Молох Империи. Книга 2

ГЛАВА 11

21.11.621 г.с.в. Опетское Королевство. Владивосток III

– Прекратите ругаться матом! Ну ей богу, дитя малое! – чиновника, наконец, проняло, он вскочил и промокнул вспотевший лоб, перестав смотреть демонстративно-отсутствующим взглядом.

Масканин взял себя в руки. Этот военный чиновник казался непробиваемым и порядочно попил его крови. Казалось бы, всего-то коллежский асессор по флоту, а гонору как у иного адмирала. Успокоившись, Масканин произнес совершенно спокойно:

– Что вам стоит сделать запрос? Не укусят же в самом деле?

– Я не уполномочен. Сколько вам еще повторять?

– Так назовите того, кто уполномочен. Я офицер русского флота и обязан связаться со своим начальством.

– Послушайте, мичман, или кто вы там? Требовать канал экстренной связи ради вашей драгоценной персоны, я не собираюсь. Это против всех инструкций.

– Так хотя бы свяжите меня с командующим Добровольческого Корпуса…

– Иж ты… – чиновник уселся на место. – С самим великим князем! Может вас еще с личной канцелярией связать?

– Да прекратите вы паясничать, черт вас подери! Ваша обязанность – сообщить обо мне! Моя – доложить о себе!

Чиновник ухмыльнулся и неторопливо подкурил.

– Круг моих обязанностей, господин офицер королевских ВКС, я буду определять без вашей помощи. Вы поймите меня правильно, на каких основаниях я буду беспокоить великого князя? Доложу, что какой-то старлейт королевского флота желает вступить в добровольческий экипаж? Где ваши документы русского офицера? А? Нет их. А экстренный канал с Новой Русой, уж простите, мне не по чину… Вот так вот, сударь.

– Бюрократ… – Масканин вышел вон.

За воротами он нервно курил и пинал камни. "Да твою ж мать! – не мог он успокоиться. – В третий раз вырвался и в третий раз эта канцелярская морда ни палец о палец!…"

Масканин докурил и щелчком выбросил чинарик. Прах побери эту секретность, если б не она, сам бы давно разыскал великого князя. Посмотрел на небо, посчитал облака и невесело улыбнулся. Прошел четвертый месяц, как он перестал быть Мэком, оставив позади этот период жизни. Период, в котором не вспоминал, кем был прежде, но и не забывал. Период, с которым распрощался, едва прошел через КПП Владивостокского Центра Переучивания и Переподготовки. Теперь он снова был Константином Масканиным, мичманом русского флота и офицером Главразведупра. Но вот доложить о себе… Сперва в королевской контрразведке ему вежливо так сказали, мол, не их это дело. Как же, так мы и поверили! Потом все четыре месяца, что он провел в ЦПП, его рапорты самым прилежным образом херились. И был разговор с кадровиком. Опету очень нужны офицеры флота, особенно выпускники-командники. И чего горевать, убеждал кадровик, не дезертир же в самом деле? Потом как-нибудь сообщишь о себе, свалишь на нас, на союзников. Кем ты там был, мичманом? Так будешь старшим лейтенантом у нас, уже и приказ начальника курса есть. А то что ты всего год мичманом отлетал, так ведь отлетал же! Там в своей империи до командира корабля тебе расти и расти, а у нас с этим сейчас просто. Через полгода получишь свой звездолет и даже не тральщик какой-нибудь…

Масканин закурил новую сигарету и глянул на часы. Времени осталось только чтоб добраться до Новоречинска.

Новоречинский космодром располагался рядом с ремонтной базой и если бы не последняя, тут была бы тишь и благодать. Разнокалиберный шум, исходящий из ремонтных доков, разлетался на километры вокруг. По земле и по воздуху беспрерывными потоками тянулись всевозможные грузовозы, доставляя сотни тонн необходимых в ремонте материалов, секций и даже цельных модулей. Космодром же был сам по себе относительно более тихим местом. Здесь никто не резал сверхпрочную броню, не проверял на стендах работу двигателей, никто не орал, пытаясь перекрикнуть оглушающий лязг всевозможных механизмов. Лишь изредка здесь проносились гравиплатформы, да взлетал или совершал посадку какой-нибудь корабль, беззвучно, на антигравах, да еще автопогрузчики скармливали грузы раскрытым брюхам звездолетов. В остальном, это место было тихим.

Масканин спрыгнул с попутной гравиплатформы и зашагал к ближайшему боксу, одиноко стоящему среди посадочных площадок. Вдалеке виднелись другие боксы, административные здания, диспетчерские вышки и пакгаузы.

Часовой у ворот не позволил ему пройти мимо и Масканину пришлось обходить этот бокс. Он заметил, что часовой был одет в обычный полевой мундир, да и эмблемы говорили о принадлежности к "богам войны". Видать, в охраняемом боксе хранилась одна из зенитно-ракетных установок.

Масканин огляделся по сторонам и задумался. Сегодня истекли двое суток его увольнения. "Не увольнения, – поправил он себя, – а положенного отпуска". Прошло четыре месяца с тех пор, как он попал во Владивостокский Центр Переучивания и Переподготовки, где из гражданских пилотов, навигаторов и судовых специалистов делали офицеров военного космофлота. И ведь попал он в ЦПП не как гражданский, в личном деле ясно говорилось, что он офицер. Однако потом Масканин признал правоту того "гения", которого тихо крыл за направление в школу для гражданских. Все дело в матчасти, ведь опетский флот имел иные стандарты нежели русский. Иную специфику работы и обслуживания аппаратуры и "умной" начинки, иное вооружение, да и в принципах навигации имелись незначительные, но отличия. Это были четыре месяца напряженных занятий по двенадцать местных часов в сутки, без выходных. Впрочем, очень редко и ненадолго курсантов отпускали в увольнения. Поначалу было трудно освоиться в круговороте бесконечных лекций, семинаров, коллоквиумов, практических занятий и вовсе не из-за жестких уставных порядков. Подумаешь, казарменный режим! В Юрьевском Кадетском куда круче порядки, да и в Екатеринаславской Академии ВКС построже было. А уж на Уль-Тии с ее солнцем и не понимающими шуток бээнцами! Словом, раньше намного тяжелее приходилось. Но в ЦПП, тем не менее, сумели согнать семь потов. Ведь, во-первых, зачислили его уже во время учебного процесса, а во-вторых, приходилось заново осваивать свою, казалось бы уже давно забытую профессию. Но, как говорится, опыт не пропьешь. Уже во второй месяц Масканин стал получать высшие оценки, а перед выпуском он успешно сдал экзамены и по пилотированию различных классов кораблей, и по астронавигации.

Сегодня в восемь ноль-ноль истекли двое суток отпуска и новоиспеченный младший офицер прибыл по направлению в отдел кадров 7-го флота. Там его долго не задержали и приписали к эскадренному миноносцу "Защитник", который, по сведениям штабного офицера, находился в ремонтном доке главной рембазы 7-го флота. Через час Масканин был уже на территории ремонтной базы и, после бесплодных поисков выяснил, что пару часов назад "Защитник" покинул док и теперь находится где-то на прилегающем космодроме. Масканин не стал огорчаться по напрасно потерянному времени и направился искать свой первый на королевской службе боевой корабль. Никуда тот от него не денется, он так надеялся.

Четверть часа спустя, Масканин уверенным пружинистым шагом зашагал по металлокерамическим плитам космодромного покрытия. Мимо пронеслась пара автопогрузчиков, в отдалении, параллельным курсом, куда-то спешил приземистый робот на гусеничном ходу. Масканин остановился, прямо перед ним стояли два до боли знакомых стройных корвета. Характерные очертания и тысячи вызубренных в академии и не единожды потом наблюдаемых конструктивных особенностей говорили, что корабли построены на русских верфях. Это были корветы типа "Стерегущий", предпоследней, кажется, серии. Вокруг красавцев суетилась команда техобслуживания.

Оглядевшись, Масканин выбрал правое направление и зашагал вдоль стоянок. Минут через пять его нагнала гравиплатформа, управляемая оператором, нагруженная длинными и высокими ящиками. Оператор остановил свою бандуру и окрикнул одинокого путника:

– Эй! Подбросить, друг?

Масканин согласно кивнул и взобрался в кабину. Служащий космодрома двинул дальше и с улыбкой спросил:

– Что ищешь? Могу подсказать.

– "Защитник". Кажется, я заблудился. И кажется, начинаю жалеть, что не поинтересовался сначала где-нибудь в управлении или диспетчерской. Выручай, друг, времени итак в обрез, а теперь, видать, я его еще больше потерял.

– Надо же! – улыбка не сходила с лица оператора. – Тебе повезло, я как раз к "Защитнику". Сорок минут ему до отлета.

– И правда повезло. А то блуждал бы тут до скончания веков.

– Это как сказать, – оператор стал серьезным. – Недельки две назад, тоже одного, как тебя, подкинул к "Метеору", так тот успел в последние минуты перед вылетом. Потом я узнал, что "Метеор" погиб.

– Значит, мне это не грозит. Раз на раз не приходится.

– И то верно. А вашему брату надо верить в собственное бессмертие.

Мимо проплывали стоянки со стройными величественными крейсерами, на земле выглядевшими особенно грозно. Масканин невольно ими залюбовался. За крейсерами показалось несколько пустующих стоянок.

– Срежем путь, – оператор повернул и гравиплатформа прошла сквозь них.

Оператор еще пару раз заворачивал и, наконец, прошмыгнув мимо ветерана фрегата с прекрасным именем "Елена", носящего следы долгих странствий и многочисленных боев. Гравиплатформа остановилась между двух эсминцев. Масканин различил в одном из них "Защитник" и, тепло поблагодарив портового рабочего, спрыгнул.

Гравиплатформа побрела чуть дальше, к рампам грузового отсека звездолета, у которого уже скопилось полтора десятка других ее товарок и ватага громоздких погрузочных роботов.

Масканин осмотрел свой корабль. Выглядел он внушительно, поражая контрастами. Почти треть его обшивки сверкала новенькими бронеплитами, разительно отличающимися от остальных, ставших матовыми, со следами шрамов от плазмы, деструкторов и раскаленных газов. Была свежей также половина надстроек, две орудийные башни на корме тоже отличались от остальных своей новизной. По всему борту огромными серебряными цифрами был обозначен номер: 1351. На носу, также серебряными буквами, красовалось имя "Защитник".

Вокруг площадки было полно техперсонала космодрома, по трапам туда-сюда бегали матросы. В отдалении одиноко стояли двое офицеров, к которым Масканин и направился. За несколько шагов он перешел на строевой, остановился в паре метров и отсалютовал, доложив старшему из них:

– Господин капитан-лейтенант, старший лейтенант Масканин прибыл для прохождения службы на эскадренный миноносец "Защитник".

– Вольно, – офицер внимательно осмотрел своего нового подчиненного в новом, с иголочки, мундире и представился:

– Я командир "Защитника" Гарин. А это, знакомьтесь, командир бэ-че пять инженер-лейтенант Корнеев. Поздновато вы прибыли, старлейт

– Виноват, командир. В отделе кадров мне сообщили, что "Защитник" на рембазе.

– Это ничего, все же вы успели до вылета. Предъявите ваши документы.

Масканин полез во внутренний карман кителя, вытащил бумажник, из которого извлек несколько пластиковых листов. Гарин забрал их и сразу же некоторые вернул со словами:

– Эти меня не интересуют сейчас, ознакомлюсь потом, а вот продаттестат передадите младшему лейтенанту Калькову.

Командир внимательно изучил удостоверение офицера, некоторые другие документы и вернул их.

– Рад видеть вас на борту моего корабля. Надеюсь, мы с вами сработаемся. Вакантных должностей у нас много и вы займете сразу две: второго пилота и помощника астронавигатора. Как, справитесь?

– Так точно, командир.

– Другого ответа я и не ждал. Идемте, я введу вас в курс ваших обязанностей и будем готовиться к выполнению поставленной задачи. Личное оружие… вы, я вижу, им не успели обзавестись, получите попозже, когда мы присоединимся к эскадре. Тогда же вам покажут вашу каюту.

На орбите Владивостока III находились четыре тяжелых транспортника, загруженных зарядными энергоблоками для деструкторов и тысячами ракет, начиная с десятикилотонных "Шив" и заканчивая мегатонными "Немезидами". Груз был предназначен передовым соединениям 7-го флота, держащим оборону Владивостокского театра совместно с 6-м флотом. Помимо транспортных кораблей на орбите находились три эсминца, выделенных для охранения каравана. Вскоре, к ним присоединились еще два корвета и "Защитник". С некоторых пор опетцы стали уделять повышенное внимание безопасности своих коммуникаций и снабжению эскадр. Каждый транспорт получал конвой, что значительно снижало урон, причиняемый имперскими призраками и иными рейдерами.

Построившись в походный ордер, эскадра покинула систему. Ей предстояли три цикла напряженного пути.

…Масканин зашел в свою каюту. Это было небольшое, даже тесноватое помещение – минимум мебели, две выдвигаемые из стен койки. Здесь царил некоторый бардак, причиняемый личными вещами офицера, с которым придется делить жилище. Кто его напарник, Масканин не знал, единственное, что можно было заочно сказать о нем, так это то, что этот человек был неравнодушен к "железу" и женщинам. На столике были аккуратно сложены силовые диски в магазинных пластиковых упаковках. Надписи, сделанные световым пером, сообщали о новинках в вычислительных и сетевых технологиях. Рядом располагался портативный персональник неизвестной Масканину модели, на котором валялось с полдюжины затертых силовых дисков и одна из новомодных программных 'примочек'. Стена над койкой была сплошь облеплена стереограммами порноактрис и актрис кино. Причем последние либо опетские, либо имперские. А вот порноактриски – все сплошь иностранки. В Опетском Королевстве, как и в Империи Нишитуран, порноиндустрии не существовало, даже подпольной.

Масканин снял китель и повесил его на тремпель во встроенный в стену шкафчик, туда же отправилась и рубашка с кобурой с табельным лучевиком. У шкафчика висела полустертая табличка с надписью, прочитать которую не представлялось невозможным. Под табличкой в гордом одиночестве красовалась одна единственная кнопка. Недолго думая, Масканин тыкнул в кнопку. Обозначились контуры четкого квадрата, кусок невзрачной серой стены скрылся в глубине, из которой выехала раковина с краном.

"Будем знать. И умыться не помешает".

Масканин открыл воду и термодатчиком отрегулировал до очень прохладной. Вода приятно освежила и смыла усталость.

Дверь в каюту открылась. Вошел второй хозяин. Масканин оглядел своего соседа, этого офицера он не знал. Пока не знал. За последние несколько часов он познакомился со многими офицерами экипажа, изучил свои обязанности, выслушал наставления командира и первого пилота. Высокий светловолосый лейтенант представился:

– Морозов. Сергей.

Масканин крепко пожал протянутую руку.

– Масканин, Костя.

– Уже освоился?

– Угу.

– Да, – многозначительно сказал Морозов, обводя взглядом свою берлогу, – ничем особенным в этой конуре не похвастаешь. Я уж как мог, приукрасил…

Морозов с некоторой гордостью посмотрел на свою коллекцию стереограмм обнаженных и не очень девиц и, выдвинув койку, свалился на нее.

– После Академии к нам?

Вопрос Масканина удивил.

– С чего ты решил?

Морозов хитровато улыбнулся и прищурился.

– Видел тебя перед вылетом. Мундир нулячий, держишься как-то скованно, как все молодые. И в выправке есть что-то этакое… такую выправку только кадетам прививают. Хотя, ты вроде староват для выпускника-кадета… Да и звание… Младшой? Мамлейтом обычно года три ходят после Академии.

В ответ Масканин лишь буркнул:

– Я после ЦПП.

– Вот оно что… Не желторотик, значит, – Морозов проследил взгляд Масканина, направленный на 'железо', и опередил его вопрос: – Это я так, на досуге увлекаюсь. По штатской специальности я программист, а когда мобилизацию объявили, пошел не по своему профилю. В минеры. "Защитник" у меня второй корабль… Я полгода как сюда перевелся. Служил сперва на минном заградителе, пока нас не расшматовали имперские 'Гладиаторы'. Я выжил, хотя и не чаял совсем… После госпиталя сюда вот направили, командиром минно-тральной бэ-че. А ты, дай подумаю… пилот?

– Угадал, – кивнул Масканин. – Второй пилот и помощник астронавигатора.

– Хэ, – губы Морозова изогнулись в невеселой усмешке, – сразу две должности. До сих пор в штате дыры… После Ютивы III четверть экипажа добирали, "Защитник" аж три недели в ремдоке простоял.

– Ютива? – повторил Масканин, вспоминая, что где-то уже слышал это название.

– В общем-то необитаемый мир, – поспешил его просветить сосед, – приятный в чем-то, да только дышать там нельзя. Когда-то это был мир смерти, но ныне покойный Валерий Кагер освободил всех рабочих-рабов и взамен нанял вольнонаемных. Один мой друг детства там побывал по контракту… Рассказывал, охочих было немало, старый Кагер не скупился на жалованье… Ценный мирок, за него горячая стычка была. Наши имперцам хорошо наподдали, но они, естественно, не откажутся от источника дешевого сырья.

– И что, много таких мирков наш флот прикрывает?

– Ну, насколько я знаю, с полдюжины, – Морозов с любопытством посмотрел на Масканина. – Слушай, ты сам в ЦПП попал или призвали?

– Скорее призвали.

– А какие посудины водил?

– Грузовозы всякие, рефрижераторы.

– И кем ты числился?

– Когда штурманом, когда и пилотом.

– Ишь ты… Наверное, и класс неплохой имеешь?

– Третий.

Морозов непонимающе на него уставился.

– Третий класс и они тебя выпустили младлеем? Да с таким классом могли бы старшего лейтенанта дать, как другим бывшим гражданским, да и крейсер могли бы доверить пилотировать. Все же не шестой или пятый какой-нибудь. Кстати, в русском флоте вон, офицерские звания сразу с мичмана. Это как наш старлейт, да и в ОМН кажется тоже. Интересно, а их старлейт с кем из наших соотносится…

– Если это вопрос, то примерно с каплейтом.

– Да? А их каплейт?

– С нашим кап-три.

– Хм… Откуда знаешь? Впрочем… впрочем, хрен с ним… а вот все же, у тебя третий класс, – продолжал допытываться Морозов, – а выпустился ты младлейтом. Как по мне, так тебя дешево оценили. Характер что ли проявил?

– Может, конечно, и дешево оценили, я, Серега, не знаю, – улыбнулся Масканин. – Только вот с чего ты решил, что я младшой? Старший лейтенант я, вообще-то. И дались тебе эти звания…

– Да? А я вроде тебя… Знать не разглядел тогда… Мда. А вообще, привыкай, человек я дотошный, люблю до всего докопаться.

– Ничего, – Масканин усмехнулся, – я терпеливый.

– А я иногда проницательный. И сдается мне… Ты не доброволец часом? Их ведь тоже по месяцу в ЦПП держат.

– Угу, что-то вроде.

Морозов понимающе кивнул и несколько секунд молчал.

– Ну, тогда понятно, – сделал он какой-то свой вывод. – А как же ты к нам попал?

Масканин пожал плечами.

– Так уж обстоятельства сложились. Сам того не хотел, если честно.

– Ничего, не пожалеешь, – поспешил уверить сосед. – Я наш экипаж за две недели изучил. И ты скоро освоишься. Ребята у нас хорошие, боевые, – Морозов заложил руки за голову. – И как это я сразу не смекнул-то? Про Ютиву не знаешь, да и вообще про миры смерти…

Масканин криво ухмыльнулся. Хотя он понимал интерес соседа, ведь им долгое время придется делить одну каюту, но навеянные воспоминания, едва не захлестнувшие его, он подавил сразу. Не любил он самокопаний, что было, то было. А через секунду понял, что ничего не чувствует. Не терзает его память о Хатгале, не терзает и Ирбидора. В душе словно лед.

Масканин посмотрел на Морозова и проследил его взгляд. Только теперь его сосед по каюте увидел флуоресцентную наколку с номером.

– Память о мире смерти. Хатгал III.

– Погоди… Так ты что, выходит, был там?

Масканин кивнул.

– А шрам на лице, тоже оттуда?

Масканин потрогал шрам на правой щеке – память о Маонго, и снова кивнул.

Морозов как-то сразу переменился в лице. Он совсем не ожидал, что перед ним когда-нибудь предстанет человек, переживший и отведавший, пожалуй, самое страшное, что было в карательной системе Империи Нишитуран. Это нечаянное открытие Морозова ненадолго ошеломило.

– А как же ты удрал-то оттуда? Посчастливилось?

– 'Посчастливилось'! – иронично усмехнулся Масканин. – Счастье прям ведрами хлебал… Что-нибудь слыхал о черных легионах? Пришлось мне, знаешь ли, постараться там выжить. Ирбидора – настоящая мясорубка… В общем, давай так: если уж есть жгучее желание слушать, могу поведать мою 'веселую' историю, – Масканин глянул на часы, – только вкратце. До моей вахты семь часов осталось, хотелось бы поспать.

– О чем речь, самому заступать.

– Ну, тогда слушай…

Все, кто находились на главном и запасном командных пунктах 'Защитника' были напряжены, каждый вахтенный офицер или унтер подспудно ожидал любой неприятности. Впрочем, то что сейчас происходило, было вполне рутинным явлением – эскадра подходила к пункту назначения – к системе НТ-002-VIII-XI. Среди россыпей звезд на центральном стереоэкране выделялась прохладная красная звезда класса М8, по высвеченным данным можно было узнать любую информацию об этой системе.

Масканин находился на боевом посту ЗКП за пультом второго пилота, внимательно следя по мониторам за выдаваемой бортвычислителем информацией о параметрах полета. Следил и за обстановкой, передаваемой сенсорами и детекторами внешних данных. На одном из экранов высвечивались точки, обозначающие транспорты и корабли охранения эскадры, другой монитор показывал группу из десятков объектов, идентифицируемых как опетские звездолеты разных типов и классов.

– Обмен подтвержден, – нарушил тишину по общему каналу командир БЧ связи.

– Навигаторская, держать дистанцию с мателотом, строй не нарушать, – скомандовал Гарин.

М-звезда быстро росла, вскоре можно было наблюдать и семь планет, чьи светящиеся шарики отражали свет звезды и улавливались в мощную видеоконно-квантовую оптику. Эскадра преодолела границы эклиптики и обосновалась у второго планетоида, где была построена временная база снабжения. Система НТ-002-VIII-XI отстояла в тридцати парсеках от района боевых действий, и ее положение делало ее выгодной для размещения тыловой базы. На каждом планетоиде были размещены посты дальнего обнаружения и станции перехвата, в плоскости эклиптики и вне ее постоянно курсировали патрульные катера и корветы. В световом дне патрулировали корветы и истребители. Второй планетоид не имел атмосферы, на его южном полюсе всего за несколько дней были выдолблены многокилометровые шахты, оборудованные для хранения боеприпасов и иных грузов для нужд флота. Шахты были покрыты сверхпрочными антисенсорными куполами. В довершение, инженеры флота оборудовали базу противоядерной защитой. В ста восьмидесяти километрах от поверхности, на геостационарной орбите, был задействован релейный спутник сверхсветовой связи.

Прибывшие транспортные корабли были разгружены всего за несколько часов и отправились на орбиту ждать приказа на возвращение. Но командование не спешило их отпускать. Прибывшие с ними корабли охранения планировалось привлечь для срочного выполнения боевой задачи. Отрывать боевые единицы из районов боевых действий или отряжать на задание часть сил из ОБК* базы в штабе 7-го флота посчитали нецелесообразным. Четырем эсминцам была поставлена задача прибыть по рокадным трассам в систему НТ-064-XIX-LM и установить минные заграждения. Эскадренные миноносцы приняли на борт по пять десятков стокилотонных мин и покинули базу.

Дивизион достиг намеченной системы спустя сорок пять часов корабельного времени. Вокруг оранжевого гиганта, не представляющего интереса ни в стратегическом, ни в оперативном отношении, обращалось восемь безжизненных миров с ядовитыми атмосферами из смеси метана, аммиака и хлористых соединений. Эсминцы распределили зоны, командиры минных боевых частей временно стали главными на борту. Лейтенант Морозов, сосед Масканина по каюте, гонял "Защитник" между двумя расплавленными планетами, нашпиговывая их орбиты смертоносными и коварными 'гостинцами'. Напоследок "Защитник" вышел перпендикулярно к эклиптике и оставил здесь последние десять мин. Вскоре к нему присоединились остальные корабли. Построившись в походный ордер, они легли на обратный курс, когда сенсоры сразу двух эсминцев – "Защитника" и "Палача" засекли имперские звездолеты.

– Служба слежения, доложить обстановку, – потребовал Гарин.

– Цель групповая, среднескоростная. Пеленг – десять, – ответил по каналу внутренней связи командир БЧ-7. – Дистанция – двадцать пять световых минут, скорость – один "эр". Держат курс по светилу, опознать трудно.

– Знаю, что трудно. Идентифицируйте их.

Командир корабля переключил канал на боевой пост вооружения. На видеоэкране появилось молочно-белое нишитское лицо старшего лейтенанта Ценвера.

– Бэ-че два, доложите готовность.

– Все батареи готовы. "Ктулу" и "Саргамаки" уже зацепили их, командир. На параллельный курс высланы шесть "Орнеров".

– Принято.

– Командир! – обратился связист. – Вызов с "Трохена", на связи комдив.

Гарин подошел к пульту внешней связи. На стерееоэкране появился капитан третьего ранга Серебрянский – командир дивизиона и одновременно командир "Трохена".

Масканин не знал, что в этот момент думал Гарин, возможно то же, что и он сам. Вражеские корабли хозяйничают в тылу 7-го флота и обнаружены они только теперь. Каким образом имперцы смогли так близко подобраться к ним? Возможно, они держались в тени звезды, но тогда им было известно об опетских эсминцах. И с какой целью они здесь? Нащупывают бреши в обороне?

– Как настроение, Олег Сергеич? – спросил, улыбаясь, комдив.

– "Защитник" к бою готов.

– Знаю. Все мы готовы. Слушай боевой приказ: "Защитнику" сблизиться с противником и опознать что за гости к нам пожаловали. В боевое соприкосновение вступать только в самом крайнем случае. О малейшем изменении обстановки докладывать немедленно. Повторяю, по своей инициативе в бой не вступать.

– Есть!

– Конец связи.

Дивизион разделился. "Защитник" начал выполнять маневр огиба светила, после чего ему предстояло догнать своих либо вступить в бой. Видя действия опетского корабля, имперцы видимо поняли, что уже не смогут с выгодой держаться в тени звезды и легли на сходящийся курс к одинокому эсминцу, тем самым раскрыв себя.

Прозвучал сигнал службы слежения.

– Слушаю, – бросил Гарин.

– Это истребители, командир. "Гладиаторы".

– Принято. Продолжайте следить за обстановкой.

– Есть.

Масканин смотрел на сходящиеся точки на мониторе и подумал, что истребители никак не могут быть одни. Эти корабли имеют ограниченную дальность действия и где-то должен быть или авианесущий крейсер, или авианосец. Но последний никогда не идет без сопровождения кораблей боевого охранения, поэтому где-то здесь может находиться целая вражеская эскадра. И если это так, то имперцы ловко запрятались. Только вот где? Схоронились у одной из планет? Видимо, имперское командование решило на этом участке театра провести разведку боем. В любом случае, это повод для раздумий офицерам оперативного управления штаба 7-го флота.

– Служба связи, соедините с комдивом, – приказал Гарин.

– Есть, командир.

Когда на экране появился Серебрянский, Гарин доложил об установленных целях и об изменении ими курса.

– Будем драться?

Командир дивизиона отвел глаза в сторону и снова вернул их в фокус.

– У меня строгий приказ, в бой ни с кем не вступать. Кроме того, эти крошки никогда не бывают сами. Немедленно уходите.

– Вас понял.

Первый пилот совершил маневр разворота, держа курс к одной из планет. Вражеские корабли были пока далеко, но уверенно сели на хвост. "Защитник" снова изменил курс и когда начал догонять своих, сенсоры засекли мощный выброс энергии. Одна из точек, обозначающих имперские истребители, погасла. Остальные нарушили строй и круто повернули назад. И прежде чем они покинули опасную зону, в гибельном пламени ядерного взрыва исчез еще один истребитель, став жертвой свежеустановленной мины. Едва начавшаяся погоня внезапно прекратилась.

Имперцы не зря покинули опасную систему. Помимо приказа, гласящего: "при обнаружении минного поля покинуть его немедленно", мины по праву считались самым коварным и экономичным оружием. Обнаружить их удавалось с большим трудом и, как правило, это делалось уже после непоправимых потерь.

Стандартная космическая мина, с мощностью заряда сто килотонн, представляла собой торпедообразного робота, снабженного ракетным двигателем и "мозгами", сравнимыми с корабельным вычислителем. Она имела антирадарные и противосенсорные кожухи, что (особенно в пассивном режиме ожидания) делало смертоносного монстра практически незаметным. Встроенный в каждую мину блок опознания различал "свои" и "чужие" корабли, даже если они одного класса и типа. На "своих" мина не реагировала, зато если в зону ответственности проникал "чужой", к появившейся цели устремлялись все ближайшие мины и успокаивались лишь в том случае, когда объект, признанный как "враг" переставал существовать. Действовать в зоне поля было просто самоубийственно и поэтому Масканин, как и все на "Защитнике", ничуть не удивился резкому бегству вражеских истребителей. Видимо, имперские рейдеры действовали без поддержки тральщика.

Во Владивостокском Центре Переучивания и Переподготовки Масканин узнал, что технологии антисенсорной защиты мин и призраков очень схожи. Возможно даже, взятые за основу минные технологии были переработаны согласно требованиям специфики и применены на кораблях, получивших впоследствии обозначение "призрак". Возможно, именно так призрак и появился. Хотя, кто может сказать, какие 'гениальные' идеи посещают ученых, какими разработками они занимаются в своих секретных конструкторских центрах? Когда одни придумывают новое, более мощное и устрашающее оружие, другие непременно разрабатывают защиту от него. В свою очередь, первые совершенствуют свое детище, модернизируют его, делая еще совершеннее и смертоноснее, другие же разрабатывают еще более мощную защиту или изобретают принципиально новое оружие. Так продолжается с незапамятных времен и будет, наверное, продолжаться до бесконечности. 'Страсть к разрушению и истреблению себе подобных, какими бы идеалами она не прикрывалась, какие бы чудовищные последствия она не приносила, заставляет человека идти вперед, вырываться за пределы возможного. Именно это стремление подвигло человечество на экспансию, на расселение среди звезд. По сути, каждая новая война, какой бы она ни была жестокой и кровавой, справедливой или неправедной, является тем фактором, что приводит человечество к новому качественному скачку в развитии цивилизации'. Так говорил преподаватель по истории войн из ЦПП. Кое в чем был с ним согласен и Масканин. Кое в чем, но далеко не во всем. Однако устраивать отвлеченные мировоззренческие споры с преподавателем он не стал, просто сдал зачет и благополучно выкинул из головы все лишнее.

Вернувшись на базу, эсминцы присоединились к уже готовым к отбытию транспортам и корветам. Трое суток обратного пути прошли без каких-либо происшествий. Возвратившись на Владивосток III, корабли получили суточную передышку, экипажи были отпущены до следующего утра.

____________________

*ОБК – отряд боевых кораблей

Масканин спускался по трапу, дыша полной грудью. После искусственной атмосферы корабля всегда приятно вдыхать свежий воздух и уж тем более приятно ощущать легкий прохладный ветерок.

– Куда думаешь податься? – спросил нагнавший следом Морозов.

– Не знаю пока. Думаю посмотреть здешнюю столицу.

– Да ну? – не поверил лейтенант. – Неужто не успел побывать?

– Да вот представь себе – нет, – Масканин повел плечами. – В ЦПП пару раз в увольнение ходил. И то на несколько часов.

– Ну, тогда понятно. Как говорится, это тебя полностью извиняет. В нашенской столице всегда найдется на что посмотреть… Слушай, а давай махнем ко мне, а? Погостишь у меня, поешь по-человечески, а не ту дрянь, которую нам скармливают. Познакомлю тебя с женой. Ну, как? Принимаешь предложение?

– Принимаю.

Уже за пределами космодрома Морозов поймал гравитакси. Во время полета он болтал без умолку, удостоверившись, что изолирующая перегородка пассажирского отделения воздушной машины на самом деле изолирует от ушей таксиста. Морозов во всех красках расписывал местные достопримечательности, потом переключился на смешные истории из своей жизни.

Гравитакси доставило их в южный район Усть-Каменска – столицы Владивостока III с населением два миллиона жителей. Перед Масканиным предстал большой одноэтажный дом, сложенный из каменных блоков. Как и большинство домов вокруг, окна и подступающие к крыше блоки были украшены лепкой. Вычурные перевития растений видимо местной владивостокской природы, детализированные изображения древних земных животных, стилизованные изображения местного светила. Вокруг дома Морозова был разбит небольшой садик из плодовых деревьев и каких-то туземных ярких кустов. Забор был скорее намеком на таковой – низенький штакетник, пешеходная дорога обрывалась у газонов, через которые пролегала мощеная тропинка. Вокруг царил заботливый порядок.

– Красивое место. Как будто и не в городе совсем, – заметил Масканин.

– У нас на Владивостоке все города такие, – просветил Морозов.

'Как и у нас', – подумал Масканин и сказал:

– Я, кстати, думал, ты не женат.

Морозов поначалу смутился, но заметив хитрый масканинский прищур, тихо усмехнулся.

– Это ты из-за тех голограмм что ли? – спросил он у тропинки. – Это ты зря. Я ж их повесил, чтобы глаз радовали. Ну, не любоваться же голыми стенами, правильно? Есть у меня и семейный снимок, здесь, под сердцем… Ну, идем?

Он сунул пластинку шифроключа в считыватель, отпер входную дверь и зашел. Следом вошел и Масканин. И очутился в просторной прихожей, скорее похожей на гостиную. Неброская, но со вкусом подобранная мебель и сувенирные мелочи создавали домашний уют. В прихожую вышла хозяйка и бросилась Морозову на шею. Масканин сразу оценил ее красоту, плавность линий лица, темно-русые волосы и карие как и у мужа глаза. И не сразу заметил, что она примерно на пятом месяце беременности. Животик изрядно добавлял женственности ее фигуре. И может быть по причине беременности хозяйка показалась Константину необычайно красивой. Было в ее взгляде нечто пламенеющее, словно внутренний душевный огонь преображал телесную оболочку. Супружеские объятия не были крепкими, но нельзя было не заметить, сколько в них присутствовало теплоты и нежности.

– Это моя жена Люда, – представил Морозов. – А это мой товарищ и сослуживец, Костя Масканин.

Хозяйка и гость кивнули друг другу и обменялись теплыми улыбками.

– Раздевайтесь и проходите в столовую, – распорядилась она. – Я сейчас накрою стол.

Масканин, как и Морозов, оставил на вешалке свой китель и фуражку и переобулся в домашние тапочки. После забега в ванную комнату прошел в столовую, где был посажен во главе обеденного стола. Видимо, в этом доме было принято сажать гостя во главе стола. Через минутку появилась Людмила, неся тарелки и столовые приборы. Она положила их на уже расстеленную скатерть.

– Я как раз обед готовила. Скоро Игорек со школы придет.

– Значит, мы вовремя, – Морозов усадил жену за стол. – Давай я сам накрою, тебе незачем бегать туда-сюда.

Когда он ушел на кухню, Масканин заметил:

– А вы, Людмила, не похожи на домохозяйку.

– Вы не против, если мы перейдем на "ты"?

– Конечно же, нет. И все-таки, ты ведь не домохозяйка?

Женщина погладила живот.

– Это я временно, пока в положении. Сейчас-то я в отпуске. Но вообще-то у меня никогда не было времени на домашние хлопоты. Я инженер, работа у меня интересная, но отнимает много времени. Сережа, наверное, рассказывал, как мы познакомились?

– Вообще-то нет, не успел еще. Я ведь, Людочка, недавно на "Защитнике". Да и вахты у нас не совпадают, хоть и делим одну каюту.

Людмила понимающе кивнула и поведала:

– Познакомились мы в университете, правда, учились на разных курсах и на разных факультетах. А познакомились во время олимпиады по вышмату. Потом когда я окончила учебу, дорожки наши разошлись. Правда, не надолго. Несколько лет мы поддерживали связь просто как старые знакомцы, а жили в разных местах. Позже нас, наверное, сама судьба свела в одну фирму, мы дружили и мне порой казалось, что Серега… – она улыбнулась, – что он как моя лучшая подруга, которой, впрочем, у меня никогда не было. Но ведь могла быть? Ну, а потом… а потом его призвали.

– А Игорек, это ваш сын?

– Да, но не общий. Он у меня от первого брака, ему сейчас семь лет. Сережка золотой человек, взял меня, вдову, и заботится об Игоре, как о родном. Да и живем мы душа в душу. Я ведь, к тому же, на три года его старше.

– Как по мне, ваша разница в возрасте – пустяк, – улыбнулся Масканин и задумчиво добавил: – Тем более, когда любишь…

– Примерно так и Сережка сказал мне, когда предлагал руку и сердце.

Из кухни вернулся Морозов, неся поднос с термокастрюлей. Аккуратно поставив ее на стол, снова поспешил на кухню. Людмила в это время открыла крышку, в нос Масканину ударил аппетитный запах супа. Вооружившись половником, хозяйка разлила горячее блюдо по тарелкам.

– О! – вернулся с закусками и вторым блюдом хозяин. – Ты уже управилась.

– Ох, что ж это я? – подскочила Людмила.

– Ты куда? – спросил Сергей, придержав ее за руку.

– В погребок. Совсем как-то из головы вылетело, – она посмотрела на гостя. – Костя, ты что пить будешь?

Масканин пожал плечами.

– Я так понял, у вас не принято. Тогда и я не буду. Мне и правда не охота.

– Ну вот и замечательно, – Сергей усадил жену за стол.

Масканин взял кусок мягкого и хрустящего хлеба, помял его в руке и мало что не принюхался. Потом откусил и уверился в догадке, что хлеб домашней выпечки. Неужели хозяйка сама печет? Затем попробовал первую ложку с супом.

– Вкусно! – похвалил он. Похвалил пусть и скупо, но с чувством. – Давно же я не ел домашней пищи… Уже даже и забыл, каким приятным может быть обед.

– Да будет тебе… – смутилась Людмила. – Я знаю цену своей стряпне… А вот когда у нас была домработница, от еды невозможно было оторваться.

– Нет, правда, очень вкусно, – с трудом прервав процесс, подтвердил Масканин. – Я бы так каждый день обедал, правда.

Было легко заметно, что его немудреные похвалы кулинарных способностей хозяйки доставили Людмиле немало удовлетворения. Похоже, куховарство не было ее коньком и она нередко мучалась вопросом, можно ли есть то, что она готовит. После супа обед перешел к жареному картофелю с отбивными и салатами. Поначалу Масканин даже побоялся, как бы не переесть, но распробованные им блюда, отсутствующие в его обычном рационе, вымели без остатка все опасения. Уничтожив все до последней "песчинки", он почувствовал непривычную тяжесть в животе. Впервые за несколько лет он просто объелся.

– Что приготовить? – поинтересовался Морозов, когда тарелки опустели, а добавки были съедены.

– Кофе, – отрезала Людмила и заговорщицки посмотрела на Масканина. Тот кивком одобрил ее выбор, а хозяйка добавила: – Ты не забыл? Мне мой заменитель.

– Ага, – кивнул Сергей, вставая. – Как ты его пьешь, это твой ячменный эрзац?

Людмила совершенно не обратила внимания на вопрос, а Морозов сложил всю посуду на поднос и умчался на кухню.

– Костя, а можно поинтересоваться? – спросила Людмила. – Ты кадровый?

– Кадровый, – кивнул он и тоже спросил: – А Сергея, как я понял, случайно на флот занесло?

– Да нет, не случайно, – она улыбнулась. – Неужели вы до сих пор не выяснили? В одной каюте ведь живете?

– Ты не удивляйся, Людочка, мы и правда почти не видимся. И вахты вразнобой, и "Защитник" все-таки корабль не совсем маленький… Не крейсер, конечно, но…

– Понятно, – произнесла хозяйка, хотя по виду и не скажешь, что ей в самом деле понятно. – Сережку после университета на два года на флот призвали. Не сразу, конечно, а через два года почти… Призвали и младшего лейтенанта присвоили, так он и уволился младлейтом. А когда война началась, снова призвали.

Масканин улыбнулся.

– Глядишь, дорастет до каплейта на каком-нибудь линкоре. После войны можно и карьеру продолжить…

– Ну уж нет, – перебила хозяйка с улыбкой. – Я выходила замуж за гражданского…

К столу, наконец, вернулся Морозов, неся поднос, на котором на блюдцах стояли кофейные чашки, большая турка, а рядом сложенные вместе ложечки и сахарница. Масканин еще раньше учуял доносящийся из кухни кофейный запах, теперь же его аромат выдавил голодную слюну. Сглотнув и немало сему подивившись, ведь он только что казалось бы наелся до отвала, он жадно следил за кофейными приготовлениями.

– Ничего, если я тебе без сливок? – спросил у него Морозов. – Я их не нашел.

– Нормально, я люблю просто кофе.

Напиток показался Масканину просто божественным. Смешно даже, такая безделица как кофе, а столько забытого наслаждения. А ведь раньше он его пил редко-редко и даже немного недолюбливал. Это когда же он его в последний раз пробовал? До Хатгала? Или на Алфене? Уже и не припомнить. Откинувшись на спинку стула, он смекнул, что пора бы оставить счастливую семейную чету наедине. Идет война и кто знает, когда еще им представится случай увидеться. Он поблагодарил радушных хозяев за гостеприимство.

– Уже покидаешь нас? – в вопросе Людмилы пролегла тень огорчения.

– Да, к сожалению. Хотелось бы еще Усть-Каменск посмотреть, набраться приятных впечатлений.

– А тебе есть где заночевать?

– Ну, с этим проблем, думаю, не будет, – Масканин улыбнулся и подумал, что на худой конец, он всегда может вернуться на "Защитник".

Его провели до двери. Масканин машинально одел китель, натянул флотские ботинки, надел фуражку. Потом с неохотой поправил форму строго по уставу. Еще раз поблагодарил хозяев и пожелав всего наилучшего, покинул дом.

Усть-Каменск хоть и являлся столицей, но все же не был самым большим и густонаселенным городом на этой планете. Зато культурных и развлекательных заведений здесь было просто не счесть. Масканин порядком вымотался, стремясь посетить все те, что попадались на глаза и в итоге плюнул на это дело. На Звездном бульваре зашел в ближайшую закусочную, к своему удивлению, уже успев снова проголодаться. А что? Организм молодой, энергии требует много.

Впечатлений накопилось – хоть отбавляй, можно будет повспоминать после вахт. В закусочной он окончательно опустошил свои и без того уже скудные финансы, но оно того стоило – квашеная по старинному способу капуста и жаркое с картофелем под спокойную фонограммную музыку поправили настроение и навели порядок в разбегающихся мыслях. Расплатившись по счету, он покинул заведение и глянул на часы. 21.10 по стандартному времени. Местные сутки немного запаздывали. В распоряжении еще одиннадцать часов, но без денег в чужом городе делать в общем-то нечего. Хотя, какой город в Опетском Королевстве для него родной? Он поймал гравитакси и отправился в космодром. К поднятию флага желательно хорошенько выспаться и быть свежим, как огурчик.

60-й отдельный дивизион эсминцев, входивший в состав 7-го флота, влился в эскадру, отправлявшуюся в систему Ютива III. Огромному транспорту класса "Астра Инкогнита" и еще четырем меньшим военно-транспортным судам, каждый грузовместимостью в пятьдесят тысяч тонн, предстояло доставить необходимые грузы в районы боевых действий. В грузах остро нуждались и действующие соединения флота, и планетарные войска. Помимо обычного охранения из четырех эсминцев и нескольких корветов, из резерва 7-го флота были выделены новейший крейсер "Фелтинген" и отдельная штурмовая эскадрилья в составе десяти малых кораблей.

Как отправка, так и маршрут любого каравана всегда держались в строжайшем секрете, что отнюдь не всегда мешало успешно работать имперской разведке. На этот раз меры предосторожности были еще более строгими. Отправке каждого звездолета предшествовала "легенда", об истинном задании знали лишь командиры кораблей. Сбор эскадры происходил в удалении от оживленных трасс, на значительном расстоянии от какой бы то ни было звезды. Лишь когда вся эскадра собралась в точке встречи и построилась в походный ордер, о задании узнали остальные офицеры экипажей…

Миновали вторые сутки полета. Точно в ноль часов корабельного времени Масканин зашел в центральную рубку ГКП и принял вахту у первого пилота, тот ознакомил его с последними данными и, пожелав успехов, отправился в кают-компанию. Теперь, по уставу, на время вахты Масканин являлся старшим офицером на корабле.

Следуя четко установленным требованиям, он прослушал доклады заступивших вахт служб и боевых частей, после чего занес необходимые сведения в бортовой журнал главного вычислителя. Разобравшись с навигационным бортвычислителем, он задержал взгляд на панорамном экране, отображавшем космические дали с разбросанными в пространстве звездами и скоплениями. Впервые космос показался ему бездушным и одиноким. Масканин подавил пробудившееся ощущение рутины и понадеялся, что вахта пройдет спокойно.

Но случай распорядился по-другому. Хронометр показывал три часа двенадцать минут, когда унылое однообразие нарушил сигнал срочного вызова.

– Центральная рубка, вахтенный офицер Масканин.

– Вахтенный пятой батареи лейтенант Шалыгин, – представился офицер на экране. – Одна из "Саргамаков" засекла посторонний объект.

– Что на ваших сенсорах, лейтенант?

– Ничего. Может, у нее произошел сбой?

– Может и так.

Масканину понадобилось менее секунды, чтобы сориентироваться. Ордер эскадры был построен таким образом, чтобы максимально прикрыть транспортники со всех возможных направлений. Поэтому, чтобы начать их атаку, надо прежде атаковать один из кораблей охранения. Видимо, таким кораблем суждено было стать "Защитнику". Любому человеку на флоте было очень хорошо известно, на что способен призрак и Масканин совершенно не надеялся, что доклад вахтенного лейтенанта – это простой сбой вычислителя ракеты. Согласно недавно принятой противопризрачной тактике, как один из элементов борьбы с невидимыми рейдерами, применялись идущие по курсу корабля ракеты на расстоянии до двадцати-сорока световых минут, "прикрепленные" к своим звездолетам направленными гравитационными полями. Ракеты находились в ожидающем режиме, без включенных двигателей и с работающими в пассивном режиме сенсорами. Каждая такая ракета была облачена в защитный противосенсорный кожух и обнаружить ее было крайне сложно.

Масканин врубил сигнал боевой тревоги.

– Пятая батарея, доложить координаты цели.

– Пеленг – восемьдесят, дистанция – двадцать шесть, – доложил вахтенный комендор.

Масканин переключил канал.

– Служба слежения, установить параметры цели: по пеленгу – восемьдесят, дистанция – двадцать шесть.

Не дожидаясь ответа, Масканин вернулся на прежний канал.

– Оператору "Саргамака" цель уничтожить.

– Есть!

Получив команду к атаке, ракета "Саргамак" класса "корабль-корабль" с пятидесятикилотонной боеголовкой активизировала стартовые ускорители. Уже через несколько секунд они были отстрелены, и "Саргамак" перешел на маршевые двигатели. Переведенные в активный режим сенсоры прочно захватили цель.

– Всем ракетным батареям и плутонгам, – обратился Масканин по общему каналу связи, – подтвердить огневую готовность.

Прозвучали доклады подтверждений.

– Принято. Ракетным батареям огонь открывать самостоятельно при первом признаке противника. Орудийным батареям быть готовыми к ведению заградительного огня.

– Это вахтенный службы слежения, – последовал доклад, – в указанном районе цель не наблюдается.

– Продолжайте следить.

– Есть продолжать следить.

Резкое появление и стремительная атака "Саргамака" была поздно замечена на подкравшемся имперском призраке. Из коварного охотника он за несколько секунд превратился в жертву. Но все же противоракетный расчет сработал так оперативно, как только было возможно, выпущенному призраком "Орнеру" удалось перехватить ракету "Защитника", но произошло это в опасной близости от имперского корабля.

Обнаружив и опознав вторую появившуюся цель, вычислитель "Саргамака" за несколько миллисекунд перешел на вложенную специально для такой ситуации программу и подорвал боеголовку за секунду до перехвата "Орнером". Мощная ударная волна плотных раскаленных газов, не встречая сопротивления, достигла корпуса призрака и повредила корму, выведя из строя один из курсовых двигателей и разрушив все кормовые надстройки. В довершение у имперца нарушилась целостность системы невидимости и оставаться незаметным он мог считанные минуты. Вместе с тем, взрыв на целых две секунды демаскировал призрак, чего оказалось вполне достаточно, чтобы уже готовые к бою вахтенные комендоры "Защитника" предельно точно скорректировали координаты цели.

Эсминец содрогнулся от залпа пущенных ракет. Правый борт в одно мгновение выпустил восемь "Саргамаков" и две "Ктулу". Вынужденный защищаться призрак дал залп "Орнерами", перехватившими шесть "Саргамаков", еще два уничтожили зенитные скорострелки имперского рейдера. Однако значительно более интеллектуальные стокилотонные "Ктулу" достигли цели. Первая "Ктулу" ударила по корме, ее взрыв поглотил внешний антиядерный генератор. Следом по злополучной корме ударила вторая "Ктулу", но от нее генератор уже не спас. Взрыв сильно повредил курсовые двигатели, превратив большую их часть в радиоактивную "пыль". Имперец потерял ход. И скоро должен был "проявиться".

Однако на этом внезапная дуэль не закончилась.

– Наблюдаю две высокоскоростные цели, – поступил доклад вахтенного БЧ-7. – Пеленг – семьдесят девять, дистанция – двадцать два.

"Успели таки"… – подумал Масканин.

– Цели опознаны как "Саргамаки", – добавил все тот же вахтенный.

– Бэ-че два, "Орнеры" на перехват, – скомандовал Масканин.

– Есть, "Орнеры" на перехват".

– Бэ-че два, зенитным плутонгам огонь по усмотрению, – добавил Масканин.

Открыли огонь зенитные автоматы, от "Защитника" протянулись трассеры и башенных аннигиляторов, и даже дали залпы правобортовые деструкторы. Сразу восемь "Орнеров" устремились на перехват. Восемь на две цели – чтоб наверняка. Противоракеты себя оправдали, имперские "Саргамаки" не достигли даже дистанции заградительного зенитного огня.

Едва на бортовом вычислителе "Защитника" высветилась надпись: "групповая цель уничтожена", в центральную рубку вбежали Гарин, первый пилот Кожуро и другие офицеры и старшины. Все произошло очень быстро, Масканин все еще находился под впечатлением произошедшего. И теперь, когда перед ним появились его командиры, он слегка занервничал. Он вытянулся по стойке "смирно", козырнул и начал докладывать.

– Да не тянись ты так, – перебил его командир корабля.

Масканин сделал вид, что не слышал этих слов, но все же опустил руку и стал более вольно.

– Теперь докладывайте.

Внимательно выслушав своего младшего офицера, Гарин сдержанно похвалил его.

– Командир! – обратился связист. – Вызывает "Фелтинген", на связи командир эскадры.

Прежде чем подойти к пульту внешней связи, командир "Защитника" посмотрел Масканину в глаза и сказал:

– Я позабочусь, чтобы и ты, и все отличившиеся не остались без наград.

Приятно, конечно, услышать такое от командира, но Масканина в этот момент занимали мысли о призраке. Слушая сдержанные похвалы, он думал о его добивании. Или, как вариант, о захвате. И осуществился именно этот вариант.

Вычислить примерное местоположение потерявшего ход призрака не составляло особого труда. Удрать он не мог, так как лишился главных двигателей, а на корректирующих далеко не уйдешь. Оставаясь невидимым, имперец дрейфовал.

На поиск призрака командир эскадры выделил два эсминца из состава 60-го дивизиона. "Защитник" и "Трохен" отделились от эскадры, готовые продолжить прерванный бой. Но имперец не открывал огня и никак не обнаруживал себя. До поры не обнаруживал. Поиски продолжались минут десять от силы. Система невидимости рейдера наконец отказала, его "проявление" засекли все корабли эскадры. Призрак был обречен и его экипаж знал это. И потому на предложение о сдаче командир имперского звездолета ответил согласием. Спустя двадцать минут капитан-лейтенант Гарин отрядил шлюп с призовой командой.

Спустя двое суток, эскадра благополучно добралась до Ютивы III, где от нее откололись транспортники, а прибывшие корабли охранения перешли в оперативное подчинение ютивийского соединения. Вечером того же дня "Защитник" получил приказ сесть у штабного бункера. Здесь уже собралось несколько кораблей, из которых вывалили экипажи, за исключением несших вахту. Экипажам было приказано построиться в парадные коробки. Корабли разместились очень компактно, полукругом. По центру, на недавно построенную трибуну, взошел начальник штаба соединения и произнес короткую речь, усиленную в микрофоны с выходом на установленную частоту. Все без исключения матросы, старшины, и офицеры были облачены в скафандры, так как местный воздух вызывал долговременное расстройство многих жизненно важных органов человеческого организма. Произнесенная контр-адмиралом речь не была рассчитана на акустический эффект, а передавалась по одному из каналов связи, так что создавалось впечатление, что слова начальника штаба были обращены к каждому присутствующему.

Закончив речь, контр-адмирал сошел с трибуны, зазвучал усиленный мощными передатчиками гимн королевских ВКС, и наконец наступила церемония награждения.

Прежде чем очередь дошла до "Защитника", ордена и медали получили более сотни офицеров, старшин и матросов.

Услышав свое имя, Масканин, вместе с лейтенантом Шалыгиным и старшиной-оператором "Саргамака", строевым шагом (неуклюжим из-за бронескафандра) подошел к контр-адмиралу и козырнув, из его рук получил золотой королевский крест. Нацепить орден на скафандр, естественно, было невозможно, да и не нужно, поэтому награды просто передавались в руки. Их хозяевам предстояло самим прикреплять награды на свои мундиры.

Масканин считал, что любой из награждаемых сейчас заслуживает своих орденов и медалей больше, чем он, ведь он просто сделал то, что должен был сделать. Он просто отдавал приказы. Но это было лишь его мнение. Каждое уничтожение имперского призрака рассматривалось как большая удача и подпадало в разряд внеочередных сводок, идущих в генеральный штаб, прямо в Черный Бриллиант. Чего уж говорить о захвате?

После Масканина, ордена получили два экипажа истребителей в полном составе, из семи человек каждый. На этом награждение завершилось. Под звуки марша, четкие коробки прошли мимо трибуны торжественным маршем и разошлись по своим кораблям. Каждый корабль спешил обратно, откуда он был недавно оторван. В ближайшие дни должно было начаться новое сражение за Ютиву III.