Глаза Гина расширились, похоже, ситуация для него накалялась.
— Гин, я обещал вам безопасность, — прошептал ему Кэрн и подбодрил Сырка взглядом.
Сотрудник аэропорта убрал с глаз длинные рыжие волосы, Гин сжал кулаки беспомощно, опустив глаза.
— Я учился в летном училище, — начал Сырк, — но жил почти впроголодь. Иногда у меня не было во рту ни крошки по многу дней. И вот однажды я познакомился с журналистом по имени Гин. Он приехал взять интервью у студентов. Я охотно согласился рассказать о себе. После интервью он пообещал мне помочь. Я наивно думал, что он даст мне денег, но вместо этого он предложил мне странную подработку: украсть девочку из богатой семьи и потребовать с родителей выкуп. Сначала я отказывался, но шло время, а моя жизнь не менялась. Учиться становилось все труднее, ведь на голодный желудок трудно воспринимать информацию. А Гин каждый день звонил и уговаривал меня. Он все продумал до мелочей. Я проник в дом, под видом рабочего в противогазе, чтобы никто не увидел моего лица. Сказал, что у них проблемы с электричеством и пошел в комнату, где спала девочка. Я сказал, что малышка мне не мешает работать, а взрослым лучше уйти, так я быстрее все сделаю. Беспечная мама оставила меня наедине с ребенком. Я тихо взял девочку на руки и вылез с ней через окно. Этаж был первый. У Гина все было продумано: он купил смесь для малышки, игрушки, оборудовал детскую комнату и пригласил няню. А я по его наказу потребовал с родителей огромную сумму. Они согласились и отдали ее мне. А я вернул им дочку. Родители после этого обратились в полицию, но Гин все продумал, улик не было и дело быстро закрыли. Только денег он мне не дал, а все забрал себе. А претензии я не мог ему предъявить. Он говорил, что иначе все расскажет полиции. Я как-то выкарабкался, мне удалось устроиться в аэропорт, и начать нормальную жизнь. Но вчера Гин пришел в аэропорт и потребовал разыграть историю с крушением самолёта нашего президента, иначе он говорил, что выдаст меня всем! Так вот теперь я больше не могу молчать! Пусть все знают о том, что я совершил преступление и ни одно. То, что я сделал вчера и убедил участвовать в этом ещё других сотрудников не имеет оправдания. И я не прошу помилования. Я призываю вас, керинчане, к честному суду.
Когда Сырк закончил, Гин сидел на песке, закрыв лицо руками.
Керинчане молчали, ожидая, решений от президента. Никому не хотелось вмешиваться сейчас. Даже мой муж обнял меня и ничего не сказал.
Президент с сочувствием оглядел Сырка и Гина, посмотрел на толпу и весело произнес:
— Ну что же, раз у нас получился импровизированный суд, давайте попросим выйти к нам саму девочку, поскольку ее родители сейчас отдыхают в Рио-Раджи.
Все стали оборачиваться, и наконец, увидели полную розовощекую девушку лет восемнадцати.
— Ниги, — позвал ее Кэрн, — ты помнишь своего похитителя?
Девушка подошла к президенту, немного покраснев от волнения, видимо, выступать перед публикой для нее было непривычным занятием.
— Я сама ничего не помню, родители всю жизнь учили меня не доверять рабочим. Они рассказывали мне эту историю, и о том, что им не удалось вернуть деньги обратно и призвать бандитов к ответственности.
Сырк, услышав эти слова, задрожал всем телом. Гин с испугом посматривал то на Сырка, то на Кэрна, то на девушку.
— Все хорошо, — успокаивал их Кэрн, — ничего плохого с вами не случится.
Он повернулся к публике:
— Керинчане, среди вас ведь есть судьи. Пусть каждый из них выскажет свое мнение по этому вопросу.
Несколько пожилых мужчин и женщин вышли к Кэрну. Они повернулись к зрителям, и один из них лениво затянул свою речь:
— По законам Кернии, Гину присуждается пятнадцать лет тюрьмы, а Сырку десять. Ну, а деньги нужно вернуть семье в тройном размере.
Гин и Сырк побледнели.
— Что думают остальные судьи? — спросил Кэрн.
— Каждому по восемнадцать лет тюрьмы! — ответила Кэрну пожилая женщина, кокетливо поправляя прическу.
— Еще какие предложения? — улыбаясь, спросил президент.
И судьи закричали все вместе:
— Двадцать лет для обоих! Тридцать! Восьми достаточно!
Когда они наконец умолкли Кэрн задумчиво произнес:
— Вы все правы, уважаемые судьи, но есть одна проблема: в Кернии больше нет тюрем.
— Кэрн, а зачем вы их закрыли? — возмутился старичок, — есть же кого сажать. Давайте откроем.
Президент замотал головой:
— Тюрьмы мы открывать не будем, они нам больше не пригодятся. Среди керинчан не будет преступников. Я предлагаю совершенно иное решение: перевоспитанием этих двоих я займусь сам. А деньги Гину действительно придется вернуть семье девочки в тройном размере.
Кэрн оглядел растерянную публику:
— Я обещаю, больше эти люди не совершат никаких преступлений, и голода у нас тоже не будет, ведь у каждого из вас есть прекрасные плодовые деревья.
— Спасибо Вам, — шепнул Сырк Кэрну.
Гин продолжал сидеть с угрюмым лицом, словно ему вынесли самый суровый приговор на свете.
Судьи не очень обрадовались, но спорить с Кэрном никто не решился.
— Ну, а теперь, все могут вернуться к своим делам, — предложил Кэрн, — если вы с чем-то не согласны, калитка сада всегда открыта, заходите, все обсудим.