Младшие современники Шекспира

Я в церкви увидал ее впервые,

И ныне — снова в церкви. Ну и что же?

Чем это совпаденье мне грозит?

Как место свято, так и мысли святы;

Люблю ее с благочестивой целью,

И здесь, мне думается, допустимо

Сравненье с сотвореньем человека

Средь кущ первоначальных; святость места —

Залог того, что он туда вернется[80],

Когда стремиться будет. Наша встреча

Произошла во храме потому,

Что это место нас соединит.

Тут и начало, тут и завершенье.

Вы здесь, сеньор? Пора! Попутный ветер!

Нам предстоит приятная прогулка.

Да нет, ты ошибаешься, дружище.

Совсем наоборот.

Так что ж — на Мальту?

У ведьмы не сторгуешь ветерка[81]

Благоприятней, чем подул сегодня

По воле божьей.

Только что я видел,

Как флюгер с церкви острием своим

Нацелился в меня. Он — против нас.

Как, против нас? Да видите ли вы,

Что перед вами?

Плохо, Джасперино.

Вам плохо? Вы больны?

Вполне здоров;

По крайней мере, если нет во мне

Какого-нибудь скрытого недуга.

Я начинаю опасаться... Прежде

Охота ваша к странствиям, сеньор,

Знать не хотела никаких препятствий.

На суше сами вы будили слуг

И помогали вьючить лошадей,

На море выбирали с моряками

Тяжелый якорь, паруса крепили,

Боялись прозевать легчайший бриз,

Молились только о попутном ветре.

А нынче — отреклись?

Нет, старый друг.

Я той же самой веры, той же церкви[82].

Что вы не влюблены, готов ручаться,

В вас стоик обнаружился давно,

Ни ваша мать, ни лучшие друзья,

Как ни пытались вас прельстить женитьбой

(А уж невесты были — загляденье!),

Не вышло ничего. Так что же вдруг

Случилось?

Господи, как ты настойчив!

Я просто размышлял о том, что слышал

Сегодня в церкви.

Я — настойчив?

Да я — ленивая улитка

В сравненье с вашею вчерашней спешкой.

Оставь, дружище, все идет, как надо.

Идет, — да только не вперед, — назад.

Матросы ждут. Прикажете грузиться?

Нет, погодите.

Повременим. Я нынче жду известья

О важном деле. Как оно решится,

Так сразу и отчалим.

Воля ваша.

Да вы, сеньор, — ученый.

Не из важных.

Вы что-то говорили про любовь.

К какой она относится науке?

Когда я слышу вас, то понимаю,

Что к музыке[85].

Вы в ней весьма искусны.

С листа поете.

Все свое искусство

Я исчерпал. Мне не хватает слов

И поневоле нужно повторяться:

Я вас люблю.

Сеньор, не торопитесь.

Глаза — лишь высланный вперед дозор,

Дозорные же могут ошибаться:

Порой наговорят о чудесах,

Но ум, идущий следом за глазами,

Проверит их — и назовет слепцами[86].

Уже не так, сударыня: вчера

Одни глаза судили, а сегодня —

Рассудок мой, и мнения сошлись.

Когда вопрос рассмотрен в двух палатах,

Необходимо только одобренье

Монаршее[87].

Есть власть и надо мной.

Глаза мои! Вы заблуждались прежде.

Вот, наконец, вы видите того,

Кто был мне предназначен. Ненамного

Он опоздал к решающему часу —

Но опоздал!

Хотелось мне отведать приключений,

Так вот, пожалуйста, еще галера.

На абордаж! И это будет мой

Законный приз, и топселя — долой![88]

Сударыня, отец ваш...

Я надеюсь,

Он в добром здравье.

Вас удостоверят

Глаза, сударыня, что это так.

Сейчас он будет здесь.

Тогда к чему же

Назойливый пролог? Я предпочла бы, —

Чтоб он явился вдруг, без предисловий.

Не надо бесполезной болтовни.

А что до вашего явленья, сударь,

Как мало рада я ему, надеюсь,

Вы знаете.

Обычное презренье,

Не больше и не меньше ни на йоту.

Ужели должен я все время гнаться

За тем, что ускользает? Будь, что будет.

Не стану я лишаться наслажденья

Быть близ нее, — пусть бесится, как хочет!

Я знаю, что я мертвый бил бы ей

Приятнее, живого; хоть причины

Весомой нет — один лишь вздорный нрав.

Вас что-то раздосадовало вдруг,

Сударыня?

Сеньор, прошу прощенья.

Мне трудно вам причину объяснить.

Бывает так, что одному кому-то

Невыносимо, как смертельный яд,

То, что на вкус других вполне съедобно.

Вот так мне этот человек противен —

В глазах моих он точно василиск[89].

Уж такова натура человека.

Едва ли среди тысячи один

Найдется без малейшего изъяна.

У каждого свои несовершенства:

Один не переносит запах роз,

Столь сладостный для большинства; другому

Не по нутру оливковое масло.

А третьему не нравится вино,

Родник веселья, утешитель сердца.

Воистину подобный недостаток

Распространен, ведь вкусы-то различны.

Признаться, я и сам не без вины.

А в чем ваш яд, сеньор, нельзя узнать?

В том, что вы любите, наверно, — в вишнях.

Ни одному живому существу

Не враг я — кроме этого сеньора.

Он поступает скверно, если знает

Про это — и мозолит вам глаза.

Еще бы он не знал! Он это слышал

Из уст моих. Не приложу ума,

Что предпринять еще, — он дворянин

И состоит на службе у отца,

Который им доволен.

И, однако,

Не на своем он месте.

Вот мой отец, сеньор.

Джоанна, я пришел тебя встречать.

Окончила ли ты свои молитвы?

Сегодняшние — да, сеньор..

Боюсь,

Что скоро я переменю святого.

Во мне все резко так перевернулось,

Что кругом голова.

Сеньор, сейчас

Я говорила с этим дворянином,

Который, отложив свои дела,

Составил мне компанию. В беседе

Открылось, что он хочет осмотреть

Ваш замок, если только вы не против.

Охотно, только при одном условье.

Я должен знать, откуда вы, сеньор;

Мы запрещаем иностранцам вход

В главнейшие из наших крепостей.

Пускай на них любуются снаружи,

Внутри же цитаделей есть секреты.

Сеньор, я — валенсиец.

Валенсиец?

Так, значит, мой земляк. Скажете имя,

Прошу вас.

Альсемеро.

Уж не сын ли

Хуана Альсемеро?

Да, сеньор.

Вы для души моей — желанный гость.

Ведь он меня зовет своей душою.

Как сходится все это!

О, сеньор,

Я хорошо знал вашего отца,

Был в дружбе с ним — от первого пушка

На наших подбородках, — много лет,

До той поры, пока чекан времен

Не сделал нас серебряной монетой.

Его уж нет, — какой солдат пропал!

Вы в доблести с ним были наравне.

О нет, святым Иаковом клянусь[90],

Он первым был! Но кое-что успел

Свершить и я. В один несчастный день

Он пал под Гибралтаром в жаркой схватке

С мятежными голландцами, ведь так?

И я бы отомстил за эту смерть

Или последовал за ним, — но Лига

Мне помешала мирным договором[91].

Да, было время... Как тогда дышалось!

Джоанна, я принес тебе известье.

Я говорил с Пиракуо.

Вот горе!

Он спешно делает приготовленья

К дню своего триумфа. Ты должна

Венчаться с ним через неделю.

О!

Ах, нет, мой господин, явите жалость!

Я не могу так быстро успокоить

Моей души заветную подругу,

Невинность. Я так долго с ней жила,

Что не могу с ней обойтись жестоко.

Друзьям, которым суждено расстаться,

Чтоб больше не встречаться никогда,

Не подобает же прощаться наспех!

Фу, пустяки!

А я расстаться должен,

Чтоб больше не встречаться никогда,

Со всеми радостями на земле.

Сеньор!

Прошу простить, меня зовут дела.

Ни в коем случае, сеньор! Как можно!

Такой внезапный оборот! Я думал,

Что вы сперва мой замок посетите,

В увеселеньях примете участье;

Иначе нанесете мне обиду.

Идемте же. Надеюсь, вы у нас

Немного погостите в Аликанте.

Я приглашаю вас на свадьбу дочки.

Зовет на пир, а потчует отравой.

Я бы охотно принял приглашенье,

Когда бы обстоятельства мои

С желаньями моими совпадали.

Мне будет грустно, если вас не будет

В тот день, — хоть я к нему и не спешу.

Сеньор, поверьте: это дворянин

Наидостойнейший, придворный, рыцарь,

Украшенный чертами благородства.

Такого зятя я не променял бы

На самого знатнейшего вельможу, —

А знати здесь, в Испании, довольно.

Вы так к нему привязаны, сеньор?

Напротив, он ко мне привязан будет

Вот этой привязью — и очень крепко.

А если нет, мои надежды тщетны.

А если да, беспочвенны мои.

Идемте же, сеньор, а по дороге

Я вам еще порасскажу о нем.

Врываться ли в незащищенный замок,

Когда он сам убрал орудья с башен?

Но двинусь дальше — отступленья нет.

А та змея все еще здесь?

Эй, дочка,

Перчатку обронила, погоди!

Де Флорес, услужи.

Прошу, сеньора.

Подите прочь с навязчивостью вашей!

Рука моя их больше не коснется.

И эту тоже сброшу.

Подберите,

Пускай она вам к коже прирастет!

Вот милости ее — "идите прочь"!

Я вижу, что она скорее туфли

Наденет из моей дубленой кожи,

Чем разрешит мне палец затолкнуть

В свою перчатку. Я ей ненавистен.

Но не любить ее я не могу,

И даже мучить мне ее приятно.

Пусть большего достигнуть не дано,

Я не сверну с дороги все равно!

Я должен, Лоллио, тебе доверить

Один секрет. Умеешь ты молчать?

Усердие, что я в тебе открыл,

Твоя предусмотрительность и ловкость

В меня вселяют добрую надежду

На будущее, Лоллио. Так вот:

Есть у меня жена.

Неважно, Лоллио. Я допускаю,

Что эту вещь ни от кого не скроешь.

Но есть другая вещь — намного глубже,

Важнее и приятней.

К тому-то, Лоллио, я и веду.

Моя жена юна!

Теперь-то мы подходим к самой сути:

Я, Лоллио, старик.

Но разве это для любви помеха?

Деревья старые и молодые

Растут нередко вместе — и прекрасно

Между собою ладят.

Прекрасно сказано! Но вот в чем дело:

Я бы хотел носить свое кольцо

На собственном мизинце[92]; если носит

Его другой — оно уж не твое.

Итак, ты понял, Лоллио; мне нужен

Хороший глаз, чтобы за ним следить.

Нельзя же мне не вылезать из дому!

Я должен быть всегда настороже.

Тебе я, Лоллио, препоручаю

Смотреть за нею — и в мою отлучку

Быть за меня.

Вот именно! Вопрос первостепенный.

А сам ты как считаешь?

О, да! И это все — мои больные.

Лечу и тех и этих — без разбору;

И тем живу и даже процветаю.

Но наряду с доходом есть забота:

Я не хочу, чтоб те, кто посещает

Моих рехнувшихся в уме клиентов,

Глазели на мою жену. Я видел

Средь них немало молодых прохвостов —

Разряженных, с бесстыжими глазами,

С прельстительной фигурой и осанкой.

Вот, Лоллио, где адские соблазны!

Отличная уловка, в самом деле.

Раз посмотреть пришли на дураков

И сумасшедших — так глядите вволю.

А на нее вам нечего смотреть,

Она ж не дура!

Таким щитом и прикрывайся впредь.

Я на тебя надеюсь, как на крепость.

Который час, мой Лоллио?

Час брюха.

Пора обедать, хочешь ты сказать?

Двенадцать, значит?

Как верно, Лоллио, как глубоко!

Твоим ученикам еще не скоро

Спуститься до подобной глубины.

Но погоди. Ко мне пришли как будто.

Бог, смилуйся над нами! Гляньте, сударь:

Вот зрелище красноречивей слов,

Оно вам сразу объяснит, в чем дело.

Да, да, все ясно, сударь: вы хотите,

Чтобы я взял его на излеченье.

Поверьте, сударь: сделаем, что можно.

Хи-хи-хи! Спасибо, братец.

Итак, любезный,

Коль скоро вы сумеете его

Поднять хоть до какой-нибудь ступени

Соображенья, если хоть ползком

Он подберется иль на четвереньках

К престолу разума, иль дохромает

К нему на костылях, — такой исход

Прибавит славы вам и заведенью,

И вечно будет вас благословлять

Семья, которой вы его вернете,

Вернув ему хотя бы часть рассудка.

Замечу вам, что это дворянин.

Прошу вас, чтоб уход был самым лучшим,

И комната — по первому разряду.

Ну, так высоко не стоит, сударь.

Нет, этого не надобно. Тяните,

Но не так сильно.

Пониже — тоже будет хорошо.

Вот это то, что нам надо.

Вы рассуждаете великолепно.

На нас вы можете спокойно положиться.

Ты, Лоллио, поставил чересчур

Мудреную проблему для кретина.

Сеньор, я принимаю вашу службу.

Вы — верный друг. Спешите же с письмом,

И да хранит вас самый добрый ангел!

Здесь — указанье времени и места.

Я рад счастливым вестником служить!

Какой прекрасный друг у Альсемеро!

Вот знак, что он умеет делать выбор.

Я убеждаюсь вновь, что не ошиблась,

Избрав его. Умеющий найти,

Кого облечь доверьем, верно, будет

При всяком выборе благоразумен.

Мне кажется, что я теперь люблю

С открытыми глазами — ясно видя

Высоких качеств блеск и неподдельность.

Достоинство сверкает, как алмаз,

Который виден и во тьме разлуки,

И даже ярче кажется тогда

Очам души. А что такое этот

Пиракуо, что на него отец

Так много тратит слов? — Отец печется

О чести собственной, а для меня

Осуществление его надежд —

Несчастье. Нужно что-нибудь придумать

Безотлагательно. Он так спешит

И так настойчив, что о новых чувствах

Нельзя и заикнуться.

Вот она.

Будь я повешен, если я могу

Себя заставить не встречаться с нею.

Раз двадцать в день, не меньше, нахожу

Какие-то предлоги, порученья,

Чтоб на нее взглянуть. Хоть нет ни смысла,

Ни оправданья в этом, — с каждым разом

Она обходится со мной все хуже

И ненависти даже не скрывает,

Не переносит вида моего,

Как будто в нем опасность иль угроза.

Положим, что лицом я нехорош;

Но ведь иных, куда дурней меня,

Она не только терпит — отличает.

И эти вот ощипанные лица,

Костлявые, кривые подбородки,

Пять-шесть волос, что, разбежавшись врозь,

Попрятались в каких-то закоулках,

Морщины, как лохани, из которых

Скоты закоренелого порока

Лакают жижу лицемерных слез,

Рожденных в слякоти болотной глаза, —

Такие наслаждаются свободно

Блаженным лицезреньем красоты.

Пусть я игрой судьбы отброшен в слуги,

Рожден я дворянином. — О блаженство!

Она на мне свой взор остановила,

Все бури вытерплю за этот взгляд.

Опять! Зловещий этот человек

Мне причиняет больше беспокойства,

Чем все другие вместе.

Началось.

Я этот град стерплю, — пусть барабанит.

В чем дело, ну?

О, как она нежна!

Нет сил уйти, не надышавшись ею.

В чем дело? Говори, чурбан застывший!

Ну, жаба?

Град с куриное яйцо.

Кто вас послал и с чем? Подите прочь!

Мой господин, отец ваш, поручил

Вам передать известье.

Вновь известье?

Передавайте и идите к черту.

Благоволеньем награждают верность.

Известье говорите!

Успокойтесь,

Прекрасная, сейчас я все скажу.

Несносная, бессмысленная мука!

Сударыня, сеньор Алонсо де

Пиракуо, чей брат Томазо де

Пиракуо...

Настанет ли конец,

Несчастный раб?

Настанет слишком скоро.

Так что ж такое?

Названный Алонсо

И вышеупомянутый Томазо...

Опять?

Они сейчас сошли с коней.

Проклятье вашей новости! И это —

Причина, чтобы вы сюда явились,

Презреннейшая тварь?

Мой господин,

Отец ваш, поручил мне...

Что ж, другого

Нельзя было сыскать для порученья?

По счастью, я тут рядом оказался.

Подите прочь отсюда!

Ухожу.

Искать пути, изобретать уловки —

Чтоб быть осыпанным такою бранью?

Но мне нельзя ее не видеть. Знаю,

Что буду целый час, как в лихорадке,

А там опять, переведя дыханье,

Как бык упрямый, брошусь к яркой тряпке.

Что это мне сулит — не знаю сам.

Но падать духом рано. Разве мало

Вокруг примеров неказистых лиц,

Любимых страстно вопреки рассудку?

Вчера — в грязи, сегодня, глядь, в фаворе,

Скандал для женщин — вроде развлеченья;

Как дети хнычут, прежде, чем уснуть,

Так женщины бушуют и бранятся

Пред тем, как покориться и отдаться.

Мне этот человек всегда внушает

Какой-то непреоборимый ужас,

И целый час я словно в лихорадке.

Мне надо переубедить отца.

Как только я его застану в духе,

Рискну; о, я едва не позабыла

Средь малых неурядиц про свое

Несчастье основное!..

Господа,

Сердечно рад обоим, но особо —

Вам, для кого любовь моя хранит

Названье сына, — вам, наш сын Алонсо.

В сокровищнице чести нет, сеньор,

Прекрасней титула, чем это званье.

Но вы его достойны. Дочь, готовься:

День свадьбы не заметишь как настанет.

Но уж от ночи я оберегусь,

Во всяком случае.

Алонсо!

Да?

Я что-то радости в ней не приметил.

Ну, ты всегда был слишком строгий критик

В делах любви. Тебе не угодишь.

Когда на все взираешь с подозреньем,

Любовь становится плохою книгой,

В которой полный короб опечаток.

Вот все, о чем прошу.

Пожалуй, верно.

Посмотрим, что наш сын на это скажет.

Мой сын Алонсо, предложенье есть

Венчание отсрочить на три дня.

Причина веская — ведь прежний срок

Стеснителен.

Хоть радости мои

Откладываются на столько дней,

На сколько я хотел бы их приблизить,

Раз так она желает — новый срок

Я принимаю с прежнею охотой.

Да будет между вами так всегда.

Сердечно рад.

Заметил ты, как холодно она

С тобой простилась?

Холодно? Опять

Ворчишь, придира?

Ладно, я — дурак,

Что от беды хочу тебя избавить.

О чем ты говоришь?

Твое доверье

Обмануто, обмануто жестоко.

Расстанься с этой пагубной любовью

Со всею быстротой, какую мудрость

Тебе внушит. Подумай, что за пытка

Жить с той, чье сердце отдано другому.

Источник радости ее — не ты,

Она с другим лежит в твоих объятьях.

Наполовину он — отец детей,

Которых ты зачнешь с ней. Как постыдно

И как опасно это положенье,

И что оно родит — представить больно.

Ты говоришь так, словно бы она

Другого любит.

До сих пор не понял?

Нет, как ты ни пугай, я в ней уверен.

Прибереги свои советы, брат,

Для пущей надобности. Я б расстался

Врагом — смертельным, яростным врагом

С любым, кто бы посмел предположить,

Что ей известно даже это слово —

"Непостоянство", уж не говоря

О способах его употребленья.

Но мы — друзья. Прошу, не докучай

Мне этим впредь. Я многое стерплю,

Пока мою невесту не заденут,

А там уж я — не я. Любезный брат,

Прощай. Спасибо небу, что хранит

Любовь меж нами.

Вот слепой безумец,

Что сам бросается в пучину мук!

Сеньор, я позаботилась о месте,

А вы явились в срок. Да наградит

Вас радость непорочного свиданья.

Я слышу, госпожа идет сюда,

Не смею дольше с вами оставаться.

Отлично. Этим маленьким плутовкам

Хозяйки доверяют, как ларцу,

Где самое заветное хранится.

Передо мною — все мои желанья.

Все, о чем молятся в святых молитвах

И что дарует небо, нисходя

К земной нужде, не может быть желанней,

Чем вы, — для глаз моих!

Так схожи чувства,

Что лучше этих слов мне не найти.

Обнимаются.

Каким бы счастьем стала наша встреча,

Будь все иначе! Бедный поцелуй,

Есть у тебя свой враг, свой ненавистник,

Мечтающий, чтобы ты был отравлен!

О, если б вовсе не было на свете

Ни имени такого, как Пиракуо,

Ни уз таких, как принужденье старших!

Раз вы в отчаянье, и я несчастлив.

Но выход есть. Всего одна услуга

Два этих страха разом устранит.

Причина пропадет — и принужденье

Отступится.

Я вас не понимаю.

Сеньор, скажите: о какой услуге

Здесь речь — такой нежданной и счастливой?

О доблестной услуге. Я сегодня ж

Пиракуо пошлю по форме вызов.

Как? Вы хотите погасить мой страх,

В горящий пламень масла подливая?

Хотите рисковать собой, в котором —

Все радости мои? О нет, сеньор!

А если даже вы возьмете верх,

Опасности не кончены: закон

Захочет вырвать вас из рук моих,

Иль мрак изгнанья заживо схоронит.

Любой из двух путей — дорога скорби

Со смертью неизбежною в конце.

Молю, ни слова больше! Нет, сеньор,

Нет! не для вас кровавая резня.

Чтоб убивать, лицо убийцы нужно...

Одно такое я припоминаю.

Пожалуй, я тогда своим презреньем

Могла испортить дело. Но природа

Слепила же столь мерзкое лицо

Для некоторой цели, — для какой?

Мне и присниться не могло, как вдруг

Все обернется...

Госпожа!

А что?

Порой в руках искусных может яд

Служить противоядием. Так где же

Мое искусство?

Госпожа моя,

Вы слышите меня?

О да, конечно.

День нынешний — союзник ненадежный.

Но завтрашний, вполне возможно, будет

На нашей стороне. Прибережем

Свою любовь до радостного часа.

Сеньора, вы преподаете мудрость.

Эй, Диафанта!

Вы звали?

Проводите господина

Так скрытно, как ввели его сюда.

Да, госпожа.

Любовь моя тверда.

Располагайте ею, как хотите.

Я все подслушал. Интересно знать,

Что станется с другим? Она ж не может

Обоим услужить, не согрешив.

А тут и я случайно подвернусь.

Ведь если женщина откроет счет,

Начав от единицы — от супруга,

Ее не остановишь: десять, сто

И тысяча, и скоро ей придется

Быть маркитанткой королевских войск!

Сейчас, мне кажется, я получу

Особенную трепку. Все равно,

Лишь возле быть.

Пускай он ненавистен

И гадок мне, как юности цветущей —

Гробница, нужно ль это открывать?

Не лучше ли использовать его

Для собственной нужды?.. Вот он, прекрасно.

Де Флорес!

Как? С ума сойду от счастья!

Она меня по имени назвала —

Ни подлецом, ни плутом!

Что такое

Вы сделали приятное с лицом?

Умелый врач, должно быть, вам попался.

Похорошели сразу вы.

О нет!

Физиономия точь-в-точь, как раньше,

Вся, до прыща, до волоска, клянусь.

Что это значит?

Подойдите ближе.

Я по уши в раю!

Так, повернитесь.

Я посмотрю... Да это ж бугорочки

От полнокровья — только и всего.

Она меня коснулась! Вся она,

Как амбра пахнет.

Я вам приготовлю

Водичку, от которой все пройдет

В полмесяца[98].

Как? Этими руками?

Другим рукам я в деле врачеванья

Не доверяю.

Слушая ее,

Я словно в судороге наслажденья.

Когда привыкнешь к грубому лицу,

Оно уже и мило. Постепенно

В нем время скрадывает недостатки.

По опыту я знаю.

Выпал час!

Уж я не упущу такой удачи.

К лицу мужчине грубая суровость[99].

Она свидетельствует об усердье,

Решительности, мужестве и силе.

Мадам, клянусь, вы убедитесь в этом,

Когда окажете мне честь, позволив

Вам оказать услуги столько раз,

Сколь захотите.

Мы вас испытаем,

О, мой Де Флорес!

Боже, что я слышу?

Она меня назвала: мой Де Флорес!

Мадам, вы, кажется, сейчас вздохнули?

Я — нет, не помню... Ах!

И вот опять!

Сомнений нет, мадам, я слышал дважды.

Ваш вздох хотел бы словом разрешиться,

Ах, как бушует он, стремясь на волю!

Позвольте ему высказаться, сжальтесь, —

Хотя бы шепотом.

О, если б я...

О небо, если б вы!..

...была мужчиной!

Нет, боже сохрани!

Какая жизнь!

Когда бы только я была мужчиной,

Никто б меня тогда не смел принудить

Венчаться с ненавистным! Я б сумела

Избавиться навеки от него.

Вы можете, не изменив природе,

Достичь желаемого. О мадам,

Пусть буду я — ваш избавитель!

Вы?

Как это вдруг?

Доверьте службу мне,

Молю вас на коленях!

Вы слишком горячи, чтоб мне помочь.

В услуге этой — ужас, кровь, опасность.

Молить об этом?

Если бы вы знали,

Как сладостна мне будет ради вас

Вся служба, от начала до развязки,

Меня б вы упрекнули в недостатке

Восторженных и благодарных слов —

За это порученье.

Ну, довольно.

Мне кажется, что алчность движет им,

Горячка золотая.

Поднимитесь.

Сначала имя.

Видимо, нужда

Его прижала.

Это вам — задаток.

Решились вы. Опасность велика,

Но и награда тоже.

Несомненно.

Я сразу понял, что награда будет

Великолепной, — и дрожу заране.

Тогда расправьтесь с ним!

Я жажду — имя!

Алонсо де Пиракуо.

Он погиб.

Ему спасенья нет.

Каким красивым

Вы кажетесь сейчас! Награда будет

Немедленной и щедрой.

Я уверен.

Прошу вас: будьте крайне осторожны!

Не две ли наших жизни на кону?

Все свои страхи вам препоручаю.

Они уже не смогут мучить вас.

Когда исполните, я вас снабжу

Всем, что потребуется для побега.

В другой стране вы заживете славно.

Да, да. Об этом — позже.

Я избавлюсь

От двух своих закоренелых язв

В одно и то же время — от Пиракуо

И этой песьей морды.

Кровь моя!

Я словно сжал ее уже в объятьях!

Она своею шаловливой ручкой

Растрепливает бороду мою

И хвалит это грубое лицо

В горячке наслажденья. Страсть и голод

Порой довольствуются грубой пищей,

Едят вовсю, еще добавки просят,

И даже — вот что чудно — отвергают

Изысканные яства. Женский пол —

Чудной едок. — Я слишком разболтался.

Сюда идут. Вот человек, который

Без ужина сегодня ляжет спать

И завтра не поднимется к обеду.

Де Флорес!

Да, мой добрый господин?

Я рад, что встретил вас.

К услугам вашим.

Вы можете мне показать

Систему укреплений замка?

Да.

Я очень бы хотел!

И если только

Крутые лестницы и узкие проходы

Не утомят и не прискучат вам,

Ручаюсь, это будет интересно.

Я не боюсь устать.

Тогда, сеньор,

Я — ваш слуга. Подходит час обеда.

Когда он кончится, я буду ждать

С ключами вас.

Спасибо, мой Де Флорес.

Он на меня спокойно положился.

А зря.

Нет, все ключи со мной. Я опасался,

Что нет ключа от потайного хода. —

Он здесь, а этот вот — от бастиона.

Да, все ключи со мной, мой господин.

Обширнейший и неприступный форт.

Еще не то вы скажете. Глядите,

Здесь лестница узка, мы не пройдем

С оружием, оно обременяет.

Пожалуй.

Разрешите вам помочь,

Мой господин.

Благодарю, Де Флорес.

Вот подходящий крюк, мой господин.

Ведите, я за вами.

Все это — пустяки, сеньор. Вы вскоре

Увидите такое, что едва ли

Предполагаете.

Я очень рад

Такой возможности. Все в этом доме

Воображают, что я взял гондолу[101].

Я, значит, вне опасности. Прекрасно.

Мой господин, из этого окна

Все стены и дворы, как на ладони.

Как много бастионов!

Да, сеньор.

Отличная система обороны.

А пушки видите? Металл отменный!

Они поднимут вам такой трезвон,

Как на больших похоронах! Теперь

Направьте прямо взор — на тот редут,

Там скоро мы окажемся.

Направил.

И я!

Де Флорес, о, де Флорес,

Чьей злобой ты облекся?

А, шпионить?

Выпытывать? Молчи же!

О, о, о!

Молчи!

Итак, исполнено неплохо.

Теперь тот склеп сгодится. Что такое

Сверкнуло мне в глаза? Ого, алмаз

На пальце; это — добрая находка.

Возьму. Что, не снимается, застрял?

Так вместе с пальцем снимем.

Вот и все.

Теперь, во избежанье подозренья,

Скорее прочь улики преступленья!

Любезнейший, кто дал вам порученье

Держать меня все время взаперти?

Я — в клетке, может быть? Тогда хотя бы

Подсвистывайте мне, иначе скучно.

Чья это прихоть — ваша или мужа —

Загнать меня в ограду, как овцу?

Да, я гляжу, хозяин ваш — мудрец.

Полным-полно, да все — умалишенных!

Два сорта враз — дурак и сумасшедший.

Каков нахал! Ну ладно же, представьте

Мне развлеченья вашего Бедлама.

Вы, кажется, сегодня похвалялись

Одним свежеприбывшим идиотом,

Телесными избытками его

При недостатке мозговых извилин, —

И изъясняли мне, сколь любопытно

И сколь прискорбно это сочетанье.

Мне бы хотелось убедиться, сударь,

Какая в этом прелесть.

Бьюсь об заклад, что так и назову.

Увы! Увы! Все это слишком грустно,

Чтоб быть смешным. Как он сошел с ума?

О, светлая Титания, привет!

О чем ты здесь грустишь на берегу?

С дриадами танцует Оберон[104].

Фиалки, незабудки и нарциссы

Вплету я для тебя в венок стихов!

Сдержи свой гнев, могучий Диомед![105]

Ты хорошо кормил своих коней,

Они тебе послушны. Преклоняет

Перед тобой колени Буцефал[106].

Мне кажется, в нем совесть не чиста.

Но он воспитан, видно по всему.

Приблизься, Эскулап, но спрячь свой яд!

Ладно, спрятал. (Опускает плетку.)

Слыхали ль вы о некоем Тиресии[107],

Прославленном поэте?

Это который пас гусей?

Тиресий — это я!

Не может быть!

Молчи, не возражай. Я был мужчиной

Семь лет назад.

Скорее всего, подростком.

Теперь я — женщина душой и телом.

Хотелось бы убедиться.

Юноной ослеплен я.

Юнона выжгла очи мне!

Брюхатая луна на небосводе!

Летим со мной, мы унесемся ввысь —

Туда, к ее серебряному шару;

Обшарим куст и псу дадим пинка,

Чтоб громче лаял по ночам на ведьм,

И с ликантропов[108] рыскающих спустим

Их волчьи шкуры, чтоб сберечь овец.

Ой, хватит, он становится опасным!

О дорогая, сжалься надо мной,

Позволь мне лечь с тобой!

Нет уж, убирайся в свою конуру.

Она уснула! Тише, не шумите,

Над милой девой полог опустите!

Пусть все молчит, и только втихомолку

Любовь, как мышь, к ней прокрадется в щелку[109].

Это кто, братец, моя тетя?

Послушай, Лоллио, там наверху

Воспитанники ваши расшалились.

Ну, сударь.

Вот случай, о прелестнейшая! Нет,

Не удивляйтесь этой перемене!

Что, что?

Под этим обликом безумца

Скрывается влюбленный — верный раб

И жертва ваших чар неотразимых.

Какой речистый дурень!

Что ж такого?

Любовь умна по-своему. Она

Из всех наук дотошных выбирает

По капле знанья, как поэт искусный,

И сносит все в заветный свой тайник,

В свою кумирню...

Вы — опасный дурень!

О нет! Мое оружие — любовь,

Она наносит сладостные раны.

Испробуйте ее стрелу, — и если

Она малейший вред вам причинит,

Вы отомстите мне двадцатикратно!

На редкость предприимчивый дурак!

Все, что я делаю, любовь диктует,

Она мне тысячи путей открыла.

Но этот путь я выбрал как ближайший

По Млечному пути — к моей звезде![111]

Вы слишком увлеклись, мой дурачок!

Все это — блажь, мечта...

О, не смотрите

На внешние приметы безрассудства.

Скрывается за ними дворянин,

Влюбленный в вас!

Когда его увижу,

Тогда и потолкуем. А пока

Носите свой наряд — он вам подходит.

Как дворянина, я не стану вас

Разоблачать. Но милости другой

Не ждите. Что б вы там ни полагали,

Ручаюсь вам — вы дурака сваляли.

И должен вновь... Хи-хи! Спасибо, братец,

Я буду вновь твоею Валентиной.

Сверх ожиданий, сударь.

Ну, если он продолжит так, как начал,

Он далеко пойдет.

Нет, пусть еще останется немного.

Для страсти и минута дорога!

Ну, началось! Уж лучше бы вы, сударь,

Придерживались вашей прежней роли.

Вам не идет вести такие речи

В наряде дурака.

Могу ль я мерзнуть

Вблизи такого нежного тепла?

Могу ли равнодушно проходить

По саду Гесперид — и не сорвать

Ни яблочка?[113] К румяным этим щечкам

Меня влечет...

Поосторожней, сударь,

Их стерегут гиганты.

Вы чересчур смелы.

Чего бояться,

Когда со мною — все мои желанья?

Лишь улыбнитесь — и Амур-проказник

Начнет играть на ваших нежных губках,

Приоткрывая их и вновь смыкая.

Взгляните на меня — ив вашем взоре

Увижу я свое несовершенство

И стану лучше. Знаю: этот вид

Мне не идет, но в зеркалах прекрасных

Я отражусь — и изменю обличье.

Кто это?

Оробели, мой храбрец?

Не бойтесь: это школа полоумных.

Их ремесло — разыгрывать в ролях

Все образы своих шальных фантазий.

Творят, что захотят: с обиды — плачут,

Покажется им весело — смеются,

И подражают птицам и зверям:

Ревут ослом, щебечут, лают, блеют,

Все, что хотите.

Мне ничуть не страшно.

Сейчас вам будет...

Хи-хи-хи, мой братец!

Ой, как мне весело!

Как дамбами не сдерживай поток,

Он брешь прорвет. Нам, женщинам, не надо

Искать греха — грех сам находит нас.

Как стрелку намагниченную — север,

Так женская краса влечет мужчин.

"Чего бояться,

Когда со мною — все мои желанья?

Лишь улыбнитесь — и Амур-проказник

Начнет играть на ваших нежных губках,

Приоткрывая их и вновь смыкая.

Взгляните на меня — ив вашем взоре

Увижу я свое несовершенство

И стану лучше. Знаю, этот вид

Мне не идет..."

Довольно, о любезнейший! Я вижу,

Вас вдохновил тот странствующий рыцарь

Венеры, тот искатель приключений,

Что домогается моей любви.

Вы будете молчать, как пень, как идол,

Иначе он по моему приказу —

Чтобы меня утешить — перережет

Вам глотку. Так ему и прикажу, —

Хотя бы для того, чтоб убедиться,

Как он мне верен. Поняли, любезный?

Молчите! Ваш хозяин.

Ну, здравствуй, женушка, как поживаешь?

Как пес на привязи, мой господин.

Фу, Изабелла, полно!

Вы бы лучше

Меня под стражу заключили, сударь.

Под стражу рук моих, в свои объятья

Я скоро заключу тебя, голубка.

Есть дело, Лоллио, есть порученье.

Послушай. Благородный Вермандеро,

Хозяин нашей крепости, готовит

Большое празднество в день свадьбы дочки,

Прекраснейшей Джоанны-Беатрисы.

И к нам он обратился с пожеланьем,

Чтоб наше сборище умалишенных

Венчало неожиданным финалом[116]

Увеселенья — в третью ночь от этой.

Смутить гостей явлением нелепым

И жуткое доставить наслажденье —

И только. Я же большее задумал.

Представь себе, что если б мы сумели

Поставить дикий и безумный танец[117]:

Разнузданный, вихлястый, непотребный,

Чтоб мир свихнулся, глядя на него

(Неважно, после как-нибудь исправят —

Не в этом, — ну так в следующем веке),

Тогда бы, Лоллио, мы отличились

И заслужили щедрую награду.

Ты дал научное обоснованье,

Мой честный Лоллио, — и я спокоен.

Торгуете вы ловко дураками.

Что делать, коль других товаров нет?

Ведь надо ж как-то есть и одеваться.

Мы в ту же гавань, что и адвокаты,

Ведем суда — и вместе процветаем

На почве дураков и сумасшедших.

Валенсия, я слышал, хвалит вас.

Жаль, у меня нет дочери другой.

Сестра такого существа была бы

Достойна короля.

Когда-то, сударь,

Была сестра. Но небо обручило

Ее с отрадой вечной. Грех желать,

Чтобы она вернулась к сей юдоли.

Пойдемте же, друзья. Я покажу,

Чем утешается еще мой возраст.

О вашем замке слава, как о чуде.

Ну, это чересчур...

Итак, отец

К нему благоволит, он принят в доме.

Все обернется к лучшему. Так мудрость,

За шагом шаг, стремится к верной цели.

И если ненавистное мне око

Померкнет — о, желанное затменье! —

Избранник мой взойдет светилом ярким

Перед отцом — в лучах моей любви.

Душа пирует. То, что я свершил,

Не тяготит, но кажется дешевой

Ценой при мысли о вознагражденье.

Де Флорес!

Госпожа?

Ваш вид вселяет

Надежду.

Все совпало: время, случай.

Желанье ваше и моя услуга.

Так, значит...

Пиракуо не существует больше.

Мне радостью глаза заволокло.

Рождаясь, счастье плачет, как ребенок.

На память есть подарок вам.

Подарок?

Хотя нельзя сказать, что добровольный.

Пришлось колечко вместе с пальцем снять.

Спаси нас небо! Что вы натворили?

Убить, по-вашему, не так ужасно?

Я струны сердца перерезал в нем.

Руке голодного, залезшей в блюдо,

Досталось, что досталось.

Этот дар

Отец меня послать ему заставил.

А я заставил отослать обратно.

Ведь мертвым безделушки ни к чему.

Он так с ним неохотно расставался,

Как будто с плотью золото срослось.

Как с мертвого оленя — леснику,

Так, сударь, вам — пожива[118] с мертвечины.

Прошу, скорей заройте этот палец.

А камень... камень пригодится вам,

Он стоит около трехсот дукатов.

Хотя на них нельзя купить ларца,

Чтоб спрятать совесть от червей грызущих,

Возьму. Ведь ныне и большие люди

Дарами не гнушаются, — чего же

Стесняться мне?

О том и речи нет!

Но вы ошиблись: это вам дано

Не как вознагражденье.

Я надеюсь.

А то с презреньем бы отверг подачку.

Вы чем-то, кажется, оскорблены?

Возможно ли, что преданность моя

Терпела бы от вас еще обиду?

Я оскорблен? То было б чересчур

Для сослужившего вам эту службу

И не успевшего еще остыть.

Мне горько, если я дала вам повод.

Вот именно, что дали. Горько, да.

Мне тоже горько.

Это поправимо.

Вот здесь три тыщи золотых дукатов.

Заслуги вашей я не принижаю.

Что — деньги? Вы терзаете меня!

Но, сударь...

Или я из тех подонков,

Что режут ради денег? Выкупать

Кровь — золотом? За то, что сделал я,

Нет слишком дорогого воздаянья.

Не понимаю вас.

За эту цену

Я нанял бы отпетого убийцу

И сладил дело, не марая рук

И совести своей не беспокоя.

Я — в лабиринте. Чем его насытить?

Я вдвое заплачу.

Таким путем

Вы лишь удвоите мои терзанья.

Бессмыслица какая! Где же выход?

Чего он хочет?

Умоляю, сударь!

Вам нужно скрыться — чем быстрей, тем лучше.

Быть может, вы стесняетесь назвать

Мне сумму, — так бумага не краснеет.

Лишь напишите — я отправлю вслед.

Бегите же.

Тогда и вы — со мною.

Я?

А иначе я не тронусь с места.

Что это значит?

Разве вы не так же

Замешаны? Теперь мы заодно.

Поймите же! Побег мой неизбежно

Под подозрение поставит вас.

И тут не отвертеться.

Это верно.

Отныне мы так связаны судьбой,

Что врозь не быть нам!

Как вы смели, сударь?

Зачем меня дичатся эти губы?

Не так — совсем не так!

Он обезумел.

Целуй смелее!

Я боюсь его!

Так долго мне упрашивать невмочь.

Де Флорес, берегитесь! Вы забылись.

Нас выдаст это.

Нет, скорее вас —

Вас упрекнуть в забывчивости можно.

Он дерзок, и виновна в этом я.

Припомните, я вам помог в беде.

А ныне сам я — в горе. Справедливость

И состраданье требуют, чтоб вы

Мне помогли, поймите!

Не решаюсь!

Решитесь!

Нет! Прошу вас — говорите!

Сотрите новыми словами след

От прежних слов — чтоб звука не осталось!

О! В следующий раз я не позволю

Так оскорблять себя.

О, нет, мадам,

За прошлый раз еще не рассчитались.

Недаром я так жаждал порученья,

Как влаги — пересохшая земля.

Я на коленях вымолил его,

И что ж — напрасно? Золото отверг я

Не потому, что мне оно не нужно, —

Еще как нужно! Но всему свой срок.

Я ставлю наслажденье выше денег.

И если б я заране не решил,

Что ваша девственность — вне подозрений,

Я б деньги взял, хотя и с неохотой,

Как тот, что большей платы ожидал.

Возможно ли, чтоб ты был так жесток,

Таил в себе столь гнусное коварство?

Там — жизнь отнять, а тут — похитить честь?

Какая низость!

Бросьте! Вы забылись!

В крови по локоть — говорить о чести?

Вот пасть греха! Уж лучше б я себя

Пожизненною мукою связала

С Пиракуо, чем это услыхать!

Припомните, какое расстоянье

Меж мной и вами — и держитесь в рамках.

Вглядитесь в книгу совести своей.

Она не лжива, и она вам скажет,

Что мы равны. Не надо родословной!

Происхожденье не разделит нас,

Мы происходим от своих поступков.

И, значит, преимущество свое

Вы потеряли вместе с чистотою.

Поймите же, мадам, что вы теперь —

Одно со мной.

С тобою, негодяй?

О да, моя прекрасная убийца!

Сказать еще? Ты, девственная телом,

В душе распутница. Пришел второй —

Твой Альсемеро, и любовь былая

Забыта невзначай блудливым сердцем.

Но я клянусь — всей глубиной греха! —

Что если я не наслажусь тобою,

Он никогда тобой не насладится.

Мне нечего терять — я жизнь свою

Не ставлю в грош.

Сеньор!..

Я должен ныне

Покончить с этою чумой любовной.

Я истомлен. Огонь ее очей,

Как уголь, жжет!

О, выслушайте, сударь!

Пускай с любовью жизнь мне возвратит,

А нет — со мной разделит смерть и стыд!

Послушайте меня...

Я вам отдам

И драгоценности мои, и деньги —

Все, чем владею. Лишь позвольте мне

Неопозоренной взойти на ложе,

И я — богачка.

Замолчи и знай:

Не выкупить сокровищами Индий

Мою добычу. Если ты способна

Слезами отвернуть судьбу от цели

Назначенной, тогда поплачь.

Вот — мщенье.

Так преступленье тянет преступленье.

Что это за проклятье надо мной?

Ведь я же не покрыта чешуей![119]

Свой стыд ты спрячешь на моей груди.

Молчанье — вот условие блаженства.

И только лишь в покорности — покой.

Что, голубок, трепещешь и томишься?

Еще полюбишь то, чего боишься.

Что делать? Я погублена навек.

Несчастнее невесты не бывало.

Все думаю о предстоящей ночи,

И как мне предстоит сплестись в объятьях

С тем, кто так благороден и умен,

Так проницателен — вот в чем несчастье! —

И трепещу от ужаса заране.

Перед его судом моя вина

Предстанет, как преступник уличенный,

Которому не скрыться. Умный муж —

Погибель женщины! Как ни взгляну,

Не вижу средства избежать позора.

Да что позора! — он меня придушит

В постели, как обманщицу и шлюху.

Куда как трудно в кости сплутовать

С искусным игроком! Вот дверь его.

И ключ в замке забыт, а сам он — в парке.

Отважусь и взгляну.

Вот это да!

Тут все, как у врача: флаконы, склянки,

И надписи на каждом пузырьке.

Он, видно, медициной увлечен,

Наукою премудрой и глубокой.

А это что за толстый манускрипт?

Посмотрим: "Книга сокровенных тайн,

Рекомая Пытание природы"[120].

Так, интересно... "Как определить,

Беременна ли женщина иль нет".

Надеюсь, нет еще. А вдруг проверит?

Страница сорок пять... Да здесь закладка!

Мне кажется, что это неспроста.

А где ж флакон? А, вижу, — вот стоит.

Водички этой я остерегусь,

Ни с чем ее не спутаю отныне.

Конечно, можно бы разбить флакон

Иль молока туда налить. Но лучше —

Приметить. Что же дальше в ней, проклятой?

О, в сто раз хуже! "Как определить,

Является ли женщина девицей".

Захочет испытать — и я пропала!

До сей поры он вряд ли прибегал

К такому средству, неизменно веря,

Что я чиста. А вдруг как усомнится?

Вот страх какой! Пораньше бы узнать.

Но ничего, до вечера есть время.

Мадам, вы здесь?

Вот честная девчонка

И неподкупная. Своим приходом

Она мне подсказала некий план.

Я здесь искала моего сеньора.

Ах, был бы у меня такой же повод

Его искать!

Он в парке, госпожа.

Ну что ж, тем лучше.

Пусть себе обрыщет

Все парки и леса, поля и горы.

Поближе к ночи он найдет конурку

Поближе. Полководцу Александру

Вселенная казалася узка,

А под конец хватило тесной ямки.

Ты чересчур нескромна, Диафанта.

А вы, сеньора, скрытны чересчур.

Таков обычай всех невест на свете —

Держать в секрете радость.

Радость? Нет!

Скорее, страх.

Чего же тут бояться?

Ты девушка, и это говоришь

Такой же девушке — и не краснеешь,

Бесстыдница!

Вы это в самом деле?

Представь я раньше, как мне будет страшно,

Бежала б от мужчин!

Не может быть!

Не пожалела б тысячи дукатов

Для той, что испытает за меня

Страх этой ночи — и рассеет утром

Мою боязнь. Тогда б и я решилась.

А вы не шутите?

Найди мне прежде

Такую женщину, и ты увидишь —

Мне не до шуток. Но она должна

Девицей быть, иначе ощущенья

У нас не совпадут.

О нет, мадам,

Я вам найду девицу.

А иначе

Я буду опозорена.

Но все же

Чудно! Вы жертвуете первой ночью

Со всеми радостями и вдобавок

Еще и награждаете!

Охотно.

Раз деньги могут честь мою спасти.

Как это люди ищут вдалеке

Тех добродетелей, что рядом с ними?

Мадам, чтоб долго нам не говорить,

Я, так и быть, сама к услугам вашим.

Боюсь, прытка ты слишком для девицы.

Я — не девица? Нет уж, вы позвольте!

Пусть ваша благородная особа

Полна невинных страхов...

Страхов — да,

Но не невинных.

...я с моею "прытью"

Не меньше целомудренна, чем вы!

Я рада это слышать. Ты согласна

Подвергнуть свою честность испытанью

Несложному?

Любому!

Погоди.

Неужто, же она меня обшарит,

Как узницу несчастную в тюрьме?[122]

Флакончик М? А, вот он. Диафанта,

Смотри, я отопью сама.

Раз так,

Я не спрошу, что в нем, и тоже выпью.

Ну, если опыт выйдет — все в порядке,

Вздохну я с облегченьем... началось!

Вот первый признак. Хорошо. Зевает.

Теперь посмотрим, как она чихнет.

Как из ружья! Нет, эликсир не лжет.

А мне, несчастной, хоть бы почесалось!

Все, как по-писанному, точка в точку.

Одно вслед за другим.

Ха-ха-ха-ха!

Ты что хохочешь?

Ах, как легко на сердце, как приятно!

Еще глоточек, госпожа.

Нет, завтра.

Успеется.

Мне снова стало грустно.

И как легко проходит!

Ну, пойдем.

Тебя я завтра отблагодарю.

А все-таки, мадам, что это было?

Потом узнаешь. А пока нам нужно

Решить, как лучше дело провести.

Прекрасно проведу, не беспокойтесь, —

Уж больно мне наездник по душе.

Ты ровно в полночь выйдешь потихоньку,

А я войду и лягу рядом с ним.

Все совершу, не бойтесь, без промашки.

Постель невесты! Тысяча дукатов!

Теперь я выйду замуж за судью,

С приданым-то! Пусть ищет виноватых.

Ты понял? Под угрозой честь моя,

Доныне бывшая вне подозрений.

Докладывай: кто из моих людей

Отсутствует.

Когда они покинули наш замок?

Их обличает совпаденье дат.

Проклятие! Над нашим домом ныне

Нависло обвинение в убийстве

Пнракуо. А их отъезд — улика.

Немедленно повсюду разослать

Приказ об их аресте. Мы должны

Стереть пятно — иль обнажить пред всеми.

Собрать людей и снарядить тотчас!

Я вижу, снова на меня атака.

Верните брата мне.

Не кипятитесь!

Вы ищите не там.

В крови врагов

Искать я буду правду[123]. Это место

Должно мне отчитаться, где мой брат.

Я здесь его оставил, и все нити

Женитьбы этой, ставшей западней,

Дают мне основанье полагать,

Что он погублен.

Зыбко основанье.

Вам это место может рассказать

О вероломном нарушенье слова,

О том, как он жестоко надсмеялся

Над неизменною моей, любовью

И чувством дочки. Утро покраснело,

Узнав, как он предательски бежал,

Оставив нас позору и печали,

Глумлению и клевете молвы.

И это — все?

Достаточно о том,

Кто так добра не ценит. Вас же, сударь,

Предупреждаю ясно: вы здесь лишний.

Нет, я не лишний там, где нужно мстить.

А! Это ты, Де Флорес!

Я, сеньор.

Скажите, вы не видели невесту?

Избавил бог от вида этой лгуньи.

Скорее бы убраться подобру.

Я чувствую, он пахнет кровью брата.

Постой, дружище! Я припоминаю:

Мой брат любил тебя.

Весьма, сеньор.

Как будто вновь его я убиваю,

Так живо все!

Послушай-ка, приятель.

Ведь дружба старая сильна догадкой:

Кто мог свершить злодейство?

Нет, сеньор,

Не знаю. Я по доброте своей

Ни в ком не вижу больше зла, чем есть

Во мне самом. Так где ж найти невесту?

Прошу, не говори мне про нее,

Про эту нечестивицу.

Да что вы!

Нет, миленькая, складная красотка,

Блажная, как все дамы. Может быть,

Что не безгрешна, — как и все они,

Что копят мелкие грешки под юбкой,

Пока не превратится в старых ведьм!

Мне кажется, меня зовут, сеньор.

Быть рядом с ним невыносимо тяжко.

Де Флорес — прямодушный, честный малый.

И он еще докажет это всем.

А вот идет виновник торжества.

Но ничего, расчет меж нами близок.

Сеньор...

Вы здесь желанный гость, сеньор.

Навряд ли. Да и быть им не стремлюсь.

Тогда какой же повод вас принудил

Пожаловать?

Будь проклят этот повод!

Не веселиться я пришел сюда

И не вином накачиваться вашим.

Чтоб жажду утолить мою, сеньор,

Нужна другая жидкость — подороже.

Мне непонятны ваши речи.

Время

И шпаги нам помогут столковаться.

И вам еще придется дать отчет,

Какое вероломство помогло вам

Присвоить то, чего бы никогда

Вам не достичь в открытую!

Смотрите!

За эти речи нужно отвечать.

Отвечу, не тревожьтесь. А пока

Пируйте, празднуйте свою удачу!

Я боль свою на время затаю.

Недобрый признак. Распри омрачили

День торжества. Но я не виноват

Как будто бы... Есть новость, Джасперино,

Довольно странная.

И у меня —

Куда как странная. Когда б я мог

Смолчать о ней, возможно, было б лучше

Для дружбы и доверия, сеньор.

Доверье гневается на усердье

И охлаждает лишний пыл.

В чем дело?

Дружище, пожалей мое терпенье.

Все это, может статься, ерунда,

Пустая и докучная тревога...

Конечно, ерунда. Но в чем же дело?

Все получилось из-за Диафанты,

Ей-богу, я люблю ее, сеньор;

Так вот: она на время отлучилась, —

А были мы в одной из дальних комнат,

Где обсуждали частные вопросы;

Едва она ушла, как за стеной

Почудился мне голосок невесты,

И сразу же за ним — другой, погромче,

Де Флореса.

Де Флореса? Ты спятил.

Не верил я ушам, но Диафанта,

Вернувшись, подтвердила.

Диафанта!

Прислушавшись вдвоем, мы услыхали

Слова, какими распаляют женщин...

Молчи, угомони свое усердье!

Оно опасно для твоей груди.

Так, значит, правда гибельна для нас.

Такая правда — да!.. О, будь она

Красой и восхищением вселенной,

Пусть короли влюбляются в нее. —

Но с порченною я в постель не лягу!

Однако время есть. И я успею

Все это разрешить, хоть ночь близка.

Не осуждай меня за эту вспышку.

Друзей не осуждают.

Вот спасибо.

Я посвящу тебя в один секрет,

Его я сведал от халдейских магов.

Сходи ко мне и отыщи там склянку,

Помеченную буквой М, — и все.

А от вопросов воздержись покуда.

Иду, сеньор.

Как это совместить?

Всего лишь час назад ее служанка

Описывала госпожу свою

Как самую стыдливую из дев,

Когда-либо рождавшихся на свете,

И чуть ли не молила, снисходя

К ее застенчивости, чтоб я принял

Свою невесту под покровом тьмы.

Пока все хорошо. Конечно, жаль

Отдать служанке радость первой ночи.

Но все же лучше поступиться этим,

Чем все терять.

Греховны подозренья.

Ее лицо — святыня чистоты.

И все ж проверю.

О, моя Джоанна!

Сеньор, я вас осмелилась просить

О милости. Простите страх девичий.

Она невинней, голубя. Все — ложь.

Ее оклеветали, без сомненья.

Вы не один, сеньор?

Флакон — тот самый!

Как вы сказали — с буквой М, сеньор.

Да, вижу.

Значит, я — под подозреньем.

Отведайте, прошу вас, это средство.

Какое средство, мой сеньор?

Не бойтесь.

Я не люблю лекарств.

На этот раз

Попробуйте, я за него ручаюсь.

Вреда не будет?

Боже сохрани.

Пущусь на хитрость. Действие я знаю.

Лишь притвориться надо половчей.

Напиток этот действует трояко

На девушек.

Ошибок не бывает?

Клянусь святыми, так! Посмотрим дальше.

Вот странный метод проверять девиц!

Ха-ха-ха-ха! Сердечную отраду

Вы подарили мне, мой господин.

Нет, это вы мне подарили ныне

Сердечную отраду.

Как, сеньор?

Гляди, она теперь как бы в унынье.

Запомни по порядку.

О Джоанна!

Чистейшая, как ветерок небес,

Как лоно утра, где родится день,

Моя любовь зовет тебя в объятья!

Неужто полнолуние родит

Забавные такие сочетанья?

Вот вам пример помешанного дурня,

Влюбленного лунатика.

Того,

Кто вам прислал письмо?

Сличите сами

Наружность и начинку — и судите.

Ты будешь, Лоллио, на первом месте.

Но в случае падения министра...

Теперь, скажите, как мне с ними быть?

Вернее, как мне обходиться с ними?

Совет неплох. Я так и поступлю.

Где ключ от гардероба?

В наружном смысле, — так, слегка...

Ну, Лоллио, готово представленье?

Нас Вермандеро ждет сегодня ночью

Для завершенья праздничных торжеств.

Нет, сумасшедшие не подведут.

Тут будет чем нелепее, тем лучше.

Смотрите только дам не напугайте,

Они такие нежные созданья!

Я бы хотел взглянуть на все заране.

А я взгляну, готовы ль музыканты.

Да, кстати, как тут козочка моя?

На привязь не в обиде?

Возьмем ее на праздник к Вермандеро.

Вот будет ей на месяц утешенья.

Где, Лоллио? Я ничего не вижу.

Прочь от меня! Негодник! Дуралей!

Пойду готовить музыку.

Упал! упал! как страшно он упал!

Скорее встань, о дерзкий сын Дедала!

Войдем с тобою в этот лабиринт,

Чего бояться с путеводной нитью?[127]

Прошу тебя, сестрица, отвяжись!

Так ты не утонул, смельчак? Я вижу

Над головой твоею свиток туч,

Похожий видом на тюрбан турецкий.

И радуга, хамелеон небес,

Плащом свисает с плеч до самых ляжек.

Дай усмирить мне волны в этом чреве,

Впитать в себя их яростный прибой!..

Но берегись пиратов!

Зачем ты ввысь стремишься, как Меркурий,

Законного сыночка не родив?

Останься на Луне, Эндимион[128],

И укротятся бешеные волны

Грозящие разбить мою любовь!

Я дам тебе пинка, лишь только тронь,

Нахальная карга! Я не дурак.

Зато ты в точности, как я, безумен.

Неужто я, в отчаянье любви,

Нарочно вырядилась полоумной,

Чтоб так за это быть вознагражденной?

Прекрасная!

О нет, я не прекрасна.

Как видно, платье красило меня.

Прочь от меня, слепец! Тебе к лицу

Наряд дурацкий!.. Кажется, сама

От злости я сейчас сойду с ума.

Постой — иль я, как ты, безумным стану!

Какой тебе я дурачок, болван?

Да, я взбешен. На это есть причина.

Могу тебе припадок показать

И так отделать, что чертей вспомянешь!

А верить тебе можно?

Он больше ей не станет докучать.

Я позабочусь.

Скажите ей: любовь я заслужу.

Ха! Что это?

Увы, дурак меня разоблачил.

Что ты читаешь, друг любезный?

Ты облечен доверием хозяйки?

Так протяни мне руку, друг любезный.

Нет, ни в едином слове я не лгал.

Она одна могла бы мне помочь.

Возьми же вот — за прошлые труды.

О, я и сам об этом лишь мечтаю!

Да, сударь.

Ступай и приведи их всех сюда.

Да пригласи на зрелище хозяйку.

Эй, слушай! Нет ли среди наших дурня

Неизлечимого, чтоб можно было

Устроиться к нему в опекуны?

Один такой найдется — круглый дурень!

Отлично, Лоллио!

Повеселей, ребята! Браво, браво!

Все наше будет — денежки и слава!

Час ночи, а она — все с ним. Вот девка!

Она там думает лишь о себе

И жадно предается наслажденьям,

Забыв про честь мою и мои покой.

Грабительница! Но она заплатит.

Клянусь, с огнем играет эта дрянь,

В угоду страсти нарушая слово.

Я больше ей не верю. Может быть,

Что подозренья моего супруга

Шли от нее.

Пробило два. О ужас!

Вы здесь?

Де Флорес?

Да. Она не вышла?

Все еще нет.

Должно быть, бес посеял

В ней похоть. Разве можно доверять

Служанке?

Выбирать не приходилось.

Они же все — разнузданные самки,

Особенно, когда случится им

Хозяину служить. От этой сласти

Их палкой не отгонишь, как собак.

Не будь вы так быстры и своевольны,

Я б вам привел аптекарскую дочь,

Которая в одиннадцать ушла бы

Да с благодарностью.

О, горе мне!

Совсем забылась эта потаскуха!

Мерзавке там неплохо. Скоро утро.

Глядите — звезды меркнут! Все пропало.

Да, я погибла! Даже ваш совет

Мне не поможет больше.

Подождите,

Нам нужно их поднять любой ценой,

Не медля. Вот единственное средство.

Но как? Не вышло б хуже.

Помолчите,

Иль я оставлю все, как есть.

Прошу вас,

Спасите, сделайте хоть что-нибудь!

Мой план таков: я сделаю поджог

У Диафанты в комнате.

Пожар?

В опасности окажется весь замок.

Бесчестье вам опасней, чем огонь!

Ах, делайте скорее, как решили.

В успехе я уверен. Разведу

Огонь в камине, подожгу часть тряпок

И мебели, чтоб дыму было много,

Но до опасности бы не дошло.

И если Диафанту вдруг увидят

Вдали от комнаты ее, решат:

С испугу убежала от пожара;

А если не заметят в суматохе,

Она сама же прибежит, стыдясь,

К себе, а я уж буду наготове

С моим мушкетом — как бы для того,

Чтобы очистить дымоход от сажи, —

И ей конец.

Люблю тебя сильней

За то, что честь мою ты ограждаешь.

Как самого себя. И наша жизнь,

И радость — под угрозой.

Ты подумал,

Как быть со слугами?

Я разошлю их

За лестницами, ведрами, баграми,

Устрою кутерьму... Не беспокойтесь,

Я все обдумал тщательно. И даже —

Как половчее тело сплавить с рук.

Ум очищается в огне. Готовьтесь

И ждите.

Страх меня не отпускает.

А! это ты пытаешься затмить

Мою звезду? Я не боюсь тебя,

Исчадье совести, клочок тумана!

Прочь, прочь отсюда!

Что это, Де Флорес?

Мне страшно! Удаляется. Исчезло.

Здесь, в доме, привиденье. Я дрожу,

Я вся в поту холодном от испуга.

Какая ночь ужасная!.. Ах, ведьма!

Будь у нее в груди хоть тыща жизней,

Он не отступится, пока не вынет

Последнюю. Чу, колокол опять.

Пробило три часа, клянусь святыми!

Пожар! Горим! Горим!

Уже? Как он решителен и скор!

И как мне служит преданно и пылко!

Лицом не привлекает, а увидишь,

Каков на деле, — как не полюбить?

Прекраснее зари его услуги.

Горим! Пожар! Пожар!

Быстрей! Живей! за ведрами бегите!

За лестницей! за крючьями!

Отлично.

Колокола звонят. Огонь пылает.

Осталось только зарядить мушкет.

Как не любить его?

Ах, это ты,

Сокровище?

Мадам, простите слабость.

Я потеряла голову от счастья.

Да, натворила дел.

Как вы сказали?

Поторопись-ка в комнату к себе.

Награда — следом.

В мире не бывало

Такой прекрасной сделки.

О Джоанна!

Такая рань, а ты уже проснулась.

Моя жемчужина!

О да, сеньор,

Я спохватилась, что вас нет, и встала.

Пожар пустячный, нечего бояться.

Вы думаете?

Успокойся, радость,

Опасности, поверь мне, никакой.

Помилуй нас господь!

Родитель ваш.

Де Флорес, ты куда идешь с мушкетом?

Прочистить дымоход.

Вот молодец!

Он мастер на все руки, этот парень.

До крайности полезный человек.

Усерден, как собака на пожаре.

Его уж подпалило, я смотрю.

Его мушкет!

Готово!

Дорогая,

Пойди приляг, — простудишься.

Увы!

Я не уйду, покуда не узнаю,

Что с бедной Диафантой. Ведь пожар

В той стороне, где комнаты служанок.

Однако отчего возникло пламя?

Как горничной, я ей не нахвалюсь.

Но в спальне у себя она небрежна

И легкомысленна. Уже два раза

Едва не доходило до беды,

Как, дважды?

Да, по крайней мере дважды.

Такие сонные тетери в доме

Опасны, так и жди от них несчастья!

О бедная, несчастная девица!

Да что произошло?

Увы, увы!

Она сгорела.

Господи помилуй!

Ее пожрало бешеное пламя.

Сгорела до смерти.

О мое сердце!

Ты словно бы предчувствовало это.

Не плачьте так! Во имя тех объятий,

Которые соединили нас,

Молю, не плачьте!

Я вам повинуюсь,

Хотя ее любила, как сестру.

Какие новости?

Де Флорес, схоронить ее останки

Вам поручаю. Ну, а мы, скорбя,

Пойдем за гробом. Я прошу и вас,

Супруг мой, оказать такую честь

Моей подруге.

Все, что хочешь, радость.

Кто первый дал пожарную тревогу?

Я, госпожа.

И усмиряли пламя?

Заслуга здесь двойная, и она

Заслуживает награжденья.

Верно.

Я жду вас утром.

Как и я, сеньор.

Еще и награжден? Вот это ловкость, —

Куда там мне! Нет, женщина, как видно,

Во всех сраженьях плоти и ума

Последний выпад делает сама!

Все блага жизни для меня постылы.

Я так устал от общества людей,

Что в их словах я чую только ложь,

В приятельстве — расчет и вероломство.

И раз мне неизвестно, кто мой враг

И на кого мне ярость обратить,

Я должен в каждом видеть негодяя

И первого, кто попадется мне,

Считать убийцей брата[130]. Кто там ходит?

А, это — тот, которого зовут

Де Флоресом и кличут честным малым?

Как будто честность может ночевать

Под этой кровлей — прежде королева

Жилищем изберет чумной барак!

Его лицо во мне рождает дрожь

И отвращение[131]. Малейший повод

Даст в руки мне игру против него.

Да он настолько мерзок, что противно

Меч о него марать, — столь ядовит,

Что кровь его отравит навсегда

Любой клинок, и выбросить придется

Оружье, непригодное уже.

Для честной схватки. Как? Опять он здесь?

Он здесь нарочно, чтоб мутить мне душу,

Подлец!

Мой досточтимый господин!

Ты смеешь подходить ко мне, ехидна?

Ах так?

Ты приготовился? Отлично!

Предпочитаю умереть от шпаги,

А не от яда, всыпанного в кубок!

Остановитесь, благородный рыцарь!

Я знал: все отравители трусливы.

Да, страшно мне... В его глазах кровь брата

Сверкает, как в магическом кристалле.

Я с вас, не стану требовать ответа,

Сеньор, но оскорбление стерплю,

Как мудрый адвокат; и даже буду

Носить его везде, как знак отличья,

Полученный от доблестной руки.

Что с ним такое вдруг? Еще вчера

Он мне любовь выказывал открыто.

Но, видно, братнее чутье острее.

Подальше от него.

Я с целым миром разорву союз,

Пока не нападу на след убийцы.

Простую вежливость — и ту отрину.

В той темноте, в которой я блуждаю,

Брат может вдруг обнять убийцу брата

И пожелать счастливого пути

Злодею.

О, сеньор Пиракуо!

Нам не о чем беседовать, сеньор.

Ступайте дальше.

Дай вам бог удачи!

Сеньор, любезности я презираю.

А так как вы — из племени людей,

Для вас и ваших спутников, увы,

Я не припас хороших пожеланий.

Сеньор, вы слишком увлеклись печалью

И не хотите разлучаться с нею.

А у меня есть новости для вас.

Да ну?

Сеньор, презрительной улыбкой

Не отвечайте на мое усердье.

Двоих людей, приближенных ко мне,

Я отдаю суду и вашей мести.

О, неужели?

За раскрытье зла

Благодарите их.

О мой сеньор!

Коли взаправду вы дадите мне

Такое утешенье, — назовите,

Чем мне свою усмешку искупить,

И я исполню все с благоговеньем.

Прошу вас, поднимитесь. С преизбытком

Заглажена вина. Теперь пускай

Алибиус расскажет все сначала.

Тут повезло моей жене — она

Особенно сильна в разоблаченьях —

Она открыла, что у нас, в больнице

Для сумасшедших, есть два симулянта,

Их имена — Антонио и Франциск.

Хоть оба — из моих людей, не стану

Просить о снисхождении для них.

Всего же подозрительней, что день,

Когда они под видом сумасшедших

Проникли к нам в больницу, совпадает

С днем преступленья.

Верная улика!

И более того, — я ради правды

Себя не пощадил бы — свой побег

Они прикрыли мнимою поездкой.

Поездкой в Бриамату, оскорбив

Мое доверье ложью.

Что ж мы медлим?

Сеньор, вы подарили мне покой,

Которого за все богатства мира

Не купишь. Будьте мне проводником.

Я их настигну, словно гром небесный,

И в пепел негодяев обращу!

Сеньор, предположенья подтвердились.

Итоги наблюдения в саду

Рисуют неприглядную картину.

Да, тщательно носимая личина

Всегда скрывает мерзкое лицо.

А ведь ее презрение к нему

Казалось безграничным.

Доберитесь

До правды. Нужно глубоко надрезать,

Чтобы нарыв раскрылся. Я боюсь,

Немало гноя выльется наружу.

Пока прощайте. Вот она идет

С прогулки. Ей пришлось вернуться в дом

Тайком, по коридору для прислуги.

Ужель судьба ждала меня в засаде,

Чтоб нанести удар при первом взгляде

На женщину? Она!

Мой Альсемеро!

Как поживаете?

Я? Нет, как вы?

Мне кажется, вы выглядите плохо,

Вы угадали; мне нехорошо.

В моих ли силах вам помочь?

О да!

Тогда я излечу вас.

Помогите

Мне разрешить один вопрос.

Какой?

Ответьте, только сразу: вы честны?

Ха-ха! Вопрос туманный, мой сеньор.

Да и ответ двусмысленный, сеньора.

Смеетесь вы? Мои сомненья крепнут.

Невинность так смеется! Как ни хмурьтесь,

Морщинам вашим не прогнать веселья

С ее лица. Когда б я стала плакать,

Я лучше бы смогла вас убедить?

Нет, это было б только лицемерье

Другого сорта, но по сути то же.

Ни ваши слезы, ни улыбки ваши

Не поколеблют знанья моего:

Ты — шлюха!

О, какой ужасный звук!

Он превращает красоту в уродство,

Обезображивая вмиг лицо,

Которого коснется. Вы разбили

То, что бессильны воссоединить!

Все сокрушу, но истину из вас

Я извлеку, коль там ее осталась

Хотя б крупица. Сами расскажите, —

Иль я взломаю силой эту грудь

И все там переворошу вверх дном,

Чтоб вырвать правду!

Грудь моя, сеньор,

Пред вами. Но сначала покажите

То место, где любовь вы потеряли,

Чтобы моя невинность, погибая,

Могла попрать его.

Непостижимо!

Как раз туда вам лучше не ступать.

Едва наступите ногой неверной,

Провалитесь к чертям в тартарары! —

Сперва лицо вы прикрывали маской, —

Теперь на нем уверенно сияет

Бесстыдство. Как сумели вы стакнуться

С тем, кто был прежде вам столь ненавистен

С Де Флоресом? Он зренье ваше ранил,

А ныне сразу стал незаменим,

Вы, молитесь, ему.

И это — все?

Нет, остается кое-что похуже —

Измена ваша и прелюбодейство.

Тот, кто сказал вам это, — негодяй.

Могла бы засвидетельствовать это

Служанка ваша, Диафанта.

Вот как?

Свидетельница, стало быть, мертва?

Боюсь, пришлось несчастной расплатиться

За знание свое.

Так вот вам правда.

Она ничуть не менее ужасна,

Чем ложь, которой вы обольщены.

Постели вашей я не изменяла.

Вина в другом, чернейшем злодеянье

Вас в этом убедит: я, вас любя,

Убийцей стала.

Что?

Да, да, убийцей!

Я ради вас отраву целовала,

Змею ласкала. Этому злодею,

Который показался мне пригодным

Лишь для такого дела, я велела

Несчастного Пиракуо убить,

Не видя больше никакого средства

Соединиться с вами.

Это храм

Воззвал к отмщению — святое место[132],

Где красота и страсть, в злосчастный день

Воспламенили грешную любовь,

Возвышенную загасив. Недаром

Боялся я; возмездие свершилось.

О, ты — чудовище!

Не забывайте.

Я совершила это ради вас.

Неужто надо с бедами смиряться

Из спасенья худших зол?

Уж лучше

Дать крюк в две тыщи лиг[133], чем перейти

По этому кровавому мосту.

Теперь все, все погибло.

Только знайте —

Я ложа брачного не оскверняла.

Не ложе это было — мрачный склеп,

Не простыни — покровы гробовые,

Скрывающие черепа и кости!

Мне нужно время, чтобы все обдумать.

Тебя же в комнате пока запру.

Я буду сторож твой. С какого края

К сплетенью этих зол мне подступиться?

Вот он-то мне и даст ответ. Де Флорес!

К услугам вашим.

У меня для вас

Есть новости, сеньор. Моя жена

Мне рекомендовала вас.

Вот новость!

Она могла бы рекомендовать

Меня веревке — так я ей по вкусу.

Покорнейше благодарю сеньору.

Здесь кровь у вас на рукаве, Де Флорес.

Кровь? Нет, я кровь отмыл.

Вот как? Отмыли?

Да, в школе фехтования вчера

Я оцарапался. Что, есть пятно?

Почти что нет. А все-таки заметно.

Да, кстати... Чуть не позабыл о деле.

Почем сейчас убийство?

То есть как?

Ну, ну, смелей! Жена мне говорила,

Что задолжала вам за тот удар,

Что вы Алонсо нанесли?

Нанес?

Скорей проткнул насквозь, по рукоятку!

Она призналась, значит?

Это значит,

Что вам обоим — смерть. Она призналась

И в остальном.

Да что уж там осталось?

Блудница вам, а не жена досталась!

Я так и знал. О дьявольское племя!

Как распознать вас под святой личиной?

Он лжет! Подлец клевещет на меня!

Пустите к ней!

Вы к ней сейчас войдете.

Уйми свои рыданья, крокодил!

Твоя добыча здесь.

Входите, сударь.

На этот раз я буду вашей сводней.

Отрепетируйте получше сцену

Распутства, чтобы вам не осрамиться

Перед косматой публикой в аду,

Где вой, и стоны, и зубовный скрежет.

Тесней прижмись к любовнице своей,

Она тебя проводит к Морю Мертвых,

Где канете вы в черную пучину:

Сеньор, готовьтесь: я вас удивлю.

Нет, это я вас удивлю, сеньор.

Сеньор, есть у меня предположенье,

Почти доказанное, об убийстве

Пиракуо.

А у меня, сеньор,

Есть доказательство, что исключает

Предположенья.

Слушайте меня.

Вот эти двое, изменив обличье,

Сбежали в день убийства.

У меня

Есть тоже двое, скрывшие обличье

Со дня убийства.

Дайте ж досказать.

Вот эти двое слуг...

Не виноваты.

Другие двое, что вам ближе слуг,

Их оправдают.

Вот святые души!

Вы перебрасываетесь словами,

А дело отлагательства не терпит.

Кровь моя требует: отдайте брата —

Живого или мертвого. А если

Убит он, пусть последует возмездье

За прелюбодеянье и убийство.

О! О! О!

Возмездье, слышите?

И я с тобой!

О! О!

Какой ужасный крик! Кровь леденеет.

Эй, вылезайте, дьявольская двойня!

Сеньоры, если что-нибудь еще

Сказать хотите нам, — прошу скорее,

Пока способность слушать есть во мне

И в этом сломанном ребре Адама.

О! Враг, ворвавшийся в мою твердыню,

Не поразил бы так! Джоанна, дочь!

Не подходите, чтоб не замараться.

Я — кровь дурная, что для вашей пользы

Врач выпустил. Не надо и глядеть, —

Скорее выплеснуть ее в канаву.

Нет, мне не звезды путь предначертали,

А этот падающий метеор[134].

Я не могла судьбы своей избегнуть,

Хоть отвращенье было мне намеком

Пророческим. С ним пала честь моя,

А ныне жизнь. Послушай, Альсемеро,

Ты был обманут в свадебную ночь.

Не я была с тобою, а другая,

Убитая за это.

Диафанта!

В то время как с невестой под кустом

Погрелся я. Теперь в аду нам греться.

Мы все повержены в кромешный ад!

Ее любил я, вопреки всему.

И заслужил ее любовь, убив

Пиракуо.

А, вот убийца брата!

Да, и она со мною расплатилась

Невинностью. Благодарю судьбу

За эту лишь единственную радость —

Столь сладостную, что я выпил все,

Другому не оставив даже капли,

Чтоб чокнуться со мною.

Негодяй!

Ты не умрешь без пыток и мучений!

Как бы не так! Мой нож еще при мне.

Одну лишь нить осталось перерезать.

Сеньоры, я избавил вас от мести.

Как я учил, Джоанна, ну же! — вместе.

Прощайте, мне не страшен приговор.

Смерть — избавленье, если жизнь — позор.

О небеса! Какой ужасный час!

Теперь навеки я покрыт позором.

Да не коснется вас молва худая,

Да не посмеет ни в глаза взглянуть,

Ни за спиной шептаться. Справедливость

Так метко поразила виноватых,

Что сняты подозрения с невинных,

И радость жизни вновь им отдана.

Сеньор, теперь вы знаете всю правду,

Для скорби вашей утешенье есть.

Сеньор, я этим удовлетворен:

Враги мои мертвы передо мною.

Чего же больше? Разве что душе

В погоню броситься за беглецами,

Чтобы настичь их вновь в стране теней

И отомстить вторично. Но чужда,

Страшна моей душе такая ярость!

Как мутен и изменчив в этот раз

Лик полнолунья![135] Сколько превращений!

Краса оборотилась безобразным

Прелюбодейством; преданность слуги —

Ужаснейшим из всех грехов, убийством;

Я сам, себя воображая мужем,

Распутничал. Но счеты сведены.

А вы, сеньор, вы от слепой вражды

Отныне обратились к зрячей дружбе.

Ну, кто еще?

Выходит, что я тоже превратился

Из сумасброда — в сущего безумца

По воле тех же самых обстоятельств.

Лишь ты не переменишься никак,

А надо бы, ревнивый дурачина,

И впрямь ты создал школу дураков

Да их на голову себе же учишь!

Жена, я образумлюсь и отныне

Столь оборотистых учеников,

Как эти двое, в шею буду гнать.

Сеньор, я к вам привязан долгом сына,

Не отвергайте преданность мою.

Пускай печаль, из ваших глаз излившись,

И сердце ваше тоже облегчит;

С печалью нас могила разлучит.