Миры Осма. Безмятежность теней

Здоровяк Вили

Здоровяк Вили

Риц. Агрия . День первый

Каждое утро на площади, у самой городской ратуши, ещё до её открытия, шла бойкая торговля рабочими руками. Немало таких же как он оборванцев уже стояли здесь в ожидании предложений. Постепенно, и только с нескольких южных улочек, к ним присоединялись остальные. Кареглазый юноша, надеясь на лучшее, привычно влился в депрессивную толпу работяг.

— Аск! — окликнул его кто-то из них.

Он повернулся на голос и увидел своего давнего знакомца Вили. Познакомились они ещё прошлым летом, подрабатывая у одного местного торговца. Помогали мастеру, строившему тому домик для гостей. Разговорились, а после работы пропустили по кружке эля. Затем частенько встречались в таверне и нередко на подработках. Какое-то время даже жили под одной крышей, но менее удачливому Аску пришлось переселиться в комнатушку подешевле. После того случая с дракой и спасением стали почти что друзьями. Во всяком случае так считал селянин, ведь друзей у Вили не было. Вернее, его знал весь город, а он сам всех в Рице, но при всём при этом старался держаться особняком. Были они примерно одного возраста, молоды и полны амбиций.

— Вили, где ж ты пропадал так долго? Мы с ребятами решили ты нашёл себе постоянное место и возгордился, или вовсе покинул проклятый город, — широко улыбаясь, вопреки всем своим печалям, откликнулся упрямец.

Аск был искренне рад встретить этого весёлого, способного шутить даже с пустым брюхом здоровяка. Его так и прозвали Здоровяк Вили. Больше из-за жизнерадостности, чем внушительной комплекции. Несмотря на такую же скудную жизнь, выглядел тот получше многих. Самое интересное, что во особо не худел. «Секрет какой-то не иначе», — шутили остальные работяги.

— Не, дружище, этот город видно сожрёт нас всех и не отпустит ни за что! — прогремел в своей обычной весёлой манере здоровяк.

После того по площади разнёсся его характерный громкий хохот и даже тусклые лица стоящих рядом оборванцев, пусть и на мгновенье, осветились непринуждёнными улыбками. При этом он, как обычно, запрокинул голову назад, держась за свой изрядно потрёпанный ремень. Ремень этот, как утверждал сам Здоровяк, был дорог ему как память о погибшем отце. Впрочем, таковым являлся и нож, висевший справа на ремне, в добротном, кожаном чехле, с едва проступающим, до нельзя затёртым изображением какого-то родового герба на рукояти. На все вопросы по поводу своего происхождения Вили неизменно отшучивался. До сих пор любопытствующим работягам мало что удалось узнать о его прошлом. Странно, но не позволял Здоровяк знать о себе сверх положенного.

— Поздно вечером, когда ты где-то пропадал, в таверну заглянул торговец Морт. Да, да, тот, которому недавно мы помогали с покупкой эля! Не забуду эти тяжеленные бочонки! Опустошать их было бы намного приятнее… Ха-ха-ха!

Аск сам был не малого роста, да и в плечах не узок, но Вили, стоя напротив него, нависал как гора. Периодически эта «гора» тряслась от хохота и размахивала ручищами, оживляя серость и тоскливость окружавшей их толпы.

— Так вот, предложил он мне прогуляться из нашего славного городка в Эшт, — отсмеявшись вволю над собственной шуткой, продолжал свой рассказ Вили. — Там он продал весь свой эль и закупил обратно товаров своему брату. На всё ушло немного больше времени, чем он обещал. Всё из-за упрямых ослов. На полпути стали и напрочь отказались тащить повозку дальше, хоть в руках неси. Ха-ха-ха! В руках неси! Ха-ха-ха! В общем… Ха-ха! День провели в поле, дежурили всю ночь, по очереди. Боги нас миловали, разбойники не рыскали в тех местах. Вернулись вчера вечером. Я так устал, что сразу повалился спать.

Здание городской ратуши стояло в центре площади, а со всех сторон его окружали торговые лавки. На саму площадь, уже в такую рань, в ярмарочный день набивалось немало сельчан, желающих продать овощи, фрукты, зерно, мясо и много чего ещё. Компанию им составляли бродячие музыканты и актёры, веселящие толпу за брошенные в них монеты. В день суда, с рассветом здесь полно желающих поглазеть на казнь, и палач становится самой популярной персоной после смертников. День был не ярмарочный и не судный, а потому площадь, не считая нескольких десятков работяг, оставалась пуста. Позже сюда потянутся слуги за покупками для своих хозяев и праздные горожане за новостями. Чем теплее будут дни, тем больше соберётся здесь народу. Но так рано в обычный день даже постоянные торговцы не спешили открывать свои лавки, и Вили сосредоточил всё внимание на своей весёлой персоне. Общаясь с Аском, обращался ко всем, постоянно шутил и явно наслаждался собственным представлением.

Наконец на площадь стали подходить первые наниматели, а работяги обступили большой помост. С него обычно выступали чиновники, объявлялись новости вестником или приговор преступникам. Здесь же было место казней и кровавые, и не только, разводы на деревянном настиле напоминали горожанам о тех «забавах». В столь ранний час на помост по очереди поднимались горожане, желающие нанять себе временных работников. Вили с Аском прервали беседу, дабы сосредоточиться на работодателях. Точнее Здоровяк вынужден был заткнуться, чтобы не упустить подработку. Нуждающиеся в помощниках рицане выкрикивали кто им нужен, какова оплата и работа. Согласные поднимали правую руку вверх, а наниматель с высоты помоста выбирал тех, кто ему подходит. Зимой, да и ранней весной, подработок было немного и часто на любое предложение над толпой взмывал всеобщий строй согласных рук. И тут уж на кого укажет хозяин, ведь выбор у него большой.

Аску не везло, хотя юноша всё ещё выглядел получше многих в этой толпе жаждущих подзаработать нищебродов. В последнее время наниматели часто не замечали селянина и предложения проходили мимо. «Проклятье, — полагал он сам, —не иначе». Вот и сегодня указующие персты благодетелей тыкали в кого угодно, только не в него. Совсем скоро их осталось не более полутора десятков, тех, кому работы не досталось. Они постояли ещё немного, в надежде на припозднившегося хозяина. В ратушу потянулась прислуга. Двое дюжих стражников с копьями, как каменные столбы, несмотря на всё ещё по-зимнему холодный рассвет, стали по обе стороны больших, крепких дверей. Солнце осветило башни ратуши и, не дожидаясь строгого окрика из окон, оставшиеся не у дел работяги разбрелись кто куда. С печальным удивлением Аск и Вили обнаружили, что остались сегодня без работы.

— Эх, дружище, не в первый и не в последний, — широко улыбаясь и хлопая Аска по плечу, прогремел Вили. — Зато сегодня мы можем спокойно посидеть в таверне за кружкой эля и весело поболтать.

И, заметив, что Аска вместо улыбки перекосило, добавил:

— На счёт монет не беспокойся, я плачу сегодня и голодным ты не останешься.

— Вот это здорово! —даже изобразил подобие улыбки и дружески хлопнул Вили по плечу в ответ Аск. — Если говорить на чистоту, с монетой у меня в последнее время отношения разладились, —подтвердило его слова голодное урчание больного живота.

— Кому ты это говоришь! Я, в отличие от тебя, здесь уже второй год и порой почти был на грани. Но вот что я понял — никогда не оставляй надежду на лучшее и всё образуется, — глубокомысленно сказал здоровяк.

И тут, несмотря на весёлый тон и улыбку на лице Вили, Аск, заглянувший в его на миг ставшие печальными светло-голубые глаза, вдруг понял, что весёлый простак — это лишь маска, а под ней скрывается совсем уж непростой и очень скрытный человек.