Глава 23


Когда очень сильно ждёшь что-то хорошее, оно обязательно тебе себя испоганит


Когда за провожающими закрылась последняя щель в скале, Гнер с Фуфом встали на деловые рельсы. Не зря они так долго бегали сюда на разведку. Огляделись, как говорится, окрест. Теперь вполне целенаправленно занялись перетаскиванием барахла поглубже в лесную глухомань. Этакие дебри: три тощие берёзки на квадрат, что колосились между туннельной скалой и соседним взгорком. Лагерь разбили на берегу тощенькой, но гордой речонки, громко рокотавшей и плевавшейся ледяными брызгами.

Паксая с Тарьясом занялись обедом под бдительным присмотром Гортензии. Фуф с Гобом решили пробежаться по окрестностям – наверняка, больше для поддержания физической формы, нежели по делу. Руф с грагами, понятное дело, увязались за ними. А Вуг с Гнером зарылись в карты, стыренные из библиотеки каштартана Нуобата неблагодарными воспитанниками. Правда, Гнер достал и кое-что из наследства Гоба: почти такую же карту южного материка, где были указаны направления кочёвок разных местных племён. К тому же их названия, места зимних-летних стойбищ да сезонных слётов на всякие праздники. Были пометки: кто с кем воюет, кто и куда водит торговые караваны. Классная штука. А в их деле так и вовсе незаменимая.

К примеру, лично им почти на всём протяжении пути придётся иметь дело с народом кутуг. Тот, понятно, состоял из разных племён, которые – по оценке шпионов Империи – крепко держались друг друга. Все западные степи контролировались кутугами жёстко и непримиримо. При таких скудных жизненных ресурсах не до всякого там добрососедства. Нет, оно и тут работает, но, как и в прочих местах, довольно относительно.

Обычаи с нравами тутошних дикарей дед знал довольно прилично. Ведь к нему стекалась вся инфа раздобытая разведчиками армов, как это громко называлось. То есть, её приносили те ухари, что со скуки ходили в набеги за горы. Гнер самолично таскался в степи несколько раз, пока не приелось – есть, чем поделиться с непросвещённым стабилизатором системы. Правда, с кутугами он дела не имел: промышлял восточней. Но, по его мнению, достаточно узнать одного степняка, чтобы узнать остальных.

Своего первого степняка Дон узнал уже к вечеру. И тот оказался совершенно нетипическим. На заброшенное горное поселение Фуф с Гобом набрели не случайно: дед знал, что где-то тут поселились кутуги-отщепенцы. И Гнер – хренов шифровальщик – приказал мужикам прощупать сей населённый пункт. Впрочем, шифровались от стабилизатора коллегиально: заговорщиками оказались все, включая деда. КУС популярно растолковал подопечным, что такое блок защиты системы в башке внука. Дескать, «системник» заточен на сохранение их шкур любой ценой. А потому Дон вовсе не трус – он так своеобразно защищает всех от неожиданностей и внезапностей. Скажи ему, что надо куда-нибудь сунуться – он мигом просчитает, что оно не надо в разрезе генерального плана системы. Поэтому шифроваться от него полезно в трёх случаях из пяти.

Дон не ожидал, что скороспелый заговор ничуть его не расстроит. Тот даже посмешил стабилизатора своей никчёмностью: КУС первым бы доложил вышестоящему товарищу о внутрисистемных процессах. Да он, собственно, и доложил при первой же находке. Но, так было интересней для человеческих половинок скооперировавшихся мутантов.

Находкой оказался хмурый парень довольно субтильной наружности при невысоком росте и скупой волосатости. Он явно принадлежал к простонародью. Бритая под ноль башка. Лицо попорчено шрамами – весьма оригинальными. У Аэгла, к примеру, шрамы топорщились во все стороны как попало. Куда, как говорится, прилетело, там и оставило отпечаток. У парнишки они пролегали вполне упорядоченно, словно лицо нарезали, как хлеб, ровными ломтями. Забор, а не физиономия.

– Его пытали, – холодно прокомментировал Гнер, когда находку поставили пред очи манипуляторов. – Слишком красивые шрамы.

И Дон нисколько не поразился. Чисто по-человечески, он реально считал, что каждый монастырь имеет право на собственный устав. И нечего критиканствовать, если сам не хлебал их монастырскую баланду. А стабилизатор вообще плевал на посторонние для нормального функционирования системы вещи. Он только уточнил у найдёныша:

– Ты кутуг?

– Айтан! – гордо вскинул тот подбородок.

Его привели, а не притащили – нужды не было. Сказали: пойдешь с нами – он и пошёл. Деваться ему некуда, сбежать от таких воинов не сможет, так чего ерепениться? У него вон, даже обувки нет – далеко убежишь по камням?

– Айтаны кочуют на востоке, – заметил Гнер. – Вдоль побережья. Раб?

– Раб, – не ответил, а натурально провозгласил гордый обладатель незримых цепей.

– От кого слинял? – хмыкнул Фуф, валясь на разостланный спальник имперской выделки. – Да ты садись, – похлопал он рукой рядом с собой.

Парень недоверчиво сощурился на добродушного гиганта. Он Дону-то был по плечо, а остальным в пупок дышал.

– Садись, – бросил Гнер.

И тот подчинился. Было в Аэгле нечто такое, что не рекомендовало выделываться понапрасну. Дон по себе знал. Он поманил крутящегося рядом Руфа и попросил:

– Сгоняй к Тарьясу. Подберите ему одежду. И сапоги. Ногу лишенцу померь.

– На такого не подобрать, – со знанием дела определил давно оперившийся пацан. – Ихние висеть будет, – кивнул он на Гоба. – А девки хай подымут. На него только ихнее барахло пойдёт. И обувка. Я б своё дал. Мало будет, – солидно подытожил он.

Оборванный, но непобедимый раб смотрел на пацана с большим уважением. Когда его выковыривали из развалин дряхлой сакли, Руф восседал на Ромео, чем сразил айтана наповал. Да и все эти сказочные титаны обращались с мальцом по-свойски, а не как с холопом. Значит, он свой. Значит, их мощь как бы распространяется и на его мальчишеские мослы.

– А ты у Паксаи проси, – подсказал дед. – К Лэйре не суйся. Та сейчас не в духе. У неё Троцкий бузит. В поход рвётся.

– Паксая даст, – поразмыслив, согласился Руф. – Она добрая.

И свистанул выполнять приказ.

– От кого ушёл? – продолжил допрос Гнер.

– От Агрема, – нехотя процедил раб.

– Эва как! – восхитился дед. – От самого шехая.

Дон знал, что так назывались местные правители целых народов – что-то вроде ханов. Его тоже впечатлил подвиг парня. Слинять из такого рабства – это надо умудриться.

– И что? Тебя не искали? – насмешливо поинтересовался развалившийся на соседнем спальнике Гоб.

– Искали, – вновь загордился айтан. – Не нашли.

– И сейчас ищут? – уточнил Фуф, переглянувшись с Гнером.

– Да, – напрягся парень, но умолять, чтоб не выдавали, не стал.

Армы опять устроили свои переглядки – теперь с одобрением.

– Пропадёшь один-то, – заметил дед, вернувшись к разглядыванию карты. – Это здесь, что ли, айтаны? – ткнул он пальцем в карту.

– Тут, – подтвердил Гнер.

– Не дойдёт.

– Он и на пару километров отсюда не уйдёт, – заявил Фуф. – Если бы не горы давно бы поймали.

Оборванец махом учуял расположение к своей персоне и оборзел:

– К себе возьмите. Лучше служить великим железным. Агрем – пёс. Такому зазорно служить. Вам служить буду.

– У нас рабов нет, – сообщил Гоб.

– Знаю. А я стану честно служить.

– Дон, что скажешь? – с ласковой издёвкой осведомился Фуф.

– А я тут причём? – проворчал стабилизатор.

– Тебе решать.

– Он император? – округлились глаза оборванного провокатора.

Дружный ржач распугал всё живое, что тут обитало – даже Гнер скривил рот в улыбке. Веселье приманило грагов, что отирались рядом с щупами – выклянчивали охоту. Троцкий на правах вожака примчался первым. Нынче все двуногие в системе являлись обладателями сенсорных каналов. Один айтан представлял собой кусок мяса, и Троцкий живо им заинтересовался. Гнеру даже пришлось прикрыть парня собой, чтобы кое-кто не раскатывал губу.

А с флангов уже подкрадывались Ромео с Блюмкиным. Этим тоже пришлось перекрывать путь к законной добыче. Короче, через минуту все были на ногах – один гость на карачках, уткнувшись носом в землю. Пришлось звать щупов, дабы те поспешили со сборами на охоту. Примчался Руф и передал пожелание дам, чтобы все крикуны провалились к едрене фене. Дон взялся убеждать мужиков седлать скакунов. И самим отправляться кормить скотину. Включая вдову с дитями – Гортензия уже требовательно вопила на весь белый свет. Небось, девки подначили.

И это они зря. Накликали себе геморрой, когда в лагере остались пресловутые «эгоист» да «старый с малым». Ещё один гоблин: страшный, но мирный. И все они досадливо ожидали гостей, что вот-вот вывернут из-за соседней горки. Принесла нелёгкая – раздражённо бухтел про себя Дон, пересчитывая жёлтых клопов, ползущих по сетке. Двадцать семь рыл. Только в пределах видимости «ищейки». А в степи полкилометра – не расстояние, и опасность – не сюрприз. Тут уже через полчаса может нарисоваться средней руки войско. И застать кровожадных мутантов над телами подло убиенных сородичей.

Веселуха! Нет, если он выживет, так наваляет девкам, что не обрадуются. Правильно их дед по-всякому кроет: дуры – они дуры и есть. Хорошо хоть в панику ударяться не умеют. Сидят у костра и требовательно зыркают на своего стабилизатора – ждут команды.

А он не стал спешить. Если не можешь победить врага немедленно, обескуражь его. Наскреби времени на козырную идею или подход подкрепления. На последнее надежда малая: ребята всего пару часов, как ушли. Вряд ли в этих горах – да без радаров-манков гадин – они быстро раздобудут еды на такую прорву, как четыре грага с мелочью. Только успел подумать, как дремлющая Гортензия приподняла голову. Посопела, дабы убедиться, что еда действительно пришла. Медленно поднялась. Натурально подбоченилась и злорадно квакнула. Бестолочь просто убил наповал: подполз по-пластунски к Дону и распластался на пузе. Точно с той стороны, откуда врагов не ждали.

– Во даёт! – восхитился манипулятор.

– Он всегда так делает, – отмахнулась Паксая. – Без тебя всё за деда прятался. Теперь просёк, что ты у нас главней.

Тем временем Размазня подтянулся к матери. Встал рядом с самым решительным видом. Даже землю пару раз копнул, будто бык на корриде.

– Ну, и какой же он размазня? – укорил Дон, перейдя от четвёртого проникновения в степняка к пятому. – Нормальный парень. Просто интеллигентный. А в деле вон, чисто тигр.

– Переименовали уже, – пробубнила Лэйра, старательно занимаясь своими прямыми обязанностями.

– Они его теперь Рамазом кличут, – поделился дед, также сосредоточившись на дистанционном проникновении. – Совсем-то имя не изменить. Привык уже парень к этим звукам. Вот, пришлось подкорректировать. Лэйра, ты этого петуха в авангарде Дону передай. Ты скольких подцепил на синхронное выключение? – уточнил он у внука.

– Семерых. В первом ряду. Пока ограничусь. Не хочу расслоения контроля.

– Правильно, – сосредоточенно бормотал дед. – Тогда не угадаешь, кто с крючка сорвётся. А я второй работаю. Борзые не только в первых рядах разъезжают. На всех-то борзых, – бухтел он, – первых рядов не напасёшься.

– Лэйра? – спросил Дон.

– Те трое, что скачут слева на отшибе. Больше не могу. Концентрацию теряю.

– Лэти?

– Петуха забери, – процедила та. – Я ещё двоих держу. Могу упустить.

Тарьяс с интересом разглядывал загадочных спутников. Всю эту их непонятную волшбу. Лучше бы следил за врагами. Взял бы какой-нибудь дрын…

Последнюю сотню метров всадники проделали шагом. Чего-то там каркали, пересмеивались – Дон не вникал. И так повезло: на скаку столько голов одновременно не подцепить – времени не будет. Наконец, где-то шагах в тридцати они остановились.

– Эй! – лениво окликнул непрошеных гостей один из воинов. – Ты смотри, кто к нам идёт?! Кто подарок несёт?! Эй, старик! Чего так мало?!

– Ай, хороши девки! – откликнулся второй.

– Три на всех! Это мало! – забеспокоился кто-то. – Как делить станем?!

– Отличные девки! Красивые девки!

– Эй! Старик! Чего встали?! Веди их сюда!

– Веди-веди! Давай-давай!

Главарь понукнул коня сделать ещё несколько шагов. Привстал в стременах и проорал:

– Вы кто такие?! Что делаете на нашей земле?!

Отвечать ему никто не спешил: некогда, заняты. Боевой режим манипулятора нацелился на крикуна, рассчитывая цели, на которые мощности хватит наверняка. На первый, так сказать, залп. Тут же был произведён расчёт на подавление целей без летального исхода – получилось чуть ли не втрое больше. Где-то с десяток мужиков Дон может, как следует, оглушить. Повалятся с коней, а потом… А что потом? Паксая их всех с одного арбалета уделает? Одним махом семерых побивахом? Кино и немцы.

Нет, Гортензия нескольких точно сметёт. Это в первой атаке. Да Рамаз коней напугает – больше ему пока не осилить. Испугаются чёрной магии? Рванут спасаться? Не факт. Эти степняки отчаянный народ. С мозгами дружат редко, отсюда налицо отвага.

Прямо над ухом взвизгнула Гортензия – Дон чуть не обоссался. Чуть не упустил пойманных рыбок и чуть не двинул ей в рыло. Тут же осознал, почему на них не налетели кречетами эти степные орлы. Ну, конечно: Гортензия! Это чучело, кого хочешь, обескуражит до самых печёнок. И ведь не мечется дурой полоумной. Какая умница! Но, вся прям, как арбалет на взводе. Того и гляди, сорвётся с места. А степняки это чуют. Вот только не представляют масштабов разрушения, производимых этой бронетехникой. Представляют – опроверг «эрудит». Граги охотились на этих землях, прежде чем наткнулись на туннель и…

Дон выдохнул и слегка расслабился. Медленно поднялся, чтобы концы каналов проникновения не высыпались из башки. Он картинно опёрся локтем на рогатую башку и уведомил:

– Я МСДАП-1131-СС-033!

– Что ты говоришь?! Что за чушь несёшь, человек?! – с деланным пренебрежением осведомился молодой петушок в жутко пёстрой, какой-то бестолково-многослойной одежде.

– Ты спросил, кто я такой! – членораздельно и бесстрастно напомнил Дон. – Я ответил: МСДАП-1131-СС-033!

– И что эта тарабарщина значит?!

– Что я не человек! – монотонным голосом оповестил Дон.

Петушок хотел что-то крякнуть, но ему в ухо уже нашёптывал приблизившийся всадник. По мере усвоения инфы, масляна головушка всё больше уходила в плечи. Шёлкова бородушка отклячилась под распахнутым клювом. Головорезы, которых судьба так обрадовала лазутчиками прямо у порога дома, нервно зашевелились в сёдлах. Ещё ничего не поняли, но уже засомневались, что их обрадовали, а не огорчили. Оставаться в напряжении становилось всё трудней. И чужих держи, и своих придерживай – блок защиты системы всё порывался произвести несанкционированное срабатывание. Долго так продолжаться не может.

Гортензия – словно прочувствовав его муки – шагнула вперёд и от души взвизгнула. Дон чуть не полетел на землю, лишившись опоры. А эта грагулья набрала в грудь воздуха и устроила такой концерт, что все каналы проникновения сдуло в единый миг. Уши заложило, в башке запрыгали световые пятна. Дон и сам не понял, с какого перепуга вдруг прыгнул вперёд. Да так лихо, что чуть не навернулся. Оставшийся без присмотра боевой режим дал залп с обоих бортов. По первым же целям, что подвернулись глазам обалдевшего носителя всей этой биомутанской требухи.

Пара всадников по центру сдохли молча. На флангах завопили дурными голосами. Принялись раздирать виски, заваливаясь с коней по разные стороны – щупы в своём гадском репертуаре. Среди остальных началось броуновское движение, в которое ударила разогнавшаяся бронированная торпеда. Дон машинально рылся взглядом в тучах пыли, где кувыркались человеческие и лошадиные ноги. Поймал чью-то голову – почувствовал новый залп своей батареи, успевшей наскрести сил на одиночный залп.

Ответного вопля не услышал – что вообще можно расслышать, когда взбешённая дама перешла на повышенный тон? Зато он заметил, как Рамаз с разбега боднул пытающегося отчалить всадника. Попал прямо под зад коню. Тот и отбрыкнуться не успел, как пропахал носом землю. Всадник улетел куда-то через его голову.

А взгляд опять поймал чью-то вопящую башку. Опять залп. Ещё голова, ещё залп. Глаза жили своей жизнью, торопясь воспользоваться полной свободой. И в башке, и снаружи всё перемешалось. Дон оглох и окаменел. Тут и ноги отказали – он больно плюхнулся на задницу и завалился на спину. Потом провал.

Потом обнаружил себя на карачках и расчихался – пыли полон нос и глотка. А глаза зацепили уносящегося прочь всадника. Залп! Тот схватился за голову, но в седле удержался. Повалился на шею коня и ударил его пятками в бока. Перед самым носом Дона проскакал, задрав хвост, Бестолочь. Шагах в пяти от того же носа бился конь с разорванным боком. Ещё один конь скакал прочь, вскидывая задом. Промелькнул Рамаз… Дурдом!

Дон взял себя в руки. Развернулся и пополз прочь от этого балагана. Кто-то перехватил его поперёк тела и оторвал от земли. Попытался поставить на ноги – те упрямо подгибались. Тогда его усадили – Тарьяс заботливо заглядывал в разъехавшиеся глаза неадекватного мутанта. Дон тряхнул башкой. Оказалось, что глаза в порядке, просто слезятся всё от той же пыли. Голова гудит, но мозги в здравом уме. Первая же мысль была незыблема как аксиома: манипуляторы не являются оружием массового поражения. Они вообще не являются оружием, ибо на поле боя совершенно теряются. Их воздействие требует спокойствия и сосредоточенности. А какая тут, к чёрту, сосредоточенность в таком бедламе?

– Соображать способен? – поинтересовались рядом голосом деда.

– Способен, – буркнул Дон, из вредности пялясь перед собой.

– А раньше что мешало? – ядовито осведомился КУС. – Какая нечисть тебя цапнула в задницу? Куда ты полез, малахольный?

– Это не я, – брякнул Дон, с ужасом сознавая, что так оно и есть.

– Ну да, – легко согласился дед, присаживаясь рядом. – Это «системник». Когда он включает режим защиты системы на полную катушку, над ним можно потерять контроль. Вот ты и потерял. Задачу выполнил: угрозу устранил. Но сам подставился под удар. Ладно, это степняки. У них полна башка суеверий, а те воюют на твоей стороне. А вот против настоящих воинов на открытой местности это не сработает. Кто-нибудь из них обязательно тебя прикончит.

– Как я их понимаю, – вздохнула подошедшая Лэйра и тяжело опустилась рядом: – У самой руки чешутся. Донатик, ты законченный свинтус. Не пугай меня так больше никогда. Вуг! – жалобно простонала она. – Дай настоечки хлебнуть. Голова раскалывается. И в коленках вибрирует.

Дед вздохнул и вытащил флягу.

– Разве им можно? – забеспокоился Дон. – Ты ж говорил: порвёт.

– Разбавляю, – отмахнулся дед и протянул Лэйре флягу: – Глоточек!

– И когда это они к ней пристрастились? – начал раздражаться Дон, чувствуя, что он что-то упустил.

«Эрудит» тотчас это подтвердил, а «барбос» заработал на полную: Дон чуть не взорвался изнутри! «Системник» его тут же пнул, дескать, не нервируй щупов. Зато стабилизатор впервые ощутил потребность добровольно приложиться к Вугову пойлу. Отнял флягу у Лэйры и присосался. Оно и разбавленным не стало вкусней, но быстро взбодрило. Даже возникло желание обойти поле боя для оценки затраченных усилий в разрезе полученного выхлопа.

Выхлопнуло изрядно. Ладно ещё трупы – те хотя бы молчат. А вот стоны раненых просто добивали психику. Он заметил Лэйру, что продвигалась параллельным курсом. Вот она застыла: через несколько секунд вопящий окровавленный человек затих и замер. Удар милосердия – скривился Дон, понимая, что это правильно. Гортензия, урча, пожирала лошадь – сегодня она сама добыла себе обед. Рамаз столовался отдельно от матери: сам завалил, сам и употреблял. Дон походя коснулся сознания героя – тот был жутко доволен.

Бестолочь носился между матерью и братом – его рвало пополам: у кого бы пристроиться? Буриданов осёл. Беда у малого с детерминизмом. Ни Бог, ни судьба, ни природа не могут помочь в выборе кормушки. Остаётся последний вариант: человеческая воля. Дон притушил эмоции поросёнка, и тот привычно присоединился к матери.

Лэти было не видать. Блуждающий неподалёку дед сообщил, что они с Джугу ловят коней. Что Джугу – это их задротыш айтан. Что парень не выдержал: вылез из норы, куда спрятался от сынка шехая Агрема – того самого петушка. Он подобрался ближе к месту стычки и первым сориентировался, что пропадает добро. Махом обуздал одного из взбесившихся коней. Затем помог с тем же Лэти. Кони-то мало пострадали. Часть всадников попадала, а они помчались спасаться. Вот Джугу с Лэти и бросились приводить их в чувство. Гнер же говорил: коней отожмём у степняков – вот и отжали.

– Да уж, отжали, – проворчал Дон, любуясь делом рук своих.

Единственный плюс: из всех блюд на этом пиру Гортензия выбрала конину. Если это не вмешательство щупов, значит, победа человеческого разума над скверным воспитанием грагов.

Скверное воспитание армов было не победить. Когда ребята вернулись, досталось всем. В первую очередь Дону, который хреново стабилизирует свою систему. Отправил воинов пастись, а сам занялся дилетантщиной. Потом Гнер надавал по рогам Лэйре, как зачинщице всего безобразия в целом. Дескать, если бы она не кочевряжилась и лично занималась прирученным зоопарком, армы бы не покинули вверенное им подразделение. Затем, как честный человек, он покритиковал себя – при этом в его голосе скрипели вечные льды.

Тем временем Фуф с Гобом выкопали потрёпанного петушка. Как ни странно, именно он выжил в этой свалке.

– Вставай, паршивец, – пнул Гоб его высочество. – Не выламывайся: не так уж сильно тебя приложило. Не к лицу сыну великого шехая Агрема трусить и кривляться.

– Откуда знаешь? – прошипел шехайский отпрыск, с трудом поднимаясь на перешибленной ноге. – Наш друг великий Гарасин! Он из касты железных. Он убьёт тебя, как собаку…

Гоб аж поперхнулся от такого сюрприза. Не нашёл, что сказать, и резко помрачнел.

– Ты тупой или слепой? – выручил его Фуф, отвесив высочеству нравоучительную затрещину. – Глаза протри. Или ты ещё не видал железных живьём?

Парнишка сморгнул, пошевелил губами и выдал:

– Ты железный. А где Гарасин?

– Умер, – не стал вдаваться в подробности Фуф. – И больше не смей упоминать его имя. Перед тобой его сын, – кивнул он на Гоба. – А он не любит, когда всякая падаль касается имени великого отца.

– Он был друг моего отца! – завопил возмущённый несправедливостью шехаёныш.

– Лжёшь! – рыкнул Фуф, сомкнув свою лапищу на шее упёртого придурка.

– Оставь, – бросил Гоб. – Теперь это не имеет значения.

– Согласен, – хлопнул его по плечу Гнер. – Дон, вы бы шли отдыхать. Мы тут сами разберёмся.

Как они станут разбираться, не хотелось даже думать. Потому и не думалось. А вот нормальное развитие спонтанного эксперимента порадовало: Троцкий и Блюмкин с Ромео тоже набросились на конину. Охота была не слишком удачной – без щупов оно и понятно. А надолго задерживаться мужики не решились. Торопились вернуться. Дон мысленно обласкал грагов и потащился в лагерь врачевать ободранные колени. Да менять разодранные штаны. Шикарно они иммигрируют – ничего не скажешь. А разговоров-то было, планов! На деле же всё, как всегда: когда очень сильно ждёшь что-то хорошее, оно обязательно тебе себя испоганит.



Загрузка...