– Куда же вы денетесь? – спросил заместитель директора по хозяйственной части Петр Васильевич Рыжов.
– Не знаю, – сказала Ирина.
– Деньги-то у вас по крайней мере есть?
– Нет, – призналась Ирина.
У нее и вправду не было денег.
– Не ночевать же вам с ребенком на вокзале.
– Ребята обещали нам уступить на ночь койку в мужском общежитии... – неуверенно сказала Ирина.
– Нет, так не годится! – сказал Рыжов. – Будете временно жить у меня.
Он позвонил жене Лене, объяснил ситуацию. И та, согласившись, сама гостеприимно вышла навстречу Ирине.
Рыжов жил в общежитии на втором этаже над студийной столовой. Там же были комнаты Володи Наумова и Марка Семеновича Донского с женой Ириной Борисовной. Петр Васильевич Рыжов с женой, дочерью-подростком и матерью занимали напротив маленькую комнатушку. Семье и так-то было тесно: их пятеро. А тут еще Ирина и Павлик.
Павлик спал на стульях, Ирина – на раскладушке. По утрам, если Павлик еще не просыпался, святой человек Петр Васильевич завтракал у стола стоя.
Никто не протестовал, не злился, не требовал для себя исключительного удобства. Война научила людей жить так, как требовали обстоятельства. Теснились в одной комнатушке семь человек. Для всех это было непросто, но никто ни разу не упрекнул Ирину, не сказал Павлику, что он мешает. Жили дружно, помогали друг другу. О бабушке, матери Петра Васильевича, Ирина всю жизнь вспоминает с особенной любовью и благодарностью.
Ситуация эта продолжалась довольно долго. Но перед тем как я вернулся из экспедиции, Петр Васильевич тайно поселил Ирину с Павликом в комнату, в которой шел ремонт. Жилье готовили для какой-то важной шишки.
Некоторое время Ирина и Павлик оставались здесь – тайно, прячась от общественности. Не подходили к окнам, не зажигали по вечерам свет. (На эту комнатушку имелось много желающих). В комнате не было печи, и пищу Ирина готовила у Рыжовых, живших напротив.
С Володей Наумовым Ирина была знакома по ВГИКу. Одно время она работала там лаборанткой сценарного факультета и знала многих ребят.
Павлик души не чаял в Володе Наумове. На стенке в комнате у Наумова висели боксерские перчатки. Это вызывало в пятилетнем Павлике восторженное уважение.
А вскоре мы познакомились с Донскими. И с ними сразу установились добрые отношения.