Мистер Монк идет в пожарную часть

12. Мистер Монк делает свой ход

Уже стемнело, когда мы начали обратный спуск с холма к Эксельсиору, где мне предстояло оплатить стоянку машины. Это уже был достаточный мотив для убийства! Удивляюсь, почему парковочные служащие не носят кевларовые бронежилеты и не сидят в пуленепробиваемой клетке.

— Зачем Лукас Брин хотел убить пожарную собаку? — спросила я.

— Он и не хотел, — ответил Монк. — Ему пришлось. Брин не знал, что собака будет в пожарной части, когда проник туда.

— А что Брин там делал? — задала я новый вопрос. Когда мы приблизились к району Финансистов, люди вокруг нас поредели, стало темнее и холоднее.

— Он пришел украсть пожарный плащ и шлем, — ответил Монк. — Он и был тем пожарным, которого мистер Дюмас видел уходящим из пожарной части.

— Что-то я ничего не понимаю, — сказала я. — Почему вы думаете, что это был Брин?

— Средства, мотив и возможность, — произнес Монк, и объяснил мне свою теорию произошедшего в пятницу вечером.

Лукас Брин выскользнул из Эксельсиора примерно в четверть десятого, подошел к дому Эстер, и задушил женщину подушкой. Обставил все так, будто она заснула с непогашенной сигаретой. Затем спрятавшись снаружи, убедился, что гостиная объята пламенем. Брин мчался обратно в отель, и вдруг обнаружил, что оставил нечто компрометирующее на месте преступления.

Бежать в дом уже было поздно, поскольку он горел и пожарные уже подъезжали. Но он не мог допустить, чтобы это нечто, принадлежащее ему, сгорело. К счастью, или к несчастью, пожарная часть находилась поблизости. Он решил украсть пожарное снаряжение, вернуться к дому Эстер, вытащить оставленное из огня и затем вернуть экипировку в часть на пути к отелю.

— Но он не знал о Спарки, — заключил Монк. — Собака напала на него, поэтому Брин схватил киркомотыгу для самозащиты.

Это означало, что все произошло именно так, как Монк описал в первый визит в пожарную часть.

Мы были так поглощены разговором, что я не обращала внимания на окружающую обстановку, и вдруг мощный поток холодного воздуха словно заставил меня проснуться.

Лес небоскребов закрывал лунный свет. Ветер свистел между зданиями, швыряя обертки от фаст-фуда и другой мусор — перекати-поле современного города.

Я плотнее закуталась в куртку. Холод был не единственной причиной, заставившей меня дрожать. Казалось, что мы с Монком были единственными людьми на улице. Удивительно, как быстро опустели здания района Финансистов. За исключением редко проезжающих машин или автобусов, было ощущение, что мы последние люди на Земле.

— Как Вы поняли, что Брин приходил украсть пожарную экипировку? — спросила я.

— Когда мы впервые были в части, я заметил плащ, висящий на неправильно ориентированной вешалке, — объяснил Монк. — Я ее перевесил, но это беспокоит меня до сих пор.

Только Монка могло обеспокоить нечто подобное. Однажды я ошиблась, купив чертову дюжину пончиков Уинчелл, и тринадцатый пончик Монк до сих пор вспоминает с содроганием.

— Капитан Мантуз обожает порядок, — говорил Монк. — Пожарные хорошо знают, что нельзя вешать плащи на неправильно висящие вешалки. А Брин не знал. Плащ, который я перевесил, он и украл в ночь убийства Эстер.

— Тогда на нем повсюду остались отпечатки пальцев Брина, — предположила я.

Монк покачал головой:

— Плащи и шлемы чистят после пожара, чтобы удалить токсины от дыма.

Если бы пожарные не были помешаны на чистоте и блеске, у нас были бы доказательства, чтобы прижать Брина к ногтю. Сейчас же у нас не было ничего, кроме того, что понял и выяснил Монк, но мне пока не рассказал.

— И как Вы собираетесь доказать, что Лукас Брин был в пожарной части?

Перед тем, как Монк успел ответить, кто-то схватил меня сзади, и приставил лезвие очень острого ножа к моему горлу.

— Бросай кошелек, — скрипучий голос прошипел мне в ухо.

Монк обернулся, и его глаза расширились в шоке:

— Отпусти ее.

— Заткнись и иди сюда, или я перережу ей горло прямо сейчас!

Монк сделал, что ему сказали. Мы пятились глубже в переулок. Я старалась не дышать и не дрожать, опасаясь, что любое движение приведет к порезу.

— Ты, — сказал напавший Монку. — Давай свой бумажник и часы!

Монк вынул бумажник, открыл его и начал внимательно изучать содержимое.

— Какого черта ты там делаешь? — крикнул грабитель. Меня это тоже волновало. Разве Монк не видит нож у моего горла?

— Я сортирую содержимое бумажника для Вас, — ответил Монк.

— Я и сам могу! — рявкнул грабитель. Я чувствовала запах алкоголя от его дыхания и запах отчаянья от его пота. А может быть, это от меня пахло отчаянием.

— Но если я сделаю это, — обратился Монк к грабителю. — То смогу сохранить то, что Вы просто выбросите.

— Давай мне чертов кошелек!

— Очевидно, Вам нужны только деньги и кредитная карточка, а я бы хотел сохранить фотографию моей жены, — Монк показал ему крошечную фотографию Труди.

— Хорошо, оставь ее себе. А остальное давай сюда, или я зарежу ее! Я сделаю это!

Я чувствовала, как он дрожит от нервного разочарования, и дрожь передавалась приставленному к моему горлу лезвию. Еще чуть-чуть, и у меня потечет кровь.

— Пожалуйста, сделайте, как он говорит, мистер Монк!

Монк проигнорировал мою мольбу, достал зелено-золотую карту и показал грабителю.

— Чем моя скидочная карта книжного магазина Барнста и Нобля может Вам быть полезной? Вы не кажетесь мне заядлым читателем. Вам действительно нужна десятипроцентная скидка на книги? Думаю, нет.

— Я собираюсь прирезать ее, черт побери! — я ему верила. Он все сильнее раздражался с каждой секундой.

— А как насчет моей клубной карты магазина Ральфс? Какой Вам смысл от нее? Вы, вероятно, получаете скидку на продукты, воруя их.

Все внимание грабителя было сосредоточено на Монке. Я чувствовала, что давление на мою шею и талию ослабло. Недолго думая, я схватила его запястье левой рукой, ударила по лицу тыльной стороной ладони правой руки, и наступила ему на ногу изо всех сил. Я чувствовала, как хрустнули кости под моим каблуком.

Грабитель вскрикнул и отпустил меня. Я пнула нож, развернулась и заехала ему со всего размаха коленом в промежность. Он согнулся пополам, и я треснула его головой о стену. Грабитель отскочил от стены и рухнул навзничь на землю. Я поставила колено ему между ног, прижала его руки и посмотрела на Монка.

Он все еще стоял на месте, поглощенный раскладыванием карточек обратно в нужные отсеки бумажника. Мое сердце бешено колотилось, я тяжело дышала от нахлынувшей волны адреналина.

— Спасибо, — произнесла я. — Вы очень помогли.

— Я отвлекал его, чтобы ты сделала свой ход.

— Мой ход? А как насчет Вашего хода?

— Это мой ход, — Монк сунул бумажник в карман. — Где ты этому научилась?

— Мне тоже это интересно, — простонал грабитель.

— Наблюдала за дочерью на занятиях тхэквондо, — я взглянула на Монка и дернула головой в сторону своей сумочки. — Вы можете взять мой телефон и позвонить в полицию.

— Пока нет, — Монк подошел, и присел рядом со мной. — Простите, мистер грабитель. Вы давно здесь работаете? Это Ваше постоянное место для грабежей?

Грабитель не ответил. Я стиснула ему яички коленом, пока он не захныкал. Я женщина — слушайся меня!

— Отвечай на вопрос! — приказала я.

Грабитель кивнул:

— Да, это мой участок.

— Вы работали в пятницу вечером? — спросил Монк.

— В моей профессии не предусмотрены выходные, — ответил вор.

— Не был ли одной из Ваших жертв в пятницу вечером человек, которого зовут Лукас Брин?

— Да пошел ты!

Я увеличила давление на его чресла:

— Тебе будет очень трудно совокупляться с кем-нибудь, если ты не станешь более сговорчивым.

Знаю, это звучало как глупая реплика из плохого фильма про полицейских, но я была на адреналине, и зла на него за приставленный к моему горлу нож. Чем жестче я говорила, тем лучше себя чувствовала, а страх исчезал.

— Да, я ограбил Брина, — прохрипел он. Его глаза были так выпучены, что я боялась, не выскочат ли они и не укатятся прочь. Я ослабила давление на его тестикулы.

— Во сколько Вы сделали это? — спросил Монк.

У меня нет часов.

— За свою карьеру Вы, должно быть, украли не одну сотню часов. Никогда не думали оставить себе одни?

— У меня не так много важных встреч.

— Брин ничего не терял?

— Только после встречи со мной, — сказал грабитель.

— Но не до нее, — задумчиво произнес Монк.

— Я забрал его бумажник и часы, и оставил ему обручальное кольцо.

— Зачем? — удивилась я.

— Потому что люди слишком чувствительны и глупы из-за этого. Они готовы рисковать жизнью из-за обручального кольца, — он посмотрел на Монка. — Но я никогда не видел, чтобы ею рисковали ради клубной карты Ральфс.

— Экономия — штука сложная, — сказал Монк. — Не заметили ли Вы что-нибудь необычное в Брине?

— Он сильно спешил, не мог дождаться, чтобы отдать мне вещи, — ответил грабитель. — И от него пахло дымом, будто он только что выбежал из горящего здания.

Монк позвонил Стоттлмайеру, и пока он рассказывал ему нашу историю, подъехала посланная капитаном черно-белая машина, из которой выскочили два офицера для ареста грабителя. Я взяла телефон у Монка, позвонила моей соседке миссис Трофамнер, попросив ее последить за Джули пару часов, пока мы не проверим сведения, полученные от грабителя. С тех пор, как я начала работать на Монка, миссис Трофамнер привыкла к моим безумным звонкам с экстренными просьбами присмотреть за Джули.

Мы заканчивали давать показания офицерам, когда появился капитан и жестом пригласил нас в свою машину.

— Куда мы едем? — спросила я.

— Настало время по-другому поболтать с Лукасом Брином, — ответил Стоттлмайер. Он сделал несколько звонков и выяснил, что Брин в офисе, в нескольких кварталах отсюда.

Войдя в здание, капитан воспользовался телефоном охраны, чтобы позвонить в офис Брина. Он спросил у секретарши, не спустится ли Брин в вестибюль поговорить с нами. Когда секретарша сказала, что тот отказался, Стоттлмайер улыбнулся.

— Прекрасно, — вымолвил он. — Передайте ему, что у нас состоится разговор о Лиззи Драпер у него дома в присутствии его жены.

Стоттлмайер повесил трубку и указал на павильон пекарни Будин.

— Могу я угостить вас чашечкой кофе, пока мистер Брин спускается сюда?

Я согласилась на заманчивое предложение капитана и убедила его подсластить сделку свежим багетом из закваски. Монк удовольствовался теплой бутылкой Сьерра-Спрингс из моей сумочки.

Через пять минут Брин прошел из лифта к нашему столику.

— Что за важность, из-за которой вы вытащили меня из офиса? — спросил он.

— Вы не обязаны были спускаться, — сказал Стоттлмайер. — Но, полагаю, Вам не хотелось, чтобы слух о Вашем романе с Лиззи Драпер дошел до Вашей благоверной.

— Я впервые слышу о ней!

— Она Ваша любовница, — возразил капитан.

Брин усмехнулся с самодовольной уверенностью и потянул за манжет своей рубашки с монограммой:

— Это она вам сказала?

Стоттлмайер покачал головой.

— Я так не думаю, — сказал Брин.

— Мы знаем, что Вы купили ей букет у флориста в этом холле, — произнес капитан.

— Знаете? Я покупаю много цветов у Фло. Для жены, для секретарши, для клиентов, для украшения офиса… Откуда Вам знать, что она получила букет от меня? Он мог быть от кого угодно в этом здании. Женщина могла купить его сама себе.

— Вы купили его для нее, — сказал Монк. — Возможно, когда Вы оставили у нее свою рубашку. Она была одета в нее, когда мы приходили. На кнопках была монограмма с Вашими инициалами.

— Моя жена отдала часть одежды в Гудвил, — оправдывался Брин. — Она всегда ненавидела эту джинсовую рубашку. Возможно, женщина, о которой вы говорите, обожает покупать вещи по дешевке в секонд-хендах.

— А как Вы узнали, что она была джинсовой? — спросил Монк. — Мы не говорили, какая рубашка была одета на ней.

— Кнопки, — быстро среагировал Брин. — Только на моих джинсовых и спортивных рубашках с короткими рукавами мои инициалы нанесены на кнопки вместо манжет.

— А откуда Вы узнали, что мы говорили не о Вашей рубашке с короткими рукавами?

— Я счастлив в браке и верен своей жене, но даже не будь я верным, прелюбодеяние не является преступлением.

— Но убийство является, — сказал Монк. — Вы убили Эстер Стоваль.

— Это смешно, — возразил Брин. — У меня не было причин желать ее смерти.

— Эстер знала о Вашем романе и шантажировала Вас, — говорил Монк. — В пятницу вечером Вы ускользнули со сбора средств, задушили Эстер и подожгли ее дом.

— Вы забываете о том, что я не покидал Эксельсиор до полуночи.

— Вы покинули его, и мы можем доказать это, — сказал Стоттлмайер. — Вас ограбили на улице в квартале от отеля. Мы поймали грабителя и узнали, что Вы сообщили в банк по поводу украденных кредитных карточек. Но вот странная вещь: Вы не сообщили в полицию об ограблении. Ну и дела, я удивлен, почему?!

Брин устало вздохнул:

— Короче говоря, я вышел из отеля покурить, когда на меня напали. Вряд ли это можно квалифицировать как «покинул отель».

— Тогда почему Вы никому не рассказали об этом? — спросил Стоттлмайер.

— Потому что я обещал жене бросить курить. Узнай она, что я по-прежнему курю сигары, тут же мне голову оторвет.

— Вы не сообщили о грабеже, потому что Ваша жена могла узнать, что Вы курите? — спросил капитан. Недоверием было пропитано каждое слово.

Брин снова рассеянно потянул за манжету своей рубашки ручной работы. Не знаю, была ли это нервная реакция, или желание, чтобы мы восхищались его запонками.

— Мне не нравится Ваш тон, капитан. Я ничего не рассказал полиции, поскольку не хотел, чтобы пресса растрезвонила о грабеже во всех новостях. Последнее, чего мне хотелось, создать впечатление об этом районе как об очаге преступности. У меня есть доля в Эксельсиоре. Мы бы потеряли сдачу номеров, свадьбы и бизнес-конференции. Более того, я люблю Сан-Франциско. И не хочу делать ничего, что могло бы повредить имиджу города и вызвать снижение в сфере туризма.

— Это хорошая история, и мы в высшей степени тронуты Вашей гражданской позицией, — произнес Монк. — Но вот что произошло на самом деле. Вы что-то забыли в доме Эстер. Поэтому Вам пришлось украсть пожарный плащ и шлем, чтобы вернуться в дом и забрать это. Но Вы не знали, что в пожарной части окажется собака, и когда она начала лаять на Вас и рычать, Вы убили ее киркомотыгой.

— Теперь вы обвиняете меня еще и в убийстве собаки? — вскрикнул Брин. — Это возмутительно! Какие у вас доказательства, чтобы поддержать эту фантазию?

— Грабитель сказал, что от Вас сильно пахло дымом, — сказала я.

— Пахло? Он говорит прямо как моя жена! Боже мой, все стали такими анти-табачниками, даже грабители! Как я уже говорил, у меня была сигара. Вот что он унюхал! Прекрасный аромат Партагас Саломонес!

Брин посмотрел мимо меня, что-то снаружи привлекло его взгляд. Я оглянулась через плечо и увидела бомжа, проходящего мимо окна. Это был тот же бомж, которому Монк подарил кучу салфеток. Он шаркал по асфальту в своем плаще, толкая шаткую продуктовую корзину, наполненную отбросами. Увидел, что я смотрю, и отвернулся.

Брин повернулся к Стоттлмайеру, и когда заговорил, его тон был намного жестче прежнего:

— Вы слишком долго испытываете мое терпение бессмысленными вопросами. Поставьте точку и закончим с этим.

— Монк прав. Вы убили женщину и собаку, и Вам не уйти от ответственности. Все четверо, сидящих здесь, знают это, — произнес Стоттлмайер. — Так как Вы горячий сторонник Департамента Полиции и все такое, думаю, я смогу дать Вам шанс заключить сделку, прежде чем мы оба потратим массу времени и сил на это дело.

— Я слышал, Вы были восходящей звездой в департаменте, капитан, и что Вы, мистер Монк, были блестящим детективом. Очевидно, я был дезинформирован. Я глубоко разочарован в вас обоих. Мы закончили.

Брин поднялся со своего кресла, попрощался со мной кивком головы и пошел к лифту.

— Он разочаровался в нас, Монк, — Стоттлмайер допил кофе. — Я раздавлен. Как насчет тебя?

— Он собирается усложнить Вам жизнь, капитан, — сказал Монк.

— Он не так усложнит ее мне, как я ему, — усмехнулся капитан. — Я получу ордер сегодня вечером, и мы обыщем его дом и офис, чтобы найти тот маленький предметик, за которым он вернулся в дом Эстер — только скажи мне, что именно это за предметик.

— Что-то очень и очень компрометирующее.

— И это… — ждал ответа Стоттлмайер.

— То, что прямо, неопровержимо и убедительно указывает на него, как на убийцу.

— Да, я знаю, что значит «компрометирующее». Но что я, собственно, должен сказать судье? Что мы ищем?

Монк пожал плечами.

Стоттлмайер посмотрел на Монка, на меня и снова на Монка:

— Ты не знаешь?

— Нечто, что может невероятно ему навредить, из-за чего он буквально прошел через раскаленное пламя ада.

— Ну, туда же отправляется и мой ордер на обыск, — грустно произнес Стоттлмайер. — Все, что вы говорите, по сути — ничто.

— Вообще-то, — вымолвил Монк. — Вероятно даже меньше, чем ничто.