Московские гастроли

Интерлюдия 1

Баку. Баиловская губернская тюрьма. 1908 год.

Семён Верещак с наслаждением пошевелил пальцами ног, как приятно, наконец, почувствовать себя единственным хозяином. Пусть всего лишь несчастной тюремной койки, накрытой продавленным матрасом и засаленным одеялом. Но всё же! Проклятая тюрьма с её переизбытком заключённых! Места катастрофически не хватает. Даже спать приходится по очереди, или вдвоём. Перевернувшись на правый бок, Семён недовольно мазнул взглядом на соседа справа.

- Позёр! Смотрит, как генерал на новобранца. А сам, даже сапоги не снял!

Иосифа Джугашвили по кличке Сосо, Верещак мягко говоря недолюбливал. Он считал его грубым и хитрым мужланом, втайне завидуя его авторитету среди товарищей, твёрдому и решительному характеру. Семён вспомнил, как этот грузин появился в камере – застыв у входа, он обвёл помещение холодным взглядом, многие отвернулись, некоторые спешно отводили глаза. Слава в Баку о Кобе, или как его чаще называли Сосо, сложилась мрачная, по слухам он был тесно связан с уголовным миром. Да, что говорить, когда на него работала целая группа боевиков - маузеристов. Пальнуть из своего немецкого оружия со съёмной кобурой-прикладом, для них было, как через плечо сплюнуть. Одно хорошо, грузинские бандиты в городе не трогают политических. Говорят, что только благодаря этому Кобе.

После появления Джугашвили власть в камере переменилась. Нет, вроде все вопросы по-прежнему решались через выборного старосту, но Сосо почему-то часто обходила очередь по мытью посуды, а уж парашу он не выносил никогда. Чего уж там: два друга – Вышинский и Орджоникидзе стояли за него горой. К тому же, в камере оказались и двое его боевиков – братья Сакварелидзе.

Семён, отдавал должное хладнокровию соседа – только Джугашвили мог спокойно спать, зная, что в это время за окном, на тюремном дворе вешают заключённых, приговорённый к смертной казни. Но, не мог простить его, доходящий до цинизма жестокости.

Месяц назад Митька Грек ножом убил молодого рабочего. Он даже не знал его имени, просто ему приказали наказать провокатора. А вчера в коридоре политического корпуса покалечили молодого грузина. Били все, кто мог, тем, что подвернулось под руку. Все стены были забрызганы кровью жертвы. Кто-то пустил слух, что наводку на шпиков дал Сосо.

Вот откуда он узнал? Хотя понятно, откуда - местные жандармы за золото, продадут что угодно. Кавказ! Тут многое можно купить за деньги.

Семён скривился, криминал в Баку достиг своего апогея. Огромные средства, получаемые от добычи и продажи нефти, привлекали самых разнообразных хищников. Свой кусок стремились урвать все – от армянских головорезов-дашнаков до боевых дружин социал-демократов и анархистов. В ход шли любые способы, от похищения детей до банальных избиений и убийств. Многие богачи, предпочитали стать немного беднее, зато не опасаться, что тёмной ночью вспыхнут твои нефтепромыслы, а с любимым родственником не произойдёт несчастный случай.

Хотя некоторые сознательные граждане жертвовали средства на революционные нужды безвозмездно. Деньги поступали даже из-за границы. По слухам, главный инженер Ротшильдов Давид Ландау, регулярно передавал на нужды партии большевиков значительные суммы. Все знали – заплати Сосо – и проблем с забастовками рабочих больше не будет.

Дело дошло до того, что для получения денег, Джугашвили даже не надо было утруждать себя личной встречей. Достаточно было послать с верным человеком записку, где указывалась требуемая сумма. Платить никто не отказывался. Спокойствие и личная безопасность оказывалась дороже.

Хотя в этом диком городе насилием не гнушалась ни одна из сторон. Нефтяные магнаты нанимали себе охранников из чеченских головорезов. Один из самых богатых людей в Баку, Муртаза Мухтаров, велел своим кочи наказать наглого грузина. Иосифа до полусмерти избили чеченцы.

Хорошо, что Коба никогда не станет царём, с него вполне станется за личные обиды расправиться с целым народом.

(Что до Мухтарова, то он подтвердил свою крутость: в 1920-м, когда Красная армия заняла Баку, Муртаза отказался отдать свой громадный дворец большевикам: “Пока я жив, ни один варвар в армейских сапогах не войдет в мой дом!” Завязалась перестрелка, он сопротивлялся, как мог, но, когда увидел, что врагов слишком много, застрелился. Его красивая жена Лиза, для которой и был построен дворец, пряталась в подполе, затем бежала в Турцию, где прожила остаток дней и умерла в 1950-х. В доме Мухтарова теперь Дворец бракосочетаний.)

- В прошлом году,- по секрету шепнул Семёну, один из сокамерников из окружения Джугашвили,- Коба специально выискивал из уголовников самых безбашенных сорвиголов. В Америки таких людей назвали бы гангстерами, но он сумел сделать из них борцов за революцию. Кроме бандитов, в большевистскую боевую дружину вошли и самые отчаянные политики, став так называемыми «маузеристами». Целью Кобы была и борьба с черносотенцами. По его приказу были убиты их самые авторитетные лидеры. (Ликвидацией черносотенцев грешили все политические партии, имеющие боевые группы. В том числе эсеры и анархисты).

- Будь с ним поосторожней. Он настолько предан делу революции, что не пожалеет даже любимого друга. Только пойди против партии, кожу сдерёт заживо.

Семён испытывал к Джугашвили двоякие чувства. С одной стороны, он, как и многие втайне восхищался его упорством и мужеством. Когда, на первый день Пасхи, первая рота Сальянского полка устроила для политических показательный праздник, назначив каждому по паре десятков шпицрутенов, пропустив, как делали по старине сквозь строй. Все терпели, один Коба шёл под ударами палок и прикладов, не сгибая головы, демонстративно читая книгу.

Вроде, поступок достойный уважения. Но, как он посмотрел после этого на других заключённых. Сколько насмешливого презрения было во взгляде. Словно они грязь под его ногами.

А это его двойная мораль! Было много разговоров в камере, про недавнее посещение Сосо Женевы, где он встречался с Лениным и другими известными революционерами. Видите ли Плеханов доводил его до белого каления. Своими манерами и дорогой одеждой. Он обозвал его «аристократом». Дочь Плеханова одевается по последний парижской моде и носит туфли на высоких каблуках! Ну, не ханжа ли.

Сам то, что творит после каждого удачного экса. Все знали, что после дела, Джугашвили и Спандарян тратили часть добычи на большую попойку. Намекая на постоянные внутрипартийные раздоры, Коба в шутку называл эти вечеринки «уклонениями».

Встречу проводили обычно в окраинной закусочной, но иногда в отдельном зале дорогого ресторана. Чаще всего в ресторане «Свет» на Торговой улице. Пир шёл горой. Естественно, бабник Спандарян всегда приглашал доступных девушек. Продажной любви хватало для всех.

И за что, этого рябого грузина любят женщины,- зло думал Семён, глядя как Сосо, внимательно читает учебник эсперанто. Вчера, он подслушал разговор, который вызвал у него подспудное недовольство, переходящее в зависть.

Серго Орджоникидзе, со смехом пересказывал свой разговор с сестрой одного из их товарищей Алвасией Талаквидзе. Восемнадцатилетняя фемина, говорящая о себе «избалованный ребёнок», она была полна революционного энтузиазма. Джугашвили взял её под своё покровительство, дав ей прозвище «Товарищ Плюс».

- Чем же вы занимались на последней встрече с моим другом Сосо, спросил её Серго.

- О! Коба просвещал меня идеологически, вёл со мной дискуссии на общественно-политические темы, развивал мою классовую сознательность, прививал мне веру в победу,- ничуть не смущаясь, ответила ему юная революционерка.

- Коба! Теперь это так называется,- с громким смехом прокомментировал рассказ Серго, Андрей Вышинский.

- И сколько раз, ты привил ей «веру в победу»?

Джугашвили в ответ только молча улыбался в усы.

- Это ладно,- продолжал свои размышления Верещак, - Как настоящему мужчине не расслабиться после успешного дела, но вот его злопамятность и жестокость! Она, иногда, переходит все границы.

Политические и уголовные часто играли в тюрьме в азартные игры и устраивали различные соревнования. Обычно борцовские состязания и гонки вшей. Джугашвили не любил шахмат, но часто по ночам играл с Орджоникидзе в нарды. Однако, самой жестокой игрой было действо, которое называлось «загнать в пузырь». Молодого заключённого помещали в камеру к уголовникам, которые изо всех сил старались моральными и физическими издевательствами довести его до безумия. Работал даже своеобразный тотализатор: делались ставки на время – скоро ли жертва сломаются.

Однажды, Сосо крепко поспорил с одним молодым эсером на тему учения Маркса. А так, как он считал себя большим специалистом в этой сфере, то крайне не любил противоречия, особенно если не мог в чем-нибудь аргументировано переспорить собеседника. Здесь же нашла коса на камень, один оппонент не в чём, не уступал другому. Сосо затаил зло, и вскоре бедный парень попал под пресс. После недельного пребывания в камере с уголовниками, он загремел в тюремную больничку. Когда знакомые несчастного, попросили Джугашвили вступиться за их товарища, тот помочь отказался, мотивируя тем, что «трудности, только закаляют характер настоящего бойца революции».

По камере прошла волна оживления.

- Ну, вот опять цирк начинается,- Семён перевернулся на другой бок, в сторону от окна.

- Но-о, Бочка Но-о,- засмеялись и зашумели вокруг сокамерники.

Молодой крепкий грузин Мдивани-Бочка, посадил Джугашвили на плечи и поднёс к окну, чтобы он смог немного подышать свежим воздухом. У Сосо было затемнение в лёгком, в душной камере ему было трудно дышать. (Позже, навещая Сталина в Кремле, Бочка всегда приветствовал его: “Но-о, Сосо!”).

************************

Дружина планировала устроить Сосо побег. По ночам он ножовкой, переданной через надзирателя, перепиливал решетку в камере. В назначенный день у стен тюрьмы его ожидали маузеристы, подогнавшие для побега фаэтон. Но, очевидно, этот план кто-то выдал, потому что в последнюю минуту на часах встали неподкупные казаки. Побег пришлось отменить. Вскоре Коба отправился в очередную ссылку.

Дополнение:

В 1907-1908 годах в 300-тысячном Баку усилился террор, активизировались различные преступные террористические группы анархистского толка, такие как "Красная сотня", "Черные вороны", "Анархисты-коммунисты" , "Террор" и прочие. Многим из них подкидывал работу Сталин, чья бригада крышевала ряд нефтяных бизнесменов, в том числе и на предприятиях Ротшильда. Они запугивали, грабили и кошмарили бизнесменов, а сталинские бойцы потом предлагали защиту и опеку испуганным коммерсантам. Несговорчивых жестоко наказывали. Помимо этого постреливали армянские националисты-дашнаки и разномастные бандиты-кавказцы. Там велась настоящая война преступных банд за контроль над доходами.

На шальные нефтяные деньги открывали всё новые и новые торговые предприятия - поле деятельности у вымогателей было широчайшее. За 1907-1908 годы в нефтяной столице Российской Империи было совершено примерно 1,5тыс. убийств или покушений и столько же случаев разбойных нападений ( в том числе и с участием бомбистов). Основная причина - рэкет и попытки передела сфер влияния. Отказавшиеся от террора и грабежей меньшевики проигрывали большевикам и в финансах, довольствуясь лишь получением средств с опекаемых ими предпринимателей, хотя и в их рядах присутствовал преступный элемент.

“Политика – грязное дело, – говорил впоследствии Сталин. – Мы все выполняли грязную работу во имя революции”. Он стал успешным “крестным отцом” в небольшой, но полезной операции по сбору средств. Все это напоминало деятельность мафиозной семьи средней руки, где занимаются шантажом, подделкой валюты, вымогательством, ограблениями банков, пиратством и рэкетом – а также политической агитацией и журналистикой.