Кэрн закончил, ещё несколько мгновений стояла тишина. Я сгорала от стыда. Неужели, я убила Лутте из-за ненависти к Кэрну? Ненависть, зависть превращают человека в чудовище. И я превратилась в него! Я больше не боялась наказаний! Пусть Кэрн делает со мной, что захочет! Я не достойна даже слушать его сказки. Можно было попробовать бежать, но куда бежать от собственной совести?!
И похоже, никто не пытался уйти. Повсюду раздавались голоса: какой ужас! Зачем я это сделал! Не нужно было приходить сюда! Что теперь будет! Кэрн, пожалуйста, простите.
А некоторые просили наказать их по всей строгости. Внезапно включились гирлянды на потолке, и зажглись тысячи лампочек. Наверное, только им и удалось уцелеть. Повсюду валялись обломки крыльев, хвосты рыб, птиц…Мне было больно на все это смотреть. Кто-то схватил меня за руку, я обернулась и увидела Вилли. Я положила голову ему на грудь. Как же хорошо, что он со мной!
— Прости меня, что уговорила тебя участвовать в выборах! До чего мы дошли! Что теперь будет?
Вилли обнял меня, ему тоже было плохо.
— А где Гин? — спросила я мужа, — ему, наверное, тоже тяжело?
Но Вилли ничего не ответил мне. Я вглядывалась в толпу, но Гина не было видно.
Там вдали стоял Кэрн, окружённый керинчанами.
Толпы, которые шли за Вилли теперь вообще нас не замечали. Все мчались к Кэрну, плакали, умоляли простить, бросались перед ним на колени.
— Встаньте! — просил он их, — в случившемся никто не виноват! Это стечение обстоятельств!
Недавние сторонники Вилли целовали ноги Кэрну.
— Не надо этого делать! — повторял он. Все хорошо! Все в порядке! Вы не в чем не виноваты!
— Накажите нас! Пожалуйста! — кричали люди.
— Каждый человек наказывает себя сам! — отвечал Кэрн.
Люди не отпускали его. Всем хотелось получить его прощение.
Наконец он не выдержал и попросил всех разойтись.
Люди виновато брели домой. Мы все испытывали чувство вины перед собой, перед другими керинчанами, перед Кэрном. Но только у нас с Вилли оно было во много раз сильнее, чем у других. Кэрн не взял с собой ни полицию, ни армию. Только одну сказку! Всё-таки он великий оратор, а мы глупые варвары! Одно меня удивляло, куда же исчез Гин? Где его команда журналистов?
Кто-то окликнул нас. Я оглянулась и увидела Кэрна. Его глаза были настолько добрыми, что я на мгновение забыла о том, что произошло.
— Нам нужно поговорить! — сказал он.
— Кэрн! Что с Лутте? — спросила его я.
Он указал на великого ученого, пытающегося выбраться из туннеля. Он был весь в пыли с огромным синяком под глазом, но при этом веселился, как обычно:
— Кэрн всем подарит шарик, а Алла мне фонарик.
Я почувствовала себя такой виноватой, что упала на колени:
— Лутте, прости меня!
Лутте даже прослезился, подошёл ко мне и поцеловал в щечку. Я не пыталась его оттолкнуть. После того, что мы устроили, я готова была смириться с чем угодно.
— Бей ещё! — сказал он, счастливая улыбка не сходила с его лица.
Но, Вилли оттолкнул его от меня и погрозил пальцем. Неужели, мой муж не понимает, что мы зашли слишком далеко, и теперь мы вообще не имеем ни на что прав. Сейчас уже не до ревности! Но Вилли, похоже, думал иначе.
— Ещё раз дотронешься до моей жены…, - он схватил Лутте и хотел ударить. Но Кэрн вдруг встретился взглядом с Вилли. В его глазах не было доброты. Сейчас президент смотрел на бывшего соперника с укором. С каждой секундой я все больше ненавидела себя. Именно этого я больше всего боялась. Лучше тюрьма, казнь, но только не эти строгие глаза. Они как будто проникали внутрь и резали все мое существо.
Но Вилли даже не смутился, он крепко сжимал плечи Лутте:
— Вы не маленькая Доли, Кэрн!
Вилли, похоже, сумел вывести нашего президента из себя! Мне всегда казалось, что Кэрн не способен злиться. Но сейчас он сжимал кулаки с трудом, сдерживая себя. Он начал говорить тихим страшным голосом.
— Вы, Вилли, тоже, увы, не мудрец! Я постараюсь спасти всех, кто остался в тоннеле.
С каждым словом его лицо становилось все ужасней, похоже, он окончательно потерял контроль над собой. Он внимательно посмотрел мне в глаза, это было невыносимо, мне показалось, что я умираю. Это был не Кэрн, а какой-то другой человек, который ненавидел нас.
— Чудовищам здесь не место! — ледяным голосом произнес он, — чудовища, которым безразличны жизни людей не достойны называться не только президентами, но даже просто керинчанами! Покиньте Кернию в ближайшие несколько часов! Иначе вам несдобровать.
Вилли ошарашенно смотрел на Кэрна, продолжая машинально сжимать плечи Лутте. Президент резко успокоился и с сочувствием посмотрел на моего мужа.
— Вилли, отпусти, пожалуйста, моего друга! Он ни в чем не виноват перед тобой!
Лутте сам вырвался из его рук, а Вилли так и продолжал держать их в том же положении.
Кэрн помчался искать людей, оставшихся в тоннеле.
Лутте посмотрел на наши застывшие лица и расхохотался:
— Кэрн меняет конкурента на другого претендента. Не угоден конкурент, он уже не президент!
Лутте улыбнулся нам:
— Да, не грустите вы так! Я за вас похлопочу, и через десять минут Кэрн будет умолять вас о прощении!
— Нам не нужны извинения этого злодея! — взорвался Вилли, схватил меня за руку и потащил прочь из разрушенного тоннеля.
Мы молча шли по обломкам статуй, и по обломкам былого счастья, которого не ценили раньше. У меня не было сил даже плакать. Хотелось проснуться и забыть этот кошмарный сон. Но он продолжался. И хотя было светло, я не видела ни единого светлого пятнышка в конце тоннеля нашей жизни.