Мистер Монк идет в пожарную часть

16. Мистер Монк трясет своей тяжелой штучкой

Мы ждали Стоттлмайера в его офисе. Я просматривала старый замусоленный номер Спортс Иллюстрейтед, посвященный купальникам, который шел в комплекте с 3д очками. Либо это, либо прошлый номер Оружия и боеприпасов. Монк увлекся чтением нераскрытых дел на столе капитана.

Я надела 3д очки и открыла журнал. Дюжины бюстов супер-моделей вырвались на меня со страниц подобно пушечным ядрам. Поразительно. Я попыталась представить как моя грудь будет выглядеть в 3д, а не в 1д. Сомневаюсь, что кто-нибудь почувствует разницу. В ней даже отдаленно нет никаких «д».

Дишер прибыл в зал для брифингов, сопровождая закованную в наручники женщину. Насколько я поняла, это была миссис Лемкин, хоть и выглядела она не так, как я себе представляла. Поскольку ее муж гулял налево, а она проводила время за вязанием крючком, я думала, это будет домашняя, бледная женщина в простом платье с зачесанными назад волосами, стянутыми в пучок. Но миссис Лемкин оказалась совсем другой. Должно быть, она постоянно бегала трусцой и занималась аэробикой и умела правильно наносить макияж (навык, который я никогда не освою). Она, наверное, гордилась своим безупречным телом, подчеркивая это футболкой без рукавов и обтягивающими джинсами. Ее длинные черные волосы были стянуты на затылке конский хвост и пропущены через заднюю петлю розовой бейсболки от Вон Датч.

Наши глаза встретились на мгновение, и я увидела в ее взгляде гордость, гнев и никакого намека на раскаяние.

Рэнди передал ее офицеру в форме, затем жестом позвал меня поговорить.

— Это была миссис Лемкин? — спросила его я.

— Угу, — буркнул он. — Мы обнаружили ее сидящей за кухонным столом, перед ноутбуком — она на еБэй совершала покупки.

— И что же ее интересовало?

— Фарфоровые куклы, — ответил Рэнди. — Ничего похожего на шоппинг, чтобы заглушить боль от того, что застрелила своего мужа.

— Мне не показалось, что ей слишком больно.

— Возможно, это из-за очков, — он указал на мое лицо. Я забыла, что они все еще на мне. Сняв их, я улыбнулась, скрывая смущение.

— Э… я читала кое-какие статьи в Спортс Иллюстрейтед.

— А очки, безусловно, помогают словам отпружинивать от страниц, не так ли?

— И много чего еще, — поддержала я шутку. — Работай они на других журналах, люди стали бы больше читать.

— Уж я-то точно, — заверил Рэнди. — Еще на месте преступления я хотел сказать, что выполнил твою просьбу. Джо Кокрэн был среди пожарных, получивших вчера ранение.

Знаю, это клише, но я почувствовала, как мое сердце упало на пол. Думаю, люди часто используют это выражение — это единственный способ показать насколько им плохо после страшных новостей. Мои глаза заслезились. Дишер, должно быть, заметил мое состояние, поскольку быстро заговорил снова.

— Он в порядке, он в порядке! Лишь легкое сотрясение мозга и пара ушибов. Его уже отпустили домой сегодня утром.

Я с облегчением вытерла с глаз не пролившиеся слезы, но все еще дрожала от беспокойства. Что произойдет в следующий раз, когда он забежит в горящее здание? Повезет ли ему снова? Это его работа, и если я хочу встречаться с ним, мне следует привыкнуть.

— Спасибо, — поблагодарила я Рэнди. — Я тебе очень благодарна.

— Кстати, — Дишер понизил голос до шепота и открыл блокнот. — Его биография чистая. Никаких арестов или ордеров, правда, есть пара неоплаченных штрафов за парковку. Он никогда не был женат, по крайней мере, в этой стране. Встречался с женщиной три года назад, ее зовут…

Я прервала его:

— Ты пробивал Джо?

Рэнди гордо кивнул:

— Пока я проверял его здоровье, решил пробить все.

— Я не хочу знать о нем все.

— Но все остальное и составляет его личность.

— Именно поэтому он сам должен мне рассказать. Или я должна открыть его.

— Ты сильно рискуешь, Натали. Я обжигался много раз, — доверительно сообщил Рэнди. — Теперь не пойду на свидание, не узнав о женщине все.

— Поэтому ты больше и не ходишь на свидания, — парировала я. — Отношения нуждаются в некой тайне. Ее раскрытие составляет половину романтики.

— Эта половина мне не нравится, — пробормотал Дишер.

Я заставила его вырвать из блокнота страницы, содержащие подробные сведения о Джо, и порвать. Дишер не обрадовался, но мне безразлично. Хоть и не я разнюхивала прошлое Джо, но ощущала себя виноватой за вторжение в его частную жизнь.

Дишер взглянул мимо меня и впервые заметил, что читал Монк.

— Как Вы думаете, чем Вы сейчас заняты? — укоризненно спросил он.

— Коротаю время, — невинно ответил Монк.

— Читая конфиденциальные дела о расследовании нераскрытых убийств?

— Но у вас нет свежего номера Хайлайтс для детей. Вам стоит продлить подписку.

— Мы на него никогда не подписывались.

— А я люблю находить скрытые объекты в чертежах, — произнес Монк. — Это делает меня более наблюдательным.

Дишер молча начал складывать папки на столе.

— Подожди! — вскрикнул Монк и указал на папку в руке Дишера. — Садовник.

— Что? — не понял Рэнди.

— Убийца — садовник, — пояснил Монк. — Поверь мне.

— Хорошо, будем иметь в виду, — отмахнулся Рэнди, положив папку вниз и взяв в руки следующую.

— Теща, — сказал Монк.

— Вы читали дело всего раз и утверждаете это как факт?

— Определенно, теща! — заверил Монк. — Проще простого.

Дишер поднял другую папку.

— Брат-близнец, — сказал Монк.

И следующую.

— Чистильщик обуви.

И еще одну.

— Курьер.

Дишер плюхнул на стол все остальные папки разом.

— Пчеловод, давно пропавшая тетка, ортопед, — в порыве тараторил Монк. — Ты уронил папку.

Дишер нагнулся и поднял ее.

— Близорукий бегун. Не мог он видеть женщину в окне. На нем не было очков.

— Я надеюсь, ты сделал заметки? — спросил Стоттлмайер, зайдя в кабинет с угрюмым видом.

— Это необязательно, — ответил Дишер, постукивая себя по лбу. — Они все здесь.

— Запиши все, — приказал капитан.

Рэнди кивнул, достал блокнот и начал записывать.

— Как прошла встреча с заместителем начальника? — обратился к капитану Монк.

— Никак, — буркнул тот в ответ. — Он не позволил мне вести поиск.

— Почему?!

— Потому что он не думает, что мы занимаемся правильным делом, — произнес капитан. — По факту, мне приказано прекратить преследование Брина, уважаемого члена Полицейской Комиссии, с необоснованными и оскорбительными обвинениями. Мне велено начать поиски в другом направлении.

— Он добрался до них, — огорчился Монк.

— Элита! — согласился капитан, посмотрев на Дишера. — Рэнди, возьми криминалистов и съезди в пожарную часть. Пусть они проверят пожарное снаряжение, может Брин оставил отпечатки пальцев или ДНК на позаимствованных плаще, шлеме, перчатках или сапогах.

— Сэр, мы даже не знаем, какое именно снаряжение использовал Брин.

— Я в курсе, — повысил голос Стоттлмайер. — Но мы, по крайней мере, можем исключить то, которое надевали дежурные пожарные в ночь пожара.

— Но с тех пор работала другая смена, так что скорее всего снаряжение уже несколько раз использовали и все стерли.

— А я и не говорил, что все пройдет легко. Это «выстрел вслепую», и у нас чертовски много работы. Но для таких как ты, я и всех остальных человеческих особей, не разгадывающих загадки подобно Эдриану Монку, это будет стоить огромного количества пота и упорства.

Монк встал:

— Лукас Брин убил Эстер Стоваль и пса Спарки. Если мы не найдем его плащ, он избежит наказания. Капитан, мы должны обыскать мусор.

— Я-то не могу, — сказал капитан. — Но ничто не может помешать вам самим сделать это.

— Да, не может, — возразил Монк. — Кроме меня.

— У меня связаны руки. Конечно, все может измениться, найди вы этот пресловутый плащ Брина.

— Может пройти несколько недель, пока мы переберем весь мусор, — вставила я свои пять копеек.

— Я бы очень хотел вам помочь, вы знаете. Но я не могу, — отрезал Стоттлмайер. — Действуйте по своему усмотрению.

Прежде, чем покинуть офис Стоттлмайера, я усовестила-таки капитана позвонить Гримсли на свалку и попросить придержать те тридцать тонн мусора пару дней, пока мы не обыщем их. Стоттлмайер осторожничал, сказав, что это не официальный запрос, а, скорее, личная просьба.

Гримсли уверил, что рад сделать все возможное ради помощи полиции в расследовании.

Но в тот день мы были не готовы идти на свалку. У Монка был назначен сеанс к его психиатру, доктору Крогеру. Столкнувшись с необходимостью копаться в горе мусора, Монк испытал тяжелое потрясение, и об отмене сеанса речи быть не могло.

Меня мучили и собственные тревоги. Я не боялась микробов как Монк, но и мне не улыбалось провести день, ковыряясь в чужом мусоре.

Я позвонила Чеду Гримсли и предупредила, что мы подъедем утром. Пока Монк пребывал на сеансе, я ждала снаружи и решилась позвонила Джо на домашний телефон. Он ответил после первого же гудка, его голос был полон энергии и хорошего настроения.

— Как можно казаться таким жизнерадостным после того, как целый склад рухнул на твою голову?

— Это просто еще один день в офисе, — пошутил он.

— Я могу что-нибудь сделать для тебя?

— Ты и так делаешь, — ответил он. — Как продвигается расследование?

Я рассказала в общих чертах, не упомянув имени Лукаса Брина и род его занятий. Не хотела, чтобы Джо сделал какую-нибудь глупость, например, пошел и выбил дерьмо из Брина.

Но мои едва заметные недомолвки по ключевым деталям не ускользнули от внимания Джо.

— Ты забыла упомянуть имя типа, убившего Спарки, которому принадлежит плащ.

— Да, — сказала я.

— Ты мне не доверяешь?

— Нет, но только в хорошем смысле.

— Что произойдет, если вы не найдете этот плащ?

— Убийце сойдет с рук убийство пса и старушки.

— Если так выйдет, — попросил он. — Тогда ты назовешь мне его имя?

— Не думаю.

— Ты очень умная, — сказал он. — А еще красивая. У нас все в силе на завтрашний вечер?

— Конечно, — заверила я. — Если ты не возражаешь провести вечер женщиной, которая посвятит день раскопкам в тридцати тоннах мусора.

— Стоп! — воскликнул Джо. — А то ты меня уже возбуждаешь.

Я рассмеялась, он тоже. Прошло много времени с тех пор, как я встречалась с человеком, заставляющим меня смеяться вместе с ним, а не над ним. И даже несмотря на это, я чувствовала уколы тревоги в груди, представляя его входящим в огонь.

Это просто еще один день в офисе.

Мы договорились встретиться у меня дома завтра вечером, и попрощались.

Я припарковала джип на дороге. Выйдя, мы с Монком увидели миссис Трофамнер по другую сторону нашего низкого забора. Она трудилась над маленькими яркими розами в своем саду, стоя на коленях на резиновой подкладке, защищающей от мокрой грязи. Розы цвели и ошеломляюще благоухали.

— Ваши цветы прекрасны, — похвалила я.

— Это тяжелая работа, но она того стоит, — ответила она, держа в руке небольшую лопатку.

— Они восхитительно пахнут.

— Это бурбоны, — указала она лопаткой на крупные пурпурно-фиолетовые розы. — Разновидность мадам Исаак Перейра. Они самые душистые из всех.

Я открыла багажник, мы вытащили продукты, купленные по дороге, и понесли их в дом.

— А розы цветут круглый год? — поинтересовался Монк.

— В ее саду да, — ответила я. — Миссис Трофамнер постоянно пересаживает их с тех пор как занялась садоводством несколько месяцев назад. Она любит, когда круглый год много цветов.

Пока я распаковывала продукты, Монк вскипятил воду и настоял на приготовлении пищи на нас троих. Я не стала спорить. Нечасто выдается свободный вечерок, кроме того, я знала: он не оставит беспорядок, который пришлось бы устранять.

Джули вернулась домой, я помогла ей с домашним заданием, пока Монк готовил, как он выражался, его «знаменитые спагетти с фрикадельками». Довольно скоро мы с Джули слишком увлеклись наблюдением за готовкой Монка, перестав обращать внимание на учебники.

Соус был из банки от «Шефа Боярди» («Зачем конкурировать с мастером?» — спросил Монк), но фрикадельки он сделал своими руками (в перчатках, разумеется, как при проведении операции), осторожно измеряя и взвешивая их, чтоб придать им идеально круглую и одинаковую форму.

Он сварил спагетти, высыпал в дуршлаг, а затем по одной доставал их оттуда и раскладывал на тарелки, чтобы убедиться, что они равной длины и у нас точно по сорок шесть штук на порцию.

Когда мы сели за стол, Монк разложил наш обед на три отдельные тарелки каждому: на первой лапша, на второй соус и на третьей по четыре фрикадельки.

Нам едва хватило места за обеденным столом.

— А разве лапша, соус и фрикадельки не должны быть смешаны на одной тарелке? — в недоумении спросила Джули.

Монк рассмеялся и покачал мне головой:

— Дети — разве они не прелесть?!

Потом взял вилку, намотал на нее спагетти, насадил кусок фрикадельки, окунул в соус и положил в рот.

— Мммм, — блаженно простонал он. — Вот что значит домашняя пища!

После обеда мы расслабились, каждый по-своему. Джули пошла в гостиную смотреть телевизор. Я потягивала вино, листая номер Вэнити Фэир. Монк мыл посуду.

Я люблю читать Вэнити Фэир, но собираюсь отказаться от подписки. Приходится пролистать пятьдесят страниц рекламы, пока доберешься до оглавления, куча открыток из него разлетается по всему дому, а пахнет он как дешевая проститутка. Не то чтобы я нюхала проституток, дешевых или дорогих, но подозреваю, от них так же несет духами.

— Еще не вечер, — сказал Монк. — Давай развлечемся?

Я подумала, что мне это послышалось под действием вина и духов.

— Вы только что сказали «развлечемся»?

— Позвони миссис Трофамнер, попроси ее прийти приглядеть за Джули. — Монк снял фартук и бросил его через плечо в знак бесшабашной решительности. — Мы идем клубиться. И я имею в виду вечеринку, а не облака.

Я отложила журнал. Не могу представить себе, почему Монк хочет пойти туда, где орет музыка и корчащиеся люди трутся друг об друга потными телесами.

— Вы хотите пойти потанцевать?

— Я хочу пойти в Флаккс поговорить с Лиззи Драпер, любовницей Брина, — ответил Монк.

— Уверены, что не хотите просто снова посмотреть на ее огромные кнопки?

— Думаю, я смогу отвернуться от нее, — сказал Монк.

— Вы верите, что Лиззи поможет нам прижучить ее супербогатого любовника? — спросила я.

— Попытка — не пытка, — заключил он.

Зная, что происходит на самом деле, я выдала:

— Вы отчаянно пытаетесь попробовать все, что поможет избежать завтрашнего копания в горах мусора.

Он страдальчески посмотрел на меня.

— Черт, да!

Интерьер Флаккса был индустриально выдержанным — много открытых балок, воздуховодов, водопроводные трубы с листами матового алюминия, гофрированным металлом и зазубренной сталью. Крутящийся шар под потолком, отражая серебристой поверхностью разноцветные огни, создавал своего рода ретро-психоделический эффект.

Много двадцатилетних парней и девушек, стараясь изо всех сил казаться недовольными и неприветливыми, бездельничали на очень мягких, ярких диванах огромного размера. Они приехали сюда из своих офисов и жилищ, успешные, но в одежде, открывающей их декольте, пирсинг и тату, чтобы все видели, какие они плохие мальчики и девочки. Они сбегали сюда от скучной работы, давая себе полную волю; это было ясно по тому, как некоторые танцевали и энергично использовали диваны.

Монк пытался отвести взгляд от работяг и любителей стриптиза, куда там! Если он отворачивался от танцпола, видел диваны. Если отворачивался от диванов, видел плоские мониторы на стене, показывающие музыкальные клипы: скромные, эротические и лесбийские. Для меня это не слишком шокирующе. Лесбийская сексуальность стала стильным и модным маркетинговым инструментом, чтобы продавать товары от нижнего белья до дезодорантов. Впоследствии, она потеряла шокирующую ценность и острый эротизм. По крайней мере, для меня. Но не для Монка.

Музыка была громкой и ударной, сотрясающей тело и уши. Мне это нравилось, и я обнаружила, что покачиваюсь в такт, а Монк морщился, будто каждый удар причинял ему боль.

— Это плохое, очень плохое место, — хныкал он.

— А мне кажется довольно культурным, — сказала я.

— Да? Посмотри на это! — он указал на чашу по центру одного из столов.

— На что?

— Смешанные орехи! — вскрикнул он, подразумевая серьезную опасность.

— Ну и что?

— Кешью, грецкие орехи, арахис и миндаль — все в одной миске. Это преступление против природы!

— Мы можем позвонить в Сьерра-клуб при выходе отсюда.

— Это и так довольно плохо, но класть их в миску для людей, для общего пользования… — он вздрогнул. — Подумай, сколько рук было в этой миске, чужих рук, которыми лазали… — тут его взгляд упал на парочку, развлекающуюся на диване. — Бог знает где!

Монк быстро отвернулся от шокирующего зрелища и снова посмотрел на миску. Потом ахнул и отшатнулся.

— Что? — спросила я.

Он не смог заставить себя опять посмотреть на то, что вызвало у него раздражение. Все, что он смог сделать — мотнул головой в направлении стола.

— Миска, — сказал он почти шепотом, будто она могла услышать его и обидеться.

— Я знаю, смешанные орехи. Преступление против природы.

Он покачал головой:

— Посмотри еще раз и скажи мне, что мне почудились в ней еще крекеры и крендельки, — произнес он, убеждая сам себя. — Со смешанными орехами.

Я взглянула на миску, заранее зная, что он прав. В ней лежали крекеры и крендельки.

— Это игра света, — соврала я.

Он хотел снова посмотреть на миску, но я не позволила.

— Не мучайте себя. Вспомните, зачем мы сюда пришли. Сосредоточьтесь.

Монк кивнул. — Правильно. Сосредоточиться. Салфетку.

Я вручила ему несколько пакетов салфеток, и мы пошли к бару, который извивался вдоль задней части зала и больше походил на стриптиз-подиум, чем на место, где можно облокотиться и выпить. Блестящие шесты стояли во всех концах изогнутого бара, а мужчины прижимались к стойке, едва не вываливая языки изо ртов, что добавляло эффекта.

Нам удалось найти место в баре, хоть мы и оказались плечом к плечу с другими людьми. Монк извивался и скрестил руки на груди, лишь бы не дотронуться до чего-нибудь или до кого-нибудь.

У меня не было его фобии, но я поступила так же. Парень, сидящий рядом, все время на меня натыкался, его рука оказывалась у меня на груди. Уверена, он делал это специально, пытаясь пробудить животный инстинкт. Еще раз это повторится, и он почувствует мой локоть своей почкой.

Три бармена — все девушки с огромными грудями, в топах и в коротких юбках, танцевали за стойкой туда-сюда, смешивая напитки. Одной из них была Лиззи. По крайней мере, Монк теперь не зациклится на ее кнопках. Таблички с именами на двух других девушках идентифицировали их как ЛаТишу и Синди.

Лиззи остановилась перед нами, покачиваясь в такт:

— А, это снова Вы, — обратилась она к Монку. — Человек-кнопка.

— Мне нужно поговорить с Вами об убийстве Эстер Стоваль, — сказал Монк.

— Я же сказала Вам, — произнесла она. — Я ничего не знаю.

— Вы знаете убийцу, — возразил Монк.

ЛаТиша зазвонила в большой колокол на стене громче играющей музыки, затем внезапно запрыгнула на стойку. Толпа мужчин взревела в одобрении. За исключением Монка.

— Она что, хочет запачкать тут все? — закричал Монк мне в ухо. — Люди здесь едят и пьют!

— Их это не беспокоит, — я указала на мужчин вокруг нас, приветствующих зрелище радостными воплями.

— Да что они понимают! — крикнул Монк. — Они едят смешанные орехи.

Лиззи вскочила на стойку прямо перед нами и стала танцевать вместе с ЛаТишей, махая тазом прямо в лицо Монку.

— Это Лукас Брин, — обратился Монк к ее ногам.

— Разве не видите, я работаю?! — крикнула она.

— Я пытаюсь не видеть, — перекосился он.

Синди бросила Лиззи бутылку текилы с длинным горлышком, та поймала и махнула ею как дубинкой. ЛаТиша тоже поймала бутылку и проделала те же движения. Это был хореографический номер, скорее всего, они его проделывали по дюжине раз каждую ночь.

— Мы знаем, что Вы имеете к нему отношение, — продолжил Монк.

— Если хотите поговорить со мной, залезайте сюда, — предложила Лиззи.

— Что? — не понял Монк.

— Вы меня слышали, — она помахала перед ним еще несколько раз, ее огромные груди покачивалась. Мужчины вокруг нас протискивались вперед, чтобы впихнуть ей доллары за пояс юбки, оттесняя нас от стойки.

— Сделай это снова, — крикнул ей парень. Он был по другую сторону от человека, который продолжал задевать меня.

Она положила ногу на плечо крикуну, наклонилась и плеснула ему текилу на голову. Он поднял лицо и открыл рот, чтобы получить напиток, как птенец в гнезде перед едой.

Столкнувшись с перспективой быть обрызганным текилой, Монк быстро залез на стойку и застыл как вкопанный между Лиззи, танцующей перед ним, и ЛаТишей позади.

— Потрясите своей тяжелой штучкой, — крикнула Лиззи.

— У меня ее нет, — ответил Монк.

— У всех она есть, — заявила ЛаТиша.

— Тогда я абсолютно уверен, моя была удалена при рождении, — сказал Монк. — Или когда мне вырезали миндалины.

Барменши начали бросать друг другу бутылки по обе стороны от Монка. Он прикрыл голову руками и закрыл глаза. Не знаю, чего он больше боялся: удара бутылкой или обрызгаться текилой.

— Танцуйте, или я не буду разговаривать, — заявила Лиззи, жонглируя бутылками с ЛаТишей. — Знаете, сколько эти парни заплатили бы, чтобы оказаться здесь вместо Вас?

— Я бы заплатил им.

— Танцуйте, — не унималась она.

Монк топнул несколько раз ногой, щелкнул пальцами и повел плечами.

— Это танец? — вопросила Лиззи.

— Если это слишком жарко для Вас, давайте выйдем на кухню, — предложил Монк. — Я знаю, что Эстер Стоваль шантажировала Лукаса Брина из-за ваших отношений. Поэтому он убил ее.

— А я не говорила, что у нас были отношения, — Лиззи бросила бутылку Синди. Та поймала ее и, ловко перевернув, поставила на полку.

— На Вас была рубашка с его монограммой, когда мы встретились.

— Я купила ее в Гудвилл, — отрезала она. — Может, у меня есть и одна из Ваших.

— Человек, единожды убивший, может убить еще раз, чтобы сохранить свою тайну, — произнес Монк. — Вы можете стать следующей.

Лиззи схватилась за шест и похотливо заскользила вверх и вниз, спиной к Монку. Толпа приветствовала шоу свистом и ликованием. Даже женщины, как казалось.

— Вы должны положить мне деньги под юбку, — сказала она.

Монк опустил руку в карман, достал пакетик Уэт Уан, и, практически с закрытыми глазами, попытался засунуть его за пояс юбки. Но она продолжала двигаться, крутить задницей, чтобы раздразнить публику, изрядно усложняя задачу Монку.

— Что Вы хотите от меня? — спросила она.

— Чтобы Вы поступили правильно и отдали преступника правосудию. Поносите «жучок», — сказал Монк, наконец втиснув салфетку ей в пояс юбки и пятясь назад. — Заставьте его свидетельствовать против себя!

— Никогда! — отказалась она. — Я не ношу «жучки».

— Да Вы много чего не носите, — передернулся Монк.

Она развернулась и теперь танцевала лицом к Монку. Другая барменша подошла сзади, и две девушки сжали его в танце с двух сторон словно сандвич.

— Если бы я спала с таким человеком, как Лукас Брин, то не предала его, — сказала Лиззи. — Я бы лучше умерла.

— Тогда Ваше желание может осуществиться, — пискнул Монк, делая несколько вращательных движений, лишь бы избежать физического контакта с девушками.

— Вы никогда не победите Лукаса Брина, — злобно прошипела Лиззи. — Вы никогда не сравнитесь с ним, человек-кнопка. Вы не в его лиге!

— А что насчет Вас? — парировал Монк. — Думаете, Вы в его лиге? Вы танцуете в баре. Как долго продлится ваша связь, пока он не выкинет Вас, как одну из своих рубашек с монограммой?

Лиззи с партнершей резко разошлись, развернулись и соскользнули со стойки по другую сторону бара, оставив Монка танцевать в одиночестве.

Шоу закончилось.

Девушки вернулись к смешиванию напитков и танцам за стойкой. Лиззи старательно делала вид, что не видит Монка, но это было тяжело. Нелегко игнорировать человека, стоящего на барной стойке.

Монк искал способ спуститься вниз, не касаясь столешницы, но не находил. Я толкнула парня рядом со мной. Он вскрикнул:

— Эй! За что?

— Сам знаешь, за что, — грубо бросила я. — Отойди, извращенец. Ему нужно место, чтобы спуститься.

Парень и его облитый текилой приятель отодвинулись в сторонку. Монк спрыгнул со стойки и крепко приземлился на ноги.

— Думаю, я нашел свою тяжелую штучку, — сказал он.

— Рада, что ночь не была полна отходами, — с облегчением произнесла я, уезжая.