, какими были когда-то «вот эта речка и вон та долинка».

К сожалению, закончилось путешествие очень быстро. По старым трактам до побережья они добрались всего за неделю. Последние часы, остававшиеся до берега моря, всех охватила какая-то эйфория, настроение стало лёгким и немного праздничным. Долгий переход через лес заканчивается… Первой неладное заметила Лейтис: над бухтой беспокойно летали чайки. Через пять минут до побережья сумел дотянуться магистр — и коротко рассказал, что чувствует в бухте много орков и людей. Не сговариваясь, все трое бросили дорожные мешки и побежали вперёд.

С высоты холмов картина разыгравшейся трагедии была понятна сразу. На мель возле самого берега сел драккар, а бухта по каким-то причинам была орками давно обжита и укреплена. У корабля на мелководье шла отчаянная рубка, а три стоявших на твёрдой земле катапульты и два шамана мешали другому судну подойти на помощь. Рулевой на втором драккаре был отчаянный и умелый, гребцы не жалели себя — но было понятно, что прорваться в непростреливаемую зону возле самого берега и прийти на помощь товарищам морские волки не смогут.

Лейтис и Ислуин атаковали шаманов сходу. Но бухта для орков была чем-то важна, противники попались явно не вчера получившие посвящение. Даже столкнувшись с неизвестной школой, шаманы не растерялись, а сразу ушли в глухую защиту. Подвело их свойственное многим сильным чародеям пренебрежение к не обладающим талантом. На Рэгана как на слабого мага внимания они не обратили… Лучником принц был даже лучше магистра — а нескольких секунд, пока шаманы сосредоточились на чисто магическом противодействии и ослабили остальные щиты, ему хватило всадить одному из оркских колдунов сразу три стрелы в лицо и горло. Пологи над бухтой с треском полопались, маг с драккара успел бросить какое-то заклинание в одну из катапульт и на какое-то время она даже замолчала… Дальше ситуация снова застыла в равновесии. Катапульты снова отогнали драккар от берега, магистр вынуждено спустился до середины холма, остановить бегущих по тропе вверх вражеских мечников. А Лейтис и Рэган остались против второго шамана, который снова на ту же уловку попадаться не спешил.

Принц и девушка словно ничего не поняли. Не обращая внимания на магистра, завязавшего схватку с лезущими вверх орками, они снова попытались повторить трюк со стрелами. Шаман успешно отбил несколько атак, в колдовском эфире можно было даже почувствовать растекающееся удовлетворение от тупости людишек. Как вдруг Рэган бросил сразу с десяток стрел, причём так быстро, что не успевала одна сорваться с лука, как следом летела следующая, шаман сосредоточился на них — и тут Лейтис атаковала катапульты. Причём не стала повторять ошибку мага с драккара и бросать хорошо приметные заклятья вроде Искры гнева, а просто заклинила механизмы, заставив рассыпаться трухой какую-то мелкую деталь. Маг морских волков почувствовал перемены сразу же. Драккар, перестав выписывать петли, помчался напрямую к берегу. Несколько мгновений спустя орки оказались зажаты между севшим на мель кораблём и свежим десантом, а в шамана с обеих сторон полетели смертоносные заклятия. Сражение можно было считать законченным.

Ярл и старший правого борта второго драккара подошли, ещё когда морские волки прочёсывали округу в поисках уцелевших врагов. Ислуин и Лейтис переглянулись: да ведь это же ярл Ойви Виртанен, которого они встретили по дороге на Бадахос! Северяне их тоже узнали сразу. Ойви уважительно поклонился:

— Вы уже второй раз выручаете наш род, мастер Ивар.

— Второй? — удивился магистр. — Ах да, демон-страж.

— И как вы здесь оказались? — добавила девушка.

— Мы шли в Ларгс, это один из портов Империи. И попали в странный жёлтый туман, где, как выяснилось, блуждали несколько дней — хотя нам всем казалось, что не прошло и часа. Попали возле дома, а выбрались здесь, за сотни километров к югу. Второму кораблю повезло, а вот «Кайса» попала в течение, и её бросило на мель раньше, чем рулевой успел что-то сделать.

Ярл вдруг охнул и начал оседать на песок: в схватке он стоял в первых рядах, и несколько раз кольчугу просекли. Лейтис как лучший лекарь тут же бросилась к ярлу, еле слышно ругаясь сквозь зубы на глупцов, которым бы сначала подлечиться, а потом болтать. Впрочем, ругань была только для проформы: иначе молодой командир поступить не мог. Если он после боя остался жив, но сразу не отблагодарил хотя бы словами спасших его суда и экипаж, от него отвернётся Ильматар-плетельщица-судеб. А под парусом такого капитана на следующий сезон не соберётся ни одного воина. Ислуин и Рэган подошли было помочь — но девушка отмахнулась, дело лишь в потере крови да реакции организма на боевой транс, в котором не чувствуешь боли. Эльфы только пожали плечами и пошли к месту сечи: если они не нужны здесь, то на корабле полно раненных, и лишними целители не станут.

В бухте пришлось задержаться на несколько дней, хотя это и было рискованно. Но «Кайса» нуждалась в ремонте, несколько раненых требовали покоя на берегу. А потом вдруг начался шторм. Причём шторм странный — то ветер рвал пену на воде, чёрные от морского гнева волны неистово бились о берег… Чтобы всего через пятнадцать-двадцать минут мгновенно застыть зеркальным штилем, а потом снова яростно кинуться штурмовать побережье. И опытные моряки, и вышедшие в первый раз в поход новики только недоумённо цокали языками, силясь хоть что-то угадать в приметах на погоду. Корабельный маг заработал себе головную боль от перенапряжения, пытаясь разобраться в воздушных течениях. Всё казалось бесполезным. Поэтому, едва шторм несколько ослабел, а полосы штиля стали больше, ярл Ойви решил сниматься с якоря и уходить в море. Стоило отплыть от берега едва ли на три-четыре десятка километров, как хаос морских и воздушных стихий исчез, словно его никогда и не было.

Всю обратную дорогу экипажи драккаров, не стесняясь, обсуждали, что творилось в странной бухте и возносили жаркие молитвы Укко-громовержцу. Чьим только заступничеством все и выбрались из ловушки неведомых демонов. Ислуин, Лейтис и Рэган в споры старались не вступать, так как были уверены, что виноваты в злоключения морских волков требование Лейтис да воля Оракула, который и направил вихрь времени на корабли ярла Ойви. И вряд ли благодарность за спасение перевесит гнев, если всё откроется. Поэтому на вопрос, куда их доставить, магистр сразу ответил, что его устроит и первоначальная цель драккаров — Ларгс. Порт пусть не самый оживлённый, но зато в пределах Империи. Времени после событий в Торфинсе, как решили Ислуин и Лейтис, прошло достаточно, чтобы Сберегающие перестали их старательно искать. Если соблюдать меры предосторожности — например, не касаться всех «засвеченных» на имя дана Ивара или торговца Ивара банковских счетов и не показывать бляху полного гражданина — то затеряться легко. Особенно с учётом того, что интересоваться, зная прошлые привычки магистра не брать попутчиков, станут двумя, а не тремя путешественниками. Принцу же будет полезно познакомиться с жизнью Империи изнутри. Чтобы потом знать, на каких условиях будет лучше всего заключать договоры. Не только политические, но и торговые: едва первая оторопь от возвращения Высокорождённых пройдёт, желающих нажиться на вышедших из изоляции эльфах найдётся немало и в Империи, и в Бадахосе. К этому дню нужно точно знать, что и по какой цене люди готовы купить, и что полезного купцы из людей могут предложить в ответ.

Рэган рассматривал первый в своей жизни торговый порт с жадностью, хотя и старался делать это по возможности незаметно от северян. Ислуина и Лейтис бухта Ларгса оставила равнодушными. До Ригулди или Лангрео по размерам ей было далеко, гавань не самая большая и удобная. Поэтому и заходили сюда в основном многочисленные каботажники из Империи и рыболовные шхуны. Город тоже хоть не маленький, но однообразный: склады, одно-двухэтажные дома, опять склады, опять дома. Лишь сложенные из белого известняка резиденция мормэра и ратуша хоть как-то выделялись среди однообразных выскобленных солнцем и морем деревянных построек.

Сразу два драккара вызвали на берегу оживление. На отмели рядом с пирсами собралась толпа галдящих мальчишек, из города жадно потянулись зеваки. Впрочем, зрелища всё равно не вышло. Корабли явно ждали, и давно. Северяне ещё только набрасывали швартовы, когда на причале уже возник небольшой отряд частной торговой охраны, и цепочка вооружённых людей отрезала корабли от случайных прохожих. А солидный приказчик вместе с парой таможенных чиновников подошёл к «Кайсе», дожидаясь момента, когда затянут последний узел и можно будет подняться на борт.

У Лейтис, Ислуина и Рэгана товаров на продажу и большой поклажи с собой не было, как и подлежащих декларированию предметов. Всё, что могло вызвать подозрения, спрятали в сумки-хранилища, а ярл не стал рассказывать, где он подобрал пассажиров. Поэтому один из таможенников прямо на борту выписал бумагу «претензий не имею», и уже через пару часов все трое неторопливо пылили по забитому телегами с ящиками и бочками тракту. Когда даже предместья Ларгса скрылись за поворотом, Рэган спросил:

— Куда теперь?

Магистр на ходу сорвал травинку, и, задумчиво её жуя, принялся рассуждать.

— Нам желательно проехать всю страну, чтобы составить общее впечатление. Но до моих схронов с деньгами нам не по пути, по крайней мере, пока. Вопрос с деньгами не очень острый, нашего запаса хватит… Но лучше бы продать пару ваших кинжалов. Только не здесь. В Ларгсе за них не дадут и половины нормальной цены. А вот в Арнистоне можно не только выручить хорошие деньги — это заодно нам предлог, зачем трое наёмников идут именно туда. Добычу продать, кое-что из воинского припаса взамен прикупить. Пойдём по Арнистонскому тракту, заодно по пути можно выспросить многое, что вас интересует. На торговой дороге если на юге станешь интересоваться ценами на зерно на севере — никого не удивишь. А ещё можно наведаться в несколько особых лавок, которые как раз и торгуют новостями. Тоже в образ наёмников, ищущих работу, вписывается.

— Хорошо. А что скажете вы, Лейтис?

— Раз обстоятельства ведут нас в Арнистон — почему бы и нет? Я тоже согласна.

Коней покупать не стали — общаться с всадником смогут и захотят не все. А кроме экономики и торговли Рэгана интересовало и то, как живут простые люди. Поэтому шли пешком, время от времени брали билет на дилижанс или подсаживались на попутные телеги. Иногда приставали к какому-нибудь каравану, готовому взять в охрану троих воинов за проезд и еду. И если мужчины постоянно что-то обсуждали, завязывали полезные разговоры и анализировали полученную информацию, то Лейтис вдруг с удивлением обнаружила, что ей заняться нечем. Впервые со дня отъезда из Тейна. Можно предаваться безделью в своё удовольствие, наслаждаться весной — апрель в этом году выдался по-майски жаркий, трава уже густо покрывала землю, а леса гордо шумели свежей листвой. В деревнях же и городах юноши, словно мартовские коты, вовсю заглядывались на девушек, знакомились, ухаживали… Появление симпатичной молодой наёмницы действовало на забитые романтикой путешествий головы как масло на огонь. Полные искреннего восхищения предложения прогуляться вечером в загадочной темноте Лейтис получала чуть ли не на каждом постоялом дворе. И не только от молоденьких парней. Это было лестно, это было приятно… Вот только почему-то весна и комплименты словно невод рыбака поднимали из глубин памяти всегда один и тот же день. Не весну — конец осени. В Зимногорье, рядом с памятником Морской нимфе. Казалось, что прошедшие годы и несостоявшееся замужество воспоминания стёрли, похоронили под завалами времени. Но арнистонский тракт проходил через Салайн… И стоило показаться стенам города, как Лейтис вдруг наяву ощутила, что она снова сидит возле холодной каменной нимфы, держит в своих ладонях горячую руку незнакомца. И оба произносят обещание встретиться снова, найти друг друга здесь, в Салайне — иначе жизнь не будет иметь смысла.

Впрочем, когда до Арнистона оставалось чуть меньше недели неторопливого пути, весна решила показать, что она умеет не только радовать проснувшимися от зимнего сна лесами и воспоминаниями. Очередная деревня встретила большой даже для торгового тракта толпой и множеством телег и повозок. Гадать в чём дело пришлось недолго. В придорожном трактире, тоже переполненном, дородный лысеющий краснолицый мужик-хозяин на вопрос «что творится» ответил сразу, явно спрашивали не первый раз.

— Так этоть, переправу через Инчерил порушило. Канат, значит, столб опорный-то подмыло и порвало. Не, наладили уже. Но исчо недавно поправили, а до тоготь ждать пришлось.

Сделав паузу, мужик поскрёб лысую макушку и добавил:

— Народу много. Толпа, значит, на переправе будет. Так что я бы, значит, это. Совет бы дал. Вы денёк-другой лучше здесь обождите, пока все разъедутся-то. Чем на голой земле-то очереди ждать, лучше здесь.

Магистр усмехнулся: раз паром наладили, народу на постоялом дворе уже завтра станет куда меньше. Вот трактирщик и пытается уговорить возможных клиентов. Но здравое зерно в словах было, поэтому отойдя к столу, где расположились остальные, Ислуин предложил задержаться. Лейтис его горячо поддержала. С момента приезда в Империю у неё никак не получилось сходить в церковь. А тут, хоть своей церкви в деревне и не было, приходской священник обязательно заезжал сюда хотя бы раз в неделю-полторы. Девушка узнала, что отец Батер как раз должен прибыть через три дня, и захотела посетить проповедь. Мужчины согласились — дело действительно важное. Поэтому дружно решили остаться, а уехать на следующее утро после проповеди.

К встрече со священником Лейтис подошла серьёзно. Конечно, святой отец к мужскому наряду отнесётся с пониманием, ведь девушка в дороге, а проповедь станет проходить на обычном лугу. Но Лейтис всё-таки достала платье и попросила хозяйку трактира помочь нарядиться. Женщина в ответ довольно покачала головой, мол, не ожидала от горожанки такого вот приличного поведения. После чего предложила идти девушке вместе с их семьёй, а не одной. Неожиданно за Лейтис увязался и Рэган: ему стало интересно посмотреть, как проходят службы Единому.

Тут-то и случилась неприятность. Чтобы ненароком не оскорбить чужую веру, принц перед началом обратился к отцу Батеру, можно ли присутствовать, если Рэган приехал из далёких мест и поклоняется Эбриллу? Священник погладил окладистую бороду, после чего доброжелательно ответил: мол, главное — это вера. И если кто-то поклоняется одному из Отражений Единого и хочет взглянуть на другую грань мудрости Бога, то долг любого пастыря с радостью ему помочь. Поэтому конечно же пусть гость из чужой страны не только послушает, но и, если у него потом появятся вопросы, подойдёт… В этот момент стоявший поблизости мужичок выхватил нож и с криком: «Святотатцы! Язычник!» — кинулся на священника и Рэгана.

Ничего сделать у него, конечно, не вышло: несколько стоявших рядом крестьян и ремесленников-мастеровых мужичка тут же повалили на землю и скрутили. Над лугом повисла нехорошая тишина, которую разорвал голос священника:

— Ишь, слово-то какое нечестивое выдумали. «Язычник». Думаю, — обратился отец Батер к державшим Чистого брата мужикам, — мне стоит подождать, пока вы не посадите этого отступника куда-нибудь под замок. А перед вами, мастер Роари, я должен извиниться. И, надеюсь, один нечестивец не отвратит вас от желания познакомиться с верой в Единого.

Отступника увели под трагичные вздохи старосты: «Позор, позор-то какой». Проповедь была прочитана с особым вдохновением, люди разошлись с луга умиротворённые… Но нехороший привкус всё равно остался. Поэтому ни Лейтис, ни Рэгана не удивило, что вечером того же дня на постоялый двор заглянули староста деревни и несколько самых уважаемых владельцев мастерских.

— Это… Ну… — замявшись начал староста, обратившись к Ислуину, которого признал главным. — Отец Батер сказал к Сберегающим заедет, скажет. Вот только позору-то, да и слух нехороший пойдёт. Вот, значит это. Просьба у нас. Вы бы не могли, значит, задержаться на пару деньков? Чтобы, это, как отступника забирать будут, сказали братьям святым, что не в обиде. Значит на нас. Комнаты за наш счёт, значит…

— Да что вы! — всплеснул руками трактирщик. — Какая плата! Это самое, лучшие комнаты и еда от меня просто так.

— А мы, значит, обещаем, пока ждёте, может помочь чего. Там что в дороге потрепалось…

Ислуин, Лейтис и Рэган понимающе переглянулись. Про Чистых братьев они уже были наслышаны. И как к ним относятся в провинции — тоже. А деревня стоит хоть и на самой удобной дороге к переправе, но не единственной. Стоит только пройти слуху, что здесь заправляют Чистые, мастерские и постоялый двор разорятся мгновенно. Объезжать станут как зачумлённых. Если же гости после случая на лугу останутся, староста всегда сможет ответить, что была паршивая овца, но её давно Сберегающие вычистили, и обиды постояльцам никто не чинит.

— Ну что? — негромко спросил магистр, так, чтобы не услышали посторонние. — Остаёмся? После Торфинса много времени прошло, не думаю, что нас ещё всерьёз ищут.

— Как раз и проверим, — поддержала Лейтис. — В Арнистоне всё равно на всех приезжих инквизиция поглядывает, город большой и торговый всё-таки. Если здесь всё пройдёт гладко — значит и там трудностей не будет. Если же нет… Отбиться и бежать на тракте проще, чем рядом с резиденцией арнистонской командории.

— Решено. Ждём, — после чего уже во весь голос добавил: — Вы нас уговорили.

Староста и остальные просветлели лицами, после чего трактирщик сразу же побежал отдать приказ служанке подготовить для гостей лучшие комнаты.

Задержаться пришлось на неделю: инквизиторы в дальнюю деревню ехать особо не торопились. Впрочем, и потерянным зря время тоже назвать было нельзя. Купцов и караванов с товаром по тракту шло немало, приказчики и возчики, уставшие от монотонной дороги, болтали охотно. Особенно если собеседник был готов проставить бесплатное пиво. Принц сумел узнать почти всё из того, что планировал выяснять на арнистонских базарах. Да и Лейтис с удовольствием наслаждалась прелестями оседлой жизни: ежедневной ванной, завтраком за столом, а не из миски на коленях, сном на мягкой кровати, а не на земле. И возможностью вставать, накидывая на себя сухое платье и башмаки — а не брюки и сапоги, мокрые оттого что вчерашним вечером всех накрыл дождь.

На седьмой день ожидания лица деревенских старейшин совсем посмурнели: сколько ещё гости согласятся ждать? Ислуин и Рэган, наоборот, расслабились, ленивое настроение от Лейтис передалось и им. Поэтому, когда в дверь комнаты, где все трое завтракали и неторопливо обсуждали, стоит ли им вообще заезжать в сам Арнистон или проще продать кинжалы на пригородном базаре, и сразу отправиться на восток, в сторону Безумного леса, постучал мальчишка-слуга и громко закричал: «Сберегающие приехали», — спускаться в общую залу никто не захотел. Ислуин лишь бросил, что пусть инквизиторы, если у них будут вопросы, поднимаются наверх.

Вопросы, видимо, всё-таки нашлись, так как минут через пятнадцать-двадцать в дверь вежливо постучали. Молодой голос спросил, дозволят ли ему и брату-Сберегающему войти. Получив: «Да», мужчина в угольно-чёрной рясе Пса Господня открыл дверь, переступил порог, сделал шаг в сторону, пропуская напарника… Следом вошёл отец Энгюс! Ислуин и Лейтис напряглись, пытаясь понять: узнал или их инквизитор или нет. Энгюс не произнёс ни слова. Вместо этого он вдруг сложил ладони в молитвенном жесте, а затем резко развёл руки в стороны. Совсем как Лейтис на острове Драконов. Мир тут же поплыл, сначала двоясь, потом возвращая себе единственный, истинный облик. Вот только распались не одни иллюзии! Рэган и Ислуин машинально потёрли начавшие зудеть лица: божественная сила заставила их стать прежними, стерев все навязанные магией изменения.

Первым справился с собой Ислуин. После чего спросил, нарушая повисшее молчание:

— Я даже не предполагал, что поклоняющиеся Единому способны не только разрушать иллюзии. А вы, смотрю, результатом не удивлены.

— Господа нашего не зря зовут Творящим истину, — кивнул отец Энгюс. — Хотя вернуть не только зримое, но и материю к исходному облику, могут очень немногие. Да и нам злоупотреблять этим не стоит. И да, не удивлён, — священник вдруг перешёл на эрд. Говорил Энгюс чисто, но Рэган невольно поморщился: акцент и произношение у инквизитора были устаревшие. — Тень подозрения у меня возникла ещё в первую встречу, когда вы, кер…

— Ислуин. Кер Рэган и гвена Лейтис.

— Когда вы, кер Ислуин, слишком уж хорошо говорили на эрде. Причём на классическом эрде, — священник кивнул в сторону принца, которому отдельные слова явно были привычны в несколько ином значении, — как носитель языка. Демонстрировали множество забытых знаний. И даже победили на мечах самого Ренана.

— Перехвалите, — усмехнулся магистр. — Всего одну тренировочную схватку из трёх. И вторую еле-еле свёл вничью по очкам. На большее против столь великого мастера я не способен, хотя и входил когда-то в сотню лучших мечников от земель Дикой магии до океана.

— Тем не менее, — продолжил инквизитор, — для одного человека слишком много умений. Были у вас некоторые просчёты и в Тейне. А окончательно я убедился, когда узнал, что пострадавший от рук отступника поклоняется Эбриллу.

— Вам не говорили, отец Энгюс, что лесть никому не к лицу? — усмешка магистра стала ещё шире. — Просто мои знания чуть выходят за границы того, что помните вы. Но это скорее заслуга моих учителей. Кстати из людей. Впрочем, предлагаю вернуться к сегодняшнему дню. Из-за одного желания повидать старых знакомых вы бы не стали мчаться из Турнейга или какой-нибудь другой командории. Да и не стойте вы истуканом, присаживайтесь. И ваш коллега тоже пусть садится.

Инквизиторы пододвинули к столу из угла пару стульев, сели, после чего Энгюс продолжил.

— Силой я вас заставить не имею права: вы, кер Ислуин, полный гражданин. Да и ваши заслуги перед Церковью велики и неоспоримы. Я могу лишь попросить. Дело в том, что искал я вас по просьбе семьи Хаттан и обещал им устроить с вами встречу.

Магистр, Рэган и Лейтис переглянулись. Ислуин на заданный без слов вопрос кивнул, после чего ответил уже принц.

— Я хотел переводить наши отношения в официальную плоскость несколько позже. Но если тропы судьбы легли именно так, поступим по воле Эбрилла и вашего Единого. Передайте, лорду Хаттан, что полномочный посол Высокий принц Рэган вместе со спутниками готов приехать в Турнейг обсудить взаимоотношения наших народов к общей выгоде и процветанию.

До столицы ехали не торопясь. И ради безопасности о том, что они скоро будут, кроме лорда никого другого отец Энгюс не предупредил. Так что возле особняка гостей никто не встречал, а привратник попросил обождать, пока он доложит хозяевам. Впрочем, отец Энгюс был ему хорошо знаком, поэтому воспользоваться стойлом для лошадей слуга всё же разрешил. Путники смогли спешиться и размять уставшие после долгой скачки спины и ноги.

Ожидание несколько затянулось, и от нечего делать Лейтис принялась рассматривать дом. Дом необычный: когда-то он явно был вдвое меньше, но потомки не стали ломать раннее здание, а просто достроили второе крыло. И если старая часть удивляла непривычными по нынешним временам сводами — словно крышу собрали их нескольких полуцилиндров, стрельчатыми башенками по углам и высокими узкими стрельчатыми окнами — иногда даже с витражами, рядами колонн с капителями цветочных орнаментов, стены выложены из тёсаного камня… То ближнее крыло хоть и напоминало старика-соседа, но теперь в фасаде чередовались кирпич, камень и стекло огромных окон, порождая красочность и нарядность. Угловые башенки-мансарды венчали крутые конические кровли, переходя в прямые плоские черепичные скосы основного массива, вокруг разбегались служебные флигеля-пристрои. Да и скульптур в новом крыле было куда больше. Но вот удивительно: толи благодаря соединявшим всё галереям с огромными окнами, толи из-за красивых орнаментов и скульптур, но смотрелось сочетание старого и нового очень естественно и гармонично. А ещё Лейтис была уверена, что где-то этот дом уже видела. Будто во сне… Но ведь в особняк Хаттан она никогда не заезжала!..

С мысли сбил отец Энгюс, увидевший, как девушка внимательно рассматривает дом и решивший пояснить:

— Особняк строил лет сто назад Нивин Хаттан, и родовой дом — один из немногих сохранившихся почти в неизменном виде образцов его выдающегося искусства. Вам обязательно надо будет взглянуть на северное крыло загородного императорского дворца, где он встраивал в общий архитектурный комплекс часовню Единого. До сих пор часовня считается непревзойдённым шедевром столичного зодчества.

— Параноик он был, этот ваш Нивин, — рассмеялся магистр.

Инквизитор удивлённо поднял бровь и заинтересованно спросил:

— Почему вы так считаете?

— Обратите внимание: даже после реконструкции вход в старый дом остался на высоте метра. И сделано крыльцо из дерева. А окна первого этажа узкие, света дают маловато. Так зачем терпеть неудобства и лишние расходы на ремонт и искусственное освещение? А вот если мы отделим старое и новое крыло, — магистр резким движением сверху вниз махнул рукой, показывая, где нужно обрушить связывающие галереи, — то дом превращается в крепость. Наверняка на уровне первого этажа в галереях глухая стена. С земли ворваться можно только через высокий вход. А сад и новое крыло расположены так, чтобы закрыть старый дом от осадных машин, которые установят на мостовой улицы. Да и башенки на крыше старого здания выполнены так, словно приглашают расстреливать атакующих из лука. Стрелок будет там почти неуязвим, а на таком расстоянии бронебойные стрелы прошьют любой доспех как масло. Два-три десятка защитников удержат дом против любого врага.

Энгюс задумчиво покачал головой.

— С такой стороны я усадьбу Хаттан никогда не рассматривал. Но вынужден признать, что вы правы. И кстати, вспоминая остальные строения Нивина, полагаю теперь, что они тоже несут двойное назначение. Та же часовня во дворце позволит…

Закончить рассуждения инквизитору не дали, так как к воротам вернулся привратник в сопровождении широкоплечего чернобородого мужчины со знаками семьи Хаттан на тёмно-зелёном камзоле. При виде встречающего Лейтис вдруг крикнула, срываясь на визг:

— Род! Родерик! Не может быть!

Словно брошенное из катапульты каменное ядро девушка кинулась вперёд, не разбирая дороги, не глядя, кто попадётся на пути — и повисла на шее мужчины.

— Лей? Лейтис! — Родерик сгрёб девушку в охапку.

Намеченный порядок встречи оказался скомкан. Родерик объяснил, что лорд Малколм неожиданно вынужден был уехать к канцлеру, а Харелт в отъезде по делам семьи. Поэтому леди Хаттан приказала Родерику встретить гостей, помочь им разместиться, а затем ехать предупредить мужа. Но Лейтис брата отпускать куда-либо категорически отказалась, других же мужчин, посвящённых в то, какие гости должны приехать, в доме не было. Поэтому встреча с лордом вынужденно откладывалась на вечер.

Сначала Родерик показал комнаты Ислуину и принцу, затем повёл сестру на третий этаж в её апартаменты. Но стоило только заикнуться, мол, он заглянет потом, когда девушка отдохнёт — как Лейтис снова вцепилась в его руку со словами

— Успею, наотдыхалась по дороге уже. А вот рассказать, куда и где ты пропадал столько лет, просто обязан, и немедленно.

Родерик добродушно улыбнулся, что сестрёнка ничуть не изменилась: если уж ей очень надо, так всех на уши поставит, но своего добьётся. После чего шагнул вслед за Лейтис в комнату.

— А это ещё кто? — Лейтис показала на золотоволосую девушку лет четырнадцати, склонившуюся в приветственном книксене.

— Меня зовут Кайристина, леди. Пока вы здесь, я буду вашей личной горничной.

— Это ещё зачем? — фыркнула Лейтис. — Как-то до сих пор я обходилась без служанок.

— Не упрямься.

Комната была обставлена как гостиная, поэтому с креслами для сидения трудностей не возникло. Родерик сдвинул к окну пару, отодвинул шторы — отчего солнечные пятна и тени от растущего под окном дерева сразу же начали весело играть в догонялки по золочёному тиснению тёмно-красных обоев. Усадил сестру и сел напротив сам.

— Во-первых, Криси — личный вассал и секретарь леди Мирны Хаттан. Поэтому посвящена во всё здесь происходящее. А доверенный человек, через которого ты сможешь обратиться, если понадобится в чём-то помощь, лишним не будет. И во вторых. Забыла, ты у нас теперь важная персона? Личная горничная для тебя не прихоть. Криси станет следить за твоим распорядком дня, всякими мелочами, оказывать помощь с подготовкой к тому или иному приёму. Делать это самостоятельно у тебя попросту не будут времени.

— Ладно, ладно. Уговорил, — насупилась девушка. — А теперь давай рассказывай. Только… Что у тебя с волосами?

Родерик непонимающе посмотрел на сестру, затем провёл рукой по волосам и бороде — не растрепались ли, взглянул в стоявшее на столе в углу небольшое зеркало и затем понимающе рассмеялся.

— А-а-а, ты про цвет? На Бадахосе светлые — редкость, а я там жил несколько лет. Вот, чтобы в глаза примета не бросалась, зашёл к одному магу. Мне пообещали, что это не насовсем, и года через три-четыре всё вернётся.

Лейтис демонстративно надула губки, потом рассмеялась.

— Ты забавно выглядишь. Но мне не нравится. Дай исправлю. Тут всё очень просто.

Девушка протянулась рукой и начала гладить волосы брата ладонью. И там, где она касалась, чернота тут же сползала, а волосы становились тёмно-русыми. Родерик передернул плечами от неожиданности — ощущения были странными, будто тебя щекочут сразу в нескольких местах. Потом схватился за зеркало: оттуда смотрела лицо, помолодевшее лет на пять — Лейтис заодно убрала старившие мелкие морщинки на лбу и в уголках глаз.

— Ну и ну! Сказал бы кто — не поверил! И где ты такому научилась?

— Нет уж. Сначала ты.

Родерик пожал плечами и начал подробный рассказ. Как попал в Шахрисабзс, что случилось там. Времени это заняло немало, так как временами Лейтис переспрашивала, начинала делиться своими впечатлениями о поездке через владения падишаха. Потом, спохватившись, останавливалась и требовала, чтобы Родерик продолжал. Кайристина к тому времени закончила дела в гостиной и ушла готовить спальню, поэтому без посторонних разговор пошёл свободней. Но и беспорядочней, так как Родерик спросил про родителей, и уже оба рассказывали попеременно, переплетая истории друг друга.

Когда старший брат дошёл до продажи на корабль в Матарам и побега, Лейтис попросила назвать точную дату, беззвучно шевеля губами, что-то быстро посчитала и сказала:

— А знаешь? Один человек как-то мне сказал, что мы пишем «сегодня» на страницах прошлого и создаём этим будущее. Я сейчас вот вспомнила. Там, в Радуге, я видела именно этот дом. И мечтала снова встретить тебя. Вот Радуга и навеяла хозяину школы эту самую жадность.

— Хорошие слова. А что за человек?

Лейтис внезапно замялась, чуть покраснела. Потом посмотрела за окно, что-то выглядывая в подступающих сумерках: лампы в комнате включать не стали. Но всё же с запинкой ответила:

— Эти слова мне сказал один человек… Я встретила его в Зимногорье, возле фонтана-нимфы. Я не знаю его имени, я искала его — и не нашла. Но до сих пор, кажется, чувствую, как его рука держит мою. Позови он тогда — бросила бы всё и пошла за ним. Но он не решился… и я не решилась. Я, кстати, поэтому сдуру чуть замуж и не выскочила. Мне казалось, балбес из Тейна был похож на того, из Зимногорья.

Кайристина в это время прибирала соседнюю комнату. Нет, девочка не старалась подслушивать специально. Но Лейтис и Родерик говорили, не снижая голосов, а ей было очень любопытно. К тому же Криси убедила себя — леди Мирна обязательно должна знать, что за гости приехали. Поэтому девочка старалась запомнить каждое слово… На рассказе про встречу в Зимногорье Кайристина от неожиданности выронила металлическую подставку для цветов, которую хотела переставить на соседнее окно. Та упала с громким звуком, ударилась о ножку комода. Девочка испуганно сжала плечи — если сейчас Лейтис заглянет и застанет за подслушиванием? Но брат с сестрой были так увлечены разговором и привыкли — из остальных комнат время от времени доносится рабочий шум — что ничего не заметили. И рассказ о приключениях неторопливо полился дальше.

На следующий день Лейтис обнаружила, что ей опять нечем заняться. Ислуин и Рэган с утра засели в кабинете с лордом Малколмом, не встретила их Лейтис даже за обедом — все трое уехали ещё до завтрака. Да и потом своих спутников девушка видела в лучшем случае только вечером и ненадолго. Лейтис бы с удовольствием, пока принц и магистр заняты, куда-нибудь съездила… Но Харелт задерживался по делам семьи, а лорд Малком и отец Энгюс в один голос утверждали, что парень тоже очень хотел встретиться и будет расстроен, если не застанет девушку в городе. Впрочем, на третий день Кайристина, заметив, как гостья скучает, познакомила её с сестрой Харелта. Леди Мирна оказалась не только замечательной собеседницей, но и очень чутким и тактичным человеком. Поэтому, хотя Лейтис обычно старалась незнакомых людей держать на расстоянии, сама не заметила, что начала общаться с Мирной как с давней и близкой подругой. Да и Криси рядом с младшей Хаттан теряла свою величавую вежливость образцовой горничной и становилась весёлым, временами шумным и проказливым подростком. В хорошей компании время полетело незаметно, а Мирна стала ежедневной гостьей в отведённых Лейтис покоях.

Лейтис сидела и болтала вместе с Мирной в комнате-гостиной и тогда, когда заглянула Кайристина, сообщила, что приехал Харелт, и спросила, можно ли его звать. Лейтис кивнула, потом добавила, мол, можно. После чего посмотрела на Мирну, которая с интересом наблюдала за реакцией собеседницы. Лейтис на это только пожала плечами и без слов ответила взглядом: она совершенно спокойна. Они не виделись много лет, и даже если когда-то были хорошими друзьями — теперь друг для друга самое большее давние знакомые. Поэтому когда раздался стук в дверь, снова вошла Кайристина и, как образцовая горничная, придержала перед хозяином дверь, Лейтис не почувствовала ни капельки волнения. Лейтис встала, начала делать положенный воспитанной девушке из хорошей семьи приветственный книксен… дальше всё смешалось! Харелт вдруг споткнулся от поставленной Криси подножки, Мирна толкнула Лейтис в спину. Мгновение кутерьмы — и оказывается, что Харелт сидит на полу, опирается спиной на кресло и держит в объятиях шлёпнувшуюся ему на колени Лейтис. А над ними звонко летит голос Кайристины:

— Я встретила его возле замёрзшей нимфы в Зимногорье. И если бы он меня позвал — пошла за ним на край света не раздумывая!

В ответ в один голос раздался вопль Харелта и Лейтис:

— Уйди, противная девчонка!

Мирна на это только усмехнулась: не смотря на негодование, объятий брат не расцепил, а Лейтис вырываться тоже не спешила.

— Ты, братик, не шуми. И на Криси мне оба не кричите. Она умница. А ещё напомню, что кто-то мне в своё время все уши прожужжал про удивительную девушку Тарью из Зимногорья. А ещё тайком от всех любовался изображениями одной своей сокурсницы по имени Лейтис. Вот только сам мог бы догадаться — от меня подобное скрыть довольно трудно.

После чего Мирна взяла Кайристину за руку, бросила короткое: «Объясняйтесь сами», — показала язык и обе вышли. Некоторое время девушки постояли, вслушиваясь сквозь дверь в начавшуюся перепалку «как ты мог не узнать», «а сама куда смотрела»… Потом весело переглянулись, хихикнули друг другу и ушли совсем.

Несколько следующих дней Мирна и Кайристина внимательно следили за Харелтом и Лейтис. Вот только молодые люди общались хоть и весело, непринуждённо — но сохраняли между собой ту небольшую дистанцию, которая остаётся между приятелями, и исчезает лишь между близкими людьми. К тому же Харелт неожиданно отыскал способ закрыть свои чувства от способностей сестры, и той оставалось только гадать, что у брата на душе.

Поздним вечером четвёртого дня, когда уже давно стемнело, в окно спальни Лейтис раздался аккуратный стук. Накинув халат поверх ночнушки, девушка подошла, отомкнула задвижку и впустила в комнату тяжело дышавшего Харелта.

— Уф. Старею, — выдохнул парень. — Мальчишкой, помнится, пользовался лепниной и украшениями на стене сбегать втихаря в сад. Тут конечно, не второй, а третий этаж. Но и мне вроде не десять. А ты почему?..

— Я думала ты уже не придёшь. Поэтому не стала одеваться, когда Криси ушла.

— Меня Мирна задержала. Я как твой амулет себе повесил, так сестрёнка, — Харелт совсем по-детски хихикнул, — сама не своя. Привыкла чувствовать даже то, чего ей не положено, понимаешь. А теперь пытается выведать, уболтав меня. Но я же тебе ещё в Зимногорье обещал прогулку по ночному городу?

— Тогда отвернись. Я быстро.

Харелт кивнул и повернулся к окну, разглядывая сквозь тёмный прямоугольник окна фонари на улице, затихший парк рядом с особняком. И вдруг почувствовал, как сердце бешено застучало: стекло ощутимо зеркалило, и в нём хоть и немного мутно, полупрозрачно — но отражалось все, происходящее в комнате. Лейтис, сбросившая халат и ночнушку, оставшаяся только в невесомом, полупрозрачном белье. Одевает костюм для прогулок. Харелт напрягся, стараясь не выдать себя, пытаясь понять — что же с ним? Ведь у него были женщины, а Лейтис ему даже не подружка. Так почему же так хочется схватить девушку в объятья, касаться не ткани камзола — а бархата атласной кожи, вдыхать чуть терпкий запах золота волос, почувствовать сладкий и одновременно горький вкус первого поцелуя… Чтобы через мгновение с головой нырнуть в океан нежности поцелуя второго?

Но вот Лейтис сказала, что она готова, можно оборачиваться. Наваждение… нет, не ушло. Лишь спряталось выждать момент и вернуться снова. Харелт на это только мысленно фыркнул, наконец сумел взять себя в руки, и как ни в чём не бывало подсадил девушку сначала на подоконник, а потом помог спуститься на траву газона. Прижав палец к губам — ни звука — взял ладонь девушки в свою, и повёл к участку ограды, который не просматривался сторожем. И где уже заранее была проделана «дырка» в магической сигнализации.

— И куда теперь? — спросила девушка, когда особняк скрылся за поворотом улицы.

— Сначала на площадь Пяти стаканчиков, — ответил Харелт, и, увидев лицо девушки, рассмеялся: — Ну, это прозвище у неё такое. На самом деле называется она Пять звёзд, но на ней расположено одно заведение с вывеской из пяти вафельных стаканчиков. Там делают самое лучшее в городе мороженое. Поэтому «звёзды» уже давно существуют только в документах городской ратуши.

— Ха-а-арелт, — протянула Лейтис. — Ты надо мной издеваешься? Ночь на дворе. Какое мороженное?

Парень хитро улыбнулся:

— А летом они до утра работают. Специально для таких, как мы с тобой. Пошли.

Площадь и в самом деле встретила ярким огнями и толпой гуляющих парочек. Да и мороженое оказалось очень вкусным. Взяв с собой ещё пару стаканчиков, Харелт повёл девушку дальше. Улицы главные широкие и узкие извилистые на окраине. Набережная реки, где в воде играли своими отражениями звёзды — и дворцовая площадь, где ночь отступала перед светом созданного человеческими руками дня… До своей кровати Лейтис добралась только незадолго до рассвета. А весь следующий день зевала, старательно закрываясь ладонью от подозрительных взглядов Мирны.

Две ночи прошли спокойно и чинно. Тем более что заподозрившая неладное Мирна следила за братом вдвойне старательнее. Но ничего не происходило, сестра успокоилась… На третий вечер Харелт раздеваться не стал. Лишь скинул сапоги и устроился на кровати, гадая: как именно к нему проберётся Лейтис, как девушка собирается выбираться из города после закрытия ворот, и почему она предупредила, чтобы Харелт ждал её именно сегодня?

В окно гостья лезть не стала. Вместо этого от двери раздался негромкий металлический лязг, и замок тихонько щёлкнул. В комнату Лейтис зашла, засовывая в карман куртки связку отмычек. Харелт на это хмыкнул:

— Интересные у кого-то таланты.

Лейтис покраснела, было заметно даже в неверном свете уличных фонарей.

— С магистром Ислуином чего только не наберёшься. Мастер не любит ходить напролом, если что-то ищет. Но давай быстрее. У нас десять минут, иначе придётся лезть через забор. А мне не хочется.

Девушка надела лямки оставленного в коридоре заплечного мешка и пошла по главной лестнице. Харелт, натянув сапоги, поспешил за ней. Как Лейтис всё-таки собирается выходить? Ладно, в доме все спят. Но у ворот-то охранник дежурит круглые сутки. А девушка, выйдя на улицу, направилась именно к калитке у ворот… Охранник почему-то спал и там. От удивления Харелт даже замер, но Лейтис требовательно схватила его за руку и потащила дальше почти бегом. Лишь когда они отошли на квартал от дома, соизволила остановиться и объяснить:

— Всё очень просто. Список дежурств, если постоянно живёшь в доме, можно раздобыть. И постепенно, частями скормить человеку безвредное заклинание сна. А чтобы ни защита, ни амулеты не почувствовали вмешательства, надо не запускать всё «снаружи», а заложить: пусть в строго определённый час сторож сам уснёт на несколько минут. И снится ему пусть, что он бодрствует.

— Ага, просто, — ухмыльнулся Харелт. — В каждом доме у нас есть сильный маг, которому приспичило ночью тайком гулять по улице.

— Ну, так уж и сильный, — тряхнула головой девушка. — Вот ты магистра не видел…

— Про кера Ислуина не знаю, — быстро ответил Харелт, — а вот про то, как ты Родерику шевелюру исправила, шепчутся до сих пор. Ну да ладно. А как с воротами быть? То же самое? Или ты рискнула оформить ночной пропуск? И что у тебя в мешке?

— Скоро сам увидишь, — загадочно улыбнулась Лейтис.

Северо-восточные ворота располагались от особняка Хаттан не очень далеко, и добрались молодые люди быстро. Но к самим воротам Лейтис подходить не стала, а выбрала участок стены, который не просматривался из окон башни, приложила к камням ладонь и что-то зашептала. Почти сразу в стене возникла небольшая дверца, а камень вокруг прохода тут же стал прозрачным, играя в неверном лунном свете хрустальными отблесками. Девушка схватила парня за руку, и повела за собой. Но стоило обоим оказаться снаружи, как всё исчезло. Харелт даже специально провёл ладонью по стене — камень он и есть камень.

Едва молодые люди отошли достаточно, чтобы говорить, не опасаясь быть замеченными случайно остановившимся на стене стражником, Харелт восхищённо произнёс:

— Нет, я, конечно, и раньше считал тебя великим магом. Но теперь… Я отката вообще не почувствовал. Но мы снаружи!

Лейтис зарделась и ответила:

— Мне, конечно, приятно… Вот только мои таланты тут не при чём. Ты слышал, кто строил Турнейг?

Харелт пожал плечами:

— Конечно. Это в любой школе рассказывают. Финварра, эльф, которому так нравились люди, что он даже уехал из Великого Леса. Его до сих пор, и, кстати, вполне заслуженно, считают одним из величайших зодчих. Императорский дворец — тоже его работа.

Девушка только усмехнулась:

— Ну да, ему нравились люди. Однако всё равно он оставался эльфом. Высокомерным по отношению ко всем «младшим народам». Поэтому вложил в стены города лазейку для эльфов. А я стараниями магистра Ислуина теперь тоже немножко эльф. Жаль только, что с тех пор укрепления перестраивали, нужный кусочек сохранился лишь возле северо-восточных ворот.

Теперь пришла очередь Харелта улыбаться:

— А-а-а, мечтаешь посмотреть на полночное цветение водяной лилии? Это я тебе и так устрою. В следующем месяце организую поездку в поместье к Раттреям, а там до Голубого озера рукой подать.

— Договорились. А теперь поспешим.

Девушка опять схватила Харелта за руку и буквально потащила парня за собой.

— И куда мы так торопимся? — из-за спешки Харелт споткнулся в темноте и чуть не полетел носом на землю.

— Мы почти на месте. Сегодня — день святого Женезиу, покровителя бродячих актёров. Поэтому этой ночью хуглары всегда собираются вместе. Идут переговоры между старейшинами, заключаются браки, меняются и хвалятся номерами.

— Так нас не пустят!

— Пустят, — покачала головой девушка. — Я знаю, что им сказать. Не зря мы с наставником прикидывались артистами целое лето. А тебе обещаю зрелище, которое никогда больше не увидишь.

Возразить Харелт не успел. Вскоре оба вышли на большой луг, где изнутри широкого круга повозок мелькали отсветы костров. Почти сразу из темноты выскользнули двое парней, Лейтис что-то зашептала одному из них. Парень кивнул, попросил обождать и растворился в скачущих тенях. Несколько минут спустя он вернулся в сопровождении широкоплечего и уже наполовину седого мужика, Лейтис теперь что-то зашептала на ухо уже старейшине. Тот слушал внимательно, несколько раз кивнул и, наконец, махнул пропустить гостей. Старейшина провёл к своему фургону, там и указал садиться. Харелт тут же спросил, как девушке удалось? Лейтис успела ответить, что наплела, мол, ходила с артистами, а потом встретила вот парня, уговорил остаться… Но почтить святого она хочет обязательно. На этих словах Харелт почувствовал, как кровь опять прилила к вискам, застучала… К счастью, началось представление, и Лейтис ничего не заметила.

Сегодня актёры выступали совсем иначе, чем в остальные дни. Здесь не старались распалить жадного до зрелищ обывателя, чтобы выжать лишнюю монету. Сегодня выступавших вела лишь красота, лишь отточенность каждого движения, лишь восхваление своего святого покровителя. Уровень артистов был разный — Лейтис пояснила, что сегодня ещё и сдают экзамен новички, а старейшины решают, кто уже достоин ранга подмастерья, а кто и мастера. Но в каждом горел огонь чистого искусства. Номера сменялись разговорами старейшин, обсуждениями каких-то проблем, которые Харелт не понимал, затем выходили новые актёры. В какой-то момент Лейтис шепнула, что скоро её очередь и скрылась в фургоне.

Харелт устроился поудобнее, следующий номер смотрел краем глаза, а спор старейшин, достоин ли жонглёр звания подмастерья или пусть пробует на другой год, еле высидел. Но вот зарокотал барабан, запела флейта. На площадку выскользнула гибкая фигура в облегающем костюме. И вдруг в руках девушки расцвело пламя! И начался танец! Легенда о сотворении мира, рассказанная огнём. Шаг, движение, ещё шаг. Вот беспощадный огонь Ничто, вот чистое пламя Единого. Сотканная из жара суша, а дальше — небо и океан. Завершилось всё созданием человека, флейта и барабан умолкли, актриса покинула сцену. Лёгшее на лагерь безмолвие стала красноречивей любых аплодисментов.

— Какое сокровище досталось тебе, парень, — раздавшийся над ухом негромкий голос старейшины заставил вздрогнуть. — Слышал я о таком, но вот видеть сподобился первый раз в жизни. И если уж она выбрала тебя, береги.

— Сберегу, — пообещал Харелт. — Я знаю. И клянусь Единым, что она для меня дороже жизни. И так будет, пока я жив.

Домой Харелт и Лейтис возвращались молча. Словно примерные мальчик и девочка из приходской школы, которые позволяют себе только взяться за руки. Но уже на пороге комнаты Харелт вдруг крепко обнял девушку, и шепнул:

— Спасибо. Ты была…

И Лейтис не оттолкнула, а на мгновение обняла в ответ, явно что-то хотела сказать…. Но вместо этого густо покраснела и юркнула к себе.

Следующие две недели Харелт и Лейтис сбегали из дома раз в два-три дня. Чтобы никто не заметил, и чтобы не возникало вопросов, чего это оба до позднего утра спят, а потом клюют носом и зевают. Вот только Мирна всё равно что-то подозревала… Но спросить так и не решилась.

На очередную прогулку Харелт попросил Лейтис одеть платье. Объяснив, что и в брюках девушку примут… Но статус будет у неё в таком случае совсем другой, и выйдет не так интересно. Лейтис согласилась, хотя и вздохнула, что через забор лазить в юбке неудобно. Харелт на это лишь мило улыбнулся и сказал, что готов нести такую красавицу на руках хоть до самого места. Правда в ответ получил лишь «нахал», весь вечер Лейтис делала вид, что на Харелта обиделась, сам Харелт лучился от довольства, а Мирна, наоборот, сгорала от беспокойства и не пыталась это скрывать.

Перелезать в юбке через забор и в самом деле оказалось неудобно. Да и идти потом пришлось в южную часть пригорода. А перед этим опять выбираться за стену через оставленную эльфом Финваррой лазейку. И непонятно зачем: на юге начинались склады, ничего интересного. Харелт загадочно молчал или отнекивался всю дорогу. Мол, ты с хугларами вела себя также. И лишь когда оба вышли на тракт, а вдали показались огни какого-то заведения и послышался шум, парень объяснил:

— Это трактир «Три копчёных окорока». Помнишь, мы ходили к артистам на праздник в честь своего покровителя? У легионов тоже есть особый день. Когда вспоминают павших и чествуют живых.

Лейтис демонстративно сморщила носик, потом рассмеялась:

— Ох, Харелт. Знала бы твоя мама, куда ты повёл девушку из общества.

Харелт не стесняясь в ответ расхохотался:

— Я не буду напоминать, как лихо одна «девушка из общества» орудует отмычками. И какими словами она обзывала это самое общество несколько лет назад, учась в Университете. Поэтому уверен, что сегодня тебе понравится. Хозяин отставной центурион, и именно здесь в столице можно встретить настоящих людей. А не то изнеженное подобие, которое любит шататься по дворцу, выклянчивая у императора подачек.

Лейтис на слова своего спутника только буркнула, что эти несчастные отмычки Харелт будет, видимо, вспоминать до второго сошествия Единого. Но парень уже повлёк девушку за собой.

Зал трактира был набит легионерами: как отставниками, так и теми, кто гордо красовался значками легионов на камзолах. Харелта явно ждали, так как с порога послышались приветственные возгласы. Кто-то спросил, кого Харелт привёл с собой.

— Позвольте представить вам мою невесту.

Трактир взорвался поздравительным рёвом: поздравляли и Харелта, который нашёл себе такую красивую девушку, и Лейтис, которой достался жених — настоящий рубака и прирождённый командир. Лейтис тихонько шепнула:

— Ты нахал. Мог бы спросить.

— Вот я и спрашиваю. Выйдешь за меня замуж? — и крепко поцеловал девушку.

Когда уста разъединились, Лейтис оглядела зал, а потом также негромко ответила:

— Выйду.

И поцеловала Харелта в ответ.