Мистер Монк и две помощницы

Глава 20. Мистер Монк идет к ортодонту

Уолнат-Крик некогда был привлекательным городишкой на берегу крохотного ручейка, журчащего в рощах грецкого ореха в тени горы Дьябло. В шестидесятые и семидесятые годы рощи вырубили, ручей отвели, освобождая место для тысяч особняков различных сообществ типа Уолнат-Акрс, Уолнат-Гроув и Уолнат-Уок.

В новом тысячелетии центр Улнат-Крика разрушили и восстановили. Теперь он превратился в торговый центр а-ля Дисней, предназначенный вызывать воспоминания о маленьком американском городке вместо настоящего маленького американского городка.

Доктор Пола Дэлмас имела практику ортодонта в городском медицинском комплексе, идеально отражающем нравственный облик современного Уолнат-Крика. Ее отделение располагалось среди похожих на торговые точки офисов под общим название Докторский парк. Не хватало только ресторанчика «Панда Экспресс», хотя для большей аутентичности панде на логотипе пришлось бы нацепить на шею стетоскоп.

Доктор Дэлмас открывала в одну из суббот месяца прием для пациентов, в основном детей и подростков, которые не могли посетить врача в будние дни, поскольку их некому отвести к врачу.

Знакомая ситуация. Хотела бы я, чтобы ортодонт дочери принимал по выходным! Я даже подумывала прихватить Джули в Уолнат-Крик и воспользоваться субботним приемом.

Учитывая страх Монка перед стоматологами, я полагала, что затащить его в кабинет ортодонта — непростая задача. Но к великому удивлению, он не выглядел испуганным, напротив, вел себя очень уверенно.

Приемная оказалась теплой и удобной, окрашенной в спокойные натуральные тона и обставленной уютными мягкими креслами. Если б не плакаты на стенах с зубами до и после ортодонтии, не журналы «Хайлайтс для детей» на кофейных столиках и не банальный аквариум с тропическими рыбками, можно было бы поверить, что это частная гостиная.

На креслах сидели двое детей с отцом, ожидая врача или ее помощника. Вид детей с прозрачными, едва видимыми скобами на зубах, наполнил меня чувством горечи и ревности.

Когда я носила брекеты, мой рот заполняли провода, резинки и блестящее серебро, из-за которых я стеснялась улыбаться. Я накладывала воск на фиксаторы, чтобы не царапать щеки. Представляете, какой красоткой я выглядела? И это еще не самое худшее. После школы мне приходилось скреплять брекеты между собой. Получалось подобие орудия пытки из коллекции лондонского Тауэра, а лицо выглядело так, словно мне медленно снимают череп.

Двадцать лет спустя я по-прежнему чувствую стыд, поэтому меня возмущает, что современные дети не проходят через то, что прошла я. Очевидно, у меня есть проблемы, которые нужно решать.

Пока я представлялась в регистратуре, Монк восхищенно застыл в приемной перед одним из плакатов. Он заложил руки за спину, скрупулезно изучая яркие снимки кривых желтых зубов, и как они выглядят после выпрямления и отбеливания. Можно подумать, он очутился в Лувре.

— Великолепно! — воскликнул он.

Достав лупу из внутреннего нагрудного кармана пиджака, он начал рассматривать фотографии через нее.

— Непередаваемо!

Секретарша жестом поманила меня. — Доктор только что закончила с пациентом. Можете увидеться с ней, если желаете.

— Спасибо, — поблагодарила я.

Обернувшись, я увидела, как Монк прикладывает рулетку к плакату. Понятия не имею, что он измерял, но кивал с явным одобрением.

— Изысканно!

— Мистер Монк, доктор примет нас сейчас, — сообщила я.

— Одну минуточку, — босс положил рулетку в карман и подошел к секретарше.

— Извините, — обратился он к ней, — где я могу приобрести эти произведения искусства?

— Какого искусства? — не поняла она.

Монк указал на плакат. — Чудное творение истинного гения!

— Вы имеете в виду фотографии зубов? — поморщилась она.

— Они бы сказочно смотрелись у меня в гостиной. Хотя, скорее всего эти шедевры мне не по карману.

— Эти плакаты? — спросила она. — Думаю, их прислали вместе с заказом стоматологического оборудования.

Монк улыбнулся. — Нет, правда. Я серьезен.

— Да они халявные, — засмеялась она. — Их бесплатно раздают.

— Понятно, доктор не желает, чтобы все знали, сколько она заплатила, — Монк понизил голос до шепота. — Выставление доходов напоказ перед пациентами обычно вредит бизнесу. Я восхищен вашей предусмотрительностью.

Монк направился за мной в смотровую. Коридор украшали рамки с фотографиями улыбающихся пациентов доктора Дэлмас. Некоторые с брекетами, некоторые — без. Монк медленно шел мимо них, внимательно разглядывая. По выражению лица читалось, что он впечатлен.

Смотровая представляла собой большую комнату с четырьмя стоматологическими креслами перед окном с видом на холмы.

В креслах сидели две девочки. Одна чистила зубы гигиенической щеткой, ротовую полость второй осматривала женщина-врач. Я предположила, что это и есть доктор Дэлмас, поскольку халат был только на ней.

Высокая и стройная, с завязанными в хвост волосами, она выглядела почти так же молодо, как и ее пациентки.

— Выглядит неплохо, Маришка, — похвалила она. — Но фиксатор придется надевать чаще, а то вернемся к тому, с чего начинали.

— Но фиксатор выглядит ужасно противно, — скривилась девочка.

— Не так противно, как твои зубы раньше, — сняла перчатки доктор Дэлмас.

— Вам стоит слушаться ее, юная леди, — горячо поддержал Монк. — Она делает Божью работу!

Доктор Дэлмас улыбнулась. — Очень приятный комплимент от человека, которого я раньше не встречала.

— Вы превращаете хаос в порядок и спасаете жизни людей!

— Я лишь выпрямляю зубы.

Монк покачал головой и посмотрел на меня. — Смотри, какая скромница!

Она с трудом поднялась со стула и неловко проковыляла к контейнеру с опасными отходами, куда выбросила перчатки.

Монк наблюдал за ее передвижением. Его, вероятно, обеспокоила ее неровная походка. Баланс и симметрия для него много значат. Но выражение лица босса вызвало у меня недоумение. В глазах — нежность, но щеки гневно натянуты.

Врач вымыла руки, повернулась к нам, и Монк убрал гримасу. Но я видела, какие усилия ему пришлось приложить. Ему не хотелось, чтобы она заметила его чувства.

— Значит, у вас есть ребенок, нуждающийся в помощи ортодонта? — спросила она.

— Да, — ответила я. — Но мы сейчас пришли по другому поводу.

Доктор Дэлмас сконфузилась. — Тогда что я могу для вас сделать?

— Мы хотели поговорить с Вами о Рональде Вебстере, — пояснил Монк.

— А это кто? — удивилась она.

— Человек, отправлявший Вам конверты с деньгами, — растолковал босс.

Она уставилась ему в глаза. Монк не дрогнул. — Пройдемте в мой кабинет, — предложила она.

Она захромала мимо нас, показывая дорогу. У Монка снова появилось странное выражение лица.

В ее светлом и просторном кабинете в вазах благоухали свежие цветы, на диване лежали подушки в цветочек, а на столе — фотографии мужа и маленького сына. Все регалии доктора развешены в рамках на стене вместе с семейными фотографиями. Очень гостеприимное и женственное пространство. Она села за стол, а мы заняли кресла для гостей.

— Вы не похожи на налоговых агентов, — констатировала она. — Вы детективы?

— Он, — подтвердила я. — Это Эдриан Монк, а я его помощница Натали Тигер.

— На кого вы работаете?

— Я консультант Полицейского Управления Сан-Франциско, — сказал босс. — Помогаю в расследовании убийства Рональда Вебстера.

Она мгновение обдумывала услышанное. — Он сбил меня и скрылся с места происшествия?

Монк кивнул. — Откуда Вы знаете?

— Я всегда считала, что это «повинные» деньги, — вздохнула она. — И лишь один человек настолько виновен передо мной.

— Когда деньги начали приходить? — поинтересовалась я.

— Точно не помню. Вроде, через год или два после трагедии. Я долго лечилась в больнице и вне ее стен. И потеряла счет операциям, которые потребовались, чтобы собрать меня буквально по частям. Врачи отлично потрудились.

— Вы прекрасно выглядите, — выдал комплимент Монк.

Я опешила. Не припомню случая, когда он хвалил женщину за внешний вид. Меня-то он никогда не хвалит.

— Вы просто не видели мои шрамы, — погрустнела доктор Дэлмас. — Я их скрываю.

— У каждого есть шрамы, и все их скрывают. Вам это удается лучше других.

— Я говорила не метафорически. Мои шрамы реальны.

— Как и другие, — поддакнул он.

— Однажды, когда я еще жила в Окленде, по почте прибыл толстый конверт с написанным от руки моим именем, — начала она печальное повествование. — Без обратного адреса, лишь штемпель Сан-Рафаэля.

— Сколько в нем было денег? — живо полюбопытствовала я.

— Пара сотен долларов. Конверты стали приходить каждый месяц, всегда со штемпелями разных почтовых отделений в районе залива.

— Он не хотел, чтобы его выследили, — закивал Монк.

— Через несколько лет после аварии я уехала из Окленда и поступила в училище в Сан-Диего. Более по старому адресу деньги не присылали. Зато конверт уже ждал меня в Сан-Диего. И повсюду, где бы я ни жила с тех пор, приходили переводы.

— Значит, он наблюдал за Вами, — слетело у меня с языка. — Жутковато, наверное.

— Ну да, — согласилась она.

— Но в полицию Вы так и не обратились, — констатировал босс.

— Я не была уверена, что деньги от него.

— Но это не помешало их тратить, — брякнула я.

Ее глаза вспыхнули гневом. — Никакие деньги не компенсируют мои утраты. Мое лицо реконструировали. Мои бедра разрушены, и я лишилась способности рожать детей. Нам пришлось усыновлять. Скажите, как я могла потратить хоть копейку из его денег? Даже мысль об этом приносит мне боль!

— Тогда что Вы делали с деньгами? — смутилась я.

— Через некоторое время я перестала вскрывать конверты, просто кидала их в коробку. Они так и лежат мертвым грузом.

— Зачем же Вы их храните? — удивился Монк.

Она пожала плечами. — Для сегодняшнего дня.

— А что происходит сегодня? — осведомилась я.

Она снова пожала плечами. — Где он жил?

— В Сан-Франциско, — ответила я. — Он работал продавцом обуви и каждое утро посещал церковь.

— Приятно знать, что он занимался чем-то другим, а не только посылал мне деньги, облегчая свою совесть, — вздохнула доктор Дэлмас. — У него есть семья?

— Могу сказать лишь, что он жил одинокой и намеренно скучной жизнью, — развел руками Монк. — Он всегда боялся, что его поймают.

— Тогда он тоже страдал, — вздохнула она.

— Полагаю, да. Но кто-то хотел, чтобы он страдал сильнее. Его убили особо жестоким способом.

— Каким?

— На него напал аллигатор, — поделился босс.

Она посмотрела на него. — Вы уверены?

— Я понял по укусу.

— Одинаковые зубы, — сказала доктор Дэлмас.

— Одинаковые зубы, — подтвердил Монк. — Красота!

Она склонила голову и взглянула на Монка в новом свете. — Да, соглашусь с Вами.

— Где Вы находились вечером в четверг? — встряла я.

— Тогда его убили? — переспросила она.

— Предположительно.

— Думаете, я скормила его аллигатору?

— У Вас отличный мотив.

— У меня нет аллигатора, а если бы и был, я не знала, кто он и где проживает. Но я видела его.

— Где? — оживился босс. — Когда?

— Один раз в камере хранения; потом, пару лет спустя, у кинотеатра, — поведала она. — Еще раз встретила его на трибуне во время матча Окленд Атлетикс, куда муж меня затащил.

— Но Вы так и не вызвали полицию? — уточнила я.

— Всего лишь лицо, смотрящее на меня из толпы. И я узнала его не по лицу, а по глазам. Никогда не забуду их. Все происходило быстро. Я моргну, отвернусь или передо мной кто-нибудь мелькнет, и он сразу исчезает. И вообще, я никогда не была уверена, что это не галлюцинации.

— Но знали, что их у Вас нет, — заметил Монк.

Она кивнула. — Знала.

— Вы так и не ответили про вечер четверга, — напомнила я.

— Мой муж в тот вечер забрал ребенка в Сан-Диего навестить бабушку. А я наслаждалась, долго принимая расслабляющую ванну и читая роман Норы Робертс.

— Получается, у Вас нет алиби, — подвела итог я.

— Полагаю, да. А в какую церковь он ходил?

— Миссия Долорес.

— Возможно, я отдам деньги им, — проронила она. — Это все? Мне нужно еще осматривать пациентов.

— У меня есть всего один вопрос, — опять взялся за свое Монк. — Где можно достать плакат вроде тех, что висят в Вашей приемной?