Молот Солнца 2: Камень Нируби

Глава 4

Ительские пещеры славились хитросплетениями своих огромных коридоров. Поговаривали даже, что некогда в них гнездились самые настоящие огнедышащие драконы, но это, конечно, были всего лишь сказки.

Никаких драконов этих местах (да и в любых других тоже) замечено не было, но если бы они и были, то пещеры эти могли бы с легкостью разместить любого их них. А может быть и целое семейство, дабы таковое нашлось в какой-нибудь из земель бескрайней Объединенной Ойкумены…

Свадебный кортеж Лауны Альвы Мита-Грин, будущей сеньоры Чанкета, отошел от торгового каравана, идущего куда-то в Дальнюю Пустошь, когда Ительские скалы уже были видны на горизонте, по правую руку от направления движения каравана.

— К вечеру будем в скалах, — объявил дядя Джоун. — Места здесь обжитые, тут пересекается много торговых путей, но… от фургонов все же далеко не отходите! Здесь полно горных птерков.

— А разве вы нас не защитите от этих гнусных тварей? — кокетливо спросила Алариса, постреливая в его сторону блестящими глазками. Она ехала верхом, но умудрялась при этом позой, жестами и якобы случайно расстегнутыми пуговичками продемонстрировать все прелести своей девичей фигуры.

Дядя Джоун прижал руку к груди.

— Милая моя Алариса, вас я несомненно спасу от любой твари, но контролировать все в ближайшей округе выше моих сил…

Лауна Альва, которая ехала рядом с Аларисой на своей Белянке, нахмурилась, помотала головой и недоуменно глянула на подругу.

— А ну-ка, давай отъедем в сторону, милочка…

Алариса не возражала, потянула поводья вправо, и они отошли от дяди Джоуна на пару десятков ярдов. Когда их уже никто не мог услышать, Лауна Альва накинулась на подругу, потрясая у нее перед лицом растопыренными пальцами, что в Снежных землях означало высшую степень раздражения.

— Что⁈ Ты у него уже «милая Алариса»⁈ — шепотом закричала Лауна Альва. — Хватит заигрывать с дядей Джоуном, бесстыдница!

— А ты не мешай мне строить свое счастье! — так же шепотом прокричала ей в ответ Алариса. — Тебя-то хоть замуж позвали, а меня вот никто не позвал! И если я сейчас не найду себе того, кто согласится стать моим мужем, то очень скоро меня будут называть «оуки-млаха», и в этом будешь виновата ты!

— Но это же дядя Джоун!

— Да какой он «дядя»⁈ — почти заорала Алариса и тоже потрясла растопыренными пальцами у Лауны Альвы перед лицом. — Дядя — это такой, как твой папенька! Или… как мой папенька! А Джоуни всего на три года старше тебя! Он как будто твой старший брат!

— Но не мой брат! Он брат моей маменьки!

— Ну и что⁈ Значит твои бабушка с дедушкой большие молодцы, и не теряли даром времени на склоне лет! И я тоже не собираюсь его терять, картомило ордольо диз картуго фиет хара!

Последнее — было распространенным ругательством в Гвантале Горной, достаточно крепким, но в рамках дозволенного, впрочем. Дословный его перевод не имел никакого смысла, но сказанное в определенных обстоятельствах (таких, как сейчас, например), оно означало, что дальше спорить уже не имеет смысла. Как правило, за этим следовал обычный приятельский мордобой.

— Сама такая, — огрызнулась Лауна Альва, решив не усугублять ситуацию. — Ты больших планов-то на дядю Джоуна не строй. Сегодня ночью мы убежим.

— Это ты убежишь сегодня ночь, — очень язвительным тоном отозвалась Алариса. — Лично я никуда бежать не собираюсь!

— Как это не собираешься⁈ Мы же договорились!

— Ни о чем мы не договаривались! Если ты передумала стать сеньорой и хочешь скитаться по свету, как оборванка, то можешь бежать куда хочешь. А я хочу быть женой Джоуни и нарожать ему двенадцать детей…

— Двенадцать⁈ — с уважительным удивлением повторила Лауна Альва. — Почему двенадцать-то?

— Потому что я буду рожать каждый год, как всякая хорошая жена, и будет у нас пять сыновей и шесть дочек…

— Но пять и шесть — это одиннадцать, — по-прежнему удивленно заметила Лауна Альва.

— Значит, пять сыновей и семь дочек! Чего ты ко мне пристала⁈ То, что ты умеешь хорошо считать, еще не делает тебя лучше меня! Сколько хочу, столько и рождаю мужу своему любимому, и никто мне здесь не указ!

— То, что я умею хорошо считать делает из двенадцати детей одиннадцать! — возмутилась Лауна Альва. Но сразу же взяла себя в руки. — Ну, хорошо… — сказала она. — А потом?

— Что потом?

— Что ты будешь делать потом, когда родишь дяде Джоуну двенадцать детей?

— А потом я умру… — печально произнесла Алариса.

— К каком смысле — умрешь? Почему⁈

Алариса вздохнула.

— Скорее всего при родах… Я понесу тринадцатого ребенка от своего мужа рэя Джоуна — а он к тому времени уже обязательно станет рэем — но это будет очень тяжелая беременность, и разрешиться от нее я так и не смогу. Ребеночек будет очень крупным, и кости мои не смогут так разойтись, чтобы выпустить его на белый свет… Бедный мой мальчик! Он так и не увидит солнышка, а все из-за того, что у его мамочки такие узкие бедра!

— Это у тебя-то узкие бедра⁈ — возмущенно воскликнула Лауна Альва. — А у меня тогда какие⁈

Тут Алариса всхлипнула, по щеке ее покатилась слеза.

— Какая разница? — прошептала она с горечью. — Тебе все равно не рожать деточек, ведь ты, непутевая, решила сбежать с собственной свадьбы…

Лауна Альва не нашлась что ответить и только натянула поводья. Белянка сразу остановилась, затоптавшись на месте и мотая мордой. Алариса тоже остановила своего вороного.

— Погоди… — сказала Лауна Альва, прищурившись. — Ты сейчас издеваешься надо мной, что ли⁈

— Я не издеваюсь! — неожиданно резко воскликнула Алариса. — Я просто хочу, чтобы ты поняла насколько глупо себя ведешь! Джоуни потратил огромные деньги, чтобы организовать эту свадьбу, и это при том, что она ему совершенно не нужна, и он даже присутствовать на ней не сможет… А ты хочешь вот так вот все — раз! — Алариса щелкнула пальцами, — и испортить!

— Да! — с вызовом ответила Лауна Альва. — Я решила отменить эту свадьбу, и считаю, что имею на это право… Но мне никто не позволит просто отказаться, потому что мое слово ничего не значит! А если ты думаешь, что твое слово что-нибудь будет значить, то ты сильно ошибаешься! И все, что ты можешь делать — это только рожать, рожать и рожать! Двенадцать детей… пятнадцать детей… Пока кости твои расходятся, а как перестанут расходиться, то ты помрешь, потому что не сможешь разродиться!

Алариса от злости вновь растопырила пальцы и затрясла ими в воздухе.

— Если бы ты знала, как ты мне сейчас не нравишься! — зашипела она. — Мне тебя даже ударить хочется…

Лауна Альва по лицу подруги видела, что в эту минуту она нисколько не кривит душой. И поняла, что все это зашло слишком далеко. Подавшись вперед, она взяла Аларису за запястья и сложила ей ладони вместе, чтобы она перестала наконец трясти пальцами.

— Прости… — сказала она. — Прости меня, я не должна была этого говорить… Я настолько не хотела делать то, что меня заставляют, что чуть сама не заставила тебя делать то, что ты не хочешь… Я просто испугалась, что ты бросишь меня!

Алариса отвернулась, глубоко вздохнула.

— Я тебя не брошу. Я просто с тобой не поеду… Я, конечно, не знаю кто станет моим мужем — дядя Джоун или еще кто-нибудь — и сколько я смогу родить ему детей, но я хочу, чтобы это рано иди поздно произошло. Никто не знает умру я при родах или нет, и при каких родах это произойдет — третьих или седьмых… Но если я сегодня с тобой убегу, то погибну я уже скоро…

— Но почему⁈

— Разве ты сама не понимаешь в каком мире мы живем? Мы все здесь просто пытаемся сделать так, чтобы нас не сожрали слишком рано — какой-нибудь птерк, аллозавр или же черви в могиле. Но пусть лучше это произойдет как можно позже, потому что я обязательно хочу продолжиться, прежде чем соединюсь с Единым Разумом! Мы ведь только для того и живем, для того Единый Разум и позволил нам появиться на свет! И кто я такая, чтобы спорить с ним?

— Ты все правильно говоришь, все правильно! — Тут Белянка шагнула в сторону, и Лауна Альва вынуждена была отпустить руки Аларисы, чтобы не выпасть из седла. — Ты всегда была умнее меня, и в жизни разбираешься гораздо лучше. Но я глупая… и я не смогу остаться…

— Тогда уже завтра тебя скорее всего сожрет какой-нибудь горный ящер.

— Это совсем не обязательно. Дома мы с тобой много лазали по горам и как-то смогли выжить.

Алариса пожала плечами:

— Случайность…

А потом рассмеялась. Лауна Альва, поняв, что обстановка немного разрядилась, в свою очередь рассмеялась тоже.

— Но ты же хоть немного проводишь меня? Благословишь в дорогу?

— Благословляют обычно маменька или папенька…

Лауна Альва замотала головой.

— Если маменька узнает, что я решила сбежать с собственной свадьбы, она сама меня сожрет! И может быть вместе с лошадью…

— Ну, хорошо, хорошо, я благословлю тебя… Нужно возвращаться к фургонам, а то дядя Джоун уже смотрит на нас с подозрением…

К скалам свадебный кортеж смог добраться, когда солнце уже соскользнуло с зенита и покатилось вниз, зацепившись за одну из многочисленных иззубренных вершин. На первом же подъеме — а путь между скал здесь был на удивление широкий и наезженный — дяде Джоуну удалось подстрелить двух птерков, которые пытались атаковать их, с криками слетев с вершины огромного валуна на краю дороги.

Джоун будто предчувствовал это. Он сидел на козлах фургона, держась за аркбаллисту, и осматривался, когда на них напали. Не теряя ни секунды, он выдернул стопор спускового рычага, быстро развернул аркбаллисту на лафете и выстрелил.

В первую секунду Лауна Альва подумала, что дядя промазал, а дернулся птерк просто от того, что уклонялся от огромной стрелы, летящей прямо на него. Но потом поняла: стрела пробила птерку шею, пронзила насквозь и ушла дальше в высь, исчезнув среди камней. А птерк, хрипя и раскидывая по сторонам зеленую жижу, рухнул вниз, распластавшись прямо перед мордами лошадей первого фургона.

Лошади испуганно заржали, рванулись кто куда, но так и не смогли определиться с направлением движения, а потому фургон замер на одном месте. Возница-аргас закричал на лошадей, с опаской поглядывая на мертвого птерка. Второй летающий ящер, сообразив, что добыча не будет столь легкой, как казалось поначалу, скользнул у них над самыми головами и взмыл вверх, тут же скрывшись за скалой.

— Он улетел? — испуганно спросила Алариса, выглянув в окно фургона — на самом подъезде к скалам дядя Джоун велел им с Лауной Альвой покинуть седла и продолжить путь в фургоне.

— Улетел, — ответил Джоун, перезаряжая аркбаллисту. — Но он вернется. Птерки тупы, как винная пробка. Этот скорее всего так и не понял, отчего погиб его приятель… — Тут Джоун рассмеялся. — Он решил, наверное, что тот просто подавился какой-нибудь костью. Ничего, сейчас мы и его заставим подавиться!

Джоун не ошибся, и уже буквально через минуту второй птерк вновь пошел в атаку. Сначала послышался его боевой клич: «И-ай! И-ай» с самой вершины ближайшей скалы, а потом он, мелко перебирая лапами, соскользнул вниз, сложил крылья вдоль туловища и камнем устремился к переднему фургону. Трудно было понять кого именно он выбрал своей жертвой — возницу-аргаса или же какую-то из лошадей, да это и не имело особого значения. Потому что Джоун не дал ему возможности добраться до цели.

Он выстрелил. Стрела зацепила птерка лишь слегка, скользнув по лапе, но и этого хватило, чтобы ящер прервал атаку, расправил крылья и завис в воздухе. Крылья его мелко трепетали, гоняя воздух и позволяя держать равновесие. Потом он медленно опустился перед шарахающимися в страхе лошадьми первого фургона. Покрутил головой с огромным зубастым клювом. Сначала посмотрел на фургон одним глазом, потом другим, а потом вдруг оглушительно завизжал, раззявив пасть так широко, что, казалось, собирался заглотить весь фургон целиком, вместе с возницей, лошадьми и всем содержимым.

Тогда дядя Джоун соскочил с козел и направился к птерку, на ходу извлекая из ножен свой меч. Как принято у метентаров, рукоять этого меча венчал небольшой метеорит, и Лауна Альва слышала от папеньки, что камень этот обладает огромной магической силой. Но какой именно — она не знала…

А дядя Джон между тем подошел к птерку и остановился шагах в десяти от него, между лошадьми первого фургона и трупом убитого птерка. Покрутил мечом. Без всякого страха, даже с какой-то ленцой, как будто все эта возня ему уже порядком надоела.

Птерк смотрел на него левым глазом, повернув голову. А потом вдруг вскинулся, распахнул крылья, которые венчались морщинистыми лапками с небольшими, но очень острыми коготками, и оглушительно заорал. Слюна полетела из его пасти, и Джоун брезгливо поморщился. Направил меч на птерка и качнул им, сказав при этом что-то неразборчивое.

В первое мгновение Лауна Альва и не поняла, что произошло. Потому что меч у дяди Джоуна был самый обычный — дорогой, да, добротный, и говорили даже, что сделан он из стали Лирдала Огга и мог легко резать камни, но все же это был просто меч. Тем не менее сейчас из него — Лауна Альва так и не поняла откуда именно, словно из самого острия — вылетела и распахнулась во всю ширину большая шестиугольная сеть. Она была ярко-голубого цвета и почему-то светилась. Накрыв птерка целиком, а она вдруг… схлопнулась!

Птерк рассыпался на мелкие куски, формой своей повторяющие ячейки сети, которая сразу же исчезла, осыпавшись искрами. Груда дымящегося мяса осталась лежать на земле, источая сильный запах жаренного…

Однажды Лауна Альва уже видела, как работает магия. Это было давно, ей тогда только-только исполнилось четырнадцать, когда городские власти Гванталы Горной решили построить мост через Бездонное ущелье, чтобы немного изменить маршрут торговых караванов, идущих со стороны Синего Полуострова, и пустить их через свой город. Это было выгодно всем — и торговцам в караванах и самому городу.

Бездонное ущелье потому так и называлось, что у него не было дна. Точнее, наверняка оно было, и Лауна Альва знала, что где-то там, далеко внизу, протекает речка со смешным названием Торопулька, но все это было скрыто от посторонних глаз белесой дымкой, и ущелье действительно казалось бездонным. И она не представляла себе, как через него можно построить мост. И не какой-то там подвесной, который пришлось бы ремонтировать после каждого прохода по нему торгового каравана, а самый настоящий, каменный, как и обещали жителям лицензиаты магии из городской управы…

Лауна Альва представляла себе тогда городских магов эдакими бородатыми седыми старцами, которые встанут над ущельем, возьмутся за руки и дружно прокричат какое-нибудь замысловатое заклинание. И тогда края ущелья соединит ослепительная радуга, и по этой радуге можно будет свободно ходить от с одного конца ущелья до другого.

Ничего подобного не произошло. Да и «бородатые старцы» оказались не такими уж и старцами — их было четверо, и лет им было не более тридцати — а бород у них и вовсе не было. Они долго ходили вдоль обрыва, что-то измеряли, записывали, обсуждали. Один раз поругались даже, а потом приказали праздным зевакам отойти подальше, вынесли к ущелью большой ларец и открыли горбатую крышку. Внутри лежал очень крупный метеорит размером с лошадиную голову. Лицензиаты магии еще некоторое время что-то обсуждали, размахивая руками, а потом действительно подошли к краю обрыва, и одни из них что-то громко прокричал.

Первое время ничего не происходило, и Лауна Альва подумала даже, что в этот раз магам волшебство не удалось. Но потом увидела, что из глубины ущелья сами собой поднимаются вверх огромные валуны. Они летели один за другим, неторопливо и плавно, некоторые останавливались, на них наваливались другие, и постепенно из них сформировались огромные колонны.

К самой вершине камни начали образовывать своды, и скоро через все ущелье действительно протянулся каменный мост. Пока еще он представлял собой просто нагромождение камней и проехать по нему на повозке было невозможно — для этого было необходимо засыпать поверхность каменной крошкой и вымостить плоским булыжником, но это было уже заботой обычных строителей. А магия свое дело сделала…

И вот сейчас Лауна Альва увидела, что магия может не только создавать, но и убивать. Куски птерка дымились и пузырились, из них вытекала зеленая и коричнева жижа. Дядя Джоун спрятал меч в ножны и вернулся к фургону.

— Осталось недолго! — объявил он как ни в чем не бывало, будто рвать птерков на части было для него будничным занятием. — Скоро будет первая пещера, там мы сможем остановиться на ночлег…

От него так и веяло магией, и если бы она имела запах, то пахла бы точно так же, как дядя Джоун сейчас — немного потом, немного дымом, немного кожей и очень-очень сильно настоящим мужчиной. Алариса даже пискнула сдавлено, глядя на дядю Джоуна во все глаза. Лауна Альва посмотрела на нее поморщившись, положила ладонь ей на лицо и оттолкнула от окна…

Ехали еще около получаса. Солнце успело скрыться за пиком, но было еще светло, только слегка сумрачно стало, как будто в ожидании дождя. Дорога все время шла вверх, и лошадям было непросто тянуть фургоны. Иногда приходилось останавливаться, что расчистить дорогу от камней, осыпавшихся со скал. Алариса кокетливо поинтересовалась у Джоуна, почему он таскает камни руками, а не использует для этого магию своего меча. Джоун усмехнулся.

— Мечом убивают, милая Алариса, — ответил он. — Не могу же я убить камни?

Затем он объяснил, что та магия, которая заключена в метеорите, венчающем рукоять его тилора, не является бесконечной. Поле силы накапливается постепенно, накачивая в себя энергию из окружающего пространства, а может и из самого Единого Разума. Магия камня огромна, но и силы на ее поддержание уходит тоже немало, и ее очень легко опустошить за считанные минуты. А потому магию необходимо беречь, не тратить ее понапрасну, иначе есть риск остаться без ее поддержки в самый неподходящий момент.

А еще метеориты могли полностью исчерпать свои силы, без возможности восстановления поля. Такие камни назывались «мертвыми», и использовать их в магических целях уже было невозможно…

Первая ительская пещера предстала перед ними неожиданно, стоило им преодолеть крутой подъем и выбраться на широкое плато. Пещера находилась прямо перед ними, похожая на распахнутую пасть гигантского чудовища, обращенного в камень каким-то древним магом. Вход в нее был почти идеально круглый, в диаметре не меньше десяти ярдов. Сверху густо свисали сталактиты, а навстречу им со дна пещеры поднимались ряды сталагмитов, как огромные каменные клыки, и все это вместе только усиливало сходство пещеры с пастью монстра. Внутрь этой пасти, впрочем, вела хорошо накатанная дорога.

— Не останавливаемся! — крикнул дядя Джоун вознице первого фургона, который неуверенно притормозил лошадей у самого входа в пещеру. — Проезжаем, проезжаем! Разместимся все!

Возница-аргас вновь тронул лошадей, и свадебный кортеж вкатил в пещеру.

Дядя Джоун нисколько не кривил душой, когда сказал, что разместиться здесь смогут все. Откровенно говоря, разместиться здесь могло бы все предместье, где проживали Лауна Альва и Алариса, вместе с домами, конюшнями и фермами.

Справа вдоль дороги протекал ручей, двигаясь куда-то вглубь пещеры. Собственно, его можно было даже назвать небольшой рекой, поскольку в ширину он был не меньше трех ярдом. Вода в нем была звонкая и очень холодная.

Дорога вела вглубь пещеры, петляя между рядами сталагмитов. Они отъехали от входа уже ярдов на двести, когда Джоун скомандовал остановку. Фургоны он приказал разместить поперек дороги, и на крышу одного из них усадил аргаса, чтобы тот вел наблюдение за входом.

— Мало ли какая тварь захочет здесь разместиться на ночь, — пояснил он. — Однажды я тут встретил пещерного крота…

Алариса в ответ на это рассмеялась.

— Вы боитесь кротов, Джоуни⁈

Джоун посмотрел на нее и хмыкнул.

— Крот — это такое крохотный слепой зверек, который может доставить неприятности огородниками, — пояснил он. — Но пещерный крот, которого иногда называют «хрустоклык», размером почти с мамонта, и его когти могут порвать наши фургоны в одно мгновение. Единственное сходство с огородным кротом у пещерного в том, что он совершенно слеп… Именно это меня и спасло в прошлый раз, когда он выполз во-о-он из-за того валуна… — Джоун коротко хохотнул. — Ну, еще и мой тилор помог… — Он поднял меч. — Магия есть магия, милая Алариса. Тем мы и сильны…

Лагерь разбили быстро, развели большой костер. Аргасы даже искупались в реке, раздевшись догола, хотя вода была настолько холодной, что ломило кости. А им, неразумным, хоть бы что. Самцы, самки — все вместе они барахтались, визжа и хохоча, а когда выбрались на сушу, то один аргас попытался тут же вскарабкаться на самку. Она была не против, но дядя Джоун отогнал его, шлепнув плашмя ножнами по голому заду.

Накормили лошадей, а вскоре подоспела и похлебка из пяти видов копченостей, приправленная солеными огурцами. Ее ели с вареным рисом, закусывая перьями зеленого лука. Мужчины выпили «вилуски», маменька уничтожила бутылку вина и сразу отправилась спать в фургон. Лауна Альва с Аларисой от вина отказались. Поужинав, они вышли из пещеры и остановились у самого выхода, зачарованно глядя, как алые потеки заката расползаются между скал, над которыми кружат стаи птерков.

— Здесь удивительно красиво по вечерам, — сказал дядя Джоун, тоже выйдя из пещеры следом за девушками. — Но после захода солнца снаружи лучше не оставаться.

— А что будет? — спросила Алариса.

Дядя Джоун развел руками.

— Все останется как прежде. Только уже не будет тебя… Нам лучше вернуться, сударыни. Нужно ложиться спать, завтра я разбужу всех очень рано.

— И куда мы поедем? — спросила Лауна Альва как бы между прочим. — Ведь дороги дальше нет, она кончается в пещере.

— Она не кончается в пещере, — покачал головой дядя Джоун. — Эта пещера имеет несколько выходов, и дорога ведет к каждому из них. До самого ближнего не больше мили, а к самому дальнему я никогда не ходил, но говорят, что он выходит из скал миль за десять отсюда. Но это не важно, поскольку нам нужен ближний выход…

Они вернулись к лагерю, устроились на ночлег. Аргасы сидели у костра, карауля своих хозяев, готовые поднять тревогу в любой момент. Вскоре стало настолько тихо, что даже из фургона было слышно, как потрескивают ветки в костре.

Тогда Лауна Альва растолкала сопящую Аларису и повесила на шею сумку, которую приготовила заранее.

— Пора, — сказал она. — Проводи меня. Может быть мы уже никогда не увидимся…

Они бесшумно выскользнули из фургона и подошли к костру. Почти все аргасы спали, привалившись друг к другу, бодрствовали только двое караульных. Увидев девушек, они тут же подскочили. Лауна Альва замахала на них руками: «Сидите, сидите…»

Подобрав у костра два факела, девушки подожгли их и отошли к растущему прямо из-под валуна кусту, у которого дремали Белянка и вороной Аларисы. Здесь же на камнях лежали и седла.

— Куда ты пойдешь? — спросила Алариса.

Лауна Альва кивнула вглубь пещеры.

— Ты же слышала, что сказал дядя Джоун. У этой пещеры много выходов. Я пойду к любому из них, и к утру уже буду очень далеко.

— В пещере темно, а факела тебе надолго не хватит, — покачала головой Алариса.

Но Лауна Альва в ответ похлопала по сумке.

— Я взяла масляную лампу. И еды на несколько дней. Воды тоже хватит. У меня даже кинжал есть на всякий случай, и компас! А для маменьки с папенькой я оставила письмо в фургоне, передашь им его завтра утром…

Они накинули на своих лошадей седла, затянули подпруги и, взяв животных под уздцы, пошли вглубь пещеры. Когда лагерь исчез из вида, и даже свет костра пропал за поворотом, они вскарабкались в седла и дальше двинулись уже верхом.

— Я далеко не поеду, — предупредила Алариса. — Боюсь заблудиться и потерять дорогу.

— Хорошо, — Лауна Альва кивнула. — Всего несколько минут.

Она не знала еще, что дорогу они уже потеряли…