Молох Империи. Книга 2

Страх?

Масканин понял, что боится. Боится, что ее фантастическое появление окажется неправдой, что умрет только-только родившаяся надежда. Но ведь она сама попросила ее проверить, значит она не опасается разоблачения. Либо это какой-то дьявольски коварный трюк. Что если она – чужак в обличье Хельги? Едва мелькнула эта мысль, Масканин моментально закрылся, ожидая атаки, мобилизуя ментальные ресурсы для противодействия. Но нет, ничего не происходило. Если бы началась пси-атака, она могла продлиться секунды, миллисекунды, даже микросекунды, которые в субъективном времявосприятии могли сравниться со стандартным часом или сверх того. И в конце концов, самой верной тактикой было бы застать его врасплох – это первое. А второе, он был уверен, что в любом случае почувствовал бы сильного властелина, правда, допускал, что при том условии, если бы сам был сильнее его.

"Ты параноик и болван, – признался он себе. – Тебе нужна помощь хорошего коновала по мозгам".

– Я тебе верю, – сказал Масканин.

Хельга облегченно вздохнула.

– Так быстро? Я ничего не почувствовала.

– А я не проверял, в любви должно быть доверие.

– Значит… Ты до сих пор любишь меня, да?

– Не знаю. Но я безумно рад тебя видеть. Я никогда не забывал тебя, Хельга, часто думал о тебе… Пусть даже это доставляло боль. Теперь я, похоже, вырублен. И мне так хочется тебя обнять…

Хельга бросилась ему в объятия. Они сидели так бесконечно долго, не замечая хода времени, боясь пошевелиться, как будто даже малейшее движение способно разорвать волшебство воплощения их общей заветной мечты.

– Прости меня за все, – прошептал Масканин и вдруг увидел, что до сих пор сжимает в руке пистолет.

– Если ты о Лилии, – тоже шепотом ответила Хельга, – то не бери в голову. Я должна была знать наверняка, что ты на нее клюнешь. И за то, что ты клюнул я тебя не виню – жизнь должна продолжаться. Я использовала Лилию, потому что нам нельзя появляться вместе.

– Почему?

– Почему? – она провела ладонью по его щеке, задержав пальцы на шраме. – Это долго рассказывать. В общем, я порядочно накуролесила на Шероле, когда искала тебя. Вначале я вообще думала, что ты где-то в застенках БН. Потом мне предоставился случай и я выяснила по линии нашей конторы, что ты служишь в опетском флоте. А дальше… Короче, мне нельзя светится на "Ливадии".

– Недопонял. Кто тебя знает здесь на борту "Ливадии"?

– Стоп, Костик. Ты что не соображаешь? Ты что не понимаешь, что ты означаешь в раскладе Шкумата? Поверь моему слову, в ближайшем будущем ты с ним встретишься.

– Причем здесь он? Каким он боком ко мне? Я простой старлейт королевских ВКС, а теперь уже лейтенант Корпуса великого князя… – Масканин вдруг осекся и помрачнел. – Ладно, убедила.

– То-то, слушай, что старшие говорят, – Хельга робко поцеловала его в щеку. – Я навещала твоего отца…

– И как он? Сильно злой? Я ведь и весточки подать… Все блокируется, секретность, чтоб ее!

– Я ему все объяснила.

– Погоди. А когда ты его видела?

– Совсем недавно. А потом меня в Екатеринаслав вызвали и я клипером на Владивосток. Мне сообщили, что ты на "Ливадии" будешь… Ну и я… Все равно ведь на Орбол лететь, вот и решила тебя повидать.

– Дела идут, контора пишет… А я уж думал…

– Блин, Масканин, ты еще надуйся. Ну точно твой папА.

– Да нет, я не дуюсь. Что я, порядков не знаю?

– Ну вот и ладненько, вот и замечательно. А теперь давай на время забудем обо всем. Не могу больше сдерживаться.

– Ты читаешь мои мысли.

– Нет, язык тела…

Все последующие сутки полета Масканин пропадал у Хельги, в отдельном отсеке где-то среди лабиринтов на самой корме. Туда не забредал даже экипаж и у него было подозрение, что отсек этот даже не значился в схеме лайнера. И что интересно, в отсек вел проход из каюты Лилии. Мда, такие вот тайны "Ливадии". В общем, Масканин посещал свою каюту только лишь за тем, чтобы отоспаться.

Пожалуй, впервые после освобождения из тюрьмы БН Хельга была счастлива. Вино, цветы и весь доступный романтический набор, разговоры часы на пролет, а еще необыкновенное чувство единения, когда вдруг понимаешь, что обрела, наконец, нечто очень важное, волнующее и возвышенное – то, что, казалось, утеряно навсегда. Это было похоже на сладкий сон. А где-то в душе ей не верилось, что Костик в самом деле реален, из плоти и крови. В общении с ним она находила удовольствие даже от простого его созерцания. И в этом было нечто магическое. Хельга была по настоящему счастлива.

– А как мы потом свяжемся? – спросил он как-то у нее.

– Я остановлюсь у Лилии, возьмешь у нее адрес.

– То есть, мои свидания с тобой под ширмой моих свиданий с ней?

– Ничего лучше я пока не придумала.

– А ей-то что за интерес?

– Не задавай дурных вопросов.

Масканин пожал плечами, он был готов принять ее условия.

– Неужели это не сказка? – спросил она. – Я все еще не пришла в себя. Иногда мне кажется, что я нахожусь в дурмане, но прекрасном дурмане из которого не хочется выходить. Представляешь, Костик, мне до сих пор не верится, что ты вот лежишь рядом со мной и что через секунду ты не растаешь, не исчезнешь навсегда.

– Бедняжка, – он поцеловал ее. – Тебе и в самом деле пришлось хуже.

– Не знаю, если честно. Просто я боюсь.

– Я тоже. Тоже безумно боюсь потерять тебя вновь.

Она шутливо прищемила пальцами его нос.

– Правда?

– Угу…

Его мысли лениво взбрыкнули, как пьяные лошади. Рассеянно и обрывочно он думал о Хельге, думал, что она нисколько не потеряла в красоте, не смотря на возраст и застенки БН. Да и своей в доску она была. И вот одна из таких мыслей пролавировала на поверхность и сорвалась на язык:

– Выходи за меня.

– Ты сказал это, – она закрыла глаза и прижалась к его груди.

– Ты согласна?

– Твой отец съест меня с потрохами…

– Я же не за него предлагаю.

– А твоя мама оторвет мне голову, выцарапает глаза и… даже не знаю…

– По-моему, я взрослый мальчик.

– Дети в любом возрасте остаются детьми. Ты подумай, я ведь вдвое тебя старше.

– Сто лет впереди – это много. Смотри как ты сохранилась.

Она улыбнулась.

– Да, Костик, ты все тот же. Ну не можешь, чтоб не подколоть. А ты подумал, что нашу женитьбу не разрешат?

– Посмотрим еще. Дорасту до каперанга, получу дворянство… Хм, долго ждать придется. Но в принципе, ты согласна?

– Нет, Костик. Прости. Сказал бы это кто другой, я не приняла бы всерьез…

– Понимаю, пусть сперва все утрясется. Подождем моих чистых просветов и тогда…

– Ничего ты не понимаешь. Ты молод… Мне очень приятно, что ты замуж зовешь и… что это именно ты… Но все равно… – она грустно улыбнулась. – Знаешь, когда-то мне уже делали предложение, но я тогда повела себя глупо. Мне казалось, что спешить незачем, все еще впереди… Да, что вся жизнь впереди. А потом долгие годы безумно жалела, что не вышла за того человека.

– Мда, – Масканин хмыкнул и намотал на палец ее прядь. – И какая мораль?

– Мораль проста: и думать забудь. Найдешь себе девочку, женишься… А со мной счастья не будет.

– Не люблю, когда за меня решают.

– Да брось. Посмотри на нас со стороны, посмотри правдиво. Мы любовники, Костя. И только. И нам хорошо наедине. К чему слова? Мы вместе и это главное. Давай сейчас просто побудем вдвоем, а потом мы никуда друг от дружки не денемся… какое-то время.

– Ну, Хельга…

За последующие дни Масканин всего один раз увидел Чепенко, застав того за обедом. Все темы Чепенко упорно переводил на амурный фронт, поведав о собственных похождениях и об окончательном фиаско Бобровского. Последний крепко приударил за Амандой, так оказалось звали ту даму, с которой Масканин его видел в вечер знакомства с Лилией. Несмотря на настойчивые знаки внимания, Аманда не проявляла интереса к назойливому кавалеру. Тогда Бобровский пошел на рискованный шаг – найти путь к ее сердцу через лимата. Зверек очень заинтересовал ее и даже не укусил, вопреки прогнозам Чепенко. Но и этот крайний шаг остался не оцененным. В тот же вечер вездесущий Чепенко увидел Аманду в компании молодой полноватой девицы, с которой она отправилась к себе в номер.

– Значит дело не в нем самом, – сделал вывод Масканин из рассказа приятеля.

– Когда я Бобру рассказал, – усмехнулся Чепенко, – он даже не поверил. Срам какой! Давно слышал, что у федератов бабы с бабами спят, но думал, брешут.

– С чего взял, что она федератка?

– А ты приглядись к ней, если будет возможность. Говорит вроде чисто, но фразы строит не по-нашему. На нишитуранском тоже говорит чисто, но… Нишитурцы так не говорят и не ведут себя. В общем, она или из ОМН, или из которонских миров.

– Которонских? Тогда конфедератка… Хотя, не важно. Передай Гришке, пусть вспомнит, что я ему говорил о миллионах орболианок.

В последний вечер рейса любовная фортуна, похоже, все-таки улыбнулась Бобровскому, по крайней мере, ему так казалось. Несколько часов к ряду он то танцевал, то распивал коктейли с очень даже миловидной брюнеточкой, тоже, кстати, туристкой из Объединенных Миров Намара. И каждый раз прижимаясь к ней в медленных танцах, вожделенно предвкушал предстоящие подвиги. А поцелуи брюнетки были очень даже многообещающими. Когда, наконец, она завела его в свою каюту и они начали, сгорая от взаимного желания, освобождаться от одежды, Бобровского поразил очередной удар Злого Рока. Миловидная брюнетка, мягко говоря, успела сильно наклюкаться и отрубилась прямо в процессе раздевания. Скомкав в руках одежду и не проронив ни слова, Бобровский уложил ее на койку. Упражняться с бревном ему и в голову не пришло и потому он отправился вон, тушить пожар чувств крепким кофе.

По прибытии лайнера в порт назначения, Масканин взял у Лилии адресок ее тети. Долго и задумчиво он вертел в руке пластиковую карточку, которая в этот момент для него олицетворялась со входным билетом в новую жизнь. На обратной стороне хельгиной рукой были написаны слова: "Жду с нетерпением".

"Вот так, значит? – подумалось ему. – Жду с нетерпением? Ну, блин, Хельга…"

Распрощавшись с Лилией, он отыскал стоявших особняком своих попутчиков, к которым и присоединился.

– Смотри, Гриша, а вот и твоя Аманда, – указал Масканин на спускающуюся по другому трапу девицу, которую под руки вели два полицейских гражданского космофлота.

У Бобровского глаза полезли на лоб, когда он узнал ее, скованную наручниками. Следом спускалась ее подружка, тоже скованная и тоже в окружении двух полицейских.

– У тебя с самого начала не было ни единого шанса, – тоном приговора объявил Чепенко.

– Да уж… – Бобровский пожал плечами. – И представить не мог…

– И куда их? – спросил Масканин.

– Как куда? – удивился Чепенко. – Допрыгались. Эта вырожденка, видать, думала, что Кагер все имперские законы отменил. Х-хэ… Додумались же, при стольких свидетелях…

– Инъекция? – спросил Масканин. – Или что тут в королевстве, виселица?

– А черт его знает…

– А если за нее консульство вступится?

– Ты откуда свалился? – встрял Бобровский. – С Кагером, кроме наших, вроде никто пока дипотношений не наладил. Да если б и вступилось… Не помогло бы, я думаю. У нас бы точно не помогло. А если еще и подружка из местных… Впаяют этой Аманде за совращение подданной короны.

Через несколько минут к ним присоединились еще несколько офицеров. Короткое знакомство, рукопожатия. Выяснилось, что они тоже направлены в 16-ю штурмовую дивизию.

Орбол встретил их приветливой мягкой погодой. Легкий ветерок приятно овевал, наполняя воздух свежестью. Ласковые лучи светила подымали настроение. На планете царила весна.

Немного погодя, рядом опустился военно-транспортный гравитолет. Боковой блистер отъехал в сторону, высунулась голова улыбающегося пилота, который громким голосом поинтересовался:

– В шестнадцатую штурмовую?

– Так точно, сударь, – ответил один за всех кто-то из офицеров.

– Тогда прошу на борт.

Одна из боковых рамп гравитолета опустился вниз, служа теперь трапом и приглашая войти.