Младший брат дракона (СИ)

9

На вопль десятника Эрека «Подъём, пёсьи дети!», Дилль лишь сумел оторвать голову от набитой камнями подушки — иначе чем ещё можно объяснить жуткую головную боль? Взглянув на монаха и каршарца, Дилль убедился, что друзья тоже почивали на подушках, набитых булыжниками. Все трое едва шевелились, хотя остальные драконоборцы уже выбежали во двор, опасаясь гнева десятника.

Видимо, Эреку было знакомо чувство сострадания — он не наказал похмельную троицу, а лишь велел через пять минут быть во дворе. В организме Дилля включились в работу какие-то скрытые резервы, и через пять минут он действительно уже стоял в строю. Прохладный воздух, в котором смешались лёгкий дым, запах свежеиспечённого хлеба и «ароматы» из конюшни, слегка прочистил мозги Дилля. К его великому счастью, а также вящей радости Гунвальда и Герона, десятник объявил:

— Сегодня силовых занятий не будет. Вместо этого вы должны привести в порядок униформу, чтобы к приходу господ магистров магии и наместника короля в Неонине ваши мундиры были отглажены и сияли чистотой. Особо это касается вас троих! — палец Эрека с заскорузлым ногтём ткнул в сторону Дилля, Гунвальда и Герона, после чего десятник закончил: — Времени на всё вам даётся два часа. Кто не успеет привести себя в порядок, будет маяться животом до самого Неонина. А маги со своей стороны придумают вам ещё что-нибудь.

С такими доводами было трудно поспорить. Дилль поплёлся в казарму, где с гудящей головой принялся приводить в порядок свой полувоенный мундир. Час спустя он понял, что в результате его стараний сюртук по-прежнему выглядит так, словно на нём плясало по меньшей мере десять человек, а штаны с зелёными лампасами упорно не желают расставаться с винными пятнами. Гунвальд, судя по всему тоже отчаявшийся довести до ума свою одежду, громко выругался и решил уйти в монахи.

— Дилль, ты только посмотри на Герона! Сидит, ногу на ногу сложил и смотрит на наши мучения! Ему-то хорошо — стряхнул крошки с рясы, и готов. Всё, я тоже записываюсь в монахи! Так, из чего бы мне сделать себе рясу?

— В одеяло закутайся, — посоветовал Дилль. — Для начала, думаю, сойдёт, а потом братия тебя снабдит настоящей одеждой. Правда, Герон?

Монах кивнул, пряча улыбку в густой бороде. Гунвальд, принявший «совет» Дилля за чистую монету, принялся сооружать себе рясу из двух одеял — одного, как выяснилось, оказалось недостаточно, чтобы скрыть мощное тело каршарца. Ради помощи другу Дилль забросил чистку собственного мундира, и до самого последнего момента, пока не раздалась команда десятника Эрека, помогал варвару скреплять непослушные края одеял.

— На выход, собачьи души! — взревел Эрек. — Сейчас прибудут господа верховные магистры и наместник Его Величества в Неонине. Живо на плац!

На сей раз десятник для ускорения дал команду амулетам драконоборцев. Дилль почувствовал жуткое жжение в районе пятой точки, словно он уселся на горячую сковороду. Он стрелой вылетел из казармы, и только на улице жжение прекратилось. Дилль облегчённо похлопал себя по тощему заду и огляделся. Остальные, видимо, ощущали то же самое — драконоборцы то и дело пытались заглянуть себе за спину, чтобы посмотреть, не прогорели ли их штаны в результате магической атаки десятника.

— Построиться! — прорычал Эрек. — Ровнее, ровнее! Надеюсь, все привели себя в нормальный вид… А это ещё что? Гунвальд? Где твоя форма и зачем ты напялил на себя одеяла?

Каршарец гордо выпятил грудь и изрёк:

— Отныне я — монах. А это — моя ряса. Она же — форма.

Что там ещё пытался сказать Гунвальд, осталось покрыто мраком тайны: рёв разъярённого десятника заглушил не только голос каршарца, но даже ржание драконоборцев, оценивших шутку варвара. На некоторое время на плацу пажеской казармы воцарился хаос. Десятник орал на каршарца и требовал немедленно убрать одеяла, Гунвальд пытался втолковать Эреку, что нельзя так обращаться с новообращёнными священнослужителями, а драконоборцы покатывались со смеху, глядя на это представление. Поэтому никто не заметил, как во дворе появились несколько важных персон в сопровождении мага Эрстана.

Два седобородых старца с интересом посмотрели на Гунвальда, но промолчали. Высокий господин, чей костюм был обшит золотыми позументами так густо, что основной ткани почти не было видно, брезгливо поморщился при виде варвара и сделал скучающую мину, всем своим видом показывая, что он понапрасну теряет здесь время. Маг Эрстан, сначала оторопело разглядывавший полосато-шерстяную одежду варвара, когда вник в смысл спора, вмешался.

— Эрек, прекрати! Хочет ехать в одеялах — пусть едет.

— Но он же в монахи себя записал! — возмутился десятник. — Самозванец!

— Он такой же монах, как и ты. Эрек, да заткнёшься ты или нет?!! — прошипел маг, видя, что десятник собирается вновь возмущаться. — Дай сказать господам мастерам из Академии.

Эрек только сейчас заметил прибывших и заорал «Отряд, смирно». Драконоборцы отреагировали на команду только тем, что перестали громко смеяться — до настоящей воинской дисциплины им было ещё очень далеко. Эрек сквозь зубы пробормотал «вас бы ко мне на пару месяцев…», поправил шляпу и отдал честь новоприбывшим по всем правилам воинского артикула.

— Доброго вам дня, господа драконоборцы! — громко сказал тот из старцев, что был повыше ростом.

Второй маг приподнял островерхую шляпу и приветственно кивнул — при этом пышная копна седых волос на его голове колыхнулась, отчего он сразу стал похожим на одуванчик на ветру. Господин «золотые позументы» сделал движение тростью, показывая, что присоединяется к словам мага. Оратор достал бумагу из расшитого бисером кошеля — Дилль отметил, что документ выглядит уже изрядно потрёпанным, и, ничуть не смущаясь, принялся читать текст.

— Вы — храбрейшие из храбрейших! На вас смотрит весь Ситгар, как на героев, достойных воспевания в эпосах. Вы — единственную надежда населения Неонина на возвращение к мирной жизни. Кровожадное чудовище…

Дилль перестал слушать главного мага. Неяркое зимнее солнце, тем не менее, ощутимо пригревало; воробьи, беспрестанно чирикая, купались в луже на краю плаца; с улицы раздавались призывные крики разносчиков хлеба и пирожков. Жизнь в Тирогисе била ключом, но, увы, вскоре Дилль ничего этого не увидит. А магистр, словно издеваясь, зачитывает по бумажке приветствие, которое, несомненно, уже знает наизусть. Дилль громко и демонстративно вздохнул, всем своим видом показывая, что не желает слушать дежурные фразы. Видимо, Гунвальда одолевали подобные мысли, потому что каршарец не менее громко и ещё более демонстративно с подвыванием зевнул, чуть не вывихнув при этом челюсти.

Высокий магистр сбился со чтения, второй маг, похожий на одуванчик, огорчённо покачал головой и сделал пасс в сторону нарушителей порядка. Дилль застыл, чувствуя себя лиговым столбом — такой же прямой и неподвижный. Он попытался пошевелиться, но не смог двинуть и пальцем — по велению магистра-одуванчика его собственное тело перестало подчиняться хозяину, а глаза непроизвольно уставились на главного мага. Безмолвно ругающемуся Диллю оставалось только слушать.

Впрочем, мучения Дилля и Гунвальда длились недолго. Высокий магистр закончил торжественную речь словами «да пребудет с вами удача» и спрятал бумагу в кошель. Вперёд выступил господин в расшитом золотом костюме:

— По высочайшему повелению я, граф Бореол, лорд-наместник Его Величества в провинции Неонин объявляю, что тем из вас, кто изгонит дракона, будет присвоено звание почётного гражданина города. Это звание даёт право гражданину на налоговые льготы, на поселение в центре Неонина, а также право безнаказанно плевать в главный городской фонтан.

В рядах драконоборцев послышались смешки. Лорд-наместник поморщился.

— Напрасно смеётесь — тому, кто плюнет в городской фонтан Неонина грозит смертная казнь через утопление в этом же фонтане. Так что не советую… Короче говоря, победителям дракона будут предоставлены всяческие льготы и в дополнение к деньгам, обещанным королевским казначейством, из казны Неонина мы выделим ещё по сотне золотых оксов на каждого. Желаю вам победы.

Тон, которым были сказаны последние слова, не оставлял сомнений в том, что лорд-наместник не верит в их победу.

— А теперь настало время дать вам наше последнее напутствие, — надтреснутым голосом сказал тот маг, что был похож на одуванчик.

В отличие от предыдущих ораторов он не стал тратить время на речи, а сразу приступил к действию. Старичок широко развёл руки, пробормотал несколько коротких фраз, после чего троица высокопоставленных чиновников от магии поспешно покинула двор пажеского корпуса.

Едва оба мага и наместник ушли, как Дилль почувствовал, что снова может двигаться. И вместе с тем, он понял, что с этой минуты в его жизни произошла какая-то перемена. Диллю чего-то страстно захотелось, правда, чего именно, он понять не смог. Судя по озадаченным физиономиям остальных драконоборцев, с ними произошло то же самое. Ситуацию прояснил маг Эрстан, который поднял руку и громко щёлкнул пальцами, привлекая их внимание.

— Удивлены? Не понимаете, чего хотите? — усмехнулся он. — А между тем всё просто. Вы только что получили от мастера Гвинарда приказ уничтожить дракона.

Проклятье и чума на голову этого мага! После слов Эрстана Дилль понял, чего он так страстно вдруг возжелал — его неодолимо влекло куда-то на юг, видимо, прямиком в Неонин, где засел злобный дракон. В рядах драконоборцев послышались недовольные возгласы, которые быстро заглохли, когда Эрстан сказал:

— Это заклятье будет снято с вас только в двух случаях: если вы победите дракона или погибнете в Неонине. Иного не дано. Если кто-нибудь из вас попытается сбежать по пути, то его постигнут жестокие муки, и он всё равно вернётся обратно. Это я вам говорю по опыту прошлых отрядов, так что дезертировать не советую.

Маг оглядел притихших драконоборцев и закончил:

— Сейчас каждый из вас получит мешок с провиантом и верховую лошадь, после чего мы отправляемся в путь. Если хотите написать прощальное письмо родным или друзьям — у вас есть ещё полчаса. Бумагу и писчие принадлежности можете взять в канцелярии. Напишите адреса и оставьте письма здесь — позже их развезут по адресатам.

— Разойдись! — рявкнул десятник.

Маг и десятник удалились. Несколько драконоборцев отправились в канцелярию писать письма, остальные остались на плацу. Дилль почесал голову и тоже остался. Послания отправлять ему было некому — единственный родственник, который выжил после поветрия чёрной чумы, дядька Явор лет пять назад уехал на ярмарку сюда, в Тирогис, да так больше о нём ничего и не было слышно.

К Диллю подошли Гунвальд и Герон, которым тоже писать было некому — в Каршаре письменность ценилась только в виде списка убитых врагов, а настоятель Верхнестанигельского монастыря и так знал, где его подопечный. Коротко обсудив свои ощущения после того, как на них наложили новое заклятье, Дилль и Гунвальд пришли к выводу, что:

— каждому из них не терпится поскорее добраться до дракона и вонзить в него меч;

— желание это явно противоестественное, потому что Гунвальд, хотя и раньше желал сразить дракона, но при этом не собирался отказываться ни от выпивки, ни от еды — чем в нынешнем состоянии он был готов пожертвовать, о чём сам же с удивлением и заявил;

— старикашка с причёской, похожей на одуванчик, тот ещё гад.

Герон, на которого заклятье магистра не легло ввиду отсутствия у него зачарованного амулета, по первым двум пунктам ничего не сказал, а к третьему присоединился.

— Для него мы не люди, а скотина какая-то! — с негодованием воскликнул монах. — Интересно, король знает, какую власть он дал академии, разрешив использовать такую магию?

— Это называется заклинанием подчинения, — вспомнил Дилль свой разговор с Эрстаном.

— Не знаю, как это называется, только очень уж похоже на некромагию, — проворчал Герон. — У нас в Южной армии периодически проводились занятия, как отличить обычного человека от одержимого некромагией… вы сейчас очень походите на тех… одержимых.

— Ну, ты загнул! — хмыкнул Дилль. — Даже в Каршаре знают, что маги из академии насмерть сражались с некромагами. И ты хочешь сказать, что сейчас академия вовсю практикует некромагию?

— В Каршаре знают, — подтвердил Гунвальд. — Мы, правда, никогда магию не одобряли, ибо лучшее средство уничтожить врага — это меч в руке. Вот как сейчас помню, напоролся я раз на засаду, а в ней кроме десятка разбойников оказался ещё и маг. Так я…

— Гунвальд, потом расскажешь о своих ратных подвигах, — махнул рукой на варвара монах. — Дилль, я не утверждаю, что это некромагия в чистом виде, но что-то на неё очень похожее. Пойду-ка я поговорю с Эреком, пока время есть, может, он чего расскажет.

— А даже если это и некромагия? — зевнул Гунвальд. — Какая разница, каким заклинанием отправляют нас на бой с драконом? Пустое всё это.

Дилль хотел было возразить, что разница огромная, и что если доказать, что к ним применили некромагию, то можно попробовать отменить их поездку в Неонин, но промолчал. Даже если всё обстоит именно так, как предположил Герон, то конкретно для Дилля и Гунвальда встреча с чёрным драконом всё равно неизбежна. К тому времени когда завертится бюрократическая машина Ситгара и пройдёт расследование, шестой отряд драконоборцев давно и благополучно погибнет под стенами Неонина. Но Дилль всё равно решил не оставить этот вопрос без внимания — чисто от избытка природной любознательности.

— Я потом с Эрстаном пообщаюсь, — сказал Дилль. — Сейчас перед отъездом у него вряд ли время найдётся, а вот на первой же ночёвке непременно спрошу про некромагию.

— Спроси, — разрешил Гунвальд и, пользуясь свободной минуткой, тут же захрапел.

Вскоре к пажеской казарме привели тридцать восемь лошадей — по одной на каждого драконоборца. Дилль, волоча на себе немаленький мешок с различными походными принадлежностями и недельным запасом еды, поморщился, глядя на предназначенного ему коня — тот был старым, облезлым, мосластым и с прогнутой спиной.

— Похоже, кто-то в королевском казначействе неплохо погрел руки на поставках так называемых коней для наших нужд, — заметил Гунвальд, разглядывая своего скакуна.

— А я думаю, поскольку никаких надежд на возвращение лошадей нет, нам спихнули тех кляч, которых всё равно собирались пускать на убой, — ответил монах.

В пользу последней версии говорил и запас пищи в мешках. Насколько помнил Дилль, десятник Эрек рассказывал, что путь в Неонин для верхового занимает неделю.

— Еды у нас в мешках на неделю. Значит, никто не верит в наше возвращение, — невесело сказал Дилль.

— На обратном пути вас буду кормить я за счёт королевской казны, — послышался голос Эрстана, услышавшего фразу Дилля. — Если, конечно, кто-то из вас выживет. Между прочим, так сам король распорядился.

— До чего же приятно знать, как сильно меня ценит Его Величество, — саркастически хмыкнул Дилль и пошёл проверять упряжь своего престарелого скакуна.

Час спустя отряд под предводительством Эрстана покинул пажеские казармы. Проезжая по улицам Тирогиса, Дилль обратил внимание, что все встречные провожают драконоборцев сочувственными взглядами. Стражники из патрулей при виде их отряда брали «на караул», хотя прекрасно знали, что среди драконоборцев больше половины вчерашних воров и разбойников; встречные девицы и женщины вздыхали и промокали глаза платочками; лавочники, выглядывая из своих лавок, неуверенно желали удачи драконоборцам. Добил Дилля попрошайка, сидевший на перекрёстке двух широких улиц — он сначала принялся канючить милостыню, но, опознав во всадниках драконоборцев, поднялся и, достав из рваной и облезлой шапки пригоршню медяков, протянул им монеты.

— Возьмите, господа драконоборцы, окажите честь! — прошамкал попрошайка.

Разумеется, честь выпала на долю Дилля. Он посмотрел на каршарца, затем на монаха — те в ответ пожали плечами. Дилль взял монеты, поблагодарил и спросил:

— А ты как же?

— Мне ещё подадут, а вам жить осталось всего ничего. Думаю, вам деньги нужнее.

Дилль пожалел, что вчера они все свои деньги истратили. Зато ехавший следом Блер достал из кошеля золотой окс и кинул его нищему.

— Выпей, милейший, за наше здоровье… ну или за вечный наш упокой.

Попрошайка схватил золотой так быстро, что Дилль даже усомнился в своих глазах — а была ли на самом деле монета? Судя по довольной физиономии нищего — была.

— Не отставать! — послышался голос мага. — Эй, хвост, ускорьтесь!

Видимо, в качестве подгоняющего средства маг использовал какое-то воздействие на амулеты отставших, потому что из арьергарда послышались дружные ругательства, и пятеро всадников мигом догнали основной отряд. До главных ворот драконоборцы — даже те, кто плохо умел держаться на лошади, ехали плотной колонной, и только покинув черту города, отряд вновь начал растягиваться. Эрстан остановил своего коня (Дилль не преминул отметить, что лошадка мага была куда моложе и ухоженнее их скакунов), оглядел драконоборцев и сказал:

— К вечеру мы должны остановиться в селе Молчальное — а туда ехать двадцать лиг. Там есть королевская почта и, соответственно, ночлег. Тот, кто сумеет добраться сегодня до почтового яма, будет спать в тепле и относительно удобно. Остальным ночевать придётся под открытым небом, и непромокаемые плащи вас не спасут от ночного холода. К тому же, завтра отставшие должны будут нагнать основной отряд, то есть, придётся вам встать пораньше и ехать подольше.

— Господин маг, у меня уже ноги болят, — попытался разжалобить Эрстана один из бывших воришек.

— Это твои трудности, — пожал плечами маг. — Отстанешь — болеть будет всё тело до самого Неонина. Это я тебе обещаю.

Дилль, который тоже хотел пожаловаться на нехорошее самочувствие своей пятой точки, прикусил язык — жалобами мага явно не пронять. Остаётся терпеть, тем более, что не ему одному неуютно в седле. Вон, Гунвальд, тоже елозит и морщится, а ведь они только покинули Тирогис и весь путь ещё впереди. Герон, в отличие от своих друзей, сидел в седле, как влитой — сразу видно, что он в своей прошлой домонастырской жизни привык ездить на лошадях.

— Вперёд! — крикнул маг. — Отставшие спят на земле.