Москва- 3. Энциклопедия городского криминала

Карманником может стать далеко не всякий жулик. Для этого необходимо обладать набором определенных качеств. Иначе засыплешься, сгоришь на первом же эпизоде.

Для сравнения: уличному грабителю, кроме свирепой рожи и беспредельной наглости, ничего больше и не надо. Не требуют особых талантов и кражи. Подламывать фомкой двери и вышибать плечом замки — разве здесь требуется сноровка, психология? О разбойниках и говорить нечего. Бери в руки ствол или тесак и — поближе к гражданину. Тот сам отдаст все, что имеет, главное — на близорукого не нарваться.

Другое дело карманник. Его сила в неприметности. Он работает без страховки, но в тесном контакте с объектом. Оружие карманника — чутье, ловкость и выдержка. Попробуй умыкни из чужого кармана тугой кошелек, который оберегается обладателем как зеница ока! Да еще если вокруг снуют Десятки людей, толкают под локоть, заглядывают из-за спины…

«Карманка» — едва ли не самая древняя специализация преступников. И она практически не менялась веками. Так же как и сами карманы, содержимое которых прельщало жуликов во все времена.

КАК ПОСТАВИТЬ В «СТОЙЛО»

Он вошел в нарядный зал «Макдоналдса», широко шагая, — как заходит хозяин в собственную квартиру. Солидный кавказец в дорогом кашемировом пальто, модных черных штиблетах и с мобильным телефоном в руке. Зорко оглядываясь, он прижал мобильник к уху и, не стесняясь окружающих, продолжал громко объяснять что-то невидимому собеседнику.

Через минуту кавказец закончил разговор и выбрал очередь к стойке. Перед ним оказалась хорошо одетая дама с вертлявым подростком, без конца задававшим какие-то вопросы.

— Наш клиент, — произносит сидевший со мной за столиком Владимир Мартиросов — опытнейший московский сыщик, более двадцати лет проработавший в отделе по борьбе с карманными кражами.

Я осторожно поворачиваю голову, ориентируясь на взгляд Мартиросова, но никого похожего на прожженного урку не замечаю.

— Кто? — негромко уточняю я.

— Тот самый, с мобильником, — подсказывает сыщик. — Не спугните, — добавляет Владимир. — Хотя, по-моему, он клюнул…

Сделав вид, что провожаю взглядом улыбчивую официантку в короткой юбке, я снова осматриваю очередь. Кавказец спокойно стоит за спиной дамы с подростком и не делает никаких подозрительных движений. Только иногда рассеянно поглядывает по сторонам.

Очередь продвигается медленно. Время обеденного перерыва, и, кроме обычных завсегдатаев, в закусочную набежали сотрудники соседних офисов и магазинчиков. Дама по-прежнему отвечает на вопросы подростка, а импозантный кавказец стоит вплотную за ее спиной.

Мне так и не удается увидеть ничего особенного. Только неожиданно кавказец, будто заметив кого-то через окно зала, неторопливо направляется к выходу.

— Берем, — негромко произносит Мартиросов, прижимая губы к спрятанной под воротом куртки рации.

Тем временем кавказец, пропустив вперед школьников, исчезает за дверью. Мартиросов подходит к даме, чья очередь приблизилась к раздаче.

— Простите, — сыщик вытаскивает удостоверение МУРа, — вы не могли бы на минуту отойти?

— А что случилось? — Дама удивленно переводит взгляд с лица оперативника на документ.

— Проверьте, у вас в сумочке все на месте?

Женщина нервно раскрывает висящую на плене сумку, и ее лицо резко меняется. Она застывает на месте, на щеках проступают красноватые пятна.

— Подожди, Гриша, — одергивает она мальчика, пробормотавшего очередной вопрос.

Повернувшись к стойке, дама вытряхивает содержимое сумки на поднос.

— Ох, кошелек! Там ведь все деньги, кредитная карта, страховка…

Женщина тяжело опирается на стойку.

— Давайте выйдем, — как можно спокойнее произносит Мартиросов, — мы задержали вора. Вы поможете опознать вещи и составить протокол.

Плохо слушающимися пальцами женщина сгребает обратно в сумку разбросанные по подносу мелочи и вслед за нами направляется к выходу. На улице мы видим любопытную картину. Справа от дверей стоит наш знакомый. За руки его крепко держат сыщики из группы Мартиросова. Вид у кавказца уже не такой величественный. Хотя и смущения на лице не разглядеть.

Мартиросов подводит даму ближе, запускает руку в карман кашемирового пальто жулика и извлекает оттуда красивый женский кошелек. Хозяйка впивается в него взглядом.

— Ваш?

Угадать ответ было не трудно.

— Считайте, что вам повезло, — поясняет Мартиросов, когда мы остаемся вдвоем. — Карманники — народ очень осторожный, поймать опытного вора с поличным трудно. Он раз десять перепроверится, прежде чем взять кошелек. Иногда целый день проходишь и все без толку. Попадаются такие экземпляры…

У нас есть сыщик — под бомжа работает. Карманник, даже опытный, тертый, не может разглядеть в нем оперативника. И раскрывается… Настоящий опер должен стать невидимкой для вора, фоном, таким же, как остальные, ничего не подозревающие люди. Ко мне самому однажды в карман лезли. В троллейбусе, час пик, смотрю — рядом «он» отирается. Делаю вид, что ничего не замечаю. А вор «пробил» мой карман и, как мышонок, — лезет, лезет…

— Взяли?

— А как же? — улыбнулся Мартиросов. — Он потом все сокрушался: угораздило на опера налететь!

Озираюсь по сторонам, пытаюсь разглядеть в разномастной толпе охотников за чужими кошельками.

— Как вычислить карманника? Есть ли особенности в его поведении?

Мартиросов ненадолго задумывается.

— Распознать хитрого вора сложно. Нужно обладать чутьем. А оно появляется с годами, когда побегаешь за такими персонажами, прочувствуешь их психологию, узнаешь методы, способы прикрытия. Вот мы только что задержали кавказца. Между прочим, мобильный телефон у него не работает. Это — бутафория. И использовал он мобильник для отвода глаз. Разыгрывал классический спектакль, а сам внимательно глядел вокруг, выбирая подходящую жертву… Пожалуй, нашего клиента можно отличить по глазам, — продолжает Мартиросов, — они в постоянном поиске: шарят взглядом по сумкам, карманам… В качестве ширмы воры используют сумки, журналы, перекинутые через руку плащи. Их и называют «ширмачами». Кстати, помните одно время было принято носить перьевые ручки в нагрудном кармане пиджака? Опытные карманники вытаскивали их за секунду. Причем хозяин не успевал ничего заметить.

— Как же это? — искренне удивляюсь я и вставляю себе в карман «паркер». — Можете показать?

— Конечно, — улыбается сыщик и свертывает в трубочку газету, — смотрите, что там. — Мартиросов кивком указывает в сторону.

Я поворачиваю голову и на мгновение отвлекаюсь.

— Ваш «паркер». — Сыщик протягивает мне газету, к которой прикреплена моя перьевая ручка.

Машинально хлопаю рукой по нагрудному карману:

— Вот это да! Расскажите…

— Все очень просто, — поясняет Владимир, — газета ведь не только ширма, но и инструмент. Когда вы повернули голову и отвлеклись, я снизу вверх провел скрученной газетой по карману, и «паркер» оказался у меня. Опытный щипач делает это настолько виртуозно, что даже самый чувствительный человек не заметит. Одно время у цирка на Цветном бульваре жулики вытаскивали из фотоаппаратов дорогую цейсовскую оптику. Стоит на лестнице у парадного входа человек, ждет знакомых, вертит головой. Перед началом представления все возбуждены, вокруг суета, толчея, а жулик в таких условиях — как рыба в воде… Иногда люди обнаруживали, что их фотоаппарат без объектива, только во время спектакля… Были мастера, — продолжает Мартиросов, — специализировавшиеся на кражах часов с руки. Замечает вор, что у вас дорогой хронометр с браслетом. Выбирает подходящий момент и, будто обознавшись, хватает вас за руку. Потом делает вид, что смущен, ошибся, извиняется… А у самого на запястье перекинутые с чужой руки часы. Некоторые карманники действовали у Большого театра. Представьте картину: май, День Победы, среди собравшихся на встречу ветеранов ходит Герой Советского Союза с тортом — разыскивает однополчан. На самом деле и Звезда Героя, и торт — те же «ширмы», а ищет жулик подходящий объект — ветерана с престижными орденами. Определившись, подходит, начинает брататься, а сам аккуратно вырезает зажатой между пальцами бритвой кусок пиджака с наградами…

Но настоящим «высшим пилотажем», по словам сыщика, занимаются карманники, ставящие объект в «стойло». Раньше такие группы встречали дальние поезда, на которых для покупки автомобилей приезжали в Москву богатые бабаи из Андижана, Баку или Ташкента. Получив заранее «набой» или вычислив клиента среди приехавших пассажиров, воры эскортировали его до стоянки такси. Один жулик вставал впереди, второй — сзади, а третий напирал сбоку — изображал нетерпеливого гостя столицы, отвлекая внимание бабая. Таким образом жертва попадала в «стойло».

Стоящий впереди левой рукой расстегивал пальто богатого клиента, задний незаметно отодвигал полу одежды, а находившийся сбоку подрезал бритвой дно поясной сумки или дорожного пояса, где обычно прячут деньги гости с Востока. Пачка банкнотов выпадала в умелые руки карманника. Затем передний вор галантно подсаживал в такси взявшего куш соучастника. А тот мчался на Центральный телеграф, где жуликов ждала своя девочка-кассир. Нужно было быстро поменять деньги, так как бабаи имели обыкновение переписывать номера купюр. К тому же часть суммы со следами пореза бритвой нередко застревала в поясе и служила уликой.

Сегодня такие виртуозы встречаются все реже. Изменилась жизнь, изменились и типажи карманников. Еще недавно щипачи в уголовной среде считались едва ли не самой уважаемой публикой. Не случайно большинство старых воров в законе вышло из среды карманников, а Владимир Мартиросов помнит, как он вместе с товарищами задерживал Славу Япончика, Балду, Пашу Циркуля, Савоську и иных авторитетов уголовного мира.

ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ И ДРУГИЕ

В прошлые годы карманники не «лазили» по городу.

Их излюбленными местами были крупные магазины, вокзалы и общественный транспорт. Одни имели притяжение к центральному «Детскому миру» или его филиалу у метро «Сокол», другие — рыскали на вокзалах. Щипачи, занимавшиеся промыслом в метро, собирались у стадиона «Динамо» на сходки, где отдавали деньги на общак и распределяли линии и крупные станции. Пахан делил подземную Москву между группами воров, чтобы никто никому не мешал.

Кражи в метро и сейчас остаются серьезной проблемой. Карманники лучше всего чувствуют себя в толчее. Их излюбленные места — платформы в момент посадки на поезд и «мешки» у входа на эскалаторы. Здесь легко «пробить» карманы, разрезать сумку, вытащить кошелек из куртки или пальто. К тому же в метро опытный вор сразу вычислит хвост. Из-за этого оперативники работают мобильными группами и, заметив подозрительного субъекта, передают его друг другу, не привлекая ничьего внимания.

Залетных воров раньше почти не попадалось. Оперативники вели специальные фотоальбомы, куда вклеивали «портреты» задержанных анфас и в профиль. Листая пухлые разноформатные таблицы, я видел сотни лиц, на каждом из которых лежала печать своего времени: послевоенные пятидесятые, шестидесятые, застойные семидесятые… В последние годы чаще встречаются приезжие: цыгане, выходцы из Средней Азии, кавказцы, даже монголы.

Монгольскую группу задержали у трех вокзалов. Когда-то они были студентами, учились в Москве в автодорожном институте. Но иные дороги показались более привлекательными для гостей с Востока.

Час пик — самый удобный период для карманника. Хотя выбирать объект он может когда угодно. Взяв кошелек или портмоне, вор никогда не оставляет его себе. Зачем рисковать, ведь улика все может испортить. Поэтому, выпотрошив бумажник, щипач кидает его на рельсы или бросает на платформе. Иногда, увидев собственный кошелек на путях, люди бросаются вниз, рискуя жизнью и не догадываясь, что денег там давно нет.

Как признаются карманники — раньше работать было легче. Завезут дефицит в магазин — значит, очередь, ажиотаж, деньги в карманах граждан. Везде полно приезжих, оказавшихся в столице с тугими кошельками. Да и зарплату выдавали регулярно. Все знали, когда получка на туполевской фирме, а когда аванс на мясокомбинате… Такие дни оборачивались для карманников настоящим праздником. Социализм гарантировал твердый заработок не только правопослушным гражданам.

Помните сакраментальный вопрос сыщика Максима Подберезкина — героя фильма «Берегись автомобиля!»? Может ли жулик быть талантливее того, кто его ловит? Фильм ответил на этот вопрос. В жизни все сложнее и забавнее.

Оперативники рассказали про одного своего подопечного — умелого и удачливого карманного вора. Официально он трудился монтажником на закрытом авиаконструкторском предприятии в районе Сокола. Работу заканчивал без двадцати четыре и ежедневно в пять часов забирал из детского сада дочку. За ребенком он ехал три остановки на автобусе. А пока ехал… Ну, вы понимаете, для хорошего щипача городской транспорт — что грибная поляна для любителя «тихой охоты».

Короче говоря, без чужого кошелька авиастроитель из автобуса не выходил. Причем ни разу не попался. Его даже за глаза окрестили Летучим Голландцем. При этом он имел несколько судимостей за кражи. Как его сажали? Очень просто. Тесть, ветеран войны и труда, не мог мириться с нетрудовыми доходами и «закладывал» зятя милиции.

Как тут не вспомнить героя Папанова из того же фильма: «Тебя пасодют, а ты не воруй!»

Другой виртуоз — импозантный красавец по кличке Крюк. Его «среда обитания» — Красная площадь, где он вытягивал тугие «лопатники» у иностранных туристов. Милиция никогда его не ловила. Но Крюк регулярно оказывался на Петровке, куда его за незаконные в те годы валютные операции доставляли сотрудники КГБ.

Всесильная организация тоже пострадала от действий карманника. Правда, не совсем обычным образом. Как-то раз сыщики МУРа задержали в «Детском мире» за кражу игрушечной машинки… освобожденного заместителя секретаря комитета комсомола центрального аппарата КГБ! «Бес попутал», — клялся он операм. Бывает…

С наступлением лета воры мигрировали на курорты Черного моря и Кавказа. Совмещали приятное с полезным. Отдыхали и облегчали чужие кошельки. Как известно, на курорты бедняки не ездят.

Для оперативников со стажем такие персонажи, как Савоська, Володя Полтавский, Дубина, Ессентукский, Армен, Шорин, Черкас, напоминают о времени, когда дела возбуждались по факту кражи трех рублей, а потерпевших не приходилось уговаривать писать заявления в милицию. Сейчас все перемешалось. Ворами в законе становятся не имевшие ни одной судимости россияне, принимая «звания» так, словно речь идет о признании заслуг перед отечеством. В Москве карманники из других регионов «трудятся» вахтовым методом, прилетая на заработки в самолетах бизнес-классом.

Изменились и доходы жуликов. Начальник отдела организации работы оперативно-сыскных групп (так называется подразделение по борьбе с карманными кражами) Александр Карташев помнит, как его подчиненные задержали рецидивиста, вытащившего в трамвае у школьницы двадцать пять копеек. Вору дали девять лет. Закон, он суров…

О доходах воров можно судить и по такому факту. Недавно на оптовом рынке сыщики поймали жулика, вытащившего из чужого кармана 67 тысяч рублей. Впрочем, и раньше регистрировались рекорды. В 1985 году в магазине «Лейпциг» цыгане украли у покупателя аж семь тысяч рублей. Тогда на эти деньги можно было приобрести легковой автомобиль.

Цыгане промышляют карманным воровством между делом, совмещая его с множеством других занятий: торговлей, гаданием, продажей наркотиков. Но вот что характерно: цыгане никогда не потянут пустой кошелек. И еще из двух одинаковых они непременно выберут тот, где денег больше. Как им удается угадывать — никто не знает. Александр Карташев уверен, что никакими сверхъестественными способностями цыгане не обладают, но имеют потрясающее чутье и разбираются в психологии.

Кражи — специализация еще одной группы, глухонемых. У них свой почерк, и ориентируются они в основном на состоятельных людей. Действуют около центральных гостиниц, ресторанов, казино. Подойдя к объекту, немые начинают жестикулировать, мычат, хватаясь за его пиджак, а сами ненавязчиво изучают чужие карманы. Жертва не успевает почувствовать, как бумажник находит нового хозяина.

Поймать глухонемого карманника сложно. Обделяя инвалида одним, природа, как правило, компенсирует изъян другим. Глухонемые осторожны. У них хорошо развиты чувства опасности и коллективизма.

Они работают группой, выставляют контрнаблюдение и заранее только им известным жестом подают подельникам сигнал тревоги.

К тому же при задержании они притворяются, что ничего не понимают (хотя большинство читает по губам), и требуют переводчика. Как тут выходить из положения?

Сыщики ЦВД по охране метрополитена рассказывали, что в 4-м отделе раньше работал опер, знавший язык глухонемых. К нему, как к палочке-выручалочке, обращались коллеги из всех милицейских подразделений Москвы. Но он давно уволился, и теперь сыщикам приходится выкручиваться самостоятельно.

Глухонемых опасаются сами опера. Точнее, их необыкновенно чувствительных пальцев. Собираясь работать по «глухарям», сыщики предпочитают прикреплять лесками к карманам служебные муровские удостоверения. Береженого Бог бережет!

«КОШАТНИКИ» И «ГРЕЛЬЩИКИ»

Всех карманников, промышляющих сегодня в Москве, условно можно разделить на две группы. Первая — молодые наркоманы, прогоняющие краденое через вену. Они довольствуются малым и живут от дозы до дозы. Вторая группа — прирожденные карманники. Их заработок стабилен, и многие из них, имея за плечами несколько ходок на зону, щиплют десятки лет.

В метро сыщики задержали недавно своего старинного знакомого 1935 года рождения. Он пережил несколько поколений оперов. Те, кто первый раз отправлял его на зону, давно на пенсии. А он — еще в строю… Поимку старый щипач воспринял мужественно, порассуждал о падении нравов, низкой квалификации «молодняка».

Есть среди молодых воров и такие, кто ни в чем не уступит виртуозам прошлых лет. Очень опасны группы карманников из Нижнего Новгорода и Львова. Они работают бригадами, на определенных объектах и маршрутах. Львовские жулики практикуют кражи и за границей. Ими давно освоено пражское метро. Есть информация, что они собираются в Арабские Эмираты. Там работать, конечно, сложнее и опаснее, но зато добыча на порядок больше.

Наши карманники-соотечественники действуют в Германии, Венгрии, Польше. Есть представители отечественной школы щипачей и в США. Там, правда, налички мало, все больше кредитные карты. Но умельцев это не останавливает. Подобрать ключ можно к чему угодно, если очень сильно захотеть.

Отдельный разговор о щипачах-гастролерах из Грузии, Азербайджана, Молдавии, Украины и Узбекистана. На их долю приходится три четверти карманных краж. Но это не свидетельство того, что остальных щипачей меньше. Просто кто-то попадается, а кто-то работает без проколов. Нижегородские щипачи, по оценке столичных сыщиков, действуют хитрее и профессиональнее. Их ловят меньше, но воруют они больше, чем многие другие. Стихия нижегородцев — городской транспорт. Им нет равных на маршрутах, обслуживающих крупные рынки и магазины.

Рынки — притягательное место для карманников. Сюда же приезжают «на охоту» и дилетанты — «кошатники» и «верхушечники». Первая категория ворует сумки у зазевавшихся продавцов и покупателей. «Верхушечники» — хватают кошельки и бумажники, лежащие сверху. И те и другие считаются низшей кастой «крадунов». В прошлые годы оперы даже протокол не составляли при задержании «кошатника». Теперь выручка «кошатников» непредсказуема. Недавно оперативники поймали жулика, стащившего баул с восемью норковыми шубами. Когда хозяйке вернули украденное, она даже прослезилась от радости.

Стоит упомянуть о «грельщиках». Их часто принимают за карманников, так как до определенного момента поведение «грельщика» очень напоминает подготовку к действиями щипача. Оба, выбрав жертву, начинают плотно к ней прижиматься. Только цели у них разные. Карманник поворачивает объект поудобнее, чтобы без помех завладеть кошельком, а «грельщик» трется о жертву для получения удовольствия. Материального ущерба гражданам от «грельщиков» нет, но реакция на их манипуляции бывает еще более бурной, чем возмущения по поводу украденных кошельков.

В провинциальных городах специализированных подразделений по «карманке» нет. Если сыщики получают информацию о появлении щипачей, то действуют старым проверенным методом. Начальник розыска сует секретарше в задний карман брюк (на жаргоне карман называется «очко») объемистое портмоне и отправляет ее в город. За «наживкой» неотступно следуют оперативники. Так продолжается до той поры, пока вор не клюнет на приманку.

Подобный способ для большого города не годится. В Москве с 1980 года действует профильный отдел, в котором числится более сотни сотрудников. Не много для десятимиллионного мегаполиса. Тем более, что, по оценкам криминалистов, опытный карманник совершает 10–15 попыток краж за день. Причем львиная доля преступлений регистрируется на рынках, ставших для москвичей невысокого достатка — а их большинство — и торговым местом, и салоном моды, и чем-то вроде развлекательного центра и клуба по интересам.